Настоящее

Журналистка улыбается, когда я с изумлением смотрю на нее в ответ.

– Вы меня не узнаете, но я и не ожидала другого. Мы общались всего одно лето, а потом вы все как в воду канули.

Я склоняю голову набок, вглядываясь. Есть что-то неуловимо знакомое в ее узком лице с россыпью веснушек на носу и гладких темных волосах.

– Фрея Литтл, – подсказывает она. – Наша семья приехала в начале лета, а вы уехали в конце августа.

– Помню, – говорю я. – У вас было два брата, и, кажется, их имена тоже начинались на «Ф»!

– Фредди и Фрэнки. Смешно, правда? – расплывается в улыбке Фрея. – Вы собирались поесть?

Я киваю, повернув голову в сторону кафе.

– Давайте сперва погуляем, – предлагает Фрея и неторопливо направляется туда, откуда я только что пришла.

– Даже не верится, что спустя столько времени вы меня узнали, – говорю я, идя рядом с ней.

– Как только вы представились, я увидела, что вы почти не изменились, – отзывается она. – Волосы, например, те же.

Я тронула концы волос длиной чуть ниже плеч.

– Сейчас они гораздо короче, – возражаю я. – В детстве были до пояса.

– Вы знаете, что я восхищалась вами? – неожиданно спрашивает Фрея.

– Это отчего же?

– Вы всегда казались такой уверенной в себе, уверенной во всем на этом острове. Это не имело отношения к заносчивости, просто было понятно – вы точно знаете, что должны быть здесь. С другой стороны, с нашей семьей все было определенно иначе. – Фрея хмурится. Свернув с аллеи, она направляется к пляжу сбоку от пристани.

– Что вы имеете в виду? – Я, задумываясь, присаживаюсь на скамейку с видом на остров Браунси.

– Маме решительно все не нравилось с того дня, как она ступила на этот берег, и все мы страдали от этого. Да, многим она могла казаться излишне шумной, но ведь нам даже не дали возможности освоиться, устроив настоящий бойкот! Местные жители сообща приняли решение, что нам здесь нет места. Все они составляли единый клан, и думать было нечего попасть в здешнее общество.

Я поднимаю глаза, продолжая смотреть на воду. Слова Фреи не совсем совпадали с тем, что я помнила.

– Однако теперь клан разваливается, – продолжает Фрея, пристально глядя на меня. – Появились трещины, хотя кое-кто по старинке держится вместе. Но это моя история. – Она делает паузу. – Ваша-то куда интереснее. Стелла, отчего ваша семья уехала отсюда тем летом?

Я смотрю вниз, на свои судорожно сжатые на коленях руки, с усилием расцепляю пальцы и плотнее запахиваюсь в пальто. Неужели Фрея действительно считает, что это простой вопрос, или ее интуиция журналистки подсказывает, что как раз наоборот?

– Папа нашел другую работу, а нам нужны были деньги, – автоматически выдаю я давно заученный ответ.

Фрея кивает, будто обдумывая услышанное. Больше она не спрашивает, хотя ответ ее очевидно не устроил. Скорее она просто решает выждать.

– Теперь вы увидели свой дом в новостях. Должно быть, испытали настоящий шок?

– Так и было, – вырывается у меня.

– За этим вы и вернулись – найти какие-то ответы?

– Допустим.

– Здесь вы узнаете не больше, чем из новостей. Официального заявления не последует, пока эксперты не закончат работу.

– Думаете, полиция уже что-то выяснила? – интересуюсь я.

Не ответив, Фрея продолжает:

– На Эвергрине не так легко добиться правды – чаще вопросы только множатся. Хотите мое мнение? – Я охотно киваю, потому что мне проще слушать, чем отвечать. – На острове знают, чьи это останки, но предпочитают молчать.

– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – прямо спрашиваю я, глядя на нее в упор и сожалея, что не могу стереть неизменную улыбку с ее лица: Фрея точно насмехается надо мной.

– Пока не выяснила, но, будьте уверены, узнаю. Слишком многие из местных как закрытые книги; если на них надавить, хотя бы одна откроется.

Неловко двинувшись на скамейке, я отворачиваюсь к морю. Я понимаю, что тело закопал кто-то из островитян, но мне еще тревожнее оттого, что это может быть тот, кого я знаю.

– У вас были старшие брат и сестра, – вспоминает Фрея. – Они не приехали?

– Нет, – отвечаю я. – У Бонни семья, о которой нужно заботиться.

Я не стала пояснять, что не сообщала сестре, куда отправилась. Я должна позвонить ей и все объяснить.

– И Дэнни, – Фрея будто случайно припоминает имя моего брата. – Я жалела его. Он был одиночкой, таким замкнутым, а дети бывают жестокими. – Она замолкает, а я думаю о том, что Фрея тоже находилась на пляже во время общей ночевки, когда поднялась суматоха. – Как у него дела?

Я не хочу говорить ей, что не видела брата восемнадцать лет, что долго страдала из-за его отъезда и что я прекрасно знаю, какими жестокими были местные дети, а я недостаточно защищала брата.

– Дэнни довольно давно уехал, – сухо отвечаю я. – Мы не поддерживаем связь.

Фрея кивает.

– Значит, полиция к вам уже наведалась? – уточняет она.

– Почему вы задаете столько вопросов? – не выдерживаю я. – Я для вас материал для очередной статьи?

– Нет, вовсе нет. Ну, во всяком случае, пока нет, – с улыбкой добавляет Фрея. – Расслабьтесь, Стелла, я расспрашиваю не для статьи. Очевидно, что об останках вы знаете не больше моего. Вы вернулись на остров выяснить правду? Так ведь и я здесь за тем же.

– Тогда отчего такой интерес именно ко мне?

– Вы можете оказаться небесполезной, – заявляет она, развернувшись ко мне. С самого начала разговора Фрея присвоила себе ведущую роль, и язык тела подтверждает – сознательно. – Но это зависит от того, насколько вы готовы в этом участвовать, – она показывает в направлении полицейского тента.

– Не понимаю, какой от меня толк.

– Вы можете говорить с теми, кто не желает говорить со мной. У вас было бы больше шансов, чем у меня.

– С чего вы взяли?

Фрея смеется.

– Вы знаете большинство из них, вашу семью здесь когда-то любили. Послушайте, островитяне захлопывают двери перед моим носом, но охотно заговорят с вами. А взамен, – продолжает она, не давая мне ответить, – я расскажу вам пару любопытных деталей.

– Например? – спрашиваю я. – Вы же сами сказали, что ничего не знаете!

– Могу рассказать, кто больше других заинтересовал полицию. К кому приходили не один, а несколько раз.

Я медленно киваю.

– У вас уже есть вопрос?

– Как по-вашему, что выяснили эксперты? Вы говорите, что официальное заявление будет, когда они закончат работу. Уже установили, сколько тело пролежало в земле?

– Как раз это патологоанатомы устанавливают сразу, – снисходительно отвечает Фрея. – Я думаю, полиции уже известно, чьи это останки.

Я невольно выдыхаю.

– Так почему они не говорят? В новостях ничего не было.

Она пожимает плечами:

– Видимо, решили не будоражить общественность. Или «дожать» причастных неизвестностью.

Я содрогаюсь, плотнее запахивая пальто. Мне отчаянно хочется знать, кого нашли за нашим садом, но я не доставлю Фрее удовольствия, задав вопрос. Сунув руки в карманы, я нащупываю телефон, и мне вдруг очень хочется позвонить Бонни. Отчего-то вспомнилось, что внимание детективов привлекли мои бисерные браслетики.

В списке, который я им отправила, было пять девочек, включая меня: Джилл, Бонни, Тесс Карлтон, Эмма Фишер. Кто же из нас мог быть причастным к этому делу? Впервые я чувствую, что не должна была возвращаться сюда. Я не желаю ввязываться в игры с журналисткой – я ей не доверяю, и все же ловлю себя на том, что спрашиваю:

– Вы сказали, что к некоторым жителям острова полицейские приходили несколько раз?

Фрея кивает.

– К кому же?

– К Сьюзен Карлтон, Энни Уэбб и Бобу Тейлору. Помните таких?

– Да, – с усилием выдыхаю я. Лучшая подруга моей матери, наша названая тетка и отец Джилл. – А почему полиция ими интересуется, не знаете?

– Нет, – отвечает Фрея с коротким смешком. – Может, с ними вам в первую очередь и поговорить?

– Я не очень хочу в это вмешиваться, – признаюсь я. – С чего вы взяли, будто я выясню что-то полезное? Если детективы не смогли из них ничего вытянуть, у меня и подавно не выйдет. И вообще, их могли опрашивать по другому поводу.

– Безусловно, но давайте посмотрим правде в глаза: у нас с вами, Стелла, накопились вопросы, и ваши, по-моему, куда серьезнее, чем вы хотите показать.

Я впиваюсь в нее взглядом.

– Тело найдено в вашем саду, – продолжает журналистка. – Именно поэтому вы и вернулись.

– Не в саду, а за садом, – я повышаю голос и поднимаюсь, взбешенная ее предположением.

– Хорошо, на границе сада, – поправляется Фрея и оглядывается. – Погодите, – она хватает меня за руку, перегнувшись через спинку скамейки. – Простите меня, я веду себя некорректно. Это издержки моей работы. Пожалуйста, простите! – упрашивает она, опуская руку. – Я не имела в виду ничего такого. Может быть, поговорим завтра?

Я пожимаю плечами и достаю мобильный.

– Мне нужно идти, – бурчу я. – Я должна позвонить сестре.

Фрея качает головой:

– На острове нет мобильной связи.

Я смотрю на экран и кто бы сомневался действительно не вижу признаков связи. Гляжу на него еще секунду и, глубоко вздыхая, отправляю телефон в карман. Раньше я искренне не считала Эвергрин изолированным, но сейчас мне становится как никогда одиноко.