Глава 13

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Апрель, 2013

На следующее утро я снова проснулась от того, что солнце из незашторенного окна светило мне прямо в лицо, – проснулась и почувствовала, что в комнате я не одна. Матрас в районе моей правой коленки слегка прогибался под чьей-то тяжестью, а щеки касалось чье-то теплое дыхание, отдающее мятной зубной пастой.

Открыв глаза, я увидела над собой тщательно раскрашенную черным карандашом мордашку Кло.

– Ты не спишь? – С этими словами она слегка отодвинулась, так что я смогла приподнять голову и упереться затылком в изголовье кровати. Несколько раз моргнув, чтобы прогнать сон, я посмотрела на Кло более пристально. Самодовольно усмехнувшись, девочка вытащила свой навороченный мобильник и, наставив на меня объектив камеры, сделала снимок.

– Что это на тебе надето?

Я оглядела себя. Распаковать чемоданы я не успела, поэтому надела то, что нашлось в ящике одного из комодов. В ящике нашлись просторная курточка из розовой фланели и отделанные кружевами штанишки до колен.

– Это называется пижама, – пояснила я. – Я спала в такой, кажется, еще в старшей школе.

– Похожа на один из концертных костюмов Леди Гага, – вынесла свой вердикт Кло и снова подняла телефон, но я успела перехватить ее руку.

– Только попробуй! Отберу и не отдам.

С тяжелым вздохом Кло спрятала мобильник.

– Ты собираешься валяться весь день?

Я посмотрела на будильник, стоявший на моем ночном столике. Цифры перед моими глазами расплывались, и я спросила:

– Который час?

– Почти двенадцать.

Я рывком села на кровати и почувствовала, как от резкого движения закружилась голова.

– Твой отец не звонил?

Кло пожала плечами:

– Откуда мне знать? Это ведь ты хотела с ним связаться.

Я схватила с ночного столика свой мобильник, чтобы проверить сообщения голосовой почты. Никаких голосовых сообщений за последние несколько часов не поступало, поэтому я проверила входящие СМС и электронную почту. Ничего. А ведь накануне я оставила Марку целых три голосовых сообщения, так какого же черта?.. Оставалось предположить, что мой бывший либо намеренно меня игнорирует, либо он проводит свой медовый месяц в таких краях, куда мобильная связь еще не дотянулась.

Что и говорить, первое было куда вернее.

Тяжело вздохнув, я с силой потерла лицо ладонями. Мне никак не удавалось проснуться окончательно, а между тем я чувствовала, что сейчас – именно сейчас – мне необходимо сказать Кло какие-то слова, которые могли бы подбодрить девочку и внушить хотя бы капельку доверия ко мне. Наконец я выдавила:

– Я… рада, что ты приехала. Честное слово – рада! Я очень скучала по тебе, но… мне бы не хотелось, чтобы твой отец устроил нам обеим, э-э-э… крупные неприятности.

Тут я запнулась, не зная, какие подробности нашего с Марком скандального развода известны Кло.

– Ты имеешь в виду судебный запрет на свидания со мной?

Бросив телефон на кровать, я мысленно пообещала себе, что впредь не стану и пытаться скармливать Кло отредактированную информацию. В конце концов, она сама сказала, что влезла в отцовский компьютер и даже взломала его личный кабинет в «Экспедии», так что я, по идее, не должна была удивляться ее осведомленности. И тем не менее ее слова застали меня врасплох.

– Да… – проговорила я после довольно продолжительной паузы. – Понимаешь, если я не договорюсь с твоим отцом как можно скорее, меня могут отправить в тюрьму. Но, – добавила я, увидев, как вытянулось лицо девочки, – я постараюсь убедить его, что тебе здесь хорошо и что я рада твоему приезду. – Я через силу улыбнулась. – Я даже готова пообещать ему, что не буду давать тебе ничего жирного и богатого холестерином.

Кло, в свою очередь, вздохнула и, соскользнув с моей кровати, шагнула к книжным полкам. Состроив скучающую мину, она принялась изучать стоявшие там книги. Все это были мои детские книжки, которые когда-то мне очень нравились. Я убегала в их сказочный мир каждый раз, когда мой старший брат клал мне за шиворот лягушку или запускал в волосы собственноручно пойманную в саду цикаду. Я погружалась в книги, когда мне было плохо, тоскливо и одиноко, а еще – когда я больше не могла видеть пустое место за нашим обеденным столом. Бутси каждый день ставила на стол прибор для моей матери, словно та должна была вот-вот вернуться, а меня это буквально бесило.

Тут мой взгляд невольно переместился к заветному флакончику с таблетками, стоявшему на ночном столике. Интересно, подумала я, сумею ли я принять таблетку так, чтобы Кло ничего не заметила?

– Если ты волнуешься, что я пропущу занятия в школе, – сказала девочка, – то как раз сейчас у нас весенние каникулы.

О чем, о чем, а об этом я волновалась меньше всего. Я не только нарушила судебный запрет, но и укрывала сбежавшего из дома ребенка, за что вполне могла на пару лет отправиться за решетку – и это беспокоило меня по-настоящему. По сравнению с этим все остальное было пустяком.

– Это, гм-м… очень удачно, – пробормотала я.

Тем временем Кло, скрестив по-турецки ноги, уселась на пол перед книжными полками и, зацепив ногтем за корешок какую-то книжку, потянула ее на себя. Ногти у нее были выкрашены черным лаком, да и одета она была, по обыкновению, в черные джинсы и такую же футболку, и только ноги у нее были босыми. Ногти на ногах Кло тоже выкрасила черным, однако ее пятки и ступни оставались по-детски нежными и розовыми, и я почувствовала себя тронутой до глубины души.

– А почему в этой книжке так много закладок? – спросила она, показывая мне обложку.

Я сразу узнала книгу и улыбнулась. Это был роман Эдварда Ормондройда «Время превыше всего».

– Потому что это моя любимая книга, – ответила я. – В первый раз я прочла ее, когда была в шестом классе, а потом много раз перечитывала. Я нашла ее на библиотечной распродаже подержанных книг, а поскольку к тому времени в магазинах она уже прошла, мне было жалко исчеркать ее карандашом или маркером. Закладками я обозначила те места, которые мне больше всего нравились, чтобы можно было вернуться к ним и перечитать.

Кло небрежно пожала плечами:

– Ну и скукота! Впрочем, в эпоху динозавров, я думаю, это было в порядке вещей.

Я снова потерла руками лицо. Несмотря на все усилия, проснуться мне никак не удавалось.

– Мне всего двадцать семь лет, Кло. Когда я училась в школе, у нас уже были компьютеры, Интернет и сотовые телефоны… а также электричество и современная канализация, хотя тебе, наверное, трудно в это поверить. Просто в те времена мы не полагались исключительно на электронные устройства, как происходит сегодня. У нас были не только компьютерные игры, но и книги. Лично мне всегда очень нравилось просто читать… и писать тоже.

Кло картинно закатила глаза, но я заметила, что книгу она не поставила обратно, а положила рядом с собой. Вновь вернувшись к полкам, девочка внимательно рассматривала частокол потрепанных переплетов.

– А это что?

– Это моя любимая серия. Книги о приключениях Нэнси Дрю и другие.

– О ком, о ком?!

Я уставилась на нее, не в силах поверить своим ушам. Конечно, Кло никогда не увлекалась чтением, но мне казалось, что имя Нэнси Дрю должно быть хорошо знакомо всем современным девочкам ее возраста. А ведь кроме книг, о Нэнси было снято несколько фильмов; в последнее время появились даже компьютерные игры о похождениях девочки-детектива.

– Это детективные истории для девочек. Видишь, несколько томов вон там, слева?.. Эти книги я просто обожала. Там действует главная героиня Пенни Паркер – журналистка, которая расследует разные таинственные случаи. А рядом стоят книги о Биверли Грей. Они принадлежали еще Бутси, когда она была такой же, как ты. Когда я научилась читать, она подарила их мне… – Я невольно улыбнулась, вспоминая теплые субботние вчера, когда, устроившись в саду или под своим любимым кипарисом, я запоем читала потрепанные книжки с пожелтевшими страницами.

– Можешь брать любую книгу, только обещай, что будешь с ними поосторожней – все-таки они уже очень старые. – Заодно я чуть было не порекомендовала Кло свое любимое «читальное место» под кипарисом, но вовремя остановилась.

– Ладно, там видно будет…

Она все же взяла еще пару книг и положила в стопку к «Времени…», потом сняла с полки один из моих призов – короткий столбик из белого пластика, увенчанный позолоченной коробочкой хлопчатника, – и долго рассматривала.

– Что это за штука?

– Это приз победительнице конкурса «Маленькая Мисс Хло́пок». Я завоевала его в двухтысячном году, когда мне было четырнадцать.

Кло наморщила нос.

– Это, типа, конкурс красоты?

– Что-то вроде. Только мне пришлось не просто расхаживать в купальнике, но и жонглировать жезлом.

Кло снова посмотрела на дешевую пластмассовую безделушку. Ее лицо ничего не выражало, и я невольно пожалела, что так и не выкинула все эти глупые призы, напоминавшие мне о той Вивьен Уокер, которой я когда-то была и которой не слишком гордилась.

Наконец Кло сказала:

– А ты была очень красивая, когда была в моем возрасте?

Я ненадолго задумалась, тщательно подбирая слова для ответа. Марк со своим стремлением к совершенству ухитрился воспитать у дочери самый настоящий комплекс неполноценности.

– Я была скорее хорошенькой, чем по-настоящему красивой, – сказала я наконец. – Да и то не в двенадцать, а когда стала чуть постарше – лет в тринадцать-четырнадцать… Зато жонглировать жезлом я всегда умела неплохо. Ну а если откровенно, титул «Маленькой Мисс Хлопок» мало что изменил в моей жизни, к тому же это было очень давно, хотя, не скрою, вспомнить об этом мне бывает приятно. Но не более того…

Я улыбнулась, но Кло на меня не смотрела.

– Отстой!.. – буркнула она, ставя кубок на место.

– Пожалуй, ты права.

– А дневник ты вела? – с надеждой спросила Кло через несколько минут, но я отрицательно покачала головой.

– Нет. Никогда. Наверное, это просто не в моем характере, – ответила я. Не могла же я сказать, что не вела дневник исключительно потому, что когда-то дневник вела моя мать. Правда, после ее возвращения я его больше не видела. Должно быть, дневник ей надоел, и она забросила его, как бросала все, что считала ненужным и неважным.

Отойдя от полок на пару шагов, Кло снова заозиралась, разглядывая отошедшие обои, дипломы, грамоты, кубки. Выбрав момент, когда девочка повернулась ко мне спиной, я потянулась к ночному столику и вытряхнула на ладонь одну таблетку.

– А тут что? – Девочка подняла с пола шляпную картонку, которую Томми нашел на чердаке мастерской.

– Запчасти от старых часов. Мой двоюродный дедушка дядя Эммет когда-то владел часовой мастерской. В эту коробку он складывал детали, которые ему не пригодились. Томми просил меня их разобрать. Если хочешь, можешь мне немного помочь.

– Не думаю, чтобы это было намного интереснее, чем читать бумажные книги.

Украдкой перекатывая между пальцами маленькую белую таблетку, я смотрела, как Кло снова ставит коробку в угол.

– Твоя мама зовет меня Джо-Эллен.

Я непроизвольно сжала пальцы в кулак, да так сильно, что ногти врезались в ладонь.

– Я не слышала этого имени уже очень давно, – медленно проговорила я. – Так звали мамину лучшую подругу, когда она еще училась в старшей школе. В колледже Джо-Эллен познакомилась с человеком из Паскагулы, вышла за него замуж и уехала к нему. Когда я была маленькая, она частенько приезжала к нам в гости со своими двумя сыновьями… – Я ностальгически улыбнулась. – Джо-Эллен всегда говорила, как бы ей хотелось иметь свою девочку, а я просила ее взять меня к себе. Кэрол-Линн очень расстраивалась, когда это слышала… должно быть, именно поэтому я так и говорила.

Кло посмотрела на меня таким долгим и пристальным взглядом, что я успела десять раз пожалеть о своих последних словах.

– Но меня зовут Кло, а не Джо-Эллен.

Встав с кровати, я подошла к своему чемодану и стала рыться в нем в поисках смены белья и пары джинсов. Одновременно я мучительно размышляла о том, как объяснить Кло, что случилось с моей матерью, и почему она никак не может запомнить, как кого зовут. А главное, как нам быть дальше? Может, нам всем стоит повесить на грудь таблички с именами, чтобы Кэрол-Линн нас не путала? А еще лучше – написать на табличках, какое сегодня число и год. Нет, я оказалась абсолютно не готова к тому, что́ ожидало меня до́ма. Снова увидеть собственную мать и убедиться, что она совершенно не помнит, что́ произошло между нами, было все равно что явиться в гости не в тот день и не в тот дом. Иными словами, мой гнев и моя боль существовали теперь только внутри меня; они были только моими, словно вытянутые нитки на подоле моей жизни, и я не знала, отре́зать их или взять иголку и попытаться убрать внутрь.

– Мне очень жаль, Кло, но Кэрол-Линн тяжело больна и уже никогда не станет прежней. Нам всем придется научиться терпению – это единственный путь…

Я думала – она будет спорить, возражать, но Кло промолчала, и я почувствовала себя так, будто это не она, а я была ребенком. После непродолжительного раздумья девочка сказала:

– А куда она уезжает?

Я резко выпрямилась, сжимая в руках сложенные джинсы.

– Что ты имеешь в виду?

– Она с самого утра сидит у входной двери, и рядом с ней – два чемодана. Я спросила, куда она собралась, но она твердит только одно, – мол, подальше отсюда. И еще она все время просит у меня закурить.

Я уронила джинсы обратно в чемодан и решительно зашагала к двери, а когда Кло на секунду отвлеклась – незаметно отправила в рот «пилюлю счастья».

Спустившись по лестнице, я остановилась на нижней ступеньке напротив водяного следа на стене. Кэрол-Линн действительно сидела на стоящем у дверей чемодане – большом и очень старом «Американском туристе» из твердой горчично-желтой фибры. Я ненавидела эти желтые чемоданы, потому что их появление в прихожей означало, что моя мать снова уезжает. Или – что она вернулась. На Кэрол-Линн была легкая кофта с цветочным орнаментом, которую я уже видела вчера, расклешенные джинсы и домашние тапочки. Волосы она заплела в косы, как носили в шестидесятых. Длинные пальцы матери безостановочно теребили ткань на бедрах, и я подумала, что хорошо знаю этот полуосознанный жест, означавший, что она в очередной раз бросила курить.

– Куда это ты собралась? – осторожно спросила я, молясь про себя, чтобы принятая на пустой желудок таблетка подействовала как можно скорее.

Кэрол-Линн удивленно вскинула голову. Кажется, я застала ее врасплох.

– Что ты здесь делаешь? Почему ты не в школе?

– Потому что сегодня суббота, – быстро ответила я, хотя не знала точно, какой сегодня день.

Мать нахмурилась, разглядывая мою пижаму.

– Мне кажется, она тебе мала, Вивьен, – сказала она неодобрительно. – Ты растешь слишком быстро. Надо будет съездить в «Хемлин» и подобрать тебе пижаму по размеру.

Держась за перила рукой, я спустилась с последней ступеньки. Мысленно я успела выбранить себя за то, что накануне не спросила Томми, что следует говорить матери в подобных случаях. Ах, если бы сейчас открылась дверь и вошла Кора Смит. Уж она бы знала, что делать.

– Неплохая идея, – пробормотала я, прислушиваясь к шагам Кло, которая вышла на верхнюю площадку и теперь быстро спускалась по лестнице следом за мной. Моя мать встала с чемодана и шагнула ей навстречу. При этом она не отводила от девочки взгляда, и я крепко стиснула зубы, вспомнив, как Томми предупреждал меня, что у нашей матери не работают абсолютно никакие тормоза.

Кэрол-Линн тем временем подняла руки и, коснувшись волос Кло, заправила их сначала за одно ухо, потом за другое. Я боялась дышать, но, к моему огромному изумлению, девочка отнеслась к этому совершенно спокойно, хотя обычно была весьма чувствительна ко всему, что касалось ее внешнего вида. Каждый раз, когда я пыталась делать ей замечания, в девяносто девяти случаях из ста дело заканчивалось криками и хлопаньем дверьми. Что ж, такое, наверное, только естественно в семьях, в которых отец – пластический хирург – видит в своей единственной дочери только объект, который необходимо привести в надлежащий вид путем нескольких корректирующих операций.

Кэрол-Линн коснулась кончиками пальцев щеки девочки.

– У тебя самая замечательная кожа и самые синие глаза, какие я когда-либо видела. Жаль только, что их трудно рассмотреть из-за волос и подводки. – Сняв с одной из своих кос резинку, она повертела ее в пальцах. – Я очень хорошо умею заплетать «французскую косу». Я и тебе заплету, если хочешь. Садись вот сюда…

Не дожидаясь ответа, Кэрол-Линн взяла Кло за руку и подвела к одному из двух кресел, стоявших по бокам полукруглого столика. Девочка метнула в мою сторону быстрый взгляд, но послушно опустилась в кресло, которое Кэрол-Линн отодвинула от стены.

Сама я тоже присела на ступеньки лестницы. Словно зачарованная я следила за стремительными движениями материных пальцев, которые ловко разделяли волосы Кло на пряди, сплетая и укладывая в сложную прическу. Наблюдать за этим было странно: у меня в голове не укладывалось, как моя мать, которая не отдает себе отчета в том, что я давно закончила школу, и не может запомнить, как зовут Кло, справляется с таким сложным делом, как заплетание «французской косы». Впрочем, мать всегда любила возиться с прическами. Сейчас я отчетливо вспомнила, что когда-то, когда я была совсем маленькой, она часто усаживала меня перед трельяжем в своей спальне и заплетала мне волосы. При этом Кэрол-Линн так низко склонялась надо мной, что наши волосы спутывались. Они были одного цвета и даже одного оттенка, и, глядя на себя в зеркало, мы весело смеялись, потому что не могли сказать, где кончаются ее волосы и начинаются мои.

Я отвернулась. Таблетка начала действовать, и химический туман неотвратимо заволакивал мозг, сглаживая острые углы и окрашивая воспоминания в безмятежно-розовый цвет.

Щелчок замка на входной двери, которую кто-то открывал ключом снаружи, заставил меня поднять голову. Мгновение спустя дверь отворилась, и на пороге появилась Кора. Ей потребовались доли секунды, чтобы правильно оценить обстановку.

– Добрый день, – поздоровалась она как ни в чем не бывало.

Не прерывая работы, Кэрол-Линн кивнула в ответ:

– Привет, Матильда… – Ее пальцы на мгновение замерли. – Что, уже пора обедать? Я и впрямь немного проголодалась.

Бросив в мою сторону быстрый взгляд в знак того, что она нисколько не возражает, чтобы ее называли Матильдой, Кора подошла к Кэрол-Линн.

– Что ж, мисс Уокер, идемте в кухню, и я быстренько соберу вам что-нибудь перекусить.

Руки матери безвольно опустились, и она позволила Коре увести себя в кухню. Не раздумывая, я вскочила со ступеньки и, шагнув к креслу Кло, продолжила заплетать ей волосы. Как ни странно, я неплохо помнила, какую прядь придержать, какую наложить сверху, а какую пропустить снизу. И почти так же хорошо я помнила, что́ я ощущала, когда моя мать, пусть даже вопреки моему желанию, вставала рядом со мной и осторожно касалась моих волос своими быстрыми, чуткими пальцами.

Закончив работу, я взяла резинку, которую Кло все это время держала в руке, и закрепила конец косы. Отступив на пару шагов, чтобы оценить результаты своих – наших с Кэрол-Линн – усилий, я не сдержала улыбки. Как ни крути, получилось очень, очень неплохо. Правда, черты Кло все еще были по-детски мягкими, не до конца сформировавшимися, однако теперь, когда ее волосы оказались убраны назад, ее прекрасной формы скулы и высокий лоб стали заметнее, а большие ярко-синие глаза засияли на обновленном лице, как два драгоценных сапфира.

– Да ты настоящая красавица, Кло! – воскликнула я, думая о том, как сильно уродовала девочку ее дурацкая прическа.

Кло подозрительно сощурилась, потом вскочила с кресла, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале над столом. Пока она разглядывала себя, поворачивая голову то так, то эдак, я снова затаила дыхание. К счастью, Кло хватило вкуса, чтобы по достоинству оценить свой новый образ, хотя поначалу она несколько раз моргнула, словно не веря, что видит в зеркале себя, а не кого-нибудь другого.

– Нравится? – решилась спросить я.

– Вроде ничего… – неуверенно пробормотала девочка.

Ободренная ответом, который нельзя было назвать однозначно отрицательным, я отважилась зайти еще дальше.

– Хочешь, я принесу средство для удаления косметики, и мы посмотрим, как ты выглядишь без этой кошмарной подводки?

Повернувшись ко мне, Кло нахмурилась, и я поняла, что, похоже, перегнула палку. Готовясь услышать какие-то резкие слова, я даже зажмурилась, поэтому голос Триппа заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

– Ну и ну! Очень, очень недурно! Отличная прическа, Кло. До сих пор я только догадывался, что ты – настоящая красотка, а теперь вижу это своими глазами.

Открыв глаза, я увидела, как Кло напряженно застыла, а слова, которые она собиралась произнести, так и застряли у нее в горле.

Трипп между тем выжидательно смотрел на девочку, и она неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Спасибо?.. – проговорила она с вопросительной интонацией.

Выражение лица Триппа не изменилось, и Кло беспомощно покосилась на меня, словно в ожидании подсказки.

– Спасибо, сэр?..

– Вот так-то лучше. – Трипп повернулся ко мне. Его взгляд пропутешествовал по мне от макушки до пяток и обратно, остановившись на моем лице. Если бы это не был Трипп, который видел меня в куда более откровенных нарядах, и когда я участвовала в конкурсах красоты, и когда я часами сидела возле бассейна в крошечном бикини, желая заполучить самый темный в классе загар, я, возможно, даже покраснела бы. Тем не менее в его глазах мне почудилось что-то такое, отчего мне захотелось поскорее набросить на себя самое толстое и длинное пальто, какое только сыскалось бы в моем гардеробе.

– Что это ты на себя нацепила, Вив?

Я скрестила руки на груди.

– Это моя старая пижама. Не беспокойся, я не собиралась выходить в таком виде в город. И никаких гостей я тоже не ждала, – добавила я, многозначительно глядя на него.

– Я прошел через кухню – надеялся полакомиться лимонным кексом, которые печет Кора… – Трипп шагнул ближе, пристально глядя мне в глаза. – Что случилось, Вив? – спросил он негромко. – Все в порядке?

– Теперь да, – ответила я таким же тихим голосом.

– Есть хочу! – громко объявила Кло, и Трипп повернулся к ней.

– Так ступай в кухню, там Кора готовит обед для Кэрол-Линн. Думаю, ей не составит труда приготовить для тебя пару сэндвичей.

– Только они должны быть строго вегетарианскими и не содержать клейковины. Все остальное – яд. Так говорит мой отец! – И Кло мрачно взглянула на меня. Я почти не сомневалась – сейчас она вспомнила жареные бифштексы из цыпленка с густой подливой, которые я однажды приготовила на ужин ей и Марку.

Трипп засунул руки глубоко в карманы.

– Не мне спорить с твоим отцом или сомневаться в его словах, но… Мой врач говорит, что я здоров как бык, поэтому я, наверное, могу дать тебе один совет. В том, что готовит Кора, нет и не может быть никакого яда. Я сам неоднократно пробовал приготовленные ею блюда и могу засвидетельствовать: они не только полезные, но и вкусные.

Я уже собиралась посоветовать Триппу приберечь свое красноречие до другого раза, поскольку Кло, насколько мне было известно, готова была уморить себя голодом, лишь бы угодить отцу, но не успела. Девочка поспешно сказала:

– Хорошо, сэр. – С этими словами она быстро зашагала в сторону кухни – впрочем, не настолько быстро, чтобы мы не успели увидеть ее глаза, театрально возведенные к потолку в знак бесконечного терпения.

Как только Кло исчезла из вида, Трипп снова уставился на меня и рассматривал так долго, что я почувствовала себя неуютно. Зная Триппа, я не сомневалась, что именно этого он и добивался, но ничего с собой поделать я не могла.

– Я… я приняла только одну таблетку! – виновато пробормотала я наконец. – Только одну! Я… мне было нужно. Когда я проснулась, Кэрол-Линн сидела на чемоданах в прихожей и клянчила у Кло сигареты. Мне необходимо было что-то, что помогло бы мне разобраться с этим… ну с этой ситуацией.

Трипп продолжал молчать, и я сделала шаг к лестнице.

– Пойду-ка в самом деле оденусь. Мне еще нужно решить, что делать с Кло… и дозвониться Марку.

– Ты так и не спросила, зачем я здесь.

Держась руками за перила, я обернулась.

– И зачем?

– Среди костей скелета я нашел одну вещь, которую мне хотелось тебе показать. Я подумал, может, она наведет тебя на какие-то ассоциации.

Он снова сунул руку в карман и достал оттуда прозрачный пластиковый пакетик с застежкой – в таких Томми хранил свои запчасти. Из пакета Трипп достал золотое кольцо – такое маленькое, словно оно предназначалось для ребенка. Мне оно налезло бы разве что на мизинец.

– Взгляни… – Трипп протянул кольцо мне, и я взяла его в руки. – Похоже на часть составного кольца, – добавил он, показывая на верхушку тонкого золотого ободка, где была укреплена половинка стилизованного сердца. Линия, по которой должны были соединяться две части сердца, была почти зигзагообразной, и я почему-то подумала о шпионском пароле (половинки разорванной купюры и т. д.). Видимо, сыграли свою роль прочитанные в детстве детективные романы для девочек.

Вертя кольцо в пальцах, я заметила на лицевой стороне сердечка какую-то гравировку. Поднеся кольцо ближе к глазам, я прочла: «буд… люб… те… веч…». Очевидно, вторая часть надписи осталась на другой половине кольца.

– Кажется, здесь было написано «Я буду любить тебя вечно» или что-то в этом роде… – Не удержавшись, я погладила кончиком пальца изящно выгравированные крошечные буквы. – Где ты его нашел? Оно было… у нее? – спросила я, стараясь не думать о кольце, надетом на пожелтевшую кость, которая когда-то была изящным женским пальцем.

– У нее, но не на пальце. Она носила кольцо на шее – на цепочке с крупными звеньями. Такие цепочки часто встречаются у старинных карманных часов.

Цепочка от часов? Странное совпадение… Я посмотрела на Триппа и по его глазам поняла, что он подумал о том же самом.

– Второй половинки я пока не нашел: скорее всего, в могиле ее никогда не было. Две половинки этого наборного кольца, надетые на палец, представляли собой, скорее всего, двойной обруч с сердечком наверху. Это довольно необычное и оригинальное украшение, поэтому я и подумал: может, кто-то из твоих домашних его узна́ет. Или, может быть, кто-то когда-то видел вторую половинку или знает, где она может находиться.

Я продолжала машинально потирать золотую вещицу кончиком пальца. Я была уверена, что никогда раньше ее не видела, но заявить об этом вслух не могла. Мне как будто что-то мешало, какая-то заноза в мозгу… Неужели я все-таки что-то знала о кольце – знала, но позабыла? Надо сосредоточиться… только это очень трудно, когда голову заполняет такой приятный, блаженный туман!

– Я… мне нужно подумать. Все это довольно неожиданно и странно. Сейчас я ничего сказать не могу, но, может быть, потом… Я обязательно дам тебе знать, если мне что-нибудь придет на ум. – Порывистым движением я вернула Триппу кольцо, мне уже не терпелось от него отделаться. В смысле – от обоих: и от кольца, и от нашего коронера. – Я спрошу у Коры и у Кэрол-Линн, – добавила я. – Может, они что-то вспомнят.

Трипп убрал кольцо обратно в пакетик и аккуратно застегнул.

– Еще один вопрос… Не хотите ли вы с Кло сходить в эти выходные в кино? Я приглашаю. Кэрри Холмс – ты должна ее помнить, это бывшая подружка твоего брата – выкупила и отремонтировала старый кинотеатр. В пятницу она собирается показывать там все серии «Сумерек» подряд – этакий киномарафон… Кло, наверное, понравится, да и мне хотелось бы поддержать деловую инициативу Кэрри.

– Кло вот уже несколько лет делает вид, будто ей ничего не нравится, но, если ее пригласишь ты, тебе, я думаю, она не откажет. Для этого она слишком тебя боится. Впрочем, еще неизвестно, где Кло будет в пятницу. Ее отец мне так и не перезвонил, поэтому я не могу сказать, какая вожжа попадет ему под хвост, когда он узнает, что его дочь сейчас со мной.

– Хорошо, попробую ее пригласить, – сказал Трипп, когда я повернулась, чтобы снова подняться по лестнице. – И еще одно, Вив… Тебе не нужны эти таблетки. Ты всегда умела сама решать свои проблемы.

Не оборачиваясь, я ответила:

– Когда ты найдешь ту, прежнюю Вив, дай мне знать. Ну а до тех пор новая Вив будет жить как живется… И если ей понадобится таблетка-другая, она их примет.

И, боясь, что Трипп скажет что-нибудь еще, я взбежала по лестнице, впорхнула в спальню и захлопнула за собой дверь. В комнате я рухнула на кровать и некоторое время лежала, бездумно рассматривая бабочек на обоях. В ушах у меня звучал далекий голос Бутси – что-то насчет того, что жизнь, мол, штука суровая, но женщины из рода Уокер всегда были сильнее обстоятельств. Ну не знаю. Раньше, возможно, так и было, но теперь… Я закрыла глаза и впервые порадовалась, что Бутси больше нет и она не видит, как сильно она ошиблась.