24

– У тебя прямо нет отбоя от поклонников, – задумчиво произнес Адам, поуютнее прижимаясь ко мне. Было два часа ночи, и он пришел домой еще час назад. Основную часть этого времени мы занимались любовью. Я ни за что бы от этого не отказалась, особенно после нашей четырехдневной разлуки, когда перед ним, несомненно, маячили всевозможные искушения. Но теперь я устала. Мне следовало хоть немного поспать перед тем, как в шесть зазвонит будильник.

– М-м-м, – пробормотала я. – Ты про кого?

– Я про маму, – торжествующе объявил он. – Говорит, что замечательно провела время и что ты приняла ее очень приветливо.

Я глубоко вздохнула, ожидая, когда вслед за этой явно саркастической фразой он расскажет мне, что же она говорила на самом деле. Боже, неужели она и правда так быстро до него добралась? Успела пообщаться с ним даже прежде меня? Он вернулся на английскую землю всего часа два назад.

– Так что. Спасибо. Тебе. – В паузах он чмокал меня в щечку.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

– Что такое? – Он рассмеялся.

Тут я вспомнила клятву, которую себе дала: после свадьбы больше никогда ее не видеть. Это произошло, когда она усомнилась в природе моих отношений с Себом.

Ее замечание прозвучало как гром среди ясного неба. Наутро после нашей с ней стычки я тихо загорала у бассейна и вдруг услышала ее голос:

– Ты ведь понимаешь, что после свадьбы и всего прочего ты уже не сможешь так часто видеться с Себом, не так ли?

Я даже не знала, что она уже встала. Не говоря уж о том, что она успела улечься рядом со мной у бассейна. Я не шевельнула ни единым мускулом, лишь открыла глаза под темными очками и увидела, что в мелководном конце плавают с маской Тесс и Пиппа.

Кроме нас двоих, поблизости никого не оказалось.

– Вот как? – отозвалась я.

– Да, именно так, – процедила она с большой язвительностью. – Это неправильно – так близко общаться с другим мужчиной. Адам готов мириться с этим до свадьбы, но как только вы поженитесь, Себу придется удалиться.

Я по-прежнему не двигалась, хотя мышцы у меня под кожей подрагивали. Мне хотелось одного: вскочить и выцарапать ей глаза.

Но я старалась по-прежнему говорить спокойным тоном:

– Это сам Адам сказал, да?

– Да. Он всегда об этом беспокоился. Еще в самом начале говорил мне, как он этим недоволен.

– Может быть, это ускользнуло от вашего внимания, Памела, но Себ – гей.

Мне тут же захотелось взять свои слова обратно. Я словно бы оправдывалась перед ней за наши с ним отношения. Мол, если он гей, то ничего, можно.

– Я полностью отдаю себе в этом отчет, – фыркнула она. – И тем не менее это неправильно. Он не должен быть здесь. Адам пришел в ужас, когда узнал, что ты его пригласила.

Адам ни словом мне об этом не обмолвился. Он бы не осмелился. Впрочем, если вдуматься, мы ведь с ним никогда это не обсуждали. Мои отношения с Себом просто всегда были такими, какими были. Задолго до того, как в моей жизни появился Адам. И я предполагала, что он это принимает. Но может быть, на самом деле это не так.

– Что же он сказал? – спросила я уверенным голосом.

– Он просто не мог поверить, – сообщила она. – Гей там или нет, но все-таки он мужчина и тем не менее хороводится с его подругой, отправляется на ее девичник. Ему из-за этого неловко.

Я сняла темные очки и села, но если Памела и заметила это, то не подала виду. Она по-прежнему лежала, и пляжная шляпа с широкими полями закрывала верхнюю половину ее лица.

– Адам прямо так вам и сказал – что ему из-за меня неловко? – Я возненавидела себя за то, что попалась на ее удочку.

Тогда она улыбнулась, явно увлеченная этой темой.

– Да, – ответила она. – А как же иначе? Это не вина Адама, это просто естественная мужская реакция. Я не знаю ни единого мужчины, который был бы доволен, если бы его подруга проводила с другим столько времени, сколько ты проводишь с Себом. Женщине, которая помолвлена и собирается замуж, не следует так себя вести.

– Мы не в восемнадцатом веке живем. – Я изо всех сил старалась не выпалить то, что так и рвалось наружу. – Сейчас другие времена, не то что в ваши дни. Женщины другие. – Я по-прежнему пыталась оправдать перед ней наши отношения с Себом.

– Может, и так, – спокойно отозвалась она. На губах у нее все играла улыбка. – Я лишь говорю… собственно, я оказываю тебе услугу, чтобы избавить тебя от ссоры с Адамом… говорю, что это придется прекратить. После свадьбы он этого не потерпит.

– Я перестану видеться не с Себом, – прошипела я. – Я перестану видеться с вами.

Она попыталась приподняться на лежаке, и с ее головы свалилась шляпа.

– Что ты сказала?

– Вы меня прекрасно слышали. А если я откажусь с вами видеться, знаете, что из этого следует?

Она глядела на меня, и лицо ее кривилось от ненависти.

– Из этого следует, что Адаму будет гораздо, гораздо труднее видеться с вами.

– Что ж, желаю удачи, – спокойно ответила она. В ее голосе не было и тени страха, который она могла сейчас испытывать. – И ты всерьез полагаешь, что он выберет тебя, а не меня?

– С кем он живет? С кем он делит постель? С кем он занимается любовью? Я бы сказала, что шансы у вас довольно невелики.

– Я бы на твоем месте не стала на это рассчитывать, – проговорила она, вставая и медленно идя к дому. Ветерок раздувал ее пестрый халат с узором «пейсли». – Ну как, девочки, веселитесь? – спросила она у Тессы и Пиппы, проходя мимо их края бассейна. Казалось, она совершенно беззаботна. Психопатка.

А теперь она, значит, говорит Адаму, что замечательно провела время и что я ее тепло встретила? Похоже, она опять застала меня врасплох. Казалось, она играет, как кошка с мышкой. И нетрудно догадаться, кто у нас мышка.

Адам накрыл нас одеялом с головой, сильнее притянул меня к себе, и я чувствовала, как у него снова встает. Я укоризненно поцыкала, и он засмеялся.

– Четыре дня, – напомнил он со смехом. – Ничего не могу с собой поделать.

– Давай спи, – устало пробормотала я. – Нам с тобой уже через несколько часов подниматься.

– Сейчас усну, обещаю. Оглушу себя молотком и больше не буду тебя беспокоить. Но только если ты окажешь мне одну услугу.

– Господи, какую еще услугу? – Я тоже засмеялась.

– Мама спрашивала, нельзя ли ей прийти на твою последнюю примерку.

– Что? – ахнула я, резко садясь в кровати и поворачиваясь к нему. – Серьезно?

– Она говорит – во время этой поездки вы с ней так замечательно поладили, вот она и интересуется, можно ли ей прийти посмотреть на твое платье. – Он поморщился, словно ожидая от меня отповеди.

Я так и разинула рот.

– Ну пожалуйста, Эм. Для нее это невероятно важно. Она говорит: у меня нет дочери, и мне никогда не доведется провести с ней это особенное время. Ты в этом смысле – самое близкое подобие. Если откажешься, она обидится.

– Но… – начала я.

– Твоя мама уже видела, так что она не будет никому мешать.

– Но Пиппа еще не видела. И Себ тоже. Мы вчетвером хотели в субботу устроить из этого целое действо. Пойти пообедать вместе и все такое.

Адам приподнялся, оперся на локоть:

– С Себом?

Я временно перестала дышать.

– Себ тоже с тобой идет?

Я скользнула обратно под одеяло. Сердце у меня колотилось. Атмосфера действительно изменилась – или мне просто кажется? Наверняка просто кажется. Ведь Памми создала проблему Себа в своей голове, а не в голове у Адама. Почему же у меня такое ощущение, что я наступила на мину и вот-вот грянет взрыв?

– Конечно, – ответила я беспечным тоном. – Почему нет?

– Потому что это для девочек, – сухо заявил он.

Я повернулась к нему, притерлась к его теплой груди, закинула ему руку на спину.

– Это сексизм, – засмеялась я.

Но я почувствовала, как он отстраняется от меня – и душевно, и физически.

– Значит, Себ будет сидеть в свадебном салоне с кучей женщин? – недоверчиво осведомился он. – И он увидит твое платье раньше меня?

– Ну не будь смешным, – укорила я. – Господи, да это же Себ.

Она все-таки сумела накапать ему на мозги? Сумела заронить в его сознание семена этой нелепой мысли?

– Честно говоря, мне просто кажется, что это немного чересчур, – резко ответил он. – Но если уж он идет, тогда я не вижу, почему бы не пойти и моей маме. Ведь так?

Ответить на это было нечего. Я почувствовала, как обреченно утопаю в матрасе, потерпев явное поражение. Ну что мне сделать, чтобы убрать эту злобную женщину из своей жизни?