Глава 17

Доктор Шрай оказалась моложе, чем ожидала Джо. Азиатка ослепительной красоты, чуть старше тридцати, с сияющими глазами насыщенного каштанового цвета и густой копной соболиных волос, собранных в хвост. Джо предъявила удостоверение, и врач не торопясь изучила его. Большинство не берет на себя такой труд – даже люди, которым есть что скрывать. Особенно такие люди. Возвращая документ, Шрай пожала Джо руку.

– Боюсь, сейчас вы не сможете увидеть Найла. Его отец как раз отлучился, а нам понадобится его разрешение.

– Понятно, – отозвалась Джо. – Вы знаете, когда он вернется?

– Думаю, скоро. Он ищет газетный киоск. В нашем магазинчике «Файнэншл таймс» не продается.

Врач говорила бесстрастным тоном, но Джо уловила в нем нотки неодобрения. Шрай провела ее к лифту, но кабинка была занята: там стояли несколько медсестер в форме и пустая каталка.

– Ничего, если по лестнице? – спросила Шрай.

– Конечно.

Они вышли на лестничную клетку, и Шрай продолжила:

– Его мама вечером отправилась домой. У них же еще один сын, о нем тоже надо заботиться. Найла мы скоро отправим домой, только еще чуть-чуть за ним понаблюдаем.

– Так вы его выписываете? – уточнила Джо. – Значит, у него все в порядке?

– Как посмотреть. Физически он вполне оправился. Мы даем ему много жидкости и небольшие порции еды.

Джо важно было узнать:

– То есть никаких признаков сексуального насилия?

– Извините, но об этом мы не имеем права говорить без разрешения родителей.

– Да-да, разумеется.

– Но эмоционально он неустойчив, – добавила врач. – Вчера поздно вечером впал в сильное беспокойство, кричал на родителей. Утверждал, что его кто-то заберет. Нам пришлось ввести ему успокаивающее. Так что нас главным образом волнует его психическое состояние, но в такой обстановке мы на это повлиять никак не можем.

– Он был, можно сказать, в кататоническом ступоре, когда мы его нашли, – заметила Джо.

Они добрались до четвертого этажа, и Шрай, воспользовавшись своим электронным пропуском, провела детектива в педиатрическое отделение. Женщины миновали несколько просторных палат с яркими стенами, полных детей. Кое-где попадались и родители: они стояли небольшими группками вокруг коек, – но большинство пациентов лежали в одиночестве. Джо поймала взгляд совершенно лысого ребенка и не смогла даже определить, мальчик это или девочка. Она подмигнула, и малыш помахал в ответ.

– Вон там приемная, – показала доктор Шрай. – Можете налить себе чаю или кофе, хотя последний я бы не рекомендовала.

Джо уселась и окинула взглядом плакаты, где мультяшные герои и дети с широкими улыбками объясняли, как важно мыть руки и как распознать первые симптомы менингита. В углу стояла коробка потрепанных игрушек, рядом лежала стопка журналов, а также детских картонных книжек. За годы полицейской работы Джо провела немало времени в больницах, ожидая, когда можно будет побеседовать с жертвой или подозреваемым. И везде все было одинаково, вплоть до истертого, испещренного пятнами линолеума на полу и запаха дезинфекции, не очень-то маскирующего запах тел, делающих то, что делает тело, когда его нормальная работа нарушена. Ее отца перед смертью доставили как раз в эту самую больницу – после потери сознания. Мама упорно делала вид, что все в порядке, и рассуждала о том, что будет, «когда мы привезем его домой». Отец умер через две недели, даже не открыв глаза. Мать Джо уверяла, что это хороший «уход», словно позабыв, что он «уходил» целых две недели и что это было вовсе не хорошо.

Макдонах-старший появился примерно десять минут спустя, с газетой под мышкой.

Джо поднялась:

– Профессор…

– Детектив, – отозвался он. – Что-то случилось?

– Нет-нет. Я просто заскочила посмотреть, как дела у Найла.

– Ну да, ну да. Конечно. – Он бросил взгляд в коридор, затем снова посмотрел на нее: – Мы с женой… мы вам очень признательны. Ваш коллега, детектив Кэррик… он нам сказал, что мы обязаны этим вам.

– Это была командная работа, – ответила Джо. – Я просто рада, что мы нашли Найла.

На лице у Макдонаха промелькнуло выражение страдания.

– Он не хочет с нами говорить. Ничего не рассказывает о том, что там случилось.

– Это вполне естественно, – сказала Джо. – Может быть, он не очень ясно все помнит.

Макдонах сжимал и разжимал кулаки. Он плохо подготовлен к таким переживаниям, подумала Джо. Впрочем, к ним мало кто подготовлен хорошо.

– Врачи говорят… в общем, они его осмотрели. Они говорят, этот монстр ничего с ним не делал.

Джо ободряюще улыбнулась. Спасибо хоть за это.

– Ничего, если я с ним поговорю?

– Зачем? – спросил Макдонах с недоуменным видом.

– Просто мы подчищаем концы, – пояснила она. – Есть вероятность, что Алан Трент вовлечен в целую преступную сеть. А поскольку он скончался, нам может пригодиться свидетельство Найла – даже если он скажет что-то на первый взгляд незначительное.

Макдонах нахмурился сильнее:

– Ну не знаю, детектив. Он очень неадекватно все воспринимает. Мы ему не говорили, что Трент мертв, и он все твердит, что… в общем, неважно. У него в голове все перепуталось.

– В каком смысле перепуталось?

– Кажется, у Трента были проблемы с психикой, – ответил Макдонах. – Наверное, это и так очевидно, но, по-моему, он был каким-то шизофреником. Найл говорит, что иногда он вел себя нормально, но когда надевал маску, его будто подменяли.

Джо старалась выбирать слова очень осторожно:

– Нам очень помогло бы, если бы я смогла с ним поговорить. Мы просто не хотим, чтобы подобное случилось с кем-то еще.

– Да, – сказал отец Найла, едва заметно кивнув.

Она прошла вслед за ним к последней двери по коридору. Небольшая палата, четыре койки, но лишь одна из них была занята. Найл полулежал спиной к двери, и Джо решила, что он спит. Но при звуке шагов мальчик обернулся. В своей больничной сорочке он казался совсем ребенком. Веки у него сонно отяжелели.

– Привет, пап, – поздоровался он.

Профессор Макдонах поцеловал сына в щеку:

– Найл, к тебе тут пришли побеседовать. Сотрудница полиции. Ее зовут детектив Мастерс.

– Пожалуйста, называй меня Джози, – сказала она.

Найл ничего не ответил.

– Хорошо? – спросила Джо.

– Вы там были, – произнес мальчик. – Вы меня нашли.

– Именно. И я очень рада, что ты теперь в безопасности.

Казалось, Найл обдумывает услышанное.

– Пап, можно мне чего-нибудь попить? – Макдонах потянулся к одному из пластиковых стаканчиков. – Может, колу? Из автомата?

Профессор взглянул на Джо, потом на сына:

– Ничего, если я тебя оставлю?

Найл кивнул.

– Я тут с ним побуду, – сказала Джо, садясь на стул рядом с койкой.

– Хорошо. Автомат в холле. Через минуту вернусь.

И отец Найла вышел из палаты.

– Это вы Ала арестовали? – спросил мальчик, едва закрылась дверь.

– Алана Трента? – уточнила Джо. – Я.

Он воззрился на нее так пристально, что ей пришлось отвести взгляд.

– Теперь он тебе никак не навредит, – заметила она.

– Я знаю, что он умер. Мне Киран сказал.

Джо, застигнутая врасплох, не знала, что отвечать.

– Папа все говорит, какой он был плохой, – продолжал мальчик. – А он не был плохой. Он тоже боялся. Плакал больше меня.

– Чего он боялся?

– Его. Клоуна. – Найл сглотнул, глаза у него наполнились слезами. – Они меня не слушают. Папа просто начинает сердиться.

– Я слушаю, – сказала Джо.

– И вы мне верите?

– Конечно. Этот клоун – какой он был?

– Он был большой, – ответил Найл, глядя куда-то в пустоту. – Больше Ала. Но какой-то сгорбленный.

Джо вдруг мысленно перенеслась в Ярнтон, в свое детство. Она пытается отыскать своих друзей и видит две фигуры, уходящие с ярмарки. Великана и ребенка.

Она поборола желание достать записную книжку. Взгляд мальчика затуманился. Он словно снова вернулся под землю, к своим воспоминаниям. Джо гадала, сколько времени потребуется Макдонаху, чтобы добраться до автомата, продающего газировку, и вернуться назад. Интересно, он поедет на лифте или пойдет по лестнице?

– И он тоже был в маске? – спросила она.

– Не в маске. По-моему, это был… какой-то грим, что-то такое.

– Клоунский грим?

Найл снова сглотнул, и у него, казалось, на мгновение перехватило дыхание.

– Не знаю. Лицо было белое. Прям очень белое. И весь он был белый.

Джо вздрогнула:

– Весь?

– Вся его кожа. Он был вообще без одежды.

Желудок у Джо крутило. Она понимала: пора остановиться.

– Он был голый?

– Нет. Я не видел его… интимные места. На нем была… какая-то тряпка, что ли. Плохо было видно. Там было темно, и мне не хотелось смотреть. Там было холодно, но ему было все равно.

Джо заставила себя сконцентрироваться на другом:

– Значит, это был высокий мужчина, белый. Как по-твоему, Найл, сколько ему было лет?

– Не знаю.

– Старше твоего папы? Младше?

– Я же говорю, там было темно. У него были плохие зубы. Изо рта несло. Он подобрался очень близко. И все принюхивался.

– И он тебе сделал больно?

Найл сжал губы и посмотрел вверх, словно его глаза искали выход из этих воспоминаний.

– Тебе не обязательно мне говорить, – поспешила сказать Джо. – Ничего страшного.

– Ничего такого не было. Он меня не… теребил, или что вы там думаете. Плечо. Он меня укусил в плечо. Не очень сильно. Он как будто… ну не знаю… он как будто пробовал, какой я на вкус.

– Я на него заорал, чтоб он убирался на хрен, оставил меня в покое.

– И он послушался?

Найл опять сглотнул:

– Он меня ударил. Пару раз. Я думал… думал, он меня прикончит. А я все орал, чтобы он от меня отвязался. И наконец он отвязался. Исчез – и все.

– Он что-то говорил? У него был какой-то особый выговор?

Найл покачал головой:

– По-моему, он вообще не умел говорить.

– Почему ты так думаешь?

– Он издавал звуки, как животное.

У Джо встали дыбом волоски на загривке. Речь как будто шла о каком-то ритуале или даже представлении. Странное одеяние (или его отсутствие), возможно, краска для тела. Она не знала о таком виде патологии, но не исключено, что специалист по поведенческой психологии сумеет пролить на это свет. Хотя Джо сомневалась, что Стрэттон санкционирует подобную экспертизу.

– Найл, очень важный вопрос: ты когда-нибудь, хоть раз, видел Алана Трента и этого другого мужчину одновременно?

Внезапно Найл яростно сморгнул слезы.

– Это два разных человека! Я же сказал!

Джо услышала за спиной щелчок двери.

– Все в порядке? – спросил Макдонах.

– Вы говорили, что верите мне! – крикнул Найл.

– Я верю, верю, – отозвалась Джо.

– Что происходит? – Отец устремился к койке, держа в руке банку колы.

– Она говорила, что верит, – сказал Найл. Он резко сел в кровати. – Но она врет. Вы все врете. – Он стукнул по койке кулаками. – Я знаю про Ала. И я знаю, что вы все думаете, но вы ошибаетесь. Вас там не было. Вы не видели! А он был там. Он и сейчас, наверное, там. Но вы не хотите слушать. Вы не хотите меня слушать!

Он заходился в крике. Макдонах, взяв его за плечи, сказал: «Успокойся! Посмотри на меня, Найл», – и притянул его к себе, опустил его голову себе на плечо. Найл издавал завывающий звук, исходивший словно бы из самой глубины его нутра. Закрыв глаза, Макдонах обнимал сына.

– Думаю, вам лучше уйти, – произнес он, обращаясь к Джо.

Не говоря ни слова, Джо встала и вышла из палаты.

Шагая по больничной парковке и вдыхая свежий воздух, она ощущала легкое головокружение, словно ее тоже держали взаперти в темноте, а теперь выпустили в сияющий день. Джо не знала, что и думать. Было совершенно очевидно: сам Найл считает, что говорит правду. Но его рассказ напоминал кошмарные видения: чудище, восставшее из страшных сказок, а не факт реальной жизни.

Приязненное отношение мальчика к Алану Тренту было, в общем, вполне объяснимо. Джо и прежде сталкивалась с проявлениями стокгольмского синдрома – главным образом когда имела дело со случаями домашнего насилия. Несмотря на синяки, раздробленные зубы и подбитые глаза, жертвы решительно отказывались официально подать жалобу на своего супруга. Но этот случай выглядел иначе, и Джо не удавалось поверить, что у преступника было раздвоение личности. Важную роль тут играли осязаемые, материальные детали. Высокий мужчина, его странное облачение, зубы, кожа. Трент был совсем другим. Если же он действительно так оделся и загримировался, то где вещественные доказательства? В багажнике у него нашли клоунскую маску, только и всего.

Оставался ответ, к которому давно склонялись ее подозрения. Этот человек, этот псих, которому нравится кусать мальчиков, по-прежнему на свободе, и невозможно узнать, какого черта ему нужно.

Некоторое время она сидела в машине, оценивая варианты дальнейших действий. Димитриу и Тан, вероятно, прислушаются к ней. Но им придется развивать эту линию расследования, а это неминуемо навлечет на нее гнев Стрэттона. Конечно, теперь-то и ему придется ее выслушать. Но почти невозможно будет снова подобраться к Найлу, чтобы получить от него хоть какие-то официальные показания. Ей нельзя раскрывать карты – во всяком случае, пока не удастся найти что-то более существенное. В конце концов, есть же эта авиабаза. Можно туда вернуться, снова посмотреть, как там и что. Там может обнаружиться что-то, хоть что-то, связанное с этим загадочным подозреваемым. Кстати, интересно, как там дела с анализом отпечатков пальцев.

Но вначале Джо прошлась по недавним звонкам и набрала номер Лауры Фелпс. Стоило попытаться еще раз. Хотя бы еще один раз.

– Мой адвокат велел мне с вами не разговаривать, – был ответ. В голосе Фелпс кипела ярость.

– Простите?

– Меня временно отстранили от должностных обязанностей. До официального разбирательства.

– Из-за Алана Трента?

– Ну разумеется, из-за Алана Трента. – Голос у нее слегка дрогнул. – Говорят, мне следовало известить их о смене места жительства. Бог ты мой. Я же пыталась поступить как надо. Вашу мать, он же хотел покончить жизнь самоубийством. Если не верите, сами поглядите, что из этого вышло.

– Я понимаю, – отозвалась Джо.

– Мне пора.

– Прошу вас, – умоляюще произнесла Джо. – Я не думаю, что Трент виновен. Там был кто-то еще.

– А я вам говорила. С самого начала. Но вы, вся ваша братия, – вы просто не хотите слушать, верно? Вам нужно на кого-то все свалить. Я сегодня утром видела вас в новостях. Вы и ту старую историю хотите повесить на Алана, видимо?

Джо нужно было, чтобы она успокоилась. Нужно было как-то завоевать ее доверие.

– Некоторые мои коллеги хотят, – призналась она.

Короткая пауза.

– А вы? – спросила Фелпс.

– Кто-то использовал Алана. Возможно, тот самый человек, который когда-то убил Дилана Джонса. – Джо немного помолчала, чтобы собеседница осознала сказанное. – Вот почему мне нужно, чтобы вы рассказали мне о той группе, которую посещал Алан.

– Опять то же самое. Я же вам говорю, меня связывает кодекс профессиональной этики…

– Послушайте, – прервала ее Джо. – Судя по всему, вы сейчас переживаете нелегкое время. И я, между прочим, тоже. Если мы сумеем доказать, что во всем этом деле Трент – подставная фигура, это в известной степени обелит его имя, и ваше тоже. Я не прошу вас указать пальцем на какого-то человека. Я просто хотела бы узнать, где собираются эти люди.

– Но я не могу…

– Перед этим вы уже поступили правильно, – продолжала Джо. – Совершите еще один правильный поступок. Ради Алана. И ради какого-нибудь бедного ребенка, который может стать следующим. Прежде чем его похитят и случится что-нибудь похуже.

Джо попыталась сманипулировать Лаурой Фелпс, словно подозреваемым в допросной комнате, но к концу этой тирады уже и сама поверила в сказанное. Она понимала, что ее отчаяние очевидно и что, возможно, она слишком надавила. Джо ожидала, что Фелпс прервет разговор.

Но та только вздохнула.

– Это в каком-то зале собраний квакеров, – произнесла она. – Извините, я точно не знаю, в каком именно.

– В Оксфорде?

– Не знаю, честное слово. Когда Алан мне рассказал, я не стала выпытывать подробности. Я просто обрадовалась, что он получает какую-то помощь. И он действительно ее получал. Он знал, что у него проблемы, и хотел с ними справиться.

– Спасибо, – сказала Джо.

– Только имейте в виду, вы это узнали не от меня, договорились?

– Да.

Как только Фелпс повесила трубку, Джо полезла в рабочий телефон искать квакерские залы Оксфорда. Обнаружилось два. Один располагался на бульваре Сен-Жиль, большой оживленной улице близ центра города. Но имелся дополнительный зал – возле Иффли-Роуд. На сайте указывалось, что его могут использовать и посторонние – за пожертвование.

Джо набрала указанный на сайте номер секретаря, наврала про группу обучения писательскому мастерству, которой она якобы руководит, и поинтересовалась доступностью зала по вечерам в понедельник.

– Извините, по понедельникам зал забронирован с семи до девяти. Собрание одной из групп местных жителей.

По коже Джо побежали мурашки.

– Очень жаль, – отозвалась она.

– У нас свободны среды, если вам удобно.

– Меня интересуют понедельники. Ничего страшного, не беспокойтесь. Вы мне очень помогли.