Диего Де Сильва
Логово Терезы
Женщина возвращалась домой днем. Она выходила в магазин, то ли за средством для мытья посуды, то ли за фаршем (переходя дорогу, сама уже не помнила и не было ни малейшего желания заглянуть в пакет и припомнить), и потому она была без кофты и без сумочки; в левой руке вместе с ключами зажата сдача.
Подойдя к подъезду, она заметила, что дверь уже открыта, повернулась и толкнула ее плечом.
В подъезде покореженный велосипед тех, что со второго этажа, был привязан цепью к перилам лестницы, ведущей к лифту. Каждый раз, как ни пыталась она сделать вид, что все в порядке, это зрелище выводило ее из себя: такая неприкрытая наглость. Она вздохнула и заглянула в почтовый ящик, просто так, на всякий случай. И тут дверь хлопнула – так сильно, что едва не слетела с петель. Женщина вздрогнула, сердце ее замерло – против воли. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.
– Опять, – сказала она сквозь зубы и, уперев руки в бока, повернулась к хлопнувшей двери.
Больше всего ее бесило объявление на доске, недавно повешенное на стенд управляющим: «Воспитанные люди придерживают дверь», с кучей подписей и печатей. Да сделай так, чтобы пружину починили, а не учи жить других, зараза. Скажи этим нахалам, чтобы забрали свой велосипед, это же дом, а не гараж, нет?
– Синьора Тереза, – окликнули ее из лифта.
Кто-то назвал женщину по имени, и ей показалось, будто у нее прямо перед носом щелкнули пальцами.
– Испугались? – спросил парень, высовываясь из лифта.
Она расправила плечи, легко встряхнула волосами и мысленно расплылась в улыбке, полной тщеславия: именно оно заставляло ее совершать эти жеманные движения всякий раз, как мужчина здоровался с ней или просто спрашивал, который час, пусть даже сын соседки с третьего этажа, которого она помнила маленьким мальчиком.
– Нет, устала от всего этого, – ответила она, направилась к лифту и зашла, преувеличенно изображая одышку.
Молодой человек закрыл дверцы с серьезным видом.
– На третий, да? – спросил он, прежде чем нажать кнопку.
– Да, спасибо.
Лифт тронулся.
– Нет, ну мне интересно, зачем мы держим этого бездельника? – Тереза опять взялась за свое.
– Вы про управляющего?
– А про кого же еще! Входная дверь уже два месяца не закрывается.
– Да, вы правы, он дурак.
Парень сказал то, что она хотела услышать. Впрочем, похоже, он и сам так считал.
– И вид у него дурацкий, – добавила Тереза, засмеявшись.
Молодой человек тоже рассмеялся, довольный.
Теперь Тереза разглядывала его с интересом. А он стал симпатичным, этот Марко. Лицо осунувшееся, и вид поэтому такой задумчивый. Чем он занимается? Терезе это интересно, но она никогда не задает таких вопросов людям, которых встречает. Где ты работаешь, жениться не собираешься, долго ли тебе еще учиться. А если человек не работает? Если нет денег или не на ком жениться? Зачем ставить человека в неловкое положение? Люди об этом не думают. Или думают и делают это нарочно.
– Извини, милый, что-то я запыхалась.
– Ничего. Лучше скажите, как вы, я вас сто лет не видел.
– А как оно может быть? Старею понемногу.
Марко повел бровями, сочувствуя ее ложной скромности. Терезе пошел седьмой десяток, но все еще заметно, что она была красавицей. У нее такая манера издеваться над окружающим миром: деланая терпимость по отношению к нему. Денег у нее нет, это тоже видно, но на лице читается достоинство. Она из тех людей, с которыми сразу понимаешь, что ты – свой в доску, и чувствуешь себя уютно.
– Как мама? – спросила она.
Марко пожал плечами:
– По-прежнему, нога у нее болит. Почти не выходит.
– Да, я ее и правда давно не вижу. Но ты-то ей помогаешь?
– А как же, – ответил парень, стараясь не реагировать на наставительный тон, и тихонько фыркнул.
Лифт остановился. Тереза открыла двери и вышла.
– Передай маме привет.
– Как только приду, передам первым делом.
– Всего тебе хорошего, Марко.
При этих словах ей захотелось поцеловать его.
– И вам тоже, синьора Тереза, до свидания, – попрощался парень, открыл наружную дверцу и захлопнул внутреннюю.
Марко уже собирался вставить ключ в замок, когда услышал за дверью голос: какой-то мужчина разговаривал с матерью. Он выпрямился, отдернул руку от замка и прислушался.
Мужчина расспрашивал о нем: хотел знать, когда он вернется, какой у него распорядок дня, работает ли он все в той же фирме, где его комната. Что-то в этих вопросах настораживало: тон сдержанный, непонятно, полицейский или бандит.
До Марко доносились лишь обрывки ответов матери – она была испугана и одновременно рассержена вторжением в свою квартиру. В свою очередь она тоже спрашивала: что им нужно от ее сына, что он сделал, почему вдруг его разыскивают? Кстати, господин действительно тот, за кого себя выдает? Это ведь несложно – добыть фальшивое удостоверение.
Марко сделал пару шагов назад и посмотрел на дверь собственной квартиры. Теперь он хорошо расслышал целую фразу, произнесенную матерью, – ей пришлось повысить голос, чтобы к ней прислушались:
– Нет, в комнату моего сына без ордера я вас не пущу. Вы этого не сделаете. У вас будут неприятности.
Он поглядел на лестницу, ведущую вверх, словно желая убедиться в отсутствии посторонних или предупредить их появление. Двигался быстро, со сноровкой, которая бог знает откуда только берется в таких случаях: это уже не тот милый и приветливый молодой человек, который только что ехал в лифте с синьорой с нижнего этажа. Прильнув к перилам, он взглянул вниз и через мгновение отшатнулся в испуге. Потом прислонился к стене.
В подъезде, у почтовых ящиков, стоял какой-то человек.
Марко дышал так бурно, точно бежал. Но это был просто способ собраться с мыслями. И действительно, решение он принял быстро. Он спустился этажом ниже и постучал в дверь квартиры, которая располагалась прямо под его собственной.
Вскоре из-за двери послышался голос Терезы:
– Кто там?
– Синьора, это я, Марко.
– Марко? – переспросила она и тут же открыла.
Не успела она спросить, зачем Марко пришел, как он проскользнул в квартиру и закрыл дверь.
– Что случилось? – Тереза скорее удивилась, чем испугалась.
– Ничего страшного, простите, небольшая неприятность.
– Да что стряслось, кто там? – спросила Тереза, попытавшись отстранить его, чтобы открыть дверь.
Марко преградил ей путь, выставив руки.
Тереза подалась назад, и на лице ее отразился испуг.
Марко замахал руками, пытаясь успокоить ее:
– Прошу вас, простите, там один человек, которого я не хочу видеть.
Она посмотрела на него в замешательстве.
– Одна женщина, – на ходу выдумал Марко.
Тереза молчала. Тогда он продолжил лгать, говоря вполголоса:
– Пожалуйста, поглядите в глазок, там она или нет.
И с этими словами отошел от двери, инстинктивно почувствовав, что от этого версия с незадачливой любовницей покажется убедительнее.
Тереза отодвинула заслонку глазка и посмотрела на искаженную линзой лестничную клетку.
– Там никого нет, – сказала она, отстраняясь от двери, но в ее голосе не слышалось ни малейшей уверенности.
– Простите, простите еще раз, что побеспокоил, – продолжил парень; врать у него получалось все хуже. – Можно вас попросить еще об одном одолжении? У вас есть окно, которое выходит на улицу?
Тереза глядела на него с опаской и подозрением.
– Что такое, Марко? – спросила она, будто повторный вопрос лишил ее всех сомнений насчет недоговорок гостя.
– Да говорю же вам, ничего, – нетерпеливо откликнулся он и, не дожидаясь разрешения, прошел на кухню, словно уже знал, где найти то, что ему нужно.
Тереза пошла за ним. Поначалу легкость, с какой он сориентировался, удивила ее, но потом она сообразила, что комнаты в их квартирах расположены одинаково.
Марко остановился примерно в метре от окна и осторожно наклонился, чтобы взглянуть вниз, стараясь держаться на некотором расстоянии от стекла.
И вдруг резко подался назад. Перед входной дверью, во втором ряду, стояла темная «альфа-ромео». К боковому окну машины со стороны водителя прислонился спиной тот самый мужчина, которого Марко недавно видел в лестничном пролете.
Тереза наблюдала за ним, стоя в дверном проеме.
– Что ты натворил? – спросила она.
Марко обернулся, изменившись в лице. Маски больше не было. В его голосе слышалось страдание и сожаление:
– Пожалуйста, не кричите.
– О господи. – Тереза глядела на него уже другими глазами.
Марко сделал шаг в ее сторону. Тереза инстинктивно закрылась руками. Губы Марко болезненно скривились – так задел его этот детский жест.
– Я не сделаю вам ничего плохого.
Тереза попыталась подбежать к входной двери. Марко бросился на нее, перехватив сзади в маленьком коридоре, ведущем к входной двери, – так, что она завалилась вперед. Тереза ударилась коленом о пол. Марко прижал ее к себе, обхватив, чтобы она не упала. Тереза испустила пронзительный вопль. Марко широко распахнул глаза, ужаснувшись тому, что сделал, зажал ей рот рукой и прошептал на ухо:
– Синьора Тереза, послушайте, пожалуйста. Я ничего вам не сделаю, честное слово. Если пообещаете не кричать, я вас сразу отпущу. Прошу вас. Обещаете? Кивните, и я вас отпущу.
Тереза, с глазами полными слез, сдержала вопль и кивнула. Марко отпускал ее постепенно, желая удостовериться, что она сдержит слово. Тереза все еще стояла на полу на четвереньках, тяжело дыша. Она не кричала и не оборачивалась к своему церберу.
Марко сел на пол, спиной к стене, согнул ноги в коленях. Затем бессильно опустил на них руки, прислушиваясь к своему замедляющемуся дыханию. Тереза смотрела на него с презрением.
– Извините, я не хотел, – сказал Марко.
Тереза вытерла нос рукой.
В этот момент они услышали, как этажом выше открылась и снова закрылась дверь в квартиру Марко. Человек, допрашивавший его мать, вышел. Слышно было, как он идет по площадке, потом вниз по ступеням.
Марко распрямил спину. Он прислушивался, пока не понял, что шаги прекратились именно на той площадке, где находилась квартира Терезы.
Он встал. Посмотрел на Терезу, поднеся указательный палец к губам, и подошел к двери, правой рукой достав из-за пояса пистолет.
Тереза прижала три пальца к губам.
Он сверху снова сделал ей знак молчать, потом задержал дыхание, держа пистолет обеими руками, дулом вверх, словно в некоей издевательской, безмолвной мольбе.
После нескольких секунд тишины на лестнице снова послышались шаги. Мужчина ушел.
Марко перевел дух, расслабился, вытер лоб тыльной стороной руки, в которой сжимал пистолет. Потом в замешательстве перевел взгляд на Терезу:
– Пожалуйста, не смотрите на меня так.
– А как мне на тебя смотреть, преступник?
– Я не преступник.
– Ах, не преступник? А кто же?
– Послушайте, мне жаль, что я оказался в вашей квартире, но мне больше некуда было пойти. Меньше всего я хочу впутывать вас в эту историю, поверьте.
Тереза засопела.
– Вечером ко мне сын должен прийти.
Марко переварил информацию и шумно выдохнул. Еще одна проблема на его голову. Но пока он отложил ее решение.
– Где у вас телевизор? – спросил он.
Тереза мотнула головой в сторону кухни.
Марко засунул пистолет за пояс и протянул руку, помогая ей подняться. Женщина отвергла предложение и поднялась сама, неловко держась за стену. Марко почтительно посторонился, затем последовал за ней на кухню.
Тереза села с отсутствующим взглядом: казалось, происходящее доходит до нее с опозданием. Марко включил маленький телевизор, стоявший рядом с плитой, опасливо пробежался по всем каналам, держа пульт в руке и сверяясь с телепрограммой. Фыркнул. Выключил. Провел рукой по волосам. Он сосредоточенно смотрел перед собой, казалось, перебирая в уме, какие у него остались возможности. На лбу блестели капельки пота. Он снова стал наблюдать за тем, что делается на улице, держась на безопасном расстоянии от окна. Машины во втором ряду больше не было. Но это не успокоило Марко. Наоборот, он теперь выглядел еще более затравленным.
– Пожалуйста, Марко, уходи, – внезапно сказала Тереза. – Возвращайся к себе, не впутывай меня в эту историю.
– К себе? Вы шутите?
– Я ничего не скажу, обещаю.
– Я не могу вернуться домой, синьора Тереза. Это последнее из всех мест, куда я пойду, понимаете? Меня ищут. И потом, я не хочу втягивать в это мать. Она ничего не знает, и не надо. Это лучший способ защитить ее.
– Но почему я в это влипла, что я тебе сделала? – проговорила женщина, сдерживая рыдания.
– Вы мне ничего не сделали, синьора Тереза, так получилось. Мне очень жаль, но у нас нет другого выхода, ни у вас, ни у меня.
Терезе хотелось сделать ему больно, броситься на этого парня, который сейчас воплощал собой судьбу, никак не желавшую оставить ее в покое и втягивавшую в новые неприятности. Она затеребила юбку и заплакала от отчаяния.
– Синьора Тереза, я и так нервничаю и не хочу потерять из-за вас остатки терпения. Пожалуйста, прекратите немедленно.
Тереза прекратила рыдать. Лицо ее мгновенно стало сухим и дерзким. Помолодевшим.
– И что ты собираешься делать? Убить меня?
Марко взглянул на Терезу так, словно та чертыхнулась в храме.
– Вы что, шутите? Я не убийца.
– У тебя пистолет.
Гримаса, точно рана, исказила лицо Марко. Он должен был подумать, прежде чем ответить:
– Я не виноват в том, что идет война.
Тереза в замешательстве широко раскрыла глаза, словно сомневаясь в его душевном здоровье:
– Война?
– Да, война. Война – это не только самолеты с бомбами и войска, шагающие по чужим землям. Вы – тоже война.
Ноздри Терезы раздулись. Она сжала кулаки и зубы:
– Да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о моей жизни?
– Знаю кое-что, знаю, – спокойно ответил Марко.
Тереза побагровела от гнева. «Это мой дом».
– Ты должен уйти. Я уже сказала, придет Винченцо.
– Да, я слышал.
– И что ты будешь делать, когда он придет?
– Он не придет.
– Что это значит?
– Это значит, что вы сейчас ему позвоните и скажете, чтобы он не приходил.
Тереза побледнела, видя, как тает последняя возможность, которой она рассчитывала воспользоваться.
– Я не знаю, где его найти. Он в разъездах.
– Да, но у него ведь есть мобильный?
– Нету.
Марко тряхнул головой:
– Вы не понимаете. Я не хочу причинять никому вреда, ни вам, ни тем более Винченцо. Если он придет, то по вашей вине вляпается в неприятности. Давайте звоните ему, не теряйте время.
Телефон стоял на столике у двери, Тереза сняла трубку. Набрала номер – медленно, словно с трудом вспоминая цифры.
Марко снова глянул в окно. Чуть погодя Тереза повесила трубку:
– Не отвечает.
– Как это – не отвечает?
– Связи нет.
– Ну попробуйте еще раз. Когда он придет?
– Я ждала его к ужину.
– Хорошо. Значит, у вас еще есть время.
Тереза вздохнула.
Марко достал мобильный, вынул батарею и симку:
– У вас есть ножницы?
Тереза кивнула на ящик в столе.
Марко открыл ящик, отыскал ножницы с пластиковыми кольцами и разрезал карту пополам: два кусочка упали рядом с раковиной. Затем вытащил бумажник из заднего кармана, вынул из него другую симку, вставил ее в телефон, включил его, набрал номер. В тишине кухни были слышны гудки. Марко считал их. Он выглядел очень напряженным: казалось, его мучит какое-то подозрение, которое вскорости и подтвердилось. На пятом гудке он отключился и сжал зубы.
– Дерьмо, – бросил он.
Тереза нахмурилась, услышав бранное слово.
Марко выключил телефон, вынул карту, разрезал ножницами и ее. Растерянно огляделся. Посмотрел на часы, снова включил телевизор. В дневных новостях сообщали о том, что полиции удалось задержать группу террористов, совершивших убийство и два грабежа. Марко сел, словно загипнотизированный кадрами на экране. Там показывали, как двоих арестованных ведут из дома к полицейской машине. Лицо Марко помрачнело. Потрясенная Тереза отшатнулась.
– Святая Дева, – вырвалось у нее.
– Довольно! – разозлился Марко, выключая телевизор: новости закончились. – Лучше позвоните еще раз вашему сыну.
Тереза не торопилась.
– Хотите и дальше терять время? Ладно, говорите номер, я сам позвоню. – Марко поднялся и направился к телефону.
– Нет, нет, – отозвалась Тереза; в голосе ее слышалось отчаяние.
– Слушайте, мне надоело. Мне новые проблемы не нужны. Давайте диктуйте этот проклятый номер!
Он был на грани.
Тереза страдальчески взглянула на Марко, закрыла лицо руками и заплакала.
– Что с вами такое?
Марко положил трубку. На этот раз он не требовал, чтобы Тереза успокоилась.
Она указала ему на листок бумаги, висевший на стене рядом с холодильником. Марко сорвал листок и протянул ей:
– Вы ведь не ждали Винченцо к ужину, так?
Тереза хлюпнула носом, согнула листок и сунула в рукав кофты.
– Я его не видела полгода. Последний раз он звонил месяц и еще двадцать один день назад.
Марко сел рядом с ней, стараясь держаться как можно вежливее. Тереза глядела в пространство. Слова ее выдавали долго скрываемую боль, которая теперь рвалась наружу, и от этого становилось легче.
– Винченцо нужен дом, но я не могу дать ему дом. – Она вытащила из рукава листок и вытерла лицо. – Но тебе-то какая разница. Вот теперь ты знаешь, до чего я дошла. Можешь быть спокоен. Тебя не станут искать здесь. Никто никогда сюда не приходит.
– Мне жаль.
– Жаль тебе! – насмешливо произнесла она.
– Мне жаль, правда, – повторил Марко.
Тереза посмотрела на него, словно вспоминая кого-то другого.
Остаток дня Марко раздумывал, делал короткие пометки в блокноте, включал и выключал телевизор, смотрел на улицу. Этими мелочами он занимался сосредоточенно, будто составляя план. И, только заслышав над головой шаги матери, Марко изменился в лице и сглотнул, хотя во рту пересохло.
Терезу охватило что-то вроде усталости, и она взирала на своего цербера со спокойной покорностью. Она больше не просила у него разрешения сходить в туалет, а он больше не следил за каждым ее шагом.
Они сидели за столом. Вечерние новости начались с известия об аресте еще одного члена группы, к которой принадлежал Марко.
Тереза только что вытащила из духовки макароны, приготовленные еще вчера.
– Это закоренелое зло, – диктор читал заявление следственных органов, – скоро будет уничтожено на корню.
Марко, подавленный, поник. Тереза выкладывала на тарелки приборы.
– И что теперь будешь делать?
– Не знаю, – удрученно ответил Марко.
– Попробуй рассказать, что случилось. Может, я смогу чем-то помочь.
– Не думаю.
– Я такая тупая?
– Да нет, не в этом дело. Это сложно рассказать.
– И ты не хочешь рассказывать такой, как я, правильно?
Марко не нашелся что сказать и поэтому отозвался грубо:
– Вы, часом, в политике не разбираетесь?
– Нет. Ничего в ней не понимаю.
– Ну вот. Так о чем нам говорить?
Обезоруженная, Тереза не ответила. Ее молчание Марко счел упреком в высокомерии. Честно говоря, он выбрал слишком простой способ от нее отделаться.
– Скажем так, – произнес он, чувствуя необходимость что-то сказать, – я устал. У нас отбирают наши права, надежды, даже то немногое, что нам удалось…
Внезапно он стих, понимая, что говорит бессвязно. Тереза смотрела на него с чем-то вроде сочувствия:
– Я тоже устала. Но не от этого…
Марко вышел из себя:
– Ну уж нет! Знаю я, к чему вы клоните. Легко вот так вот считать себя правым. Думаете, что вы лучше всех, и судите свысока, никогда не спускаетесь до людей, не понимаете их.
– А ты сам? Ты не считаешь себя лучше других?
– Вот именно, тут мы похожи. Что вы так на меня смотрите? Может, в глубине души вы все-таки думаете, что я прав?
– Нет, просто я тебя не понимаю.
– Я же говорил, лучше ничего не объяснять.
– Если мы не понимаем друг друга, это бесполезно.
Тереза встала, спросила, может ли она лечь спать.
Марко пошел за ней. Подождал за дверью ванной, пока она вымоется, и за дверью спальни, пока она разденется. Потом расположился рядом с ней, в потертом кресле.
– Что случилось? – спросила Тереза, которая внезапно проснулась.
Она приподнялась, ища выключатель лампы на тумбочке, зажгла свет.
– Молчите, пожалуйста.
Марко стоял с пистолетом в дрожащих руках. Лицо его кривилось от сдерживаемого гнева: он смотрел в потолок. С верхнего этажа доносился шум – обыск, протестующий голос его матери, которую никто не слушал.
Вот они в комнате. Сначала письменный стол. Затем шкаф. Безжалостно выворачивают содержимое ящиков. Перебирают его вещи, портят, изучают, разбрасывают, изымают одну за другой. Шум одновременно звучащих голосов. Что-то бьется. Завуалированные угрозы («А вы, значит, ничего не знаете? Никогда ничего не подозревали, никогда не замечали ничего странного, не так ли?»).
Марко зарычал и направил пистолет куда-то вверх, словно пытался нацелить его на некий предмет, беспорядочно блуждавший по потолку.
Тереза, не вставая с постели, обратилась к нему:
– Успокойся, Марко, не делай глупостей.
Он взглянул на нее. Что-то необычное послышалось ему в голосе женщины.
– Положи пистолет. Ты ничего не можешь сделать.
Это были правильные слова, именно те, которые ему надо было услышать. Он опять опустился в кресло, положил руку, сжимавшую пистолет, на подлокотник.
Обыск закончился. Топот каблуков: спускаются по лестнице. Мать прибирается в разгромленной квартире, плача, взывая ко всем святым своим детским голоском. Марко сжал кулак, поднес его ко рту, впился в руку зубами.
Тереза откинула одеяло, собираясь встать:
– Хочешь, я схожу к ней?
Он недоверчиво оборачивается:
– Что вы сказали?
– Если хочешь, я поднимусь к твоей матери и спрошу, не надо ли ей чего.
Губы Марко сложились в некое подобие безрадостной улыбки.
– Ты мне не доверяешь, так?
Марко шумно выдохнул через нос.
– А вы на моем месте поверили бы?
– Ты прав, не поверила бы, – отозвалась она через пару секунд.
И снова легла, укрывшись одеялом, затем погасила свет.
Они не знали, сколько времени прошло, прежде чем наверху все стихло. Когда Марко открыл глаза, уже светало.
Постель Терезы была пуста. Марко схватил пистолет (выскользнув из его руки, он оказался под креслом), вскочил. Он злился на себя, оглядываясь в поисках Терезы. Как можно быть таким идиотом? Почему не связал ее? Почему не запер ее комнату на ключ?
Он заглянул в ванную. Пусто. Поспешил на кухню. Щелкнул выключателем. Света не было. Открыл дверь в кладовку рядом с кухней. Направил дуло пистолета в темноту. Пусто.
Со стороны входной двери донесся шум. Марко выглянул, держа пистолет перед собой обеими руками. В полумраке он разглядел силуэт Терезы, копавшейся в выключателе.
– Отойдите, живо! – приказал он.
– А? – обернулась она.
Марко подошел и грубо оттащил Терезу от выключателя. Та ударилась плечом о стену.
– Что вы делаете? – угрожающим тоном спросил он.
– Света нет. Испортилось.
Марко раздраженно стукнул по выключателю, словно желая опровергнуть слова Терезы. Однако свет тут же вспыхнул. Марко зажмурился.
– И так все время, – сказала Тереза, потирая плечо.
Марко растерянно взглянул на нее.
Она ждала.
– Вы давно встали? – спросил он.
Сейчас пистолет в его руках казался совершенно неуместным.
– Минут пятнадцать-двадцать назад.
– Шутите?
– Как видишь.
Марко не нашелся что ответить.
Она помолчала.
– Можно я сделаю кофе?
Марко не знал, как быть. Тогда Тереза повернулась и направилась на кухню.
Марко вяло потащился за ней. Тереза открыла шкафчик над раковиной, достала кофеварку, пакет с кофе и сахар. Марко сел, пока женщина наполняла кофеварку и зажигала газ.
– Я вам сделал больно? – виновато спросил он через несколько минут.
– Ничего страшного, – ответила Тереза.
– Мне жаль, я подумал, что…
– Что я ушла, пока ты спал, и теперь, наверное, сдаю тебя полиции.
– Да, именно так.
Тереза приоткрыла кофеварку и снова закрыла.
– Почему вы этого не сделали? – продолжил он.
Тереза пожала плечами. Можно сказать, что это уже не важно, раз она все равно не пошла в полицию. Или что ей не хотелось оставаться одной. Или что это не ее дело. Но, по правде говоря, ей просто не хотелось отвечать. И она не ответила.
Кофеварка зашипела.
Марко за день ни разу не взял пистолет в руки. Тереза хозяйничала, стараясь не беспокоить его, когда он думал или выглядел озабоченным. В начале первого она приготовила поесть, накрыла на двоих (Марко почти ни к чему не притронулся), вымыла посуду, прилегла и вздремнула часок. Марко сидел, положив руки на стол и опустив на них голову. Правая рука разжалась: в ней был пульт от телевизора.
На цыпочках Тереза подошла к нему, вынула пульт из его ладони, выключила телевизор. Потом вернулась в комнату, оделась, чтобы идти на улицу, и стала ждать, пока он проснется. Услышав, что он зашевелился, она вернулась на кухню.
– Мне надо в аптеку, – сказала она.
– Зачем?
– За лекарством. У меня закончилось.
Марко выглядел слегка растерянным.
– Вот, смотри. – Тереза протянула ему рецепт.
Марко взял, но читать не стал. Глубоко вдохнул и выдохнул через нос. Тереза, сцепив руки на ручках сумочки, ждала разрешения.
Почему он не может ей доверять? Она заслужила это.
– Ну ладно.
Тереза вышла. Марко сидел неподвижно, уставившись на холодильник.
– Марко, – окликнула Тереза от входной двери.
Он обернулся.
– Я быстро, не волнуйся.
Марко изобразил согласие. Скрежет ключа, открывшего замок и затем закрывшего – кажется, что навсегда.
Он провел руками по лицу, ото лба к подбородку, словно умывался. Пригладил волосы. Взглянул в свои заметки. Встал. Пошел в комнату Терезы, положил пистолет на тумбочку, растянулся на кровати и задремал.
Внезапно его разбудил звонок в дверь. Звонили уже в третий раз.
Он вскочил с кровати, схватил пистолет, выглянул в коридор. Еще один долгий звонок. Он зажмурился: горечь разочарования и осознания. Если Тереза сдала его, он, в общем-то, на нее не злится. Он сжал пистолет обеими руками, нацелив дулом в пол. Приготовился. Возможно, скоро он умрет. В квартире соседки снизу.
Когда Тереза, нагруженная сумками, вышла из лифта и увидела перед своей дверью двоих незнакомцев, она, казалось, начала пританцовывать – так задрожали коленки. Но лишь на мгновение. Она взяла себя в руки.
Те смотрели, как она подходит.
– Что вам надо? – поинтересовалась Тереза.
– Вы здесь живете?
– Да, я здесь живу. А вы что делаете у моей двери? – спросила Тереза, покачивая сумками.
Двое переглянулись.
– Полиция, синьора. Хотелось бы задать вам пару вопросов.
– Мне? Почему? Я что-то сделала?
– Нет, абсолютно ничего. Мы просто собираем информацию.
– Я вас слушаю. – Тереза опустила сумки на пол.
Полицейский, казалось, не знал, с чего начать.
– В последнее время не происходило ничего необычного?
– О чем вы говорите? – спросила она, глядя на них как на зачумленных.
– Я имею в виду, в доме, – добавил он, слегка смущенно. – Вы ничего не видели, не слышали? Кто-нибудь приходил, кого вы раньше не встречали?
– Послушайте, вы меня пугаете. Вы о чем?
Второй полицейский тряхнул головой, давая коллеге понять: мол, зря теряем время.
Марко за дверью слушал их разговор, его сердце бешено колотилось. Он был потрясен и растроган сценой, которую разыграла Тереза. Перед ним раскрылась пропасть. И если он в нее еще не упал, то только благодаря Терезе.
– Ладно, извините, – произнес полицейский.
– А в чем дело, можно узнать? – спросила Тереза им вслед.
– Ничего особенного, – ответил второй, – просто проверка, вот и все. Не беспокойтесь.
И они ушли.
Тереза подняла сумки, поставила их на коврик, вытащила из сумочки ключи, открыла дверь, снова подняла сумки, толкнула дверь ногой, вошла, закрыла дверь за собой. И напряжение, сдерживаемое во время разговора, всей тяжестью обрушилось на нее. Она бессильно опустилась на пол, прикрыла глаза и распахнула рот, словно ей не хватало воздуха.
Марко, стоявший в коридоре спиной к стене, поспешил к ней, опустил руки ей на плечи и произнес голосом, полным признательности:
– Синьора. Синьора Тереза.
Тереза тяжело дышала:
– Ничего, сейчас пройдет, не беспокойся.
– Я беспокоюсь, как же иначе?
Он, не раздумывая, сжал ее ладонь в своей.
Тереза улыбнулась. Ей было приятно.
– Это я во всем виноват, мне жаль, – сказал Марко.
Терезе, похоже, было трудно дышать.
– Пожалуйста, отведи меня в комнату.
Марко помог ей подняться, довел до кровати и уложил так бережно, как только мог. Сложил пополам подушку и подсунул ей под голову. Потом чуть-чуть приподнял ее ноги, придерживая за лодыжки.
– Кровь прильет к голове, и вам сразу станет лучше.
Она остановила его движением руки:
– Пожалуйста, принеси лекарство из сумочки.
Марко отпустил ее ноги.
– Конечно.
Он побежал в коридор, поднял с пола сумочку Терезы, вытащил упаковку, завернутую в рецепт, и быстро вернулся в комнату.
– Что мне сделать?
– Одиннадцать капель на полстакана воды.
Марко ринулся в кухню, набрал воды, вернулся, сел рядом с женщиной, протянул ей стакан и придерживал ее, пока она пила.
Тереза снова опустилась на подушку. Постепенно лицо ее приняло нормальный цвет. Через некоторое время Марко заговорил с ней:
– Вы понимаете, какой опасности подвергаетесь? Вы знаете, во что вы ввязались? Зачем вы это сделали?
Тереза сама удивилась, насколько естественно у нее вышло:
– Потому что я испугалась, что тебя убьют. Потому что ты не сдашься без боя, я же знаю.
Марко не знал, что сказать. Глаза у него заблестели. Он взял ее руку в свою и накрыл другой ладонью. Тереза произнесла, не открывая глаз:
– Не уходи.
– А как иначе?
– Оставайся. Я о тебе позабочусь.
Марко сочувственно улыбнулся:
– Ну что вы такое говорите, я же не могу тут остаться навсегда. И потом, есть люди, с которыми я должен встретиться.
Она повернула голову, печально соглашаясь. Марко еще сильнее стиснул ее ладонь:
– Рано или поздно они и досюда доберутся. Мне надо спешить.
Тереза шумно выдохнула.
– Но я не смогу уйти без вашей помощи.
Потянулись долгие секунды, Тереза шевелила на свой манер губами; казалось, что она ждала этой просьбы. Она высвободила ладонь из рук Марко и приподнялась на постели.
– Скажи, что мне делать.
Ближе к вечеру Тереза снова вышла. С другой сумкой, более вместительной, чем обычно. Выйдя из подъезда, недоверчиво оглядела улицу. Пошла спокойно, хотя и была сильно взволнована. Придя на автобусную остановку, она стала ждать.
Вышла на нужной остановке. Прогулялась немного. Зашла в нужный ей магазин.
Стенка напротив входа была вся заставлена телевизорами разного размера, настроенными на один канал. Один был огромным почти как экран в кинотеатре. Тереза возмущенно разглядывала ценник, а потом, как зачарованная, уставилась в экран; качество изображения потрясло ее. И звук ее поразил. Он был потрясающе ясный, чистый и насыщенный.
Витрины в центре зала были заполнены мобильными телефонами. Дальше располагался компьютерный отдел. Тереза достала из кармана кофты листок и подошла к прилавку. Продавец заинтересованно улыбнулся:
– Добрый вечер. Чем могу помочь?
– Добрый вечер. Мне нужен ноутбук.
– Да, конечно. В подарок?
– Ну да, в подарок.
– Вы уже знаете, какой именно, или вам показать, что у нас есть?
– Нет, вот тут все написано, я в этом не разбираюсь, – сказала Тереза, протягивая листок.
Продавец читал и кивал головой:
– Как же, есть. Подождите минутку, я схожу на склад.
И удалился.
Тереза прохаживалась по магазину. Настоящий технический супермаркет. Идя через отдел бытовой техники, она обнаружила в небольшой нише двухместный кожаный диван, вокруг которого стояла аудиоаппаратура разной ценовой категории. На диване лежали наушники с антенной. Немного подумав, Тереза села, надела наушники, закрыла глаза, откинулась на спинку дивана и расслабилась. Классическая музыка окружила ее.
Через некоторое время она почувствовала, что ее трогают за плечо, и открыла глаза. Продавец смотрел на нее в упор. Под мышкой у него была коробка. Тереза сняла наушники:
– Извините.
– Представьте себе, так всегда и бывает. Если я не могу найти клиента, то иду сюда.
Они вернулись к кассе. Продавец открыл коробку с ноутбуком, кратко пояснил Терезе условия гарантии, поставил печать на чек, закрыл коробку, опустил ее в пакет.
– Тут есть и оборудование для подключения к Интернету. Я положу рядом с гарантийным талоном.
Тереза протянула ему кредитную карту, которую уже держала в руке.
– А, карточка, – произнес продавец. – Удобно, правда? Я хотел, чтобы и моя жена такую завела.
В этот момент Тереза слегка покраснела.
Продавец проделал манипуляции с картой, протянул Терезе пакет, держа его за ручки, и вежливо попрощался.
Тереза вышла из магазина, огляделась, перешла дорогу и забрела в первый попавшийся бар, где заказала кофе без кофеина. Потом пошла в туалет, вытащила коробку с ноутбуком из пакета, а ноутбук – из коробки. Положила компьютер и сетевую карту в сумку. Коробку снова опустила в пакет. Вышла из туалета и из бара. Направилась к остановке. Вскоре подъехал автобус. Тереза вошла и села: сумка на плече, в руке – пакет с коробкой. Она вышла на одну остановку раньше, чем нужно, заметила ближайший к себе мусорный контейнер, подошла, подняла крышку и выбросила пакет с коробкой. Домой она вернулась пешком.
Перед входной дверью ее подождала женщина, которая тоже возвращалась из магазина: в руках – сумка с покупками. Увидев Терезу, она придержала дверь ногой. Узнав соседку, Тереза на мгновение запаниковала, но потом поспешила и, войдя в подъезд первой, поблагодарила ее.
– Как ваши дела? – спросила Тереза.
Та с трудом сдерживала слезы:
– А как они могут быть!
– Что у вас случилось?
– Да не знаю. Весь дом вверх дном перевернули.
– Да, я слышала, как они приходили.
– Конечно, весь дом слышал.
Тереза крепко стиснула ручки сумки, борясь с собой: как же сложно лгать.
– Сочувствую.
– Спасибо. Спасибо большое.
Они поднялись. Прежде чем попрощаться, Тереза сказала соседке, чтобы она не стеснялась обращаться за помощью, если что.
Вернувшись к себе, она застала Марко на кухне, как обычно перед телевизором.
– Все в порядке? – спросил он, явно довольный, что Тереза вернулась.
– Да. Я все сделала.
– Выбросили коробку, как мы договаривались?
– А как же.
Марко открыл сумку и вытащил ноутбук. И что-то новое – надежда? – засияло на его лице.
Тереза протянула ему кредитку:
– Вот.
– Спасибо. Спасибо большое.
Тереза улыбнулась, услышав, как он произнес ту же фразу, что недавно его мать, причем с той же интонацией.
Марко принялся возиться с компьютером, быстро настраивать его. Тереза наблюдала за его действиями, как за экспериментом алхимика. Марко достал из кармана футляр для ключей, вынул оттуда флешку. Вставив ее в компьютер, он открыл текстовый файл и в спешке прочел его. Тереза присела осторожно, стараясь не издавать звуков, чтобы не мешать ему. Марко, заметив это, улыбнулся. Потирая лоб, размышляя, покачивая и кивая головой, он двигал курсор по строчкам. И вдруг остановился, вперив взгляд в монитор, словно нашел то, что искал. Набрал обеими руками на клавиатуре какую-то команду. Взял устройство для подключения к Интернету, которое прилагалось к ноутбуку, открыл бумажник, достал телефонную сим-карту, приладил ее. Затем вставил в компьютер. Быстро подключился и отправил по электронной почте письмо (всего одно слово) по адресу, скопированному из файла, который он только что прочитал. Потом он отключился от Интернета, сцепил пальцы в замок, положил руки на голову и посмотрел на Терезу, сидящую перед ним, которая буквально только что открыла рот.
– Что ты сделал?
– Ничего особенного. Теперь я должен получить ответ. Потом я попрошу вас еще об одном одолжении, и все.
– И уйдешь?
– Да, и уйду, – неохотно ответил Марко.
– Я видела твою мать.
У Марко отвисла челюсть.
– Когда?
– Только что. В дверях столкнулись.
– И как она?
– Я сказала, что она может обращаться ко мне, если что.
Марко с грустным выражением отметил, что Тереза увильнула от ответа. И, поддавшись внезапному порыву, протянул руку и погладил ее по щеке. И Тереза не уклонилась от ласки, ей понравилось.
– Вы можете мне кое-что пообещать?
– Да.
– Не говорите ей ничего. Что бы ни случилось.
– А что может случиться, Марко?
– Ничего. Просто мне бы не хотелось, чтобы она узнала, что я был тут.
– Ладно.
– Обещаете?
– Обещаю.
– Спасибо.
Марко взглянул на часы, потом на монитор.
– Марко.
– Что?
– Что может случиться?
Марко раздумывал, что ответить, когда в дверь позвонили. Он испуганно взглянул на Терезу, словно спрашивая ее, что делать.
– Спокойно, – сказала Тереза, – иди в спальню.
Марко взял ноутбук, записную книжку, сим-карты и сделал, как велела Тереза. Она поправила прическу и направилась к двери. Глубоко вздохнув, она подняла заслонку глазка и поглядела.
Затем обернулась к Марко, который, высунувшись из спальни, спрашивал «кто?» одними губами, сделала знак молчать, открыла дверь.
На мать Марко она глядела так, словно ждала ее прихода. Та выглядела еще более измученной, чем недавно у лифта. Волосы завязаны в хвост, сильно поношенный халат, круги под глазами стали еще заметнее.
– Добрый вечер. Простите, можно войти?
– Конечно. Проходите.
Женщина прошла на кухню, где совсем недавно сидел ее сын. Эта мысль привела Терезу в сильнейшее замешательство, однако она сумела его скрыть. За дверью спальни Марко прикусил указательный палец правой руки, как делают, когда доктор говорит, что сейчас будет больно, и ты готовишься к боли. Его мать села, изо всех сил стараясь не расплакаться и постоянно за это извиняясь.
– Не беспокойтесь, все в порядке. – Тереза взяла ее за руку.
– Знаете, я никому об этом не рассказывала. Мне самой странно, что я пришла.
– Вы совершенно правильно поступили, не переживайте.
Мать Марко шмыгнула носом.
– Вы себе не представляете, что такое вернуться домой и бояться включить телевизор. Как услышу, что новости начались, сердце так колотится, будто сейчас выскочит из груди.
Тереза хотела найти подходящее слово в ответ, но сейчас матери Марко нужно было, только чтобы ее выслушали, и Тереза ничего не сказала.
– Я не верю в то, что они говорят. – Она облизнула верхнюю губу, составляя в уме следующую фразу. – Политика, да какая политика? Да что я сказать могу, если о ней дома и не говорили никогда. Ни разу, ни слова.
– Мне очень жаль, – пробормотала Тереза.
– Знаете, мне страшно. – Мать Марко понизила голос, словно наконец-то заговорила о главном. – Почему он не возвращается? Если он ничего не сделал, а я знаю, что не сделал, почему не звонит? Что с ним случилось?
И в этот самый момент разговор двух женщин прервал звук падающего предмета – он донесся из ванной. Обе одновременно повернулись в ту сторону, а потом переглянулись.
Тереза покраснела. Она не представляла, что сказать. Мать Марко вскочила, словно почувствовала себя не в своей тарелке:
– Извините, бога ради, я не знала, простите…
И быстро двинулась к двери.
Тереза тоже вскочила и направилась за ней, на ходу сочиняя оправдание:
– Да нет же, нет…
Мать Марко остановила ее жестом, не дав закончить фразу:
– Я сама виновата, пришла без приглашения.
Она вышла из квартиры и бросилась по лестнице бегом.
Ошеломленная Тереза наблюдала за ее бегством. Закрыв дверь, она еще какое-то время стояла у входа. Можно было бы расхохотаться, если бы речь не шла о трагедии.
Марко сидел в кресле, вцепившись обеими руками в волосы, включенный ноутбук лежал на коленях.
– Я уронил круглое зеркало.
Тереза ничего не ответила.
– Правда. Только ручку сломал.
Тереза легонько вздохнула.
– Простите меня, – продолжил Марко, – но мне пришлось заткнуть уши туалетной бумагой. Еще немного, и я бы вышел на кухню.
– Не переживай, даже и лучше, что она ушла.
Марко изобразил подобие улыбки, потом сменил тему, как бы переходя к самому важному:
– Завтра утром. В десять пятнадцать. Это последнее, о чем я вас прошу.
Тереза села на кровать и стала внимательно слушать.
На следующее утро Тереза вышла из дому заранее. Она пошла пешком: погода стояла хорошая, а идти было недалеко. Остановившись у газетного киоска, она купила рыболовный журнал.
В десять пятнадцать она вошла в магазинчик «Мейл корнер». Здесь можно было также позвонить и отправить денежный перевод. Несколько негров разговаривали по телефону, лазили по Интернету, стояли в очереди, чтобы перевести деньги. Тереза пристально посмотрела на продавца со светлой бородкой, подошла к нему, держа журнал так, чтобы было хорошо видно обложку, и попросила снять копию со статьи на центральном развороте.
Когда она вернулась, Марко выглядел гораздо лучше. Должно быть, он принял душ: от него пахло свежестью, а волосы были влажными. Тереза отметила эти перемены, знак неминуемого ухода, и ничего не сказала, чтобы не расплакаться. Она сняла кофту, повесила ее на спинку стула в кухне, вытащила из сумки журнал и протянула Марко. Он раскрыл журнал. Между страницами был вложен конверт. Он разорвал его сверху. Внутри были билет на самолет и удостоверение личности. Тереза подошла к окну и уставилась на улицу. Там она и стояла, пока Марко перекладывал билет в карман, а удостоверение – в бумажник.
В наступившей тишине Марко пытался подобрать слова. И не нашел что сказать.
– Мне надо идти.
Тереза по-прежнему стояла у окна, спиной к нему.
– Спасибо за все, что вы для меня сделали, я этого не забуду.
Он подошел. Тереза не могла повернуться. Марко положил ей руки на плечи. Она напряглась, задержала дыхание.
Марко обнял ее, не надеясь, что она обернется. Сильно сжал и поцеловал – в щеку и в волосы. Потом, ни на секунду не задерживаясь, вышел.
Тереза стояла у окна, пока не увидела, как он выходит из подъезда и спокойно удаляется по тротуару. Только тогда она пошевелилась, а затем стала слоняться по квартире.
По своей квартире, внезапно опустевшей.
Марко шел быстрым шагом, не глядя встречным в глаза, как один известный актер в старом фильме. Дойдя до станции метро, он спустился вниз, порылся в карманах перед билетным автоматом. Мелочи не было. Марко подошел к киоску, стоявшему рядом.
– Билеты не продаю, – сказала продавщица и указала на кассу со специальным значком.
Марко повернулся, посмотрел на окошко кассы. Увы, шторка была опущена.
– Но там закрыто, – заметил он.
– А я что могу сделать? – отозвалась продавщица.
Марко глянул на часы.
– Черт! – ругнулся он сквозь зубы и быстро направился на платформу.
Тереза, скрестив руки, разглядывала кухонные шкафчики. Ходила вокруг стола. Глядела в потолок.
В вагоне были свободные места. Марко сел и стал заглядывать в журнал сидевшего рядом. Сосед заметил и отодвинул журнал подальше. Марко скорчил виноватую рожицу, потом уставился в пол и задумался. Через некоторое время его потрогали за плечо:
– Ваш билет, пожалуйста.
Марко с ужасом посмотрел на контролера, встал, начал рыться в карманах куртки и брюк. Тот ждал, но на лице его было написано, что все это он сто раз видел.
– Послушайте, мне очень стыдно, – сказал наконец Марко, – но я не могу найти.
– Извините, но вы нарушитель. Пожалуйста, выйдем.
– Выйдем?
– Выйдем, выйдем. Вам что-то не нравится?
Ничего страшного, подумал Марко и пожал плечами. Не стоит волноваться, время еще есть.
На ближайшей остановке контролер предложил Марко пройти с ним на пустой перрон. Вытащил бланк и стал заполнять. Поезд меж тем выгрузил пассажиров и уехал.
– Ваши документы, пожалуйста.
Марко протянул удостоверение. Контролер взял и стал записывать данные в бланк.
Среди вышедших пассажиров, которые направлялись мимо них по перрону, был молодой человек с залысинами: он с беспокойством смотрел на Марко. Марко не заметил этого, сосредоточенно наблюдая за тем, что делает контролер. Мужчина подошел. Марко увидел его в последний момент и растерялся.
– Марко, привет. Что случилось, тебе помочь? – спросил мужчина.
Контролер мгновенно оторвался от протокола и посмотрел Марко в глаза:
– Как это – Марко? Вас ведь зовут Антонио?
Наступило гнетущее молчание, во время которого легенда Марко с треском развалилась. Он мог бы что-нибудь придумать: сказать, например, что это его второе имя или что его приняли за другого, – хоть какое объяснение, пусть самое дурацкое, но ему не пришло в голову ничего. Он был связан своей ложью и не мог найти выход, как мальчишка, которого мать ругает за порнографический журнал, забытый в туалете. Марко пристально поглядел на контролера, подсознательно уже угадавшего в нем преступника. Потом неожиданно развернулся и помчался к эскалаторам.
Контролер закричал, чтобы он остановился и еще что-то, чего Марко не понял. Он просто бежал, перескакивая через три ступеньки, а люди, испуганные, шарахались в стороны.
Тереза в спальне поправила простыни, пригладила подушку. Отдернула и задернула шторы. Села в кресло, снова встала.
Марко внезапно остановился, задыхаясь, как хронический астматик. Наверху у эскалатора уже стоял полицейский с пистолетом наготове. Марко вытащил свой пистолет, стал спускаться по лестнице спиной вперед. Какая-то женщина закричала. Полицейский крикнул Марко, чтобы он бросил оружие, одновременно вытащил свободной рукой из громадного кармана телефон и поднес к уху. Марко продолжал спускаться; холодный пот заливал ему лицо. За его спиной народ жался по сторонам, эскалатор все ехал и ехал. Кто-то помянул Матерь Божью. Может ли все вот так закончиться? Из-за какого-то билета на метро? Марко обернулся и побежал вниз. Если прямо сейчас приедет поезд, у него получится.
Едва он вбежал в один из двух проходов, ведущих к поездам, как на соседней платформе возник еще один вооруженный полицейский. Марко едва успел его заметить, развернулся, побежал по перрону. Стояла неестественная тишина.
Полицейские появились, оба вместе, через пару секунд и увидели Марко, вжавшегося в угол в конце платформы. Они подходили медленно. Марко схватил пистолет и направил на них. Полицейские сделали то же самое.
– Не делай глупостей, сдавайся, – спокойно посоветовал один из них.
Марко дрожал. Все из-за какого-то билета. Из-за одного чертова евро.
Тереза добрела до двери, взяла ключи, открыла ее, вышла. Медленно поднялась по лестнице. Остановилась перед дверью в квартиру Марко. Постояла немного, потом позвонила. Мать Марко открыла почти сразу:
– Синьора Тереза.
Тереза молчала.
– Что случилось? – спросила женщина, отходя от двери и предлагая войти.
Тереза тряхнула головой: мол, не могу сказать ни слова, а то расплачусь.
Зазвонил телефон. Мать Марко извинилась и пошла брать трубку.
– Последний раз повторяю: брось пистолет, немедленно!
Марко колеблется. Шум подходящего поезда заставляет его на мгновение обернуться. И он стреляет. Может, он и сдался бы, если бы этот оглушительный звук не заставил его автоматически спустить курок. Бессмысленный, неумелый выстрел, в никуда, как удар по мячу неловкого дилетанта. Но полицейским этого достаточно.
Поезд тормозит со страшным свистом, Марко опрокидывается назад, едва не коснувшись руками контактного рельса.
Когда его тело упало на пол, он все еще сжимал в руке пистолет, а в глазах появилось выражение грустного смирения, словно Марко только что понял, что его обманули.
Тереза слышала, как мать Марко что-то говорит по телефону в соседней комнате: судя по ее тону, кому-то из родственников. Какое-то время она стояла у двери, потом заглянула в соседнюю комнату, такую же, как в ее квартире. Комната Марко. Его мать, должно быть, недавно в ней убиралась, так тут чисто.
Тереза огляделась. Кровать. Окно. Шкаф. На стене плакат – Альберто Сорди в фильме «Уличный регулировщик», с воздетым указательным пальцем и выражением лица, как у Муссолини. На письменном столе – несколько книг и фотография в рамке. Тереза взяла ее, чтобы рассмотреть поближе.
Снято несколько лет назад. Марко, с длинными волосами и бородой, мочится под деревом. Руки сомкнуты спереди, смотрит на фотографа, выражение – даже не думай снимать! Забавный снимок. Но Тереза даже не улыбнулась. Поставила фотографию на стол, села на кровать.
В соседней комнате мать Марко все еще разговаривала.
– Я ничего не знаю, – выдавила она из себя сквозь слезы, – я пока ничего не знаю.
Тереза легла на край кровати, вытянула ноги, опустила голову на подушку и посмотрела в окно.
(пер. Е. Жирновой.)
