Массимо Караотто
Смерть информатора
В этой цветастой рубашке, рваных джинсах и стоптанных кедах инспектор Джулио Кампанья чувствовал себя посмешищем. Он не любил подобные переодевания, но сегодня ему нужно было смешаться с толпой иностранцев, наполнявших падуанский вокзал. Вместе с двумя коллегами из уголовного отдела он ждал курьера, снабжавшего кокаином боливийскую группировку. Он предпочел остаться незамеченным агентами железнодорожной полиции: эти недоумки способны были подмигнуть ему, рискуя провалить к чертям собачьим всю операцию. Не исключено, что боливийцы прислали сюда пару своих прихвостней проконтролировать ситуацию. Инспектор прислонился к одной из колонн, поддерживающих навес над платформой, и посмотрел на табло. Скорый поезд из Милана, следовавший в Венецию, опаздывал всего на пять минут. Двое других полицейских расположились в подземном переходе, держа под наблюдением лестницы, ведущие к двум выходам. У курьера не оставалось ни малейшей возможности пройти незамеченным. При условии, конечно, что информация о нем была достоверной. Чтобы опознать его, в их распоряжении было только описание. Достаточно, впрочем, подробное, особенно в отношении внешности.
Пассажиры, выходящие из поезда, заполонили платформу. Их было больше, чем предполагал инспектор. На какой-то миг он испугался, что курьер ускользнет. И тут неожиданно он увидел его. Вернее, ее. Потому что это была женщина. Красивая женщина. «Обалденная баба», – подумал он, внимательно ее разглядывая. Лет двадцати пяти, высокая, черные стриженые волосы, длинные ноги, красивая задница и эффектная грудь. Элегантная походка манекенщицы. Впрочем, у нее была совсем другая профессия. Она зарабатывала на жизнь, танцуя в одном из ночных клубов в Варезотто, где ее тискали и трахали тщательно отбираемые ею стареющие бизнесменишки. И подрабатывала, перевозя кокаин для боливийцев. Насколько знал Кампанья, она была француженка и с боливийцами скорее всего познакомилась в каком-нибудь ночном заведении, когда работала в Тулоне. Боливийцы умели ловко организовывать доставку и имели недобрую славу, гарантировавшую им порядочность со стороны клиентов, но они пока не научились оставаться незамеченными. Они сорили деньгами в клубах и содержали дорогих проституток, которые проверяли качество их кокаина. В конце концов, в их дела всегда вмешивались легавые.
Одной рукой француженка придерживала элегантный ридикюль из крокодиловой кожи, в другой у нее была небольшая дорожная сумка. Инспектор подумал, что обнаружить кокаин им будет несложно.
Танцовщица спустилась в переход. Инспектор последовал за ней и едва заметным движением подбородка указал на нее коллегам. На лице одного из них появилась многозначительная гримаса: не каждый день им приходилось выслеживать таких красоток.
Она села в такси. Ожидавший в машине четвертый полицейский завел мотор и подобрал всех остальных. Девица поехала на другой конец города, в недавно отстроенный район трехэтажных коттеджей, имитирующих стиль старых деревенских домов. Инспектор грустно подумал, что когда-то в этих местах были только поля и канавы, полные лягушек, которые часто заканчивали свое существование в качестве ингредиента в любимом бабушкином ризотто. За последние годы город существенно изменился, и Кампанья совсем не был уверен, что перемены эти к лучшему. Стало слишком много иностранцев, многие из них вели отнюдь не добропорядочный образ жизни. Инспектор предпочитал преступный мир старого доброго Венето, там все было гораздо проще.
Девица позвонила в домофон и, когда ей ответили, назвала свое имя:
– Лиз.
Щелкнул замок, но в тот же миг она оказалась окружена полицейскими. Она сразу все поняла, побледнела, но ничего не успела предпринять: Кампанья зажал ей рот рукой, в то время как остальные бегом устремились в дом. Затем инспектор взял француженку под руку и повел наверх. Там они обнаружили двоих смуглых мужчин, стоящих лицом к стене.
Лиз посмотрела на них и повернулась к Кампанье.
– Я хочу сотрудничать, – решительно сказала она. – Кокаин здесь, в сумке.
Инспектор скользнул взглядом по ее декольте. Лиз заметила и недвусмысленно улыбнулась ему: она была готова на все, лишь бы облегчить свою участь.
На следующий день у себя в кабинете Кампанья читал в газете об операции против боливийской преступной группировки, когда зазвонил его мобильный телефон.
Увидев высветившийся номер, он не стал отвечать. Он знал, что, дав пять звонков, телефон замолчит. У каждого его информатора было определенное число звонков, которыми тот оповещал инспектора о необходимости встретиться. Пять – это Джанкарло Ортис. Кампанья сложил газету, достал из ящика стола пистолет, сунул его в кобуру под мышкой и вышел из кабинета.
Движение на дорогах в этот утренний час еще не было затруднено. Кампанья проехал по Прато делла Вале, свернул на боковую улочку, идущую вдоль берега Бренты, и минут через двадцать был в Альбано-Терме. Ортис ждал его в баре огромного отеля, полного немцев и голландцев, привлеченных целебными свойствами античных терм. На глаза инспектору попалась пара жиголо, которые работали в местных гостиницах. За триста евро они готовы были нашептывать комплименты пожилым иностранкам, жаждущим последних любовных приключений. Ортис пил аперитив. Кампанья заказал томатный сок со щепоткой перцу. Информатор, мужичок лет сорока пяти, как всегда, был в хорошем костюме. Ворот его рубашки был расстегнут, выставляя напоказ массивную золотую цепь – одна из слабостей старой гвардии преступного мира. Ортис отсидел когда-то несколько сроков за торговлю наркотиками, а сейчас вместе с женой держал пиццерию на окраине Падуи. Жену, бывшую проститутку, он в свое время выкупил у банды сутенеров. Кампанья держал его на крючке из-за очередной истории с наркотиками, которая могла отправить Ортиса обратно за решетку еще лет на десять – слишком много для почтенного возраста информатора. Ортис хорошо знал, что для того, чтобы достойно выживать в тюрьме, нужно быть либо молодым и сильным, либо большим боссом. Иначе все будут тобой помыкать. И прежде всего молодые арабы. Тюрьма тоже стала уже не та, что раньше. Ортису совсем не улыбалось сделаться стукачом, но, выбирая между тюрьмой и свободой, он был вынужден пойти на это.
– Спасибо за наводку, – сказал Кампанья. – Мы прикрыли эту боливийскую лавочку.
– Француженка понравилась?
– Красивые сиськи, – прокомментировал инспектор. – И совсем не глупа. Мы еще не успели доехать до квестуры, а она уже выложила все, что знала. Она быстро выкрутится.
– У меня проблема, – сказал Ортис, меняя тон.
– Я тебя слушаю.
– К моей жене приехал в гости хорват.
– Ничего удивительного. У тебя же жена хорватка, – перебил его Кампанья.
– Они с ней из одной деревни. Но он бывший военный. Из этих… из нехороших… Не знаю, понимаешь ли ты, о чем речь.
– Этнические чистки и прочая мерзость?
– Вот именно. Он попросил Назу снять ему квартиру в Йезоло. С гаражом. Сказал, что на пару месяцев.
– А Наза?
– Моя жена стала тянуть время. Она хотела отказать ему, но боится.
– А я тут при чем?
– Я не верю, что они хотят снять квартиру, чтобы провести отпуск. Этот бывший военный что-то замышляет.
Кампанья взял горсть арахиса из вазочки на стойке и по одному стал отправлять орехи в рот. Ортис мог оказаться прав. Хорваты вели довольно бурную деятельность на северо-востоке Италии: банды, промышлявшие похищением людей и продажей наркотиков, легко пересекали границы и часто состояли именно из бывших военных… А то и самая настоящая хорватская мафия, вооруженная и хорошо организованная…
– Как зовут этого типа?
Ортис вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то бумажку и положил ее на стойку. Кампанья тут же забрал ее.
– Я посмотрю, что можно сделать.
Ортис разочарованно покачал головой:
– Он вернется за ответом завтра вечером.
Полицейский развел руками:
– Ну, Ортис, придумай что-нибудь. Пусть Наза потянет время.
– Наза скорее окажет ему эту услугу. Она боится. В родной деревне у нее остались родители и сестра.
Кампанья провел рукой по лбу:
– Если за этим стоит какое-то грязное дельце, вы окажетесь его сообщниками.
– Вы нас прикроете.
– Ортис, не говори ерунды. Без одобрения начальства я не могу сделать ни шагу. А пока у меня в руках нет ничего, чтобы начать расследование. Делайте, как я говорю. А иначе вы сильно рискуете.
По возвращении в квестуру инспектор поспешил к компьютеру: его интересовало, есть ли у них что-то на хорвата по имени Йосип Персен. И через несколько минут он уже знал, что этот сорокалетний мужчина был командиром отряда экстремистов в Загребе и считался одним из наиболее жестоких и опасных. Когда началась гражданская война, его отряд вошел в состав полувоенных формирований, поддерживавших крайне правых. В свое время он обвинялся в военных преступлениях, но был оправдан. Кампанья распечатал эту информацию и отправился в кабинет Джорджо Веронези, своего непосредственного начальника, которому и объяснил ситуацию. Делал он это исключительно для очистки совести, и точно – Веронези сказал подождать, пока не появится что-то более конкретное для начала расследования. В конце концов, Персен мог и вправду намереваться провести пару месяцев отпуска в Йезоло.
– Мошенники тоже иногда ездят в отпуск, – сказал Веронези.
Он прекрасно сознавал, что говорит ерунду. Мошенники, собираясь в отпуск, не просят бывших соотечественниц снять им квартиру. Кампанья промолчал, ограничившись выразительным взглядом. У него не было желания в очередной раз спорить. Веронези был отличным полицейским, но он никогда не доверял информаторам, особенно Ортису, и уже неоднократно говорил Кампанье, что тот хитрит и сообщает лишь о малозначимых вещах, только чтобы избежать тюрьмы. Начальник сделал вид, что очень занят бумагами на своем письменном столе, и Кампанья мысленно послал его подальше.
Через пару часов Кампанья вернулся домой. Зайдя на кухню, он обнаружил, что мать готовит ужин. Поцеловав ее в щеку, он заглянул в стоящие на огне кастрюльки и не удержался от комментария по поводу готовящихся блюд.
– Я же из-за тебя растолстею, – с притворным возмущением сказал он.
– Тебе это не повредит: ты худой как спичка.
Кампанья провел рукой по плоскому животу.
– А Илария? – спросил он.
– Играет с дедушкой.
Кампанья прошел по коридору и заглянул в комнату дочери. Та бросилась ему на шею, едва увидев. Отец же приветствовал его лишь мимолетным движением руки, так как был слишком занят постройкой робота из кубиков «Лего».
– Я звонила маме, – проинформировала его Илария. – Она сказала, что возвращается на следующей неделе.
– Будем надеяться, – пробормотал отец. – Я наконец смогу вернуться к спокойной жизни пенсионера.
Кампанья улыбнулся: отец постоянно жаловался, но на самом деле только и ждал, когда Гайя, невестка, снова уедет в командировку, чтобы целыми днями проводить время с единственной внучкой.
Зайдя в свою комнату, чтобы переодеться, он позвонил Гайе.
– Значит, тебя не будет еще целую неделю! – рявкнул он в трубку.
– Об Иларии позаботятся твои старики, – спокойно ответила ему жена. – А ты можешь сколько хочешь заниматься своими проститутками и наркоманками.
– Черт побери, Гайя, не начинай опять эту чушь.
Она ничего не ответила, а просто бросила трубку.
Она не могла простить ему истории годичной давности, когда его обвинили в изнасиловании девицы, промышлявшей продажей наркотиков. Эта тридцатилетняя дрянь, из хорошей семьи, с папой – большой университетской шишкой, заявила, что смогла избежать ареста благодаря ловкой работе ртом на парковке перед дискотекой. В результате проведенного внутреннего расследования он был признан невиновным, но Гайя поверила рассказу торговки наркотиками. Она слишком хорошо его знала.
Гайя была архитектором и весьма успешно занималась ландшафтным дизайном. Ее постоянно приглашали в разные места. На этот раз она обустраивала городской парк где-то в Тоскане. После истории с наркоторговкой она предпочитала брать такие вот заказы и уезжать как можно дальше от дому. Кампанья знал, что рано или поздно они все равно разойдутся, но переживал из-за дочери. Да и из-за себя тоже. Перспектива одинокой жизни разведенного мужчины не привлекала его.
Он вернулся в кухню, задумчивое выражение его лица не ускользнуло от матери.
– Ты ничего не делаешь, чтобы поправить ситуацию, – упрекнула она сына.
– Ладно, мама, хватит об этом.
– Семейная жизнь не складывается сама по себе. Чтобы она сложилась, нужно немало потрудиться.
«Вот именно», – подумал Кампанья. А сказал:
– Ну и у кого есть на это силы?
На следующий день он заглянул к коллегам из следственного управления по борьбе с мафией и поинтересовался, не было ли у них свежей информации о последних передвижениях хорватов.
Пожилой сотрудник отдела только рассмеялся:
– Передвижениях? Да они у нас под носом провозят по грузовику с оружием каждый божий день. Но твой Персен нигде не значится.
Кампанью это не успокоило. Он слишком хорошо знал Ортиса. Чутье матерого рецидивиста подводило крайне редко.
Вечером, перед уходом из квестуры, он заглянул в кабинет суперинтенданта Амелии Ди Натале.
– Не пойти ли нам в пиццерию? – спросил он.
Она сняла очки и внимательно посмотрела ему в лицо. Ее бывший муж, комиссар полиции, после развода перевелся служить в другое место. Она была хорошенькой и никогда не скрывала своей особой симпатии к Кампанье.
– Это что, приглашение?
– Да, но только на пиццу. Мне нужно проверить одно местечко.
Амелия вздохнула.
– А я уже бог знает что себе вообразила, – сказала она, беря сумочку. – Но ты платишь.
Пиццерия Ортиса была переполнена. Они сидели за столиком, откуда им было прекрасно видно и входную дверь, и выход на кухню. Когда Ортис подошел к ним принять заказ, то сделал вид, что они незнакомы, и как ни в чем не бывало посоветовал попробовать пиццу с моцареллой из молока буйволицы. Но когда в заведение вошли двое и решительным шагом направились прямо на кухню, информатор постарался встретиться взглядом с инспектором, чтобы дать ему понять: хорват вернулся.
Кампанья скользнул по ним натренированным взглядом полицейского. Йосип наверняка тот, который постарше. Второму – не больше тридцати пяти. Оба коротко стриженные, но у того, что помоложе, баки и серьга в ухе. Вид у них был весьма решительный. В тот же миг у инспектора появилась уверенность, что Ортис не ошибался. Эта парочка совсем не намеревалась проводить тихий отпуск на берегу моря.
Амелия отлично уловила интерес Кампаньи к вошедшим типам, но не сказала ни слова. Это было не ее расследование, и она находилась там лишь потому, что пара меньше бросается в глаза. По Кампанье сразу было видно, что он полицейский. И один за столиком он никого бы не смог ввести в заблуждение.
Йосип и его приятель вышли из кухни буквально через несколько минут. Их разъяренные лица свидетельствовали о том, что они все еще не получили того, что хотели.
Кампанья дождался, пока за хорватами закроется дверь, встал и вышел вслед за ними. И почти сразу вернулся.
– Тебе удалось заметить номер? – спросила Амелия.
– Нет. Их ждал темный «мерседес» с заведенным двигателем.
– Не повезло, – прокомментировала она.
Инспектор пожал плечами:
– Неважно. Знаешь, это ведь не настоящее расследование…
– Капля инстинкта в куче инструкций, – пошутила коллега.
– Вот именно.
– Вот такие инициативы и не нравятся нашему шефу. Веронези, конечно, умница, но уж слишком придерживается правил.
– В общем, полное дерьмо.
Кампанья провожал Амелию домой, когда его мобильный дал пять сигналов. Она сразу все поняла.
– Я даже не могу предложить тебе подняться и что-нибудь выпить, – вздохнула она разочарованно.
Ортис ждал его на парковке перед супермаркетом, совершенно пустынной в этот ночной час.
– Кто второй? – спросил Кампанья.
– Впервые вижу, – ответил информатор. – Тоже хорват. Представился Зораном.
– Я заметил, что выходили они не слишком довольные.
– Они были вне себя от ярости. Наза сказала, что должна еще подумать, и Йосипу это совсем не понравилось. Он вернется сегодня.
– Пусть Наза скажет, что согласна. Более того, пусть она даст понять, что если есть возможность заработать, то вы готовы потрудиться.
– Мне не кажется, что это хорошая мысль.
– Подумай сам, Ортис. У них тут какое-то дело, они спешат, и, кроме вас, им не к кому обратиться. Иначе они бы так не настаивали.
– Мне это не нравится. Риска много, а заработок пустячный.
Голос Кампаньи зазвучал жестко:
– Ты зарабатываешь свою свободу. Передо мной у тебя долг, который тебе никогда не отдать до конца. Заруби себе на носу.
– Ты не имел права, – прошипел Веронези. – Сначала ты должен был переговорить со мной.
– Я говорил, но ты не захотел меня слушать.
– Я твой начальник. Ты обязан подчиняться.
– Успокойся. Я всего лишь расставил силки. Наза снимет им квартиру, которую мы будем контролировать.
– Кто «мы»? У нас нет ничего, чтобы начать расследование.
– Я их видел. Это бандиты. Как-никак, я уже много лет работаю в полиции, у меня нюх на такие вещи.
– Да начальство плевать хотело на твой нюх!
– Ты знаешь, что мне можно доверять. Послушай меня…
– Джулио, ты не прав. И пока у тебя не будет чего-то конкретного, тема закрыта.
Кампанья покачал головой. Когда Веронези начинал играть в бюрократию, он был совершенно невыносим. Инспектор вернулся за свой письменный стол, попробовал поискать в компьютере информацию о Зоране, но ничего не обнаружил.
В тот же вечер он снова встретился с Ортисом. Информатор был встревожен и обеспокоен.
– Я вижу тебя чаще, чем собственную дочь, – пошутил инспектор.
– Они передумали. Им больше не нужна квартира. Йосип сказал, что они используют кладовку пиццерии.
Кампанья встрепенулся:
– Когда?
– Не знаю, – ответил информатор. – Они придут, когда настанет время.
– Что еще они сказали?
– Ничего. Только, что они заплатят за беспокойство.
– Сколько?
– Мало.
– Не выводи меня из себя.
– Пять тысяч.
– То есть ты все-таки заставил их раскошелиться, – хмыкнул полицейский. – Как только они проявятся – сразу звони.
Кампанья заглянул к Амелии:
– Мне нужна твоя помощь.
– Еще одна пицца в том же местечке?
– Я должен найти тех двух типов, что мы видели. Они хорваты и, возможно, остановились в какой-нибудь местной гостинице.
Амелия посмотрела на него настороженно:
– Веронези знает?
– Нет. И был бы против.
Амелия подняла глаза к небу.
Через два часа поисков они сдались. Йосип и Зоран не были зарегистрированы ни в одной гостинице.
– У них тут квартира, – сказала Амелия.
– Тогда зачем им кладовка Ортиса?
Информатор объявился снова два дня спустя. Они встретились в гостинице в Альбано-Терме. Вид у Ортиса был совсем мрачный. Он даже не побрился с утра.
– Что случилось? – спросил Кампанья.
– Они приезжали вчера ночью, сразу после закрытия пиццерии, – ответил Ортис. – Они выгрузили из фургона несколько ящиков, после чего Зоран закрылся в кладовке и даже не позволил мне зайти взять пива, чтобы пополнить бар. А сегодня утром приехал другой грузовик – и ящики исчезли.
– Почему ты мне не позвонил?
– Я боялся. Случись что, и они сразу поняли бы, что это я их заложил.
– Ты записал номера машин?
Ортис покачал головой.
– А деньги?
– Они оставили мне конверт в кладовке.
– Как ты думаешь, что лежало в ящиках?
– Тяжелые они были. Уверен, что оружие.
Кампанья допил свой томатный сок.
– Слушай внимательно. В следующий раз ты мне позвонишь. Я только хочу проследить за грузом. А если ты мне не поможешь, я отправлю в суд эту старую историю с кокаином и тебе не поздоровится.
Он возвращался в Падую, когда зазвонил мобильный телефон. Звонили из квестуры: его вызывало начальство.
Веронези ждал его не один. В кабинете сидели три типа, которых он раньше никогда не видел. У них был вид легавых, и Кампанья готов был поспорить, что это карабинеры. Но оказалось, типы из финансовой гвардии, а именно – из отдела по борьбе с организованной преступностью.
Веронези сразу перешел к делу:
– Ты мешаешь операции, которую проводит финансовая гвардия. Наши коллеги просят прекратить все контакты с Ортисом.
– Но это мой информатор, – попробовал протестовать инспектор.
– Больше нет, – ответил один из троих. – С сегодняшнего дня он наш.
– Он мне доверяет.
– Нам он тоже будет доверять, – ответил другой.
Кампанья взглянул на начальство в ожидании поддержки:
– Почему мы не можем сотрудничать? Я поддерживаю связь с Ортисом и передаю всю информацию вам.
– Ты сам знаешь, что так не бывает, – отрезал Веронези.
– Могу я узнать хотя бы, о какого рода операции идет речь?
– Когда она завершится, мы организуем обычную в таких случаях пресс-конференцию, – ответил тот, что до сих пор продолжал хранить молчание.
Попрощавшись с коллегами из финансовой гвардии, Веронези устроил Кампанье головомойку, угрожая мыслимыми и немыслимыми санкциями, но инспектор прекрасно знал, что до этого дело не дойдет. В глубине души Веронези и сам был раздосадован, что коллеги увели дело у него из-под носа. Даже если он этого дела так и не открыл.
В последующие дни Ортис неоднократно звонил ему. Но Кампанья не подходил к телефону. Он не мог. И сам страдал из-за этого. Не то чтобы он так беспокоился из-за Ортиса, но он был убежден, что настоящий полицейский никогда не должен обманывать доверия своего информатора.
Он поделился своими мыслями с Амелией, но та лишь пожала плечами:
– Я никогда не имела с ними дела, но на твоем месте не создавала бы себе проблем. Все информаторы – продажные твари, кто из-за денег, а кто из страха перед тюрьмой.
– Ты рассуждаешь, как Веронези. Но вы оба заблуждаетесь. Без этих продажных тварей нам не удалось бы раскрыть множества дел. Они нужны нам как воздух, и хороших информаторов найти очень трудно, – резко парировал он.
Прошел месяц. Он начал забывать об Ортисе, и даже Веронези простил его. С Гайей же, напротив, они постоянно ссорились. И все по вине одного архитектора, который стал звонить ей слишком часто, в том числе и домой по вечерам. Илария очень переживала из-за происходящего, стала нервной и вспыльчивой. По обоюдному согласию они решили дать друг другу передышку и договориться о разводе так, чтобы не слишком травмировать девочку.
Как-то в субботу после обеда Кампанья с женой и дочерью был в гипермаркете. Он устало толкал перед собой тележку, нагруженную продуктами и моющими средствами. Илария бегала между стеллажами, возвращаясь к ним с полными руками сладостей. Услышав мелодию мобильного телефона, Кампанья страстно пожелал, чтобы звонили из квестуры, – так он устал от еженедельного обряда совершения покупок. Это оказалась Амелия – она в тот день дежурила.
– Возможно, тебе стоит приехать.
– Что такое?
– Пока непонятно, в чьей компетенции дело, но тела были обнаружены нашими сотрудниками.
– Чьи тела?
– Ортиса и его жены.
Первыми на них наткнулись две синьоры. Сорокалетние дамы, чтобы оставаться в хорошей форме, каждое утро совершали пробежки вдоль канала. Трижды в неделю ходили в спортзал. Носили самые модные спортивные костюмы и туфли. Обе высохшие, как палки. Волосы подстрижены у самых дорогих парикмахеров, на лбу повязки от именитых модельеров. Ухоженные руки. Обе в разводе и в поиске достойной партии. Им хватило пяти минут, чтобы поведать все это Амелии. У нее был такой талант – люди всегда охотно рассказывали ей о своей жизни.
Когда они заметили тела, то самая энергичная из них сразу набрала «113». Кампанья наблюдал за работой экспертов. Фотографии, отпечатки… Впрочем, опытным взглядом он уже оценил происшедшее. Положение тел, два окурка, найденные рядом, не оставляли сомнений. Ортиса и Назу привезли сюда в машине, угрожая оружием, заставили встать на колени и прикончили классическим выстрелом в затылок.
– Их казнили, – сказал Веронези, неизвестно откуда появившийся рядом с ним.
– Да, – лаконично ответил Кампанья.
– Я уже пообщался с нашими боссами, – продолжил начальник, указав на судью, который тем временем разговаривал с медэкспертом. – Как только закончим снимать отпечатки, мы передадим все финансовой гвардии, и они, как мне было сказано, немедленно начнут операцию. Эти убийства заставили их поторопиться.
Кампанья схватил его за плечо.
– Ты должен был послушать меня, – прошипел он. – Они бы остались в живых, а мы бы взяли хорватов.
– Не доставай меня! – рявкнул Веронези. – И убери лапы.
Все обернулись. Кампанья невозмутимо зажег сигарету.
Специальные отряды финансовой гвардии той же ночью начали действовать. На путепроводе в Местре они заблокировали фуру, в которой под грузом матрасов было обнаружено несколько ящиков с автоматами Калашникова и взрывчаткой, предназначавшихся для калабрийской мафии. Одновременно они ворвались в три квартиры, произведя десяток арестов. На следующее утро на пресс-конференции несколько высокопоставленных чинов совместно с агентами, чьи лица были закрыты масками, поведали о проведенной операции. После долгой и кропотливой работы финансовой гвардии удалось обезвредить хорватскую преступную группировку, специализировавшуюся на торговле оружием. Главарем банды являлся Йосип Персен, которому вместе с Зораном Руньянином и еще тремя сообщниками удалось уйти. Об Ортисе и его жене не было сказано ни слова. «Этого стоило ожидать», – подумал Кампанья, смотревший выпуск новостей по местному телевидению.
Чего он никак не мог ожидать, так это того, что один из трех офицеров финансовой гвардии, с которыми он разговаривал в кабинете Веронези, постучит в дверь его отдела.
– Папка с делом еще не готова, – буркнул Кампанья.
– Я пришел поговорить с вами, – ответил тот. И протянул руку. – Майор Эрнесто Фьоре.
Инспектор пригласил его сесть. Рослая фигура и манера двигаться выдавали принадлежность майора к отрядам специального назначения.
– Это я поддерживал связь с Ортисом, – объяснил он. – И хочу, чтобы вы знали: я был осторожен. Это не я спалил его.
– Тогда кто?
– Понятия не имею. Возможно, он сам себя выдал. Или ввязался в какую-то опасную игру. Ортис всегда и на всем стремился заработать.
– Вы знаете, кто именно привел приговор в исполнение?
– Да. Один из арестованных стал давать показания. Стрелял Йосип, с ним были Зоран, Мате Миханови и еще двое, нам известны только их имена.
– Группа бандитов, скрывающихся от правосудия.
– Ударный отряд банды. Все в прошлом принадлежали к полувоенным формированиям и прошли хорошую подготовку.
Кампанья подыскивал подходящие слова, чтобы задать вопрос, не дававший ему покоя с самого начала разговора:
– Я благодарю вас за то, что вы были столь любезны и пришли…
Майор прервал его движением руки:
– Я пришел по одной очень простой причине. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я оказался не способен работать с информатором.
– Я и не думал.
– Приятно слышать. – Майор пожал ему руку и направился было к двери, но передумал. – Я не должен был бы говорить вам… Но мы уверены, что группа Йосипа осталась в этом районе.
Инспектор насторожился:
– Почему?
– Тот, что стал давать показания, сказал, что их ищет и хорватская мафия. Старые разборки, закончившиеся самыми настоящими смертными приговорами. Так что они не ушли обратно за границу, исключено.
– Но хорватская мафия сильна и в наших краях.
– По словам арестованного, они здесь проездом. Им нужно заработать немного денег, чтобы перебраться в Канаду.
– А это им не удалось…
– По нашим подсчетам, у них достаточно средств, чтобы продержаться в укрытии еще пару недель. Потом им придется что-то предпринять. Прятаться от правосудия – дорогое удовольствие.
Майор улыбнулся и вышел. Кампанья тоже улыбнулся. Смысл послания был совершенно ясен.
Он размышлял над услышанным, когда его вызвал Веронези и сообщил, что приехала сестра Назы Сабич. Она должна была опознать тело и увезти его на родину.
– Она ждет тебя в морге, – сказал Веронези.
– Почему именно я?
– Хочешь получить от меня письменные указания?
Мара Сабич оказалась красивой женщиной лет тридцати пяти. Не слишком высокая, но хорошо сложенная, с мягкими чертами лица и застенчивой улыбкой.
– Инспектор Кампанья, – представился он, протягивая руку.
– Мара Сабич.
– Мои соболезнования.
– Знаете, моя сестра бежала из Хорватии, чтобы спасти свою жизнь, – сказала она на хорошем итальянском, – и в результате была убита теми же хорватами.
– Откуда вы так знаете наш язык?
– Я медсестра и во время войны работала в госпитале, принадлежавшем итальянскому Красному Кресту.
Служащий проводил их в помещение, где находилось тело ее сестры. Мара держалась мужественно и с достоинством. Она с нежностью провела рукой по лицу Назы и сказала:
– Да, это моя сестра.
Кампанья помог ей оформить документы, необходимые для перевозки тела, после чего довольно настойчиво пригласил выпить кофе: ему нужно было допросить Мару, но вести ее в квестуру он не решился. В баре он вытащил из кармана фотографии Йосипа, Зорана и Мате:
– Вы знаете этих людей?
Она кивнула:
– Да, всех троих. Они из моей деревни.
– Что они за люди?
– Футбольные фанаты, превратившиеся в фанатиков политических. Националисты. Сволочи. Они причинили много зла людям.
– Почему они обратились за помощью к вашей сестре?
– В деревне многие знали, что она не любит полицейских и имеет связи с преступным миром.
Кампанья собрал фотографии и убрал их в карман.
– Мы надеемся скоро взять их. Как только будут какие-то новости, я сообщу.
Мара решительно покачала головой:
– Я не вернусь в Хорватию.
– Почему?
– Хочу помочь полиции арестовать убийц моей сестры.
– Я понимаю ваш гнев и вашу боль, но вы не можете принимать участие в расследовании. Уверяю вас, что сделаю все возможное. Положитесь на меня.
– Тогда я буду действовать самостоятельно.
Кампанья разозлился:
– Поступайте, как считаете нужным.
Он заплатил за кофе и вышел из кафе, провожаемый пристальным взглядом хорватки.
Два дня спустя Кампанью разбудил посреди ночи телефонный звонок. Это снова оказалась Амелия.
– Что случилось? – спросил инспектор, бросив взгляд на часы.
– У нас тут была облава на проституток. Среди них попалась одна без документов, которая утверждает, что знает тебя.
Он тут же поднялся, и жена не преминула отпустить пару малоприятных замечаний по поводу его профессии. Кампанья едва сдержался, чтобы не ответить и не завязать очередную ссору.
– С завтрашнего дня я буду спать на диване, чтобы не мешать тебе.
– Мне мешаешь не ты, а твои коллеги. Могу поспорить, что опять звонила эта Ди Натале.
– Думай о своем архитекторе и оставь в покое Амелию. Она звонит исключительно по работе.
Через час в прескверном расположении духа, глотая кофе из пластикового стаканчика, он зашел в корпус, где находились камеры для задержанных. Как всегда после подобных рейдов, там царила большая суматоха. Уставшая после долгого дежурства Амелия пыталась навести порядок. Завидев инспектора, она указала на камеру.
– Мара! – воскликнул Кампанья, с удивлением разглядывая короткое платье и яркий макияж женщины. – Не успела приехать, как уже пустилась во все тяжкие?
В ответ она громко обругала его по-хорватски. Инспектор подозвал коллегу, чтобы открыть камеру, взял задержанную под руку и повел ее в свой кабинет. Мара шла с видом оскорбленного достоинства.
– Сейчас оформим документы о высылке и отправим тебя домой, – сердитым тоном пообещал Кампанья.
Мара вздохнула:
– Я не проститутка. Я пошла туда, чтобы найти одного человека.
– В таком виде?
– Я не хотела, чтобы на меня обратили внимание.
– Ага, и сразу попала в облаву.
– Поверь мне, прошу тебя.
– И кого ты хотела там найти?
– Я тебе скажу, а ты не будешь высылать меня из Италии. Договорились?
– Посмотрим. Попробуй сначала доказать мне, что ты там не работала.
– Бывшая невеста Зорана – проститутка где-то в этом районе. Я уверена, что он обращался к ней за помощью.
Информация не оставила Кампанью равнодушным:
– Почему ты не сказала мне об этом в прошлый раз?
– Ты же не захотел моей помощи.
Он смерил ее взглядом.
– Ладно, – сказал он. – Теперь хочу. Как ее зовут?
– Не знаю. Она была из соседней деревни. Но я хорошо ее помню.
Инспектор вышел из кабинета и вернулся со стопкой фотоальбомов. Мара принялась перелистывать их, внимательно вглядываясь в каждое лицо. Уже рассветало, когда она нашла то, что искала.
– Вот. Это она!
Инспектор увидел на снимке блондинку славянского типа, круглолицую и кареглазую. Ее звали Динка Задро. Кампанья немедленно связался с коллегами из полиции нравов, и те сообщили, что девушка несколько месяцев назад перебралась в Местре.
Кампанья отправился переговорить с Веронези, после чего вернулся и сказал Маре, что оставит ее ненадолго, велев не покидать здания квестуры.
Амелия вела машину быстро. Рядом с ней сидел Веронези и по мобильному объяснял ситуацию заместителю начальника квестуры Местре. Кампанья, расположившийся на заднем сиденье, позвонил жене.
– Я не смогу забрать Иларию из школы. Я занят, – сказал он тихо, чтобы начальство не слышало.
Гайя попробовала протестовать, и, поскольку возможности ввязываться в дискуссию у него не было, он просто положил трубку.
«Она делает это специально, – подумал он, – Знает же, что Веронези не выносит семейных разборок на работе».
Начальник и вправду пробурчал что-то по этому поводу, но и он, и Амелия сделали вид, что не услышали.
Машина свернула с автострады, проехала по путепроводу и въехала в Местре. Дом, где проживала Динка Задро, стоял на одной из улочек, пересекающих виа Пьяве, в районе железнодорожного вокзала. Прибыв на место, они обнаружили, что коллеги из Местре уже установили наблюдение.
– В доме кто-то есть, – проинформировал их одетый в штатское комиссар. – Не женщина. Ее мы перехватили, когда она возвращалась с работы.
Динка сидела в машине под наблюдением женщины-полицейского. Кампанья открыл дверцу и спросил ее:
– Кто в доме? Зоран?
Она кивнула и разразилась рыданиями.
– Он один?
– Не знаю.
Инспектор подошел к коллегам, готовящимся к штурму.
– Там точно Зоран. Возможно, один.
– Мы должны все предусмотреть, – ответил Веронези. – Они вооружены и опасны.
Один из сотрудников, седой, явно имеющий немалый опыт в подобных операциях, заметил, что чем дольше они ждут, тем больше рискуют, что человек в доме обнаружит их присутствие.
– И тогда нам придется устраивать осаду с этими чертовыми переговорами и кучей дополнительных рисков.
Разделившись на две группы, они приготовились к штурму. Кампанья и Амелия первыми вошли в подъезд, за ними последовали остальные. Дверь в квартиру оказалась самой обычной, не железной, и выбить ее было проще простого.
– Полиция! – рявкнул Кампанья, врываясь в квартиру.
И увидел перед собой Зорана, вставляющего магазин в автомат модели «скорпион». Ствол был направлен в потолок.
– Положить оружие! – крикнул инспектор, а его палец уже жал на курок.
Два выстрела прямо в грудь – хорват умер еще до того, как рухнул на землю.
– У меня не было выбора, – заявил в свое оправдание Кампанья. – Он не захотел сдаться.
Веронези вынул «скорпион» из рук Зорана и передернул затвор, отправив пулю в ствол.
– Ты действовал правильно. Иначе он убил бы тебя, – сказал он спокойно.
Амелия взяла Кампанью под руку, и они вышли из квартиры.
– Хочешь кофе? – спросила она.
Он покачал головой:
– Это уже второй убитый мною человек. Первый был, когда я еще служил в группе быстрого реагирования.
– Я помню. Вор. Он стрелял в тебя.
– Да, но я все равно чувствую себя подонком.
– И правильно. По-моему, ты немного поторопился.
Кампанья посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась.
– Не беспокойся, – тихо сказала она. – В рапорте я напишу, что он взял тебя на прицел.
В это время из дома вышел Веронези и махнул им, чтобы они возвращались: в одной из комнат обнаружили интересный материал. Кампанья прошел мимо тела Зорана, не удостоив его даже взгляда.
На кухонном столе было разложено содержимое спортивной сумки: оружие, патроны, маски, рации. Но больше всего полицейских заинтересовали две пары наручников, цепи, замки, хлороформ, шприцы и седативные средства – полный комплект для похищения людей. Веронези приказал двум полицейским привести девушку. Едва завидев труп своего бывшего возлюбленного, Динка принялась кричать. Полицейские усадили ее прямо перед предметами, составлявшими содержимое сумки, дали ей стакан воды и принялись атаковать вопросами. Необходимо было воспользоваться психологическим эффектом, произведенным бездыханным телом ее Зорана. Девушка реагировала именно так, как они и ожидали, и в определенный момент Амелия попросила всех выйти, села перед ней, предложила сигарету и спокойным голосом стала задавать вопросы. Динка заговорила. Рассказала все, что знала. Немного, но достаточно, чтобы полицейские забеспокоились.
– Она не знает, где прячутся Йосип и другие, – сообщила им Амелия. – Но Зоран сказал ей, что они планируют похищение какого-то венецианского предпринимателя.
– Похищение? – изумился Кампанья. – Но они же в бегах, у них нет необходимой поддержки для ведения долгих переговоров.
– Речь и вправду идет не просто о похищении. Они нацелились на дельца, который отмывает грязные деньги для хорватской мафии.
– То есть никто не будет заявлять в полицию, – прокомментировал инспектор. – Она не знает, кто он?
– К сожалению, нет. Об этом Зоран помалкивал.
Кампанья, Веронези и Амелия возвращались обратно в Падую, в то время как их коллеги из Местре продолжали допрашивать Динку в надежде, что та вспомнит еще что-то полезное. Иногда бывает достаточно пустяка, чтобы раскрыть дело.
– Мы можем возвращаться к нашим бумажкам, – обрисовал ситуацию начальник, – дальнейшим расследованием этого дела займутся отдел по борьбе с организованной преступностью финансовой гвардии и следственное управление по борьбе с мафией.
Кампанья откашлялся:
– Ну, у нас есть еще двадцать четыре часа, чтобы поработать над этим делом.
Веронези обернулся:
– Джулио, я достаточно хорошо тебя знаю. Что за дурь ты опять придумал?
– У этой банды есть одна отличительная особенность – они все из одной местности. Зоран скрывался у бывшей невесты. Я уверен, что, двигаясь по этому следу, мы сможем выйти на Йосипа и его друзей.
– О тотальной проверке места рождения всех хорватов, проживающих в Венето, не может быть и речи. У нас на это просто нет времени.
– Правильно, – ответил инспектор. – Зато у нас есть Мара, сестра Назы Сабич. Она знает тех, кого мы ищем, и может помочь нам установить их связи.
Веронези довольно улыбнулся:
– Согласен. Вы с Амелией отработаете этот след. Но если он даст результаты, мы всё передадим нашим коллегам. Договорились?
В квестуре они обнаружили, что Мару снова отправили в камеру.
– Она пыталась смыться, – объяснил один из полицейских.
– Я устала ждать, – оправдывалась женщина. – Я хотела пойти в гостиницу переодеться, чтобы не выглядеть как проститутка.
Кампанья с Амелией отвезли ее в гостиницу. Когда Мара снова спустилась в холл, на ней был строгий костюм довольно старомодного покроя и ни следа косметики.
– Так-то лучше, – заметил инспектор.
– Я проголодалась, – сказала Амелия, – ужас как проголодалась.
Время обеда давно прошло, и женщинам пришлось довольствоваться бутербродами. Кампанья есть не хотел вовсе и надеялся, что томатный сок поможет ему избавиться от привкуса оружейного масла, стоявшего в горле.
– Зоран мертв, – сказал он устало. И тут же почувствовал необходимость как-то оправдаться: – Он вынудил меня выстрелить.
Мара продолжала есть свой бутерброд с ветчиной.
– Мне жаль его мать. Хорошая женщина. Но он был просто скотиной. Не знал жалости. Даже Назу не пощадил, а ведь они были знакомы с детства.
При воспоминании о сестре она залилась слезами. Амелия ласково погладила ее по голове.
– Мы знаем, что ее убил Йосип, – сказала она. – Мы должны поймать его. Иначе твоя сестра так и останется неотомщенной.
– Нам нужна твоя помощь, – добавил Кампанья. – Нам нужно проверить, не живут ли в этих краях друзья или родственники бандитов.
– Ты же знаешь всех в вашей деревне, – вмешалась Амелия. – Ты могла бы позвонить под каким-нибудь предлогом друзьям и знакомым и постараться разузнать что-либо.
Мара посмотрела ей в глаза:
– Но потом я не смогу больше вернуться домой. Их родственники отомстят мне.
Полицейские обменялись взглядами: о таком исходе они не подумали.
– Ты права, – согласился Кампанья. – Оставим это.
Некоторое время Мара размышляла молча.
– Я не прощу себе, если Йосип выйдет сухим из воды, – сказала она наконец решительным тоном. – Значит, я останусь здесь. В конце концов, я хорошая медсестра и работу я везде найду.
– Не принимай поспешных решений, – сказала Амелия. – Да, мы полицейские и нам нужна твоя помощь. Но ты в данном случае ставишь на карту свое будущее.
– Я делаю это для Назы, – отрезала Мара. – Она была моей единственной сестрой.
Когда они вернулись в квестуру, Кампанью вызвали в кабинет Веронези. Там его ждали двое, занимавшиеся служебным расследованием по факту применения оружия. Инспектор предвидел их появление – оно было в порядке вещей. Они задавали вопросы вежливо, но скрупулезно. Веронези защищал его, как всякий настоящий начальник защищает своих подчиненных. Была вызвана и Амелия. Она подтвердила, что у инспектора не оставалось выбора. Или он, или Зоран.
Мара провела весь остаток дня и весь вечер у телефона. Она переговорила со множеством людей, среди которых оказался и приходский священник, и старая школьная подруга, работавшая теперь в отделе регистрации актов гражданского состояния.
И в конце концов выяснила одно-единственное имя – Антун Де Заич. В 1980 году он переехал в Сан-Дона ди Пьяве, что под Венецией. Ему было пятьдесят пять лет, и он торговал винами.
Кампанья и Амелия слишком устали, чтобы начинать собирать информацию о хорвате, и решили отложить расследование до утра. Амелия отвезла Мару в гостиницу, а инспектор по дороге домой завернул в бар. Ему нужно было подумать. Не каждый же день убиваешь человека. Он заказал бокал сухого вина. Потом еще один. Он целый день ничего не ел и, чтобы не опьянеть, закусывал соленым печеньем. Он старался вспомнить каждый миг и каждое свое движение во время штурма. Сомнений не было. Он ошибся. Зоран скорее всего сдался бы. Кампанья поклялся, что в следующий раз он не пойдет первым. Третий, и последний бокал он выпил за упокой души хорвата. Посмотрел на часы – действительно очень поздно. Домой идти не хотелось, но больше идти было некуда.
Илария уже давно спала, но жена сидела ждала его, смотря старый фильм, записанный на видеокассете, – «Похитители велосипедов» режиссера Де Сика. Гайя знала эту ленту наизусть и всякий раз, когда ей становилось грустно, смотрела ее снова.
– Нам надо поговорить, – сказала она сухо. – Мне сегодня пришлось прервать встречу с клиентом, чтобы поехать в школу за Иларией.
– А мне сегодня пришлось пристрелить хорватского бандита, направившего на меня автомат. Я свалил его двумя выстрелами.
Гайя побледнела и замолчала.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.
– Уходи спать на диван… пожалуйста.
Карточка Антуна Де Заича была чиста, как белая лилия. В полицейском участке Сан-Дона ди Пьяве его характеризовали как порядочного и честного гражданина. Кампанья же всем сердцем надеялся, что это не так. Иначе он не знал, где искать Йосипа и его банду.
– Вам нужна помощь? – спросил Веронези.
Инспектор ответил отрицательно. И теперь он ехал с Амелией по автостраде, внимательно следя за тем, чтобы не проскочить нужный им съезд.
– Чем именно занимается этот Антун? – спросила Амелия.
– Торгует вином. В основном крепленым. Привозит из Хорватии и продает местным виноторговцам.
– Это какая-то афера?
– Нет. Все законно. В общем, хорватские вина вполне приличные… – Кампанья заметил, что Амелия не сводит с него внимательных глаз. – Что такое?
– У вас с Гайей все совсем плохо, да?
– Хуже некуда.
– Развод?
– Неизбежен.
– Мне жаль. Впрочем, нет. Может, это как раз удобный случай для того, чтобы залучить тебя в свою постель. Я устала бегать за тобой.
– Мне не нравится, когда женщины столь прямолинейны.
– Я должна была сказать тебе это, Джулио.
– Не было необходимости. Я уже давно все понял.
– Тогда в чем проблема? Я тебе не нравлюсь?
Именно в этот момент их вызвали на связь, и разговор прервался.
В Сан-Дона у Антуна были вилла и склад. А еще старая заброшенная ферма, километрах в десяти от городка. По сведениям местной полиции, там уже давно никто не жил. Вокруг простирались поля, засаженные соей.
– Хорошее место для содержания заложника, – заметил Кампанья.
– Как сказать, – ответила Амелия. – Эти поля кажутся пустынными, но на самом деле крестьяне всегда в курсе всех дел.
– Они могут не совать нос в чужие дела. Так уже бывало.
Кампанья имел в виду случай с серийным убийцей, который мучил и убивал молодых женщин на ферме, подобной этой. Живущие поблизости постоянно замечали странные вещи, но решились рассказать о них, только когда к ним пришли карабинеры.
Кампанья остановился на мостике через ирригационный канал, за которым заканчивались деревья, скрывавшие дорогу, дальше она хорошо просматривалась до самой фермы.
– Если мы поедем дальше, нас увидят, – сказал инспектор. – Если они вообще там.
– Мы можем притвориться влюбленной парочкой, ищущей укромный уголок.
– Не считай их дураками. Они прошли войну и на фуфу не поведутся.
– Ну, не пешком же идти. Тут как минимум километра три.
– Не вижу другого выхода. Только придется подождать темноты.
– Тогда у нас полно времени, чтобы найти какого-нибудь добровольца.
Тут у Кампаньи зазвонил мобильный телефон. Это был Веронези:
– Звонили из Управления по борьбе с мафией и сказали, что со вчерашнего дня ходят слухи о похищении человека, но его семья все отрицает. Речь идет о некоем Альфио Россато, владельце текстильного предприятия. Судя по всему, его похитили, когда он открывал ворота собственной виллы. Соседка все видела, но ей девяносто два года, и она весьма путано рассказывает о происшедшем.
– А что семья?..
– Они утверждают, что Россато уехал по делам за границу и – ну надо же – его мобильный сейчас выключен.
– Короче, старушка все поняла правильно.
– Похоже что так. Вы где?
– В Сан-Дона. Проверяем заброшенную ферму, принадлежащую некоему Антуну Де Заичу. Идеальное место для укрытия заложника.
– Я предупрежу коллег из управления и отправлю вам подкрепление.
Кампанья отъехал назад и припарковал машину чуть в стороне. Затем они вышли из машины и, оставаясь в укрытии деревьев, продолжили разглядывать ферму.
Когда инспектор говорил, что хорваты прошли войну и знали свое дело, он был абсолютно прав. По приказу Йосипа Мате вел наблюдение за мостиком, единственным местом, откуда можно было следить за фермой, оставаясь незамеченным. Он заступил на пост еще на рассвете и через бинокль отлично видел все маневры Кампаньи и Амелии. Периодически по рации Мате сообщал о происходящем Йосипу. Мате не сомневался, что перед ним легавые, и главарь решил, что заложника необходимо вывозить. Но перед тем как закончить сеанс связи, он отдал последний приказ Мате.
Полицейские увидели, как белый фургон выезжает с фермы и направляется к ним.
– Что будем делать? – встревоженно спросила Амелия.
– Пропустим их и поедем следом. Будем надеяться, что Веронези и коллеги из Сан-Дона сумеют быстро организовать перехват.
Они, не медля, сели в машину, и Кампанья сдал назад, заехав в кустарник, чтобы не быть замеченным из фургона. Амелия по мобильному говорила с начальством. Оба не сводили глаз с мостика и не заметили, как сбоку к ним подходит человек, вооруженный автоматом Калашникова. Метров с десяти он открыл огонь. Длинная очередь прошила правый борт автомобиля. Амелия была буквально расстреляна. И, словно щитом, своим телом закрыла Кампанью. Инспектор распахнул дверцу, бросился на землю и покатился в кустарник, стремясь укрыться от пуль. Мате остановился, чтобы сменить магазин, потом дал еще очередь, прикрывая проезд фургона. Сзади распахнулась дверца, убийца заскочил в фургон, и шофер до упора нажал на газ. Кампанья пришел в себя. Отправил пулю в ствол своей «беретты» и побежал. Он летел через поле, стремясь догнать фургон на повороте, где тот вынужден будет сбросить скорость. У него не было плана. Он знал только, что в магазине его «беретты» пятнадцать пуль девятого калибра. Он поскользнулся на траве и потерял несколько драгоценных секунд. Фургон миновал поворот, а он был еще метрах в тридцати. Тогда он остановился, прицелился, держа пистолет обеими руками, и начал стрелять по кабине. Он не хотел рисковать, чтобы не попасть в заложника. Несколько секунд – и он израсходовал все пули, но ему показалось, что он попал в человека, сидевшего рядом с водителем. Ему почудилось, что тот дернулся. И был уверен, что это Йосип. На какую-то долю секунды их взгляды пересеклись.
Он вернулся к машине. Закрыл Амелии глаза, обнял ее и разрыдался.
Когда приехал Веронези, зона уже кишела полицейскими. Кампанья сидел на пне и курил сигарету, бессмысленным взглядом глядя в поле. Начальник приподнял простыню, накрывавшую лицо Амелии, и несколько секунд пристально смотрел на нее. Потом дал волю эмоциям.
– Не могу поверить, что Амелия мертва, – прошептал Кампанья.
– Вы позволили им себя обнаружить, – жестко ответил Веронези. – Я же сказал вам не высовываться.
Инспектор покачал головой:
– Они организованы как маленькое войско. Территория уже была у них под контролем, когда мы приехали. Они отреагировали быстро и четко.
– И убили Амелию.
– Возможно, я тоже достал одного из них.
– Уверен?
Кампанья развел руками:
– Знаешь, как это бывает, когда прицеливаешься и стреляешь. Тебе кажется, что ты попал, но не знаешь наверняка.
– Нет, не знаю. Стрелок у нас ты, – сурово сказал Веронези. – Но надеюсь, что ты не промахнулся.
К ним подошел один из сотрудников Управления по борьбе с мафией и сообщил, что в доме были обнаружены неопровержимые доказательства содержания там заложника.
Через час на проселочной дороге, ведущей к шоссе на Триест, был обнаружен фургон со следами крови в кабине. Для Кампаньи это было подтверждением того, что он ранил Йосипа.
– Они бежали в сторону Местре, – сказал Веронези. – Они угнали машину у двух бельгийских туристов и, по свидетельству пострадавших, направились именно туда.
– Граница находится в противоположной стороне, – заметил инспектор.
– Заложник все еще у них, – заметил один из сотрудников управления. – И они надеются получить деньги.
Кампанья подождал, пока тот уйдет, и сказал:
– Я хочу найти Йосипа.
Веронези посмотрел на него:
– Посмотри, на кого ты похож. Езжай домой.
– Нет, я хочу участвовать.
– Ты слишком завяз в этом деле, и я не хочу, чтобы ты оставался. Ты способен наломать дров.
Подъехала патрульная машина и привезла Антуна Де Заича. Он плакал и воздевал к небу закованные в наручники руки в ожидании помощи свыше. Он кричал, что ничего не знал о похищении и всего лишь хотел оказать услугу Йосипу Персену, так как тот был кузеном его шурина.
– Ты ему веришь? – спросил инспектор.
– Он не мог не знать, что́ Йосип за человек. Мы задержим его за соучастие в похищении человека и убийстве. А потом поглядим.
После того как эксперты сняли все отпечатки, а врач закончил свою работу, тело Амелии погрузили в полицейский фургон. Кампанья кусал кулаки, чтобы не закричать.
На машине его подвезли до Падуи. По дороге он молчал, но, когда перед ними распахнулись ворота квестуры, он уже знал, что будет делать. Прежде всего он отправился в оружейную и взял несколько полных магазинов для своей «беретты», потом забрал свою машину. По мобильному он позвонил в финансовую гвардию, оставил свой номер и попросил передать майору Фьоре, что ждет его звонка.
Тот перезвонил ему спустя десять минут.
– Я хотел попросить об услуге.
– Я уже оказал вам одну, – ответил майор. – Обращайтесь официальным путем.
– Не могу. Хорваты на моих глазах убили напарницу, а коллеги отправили меня отдыхать.
– Я знаю. Мне жаль, но я ничего не могу для вас сделать. Особенно если вы собираетесь действовать в нарушение инструкций.
– Сделаем так: я задам вопрос, а вы сами решайте, отвечать или нет.
– Хорошо, я согласен.
– Если бы я был ранен и прятался в районе между Местре и Падуей, к кому бы я мог обратиться за медицинской помощью?
Майор вздохнул:
– Если бы вы были раненым хорватом, я посоветовал бы обратиться к китайцам. Отношения между этими двумя преступными группировками отличные, а у китайцев есть пара квартир, оборудованных для оказания скорой хирургической помощи.
– Спасибо.
– За что? Вы же не ранены и уж точно не хорват.
Китайская община на протяжении многих лет оставалась защищена неприступной стеной круговой поруки и молчания. Но новое поколение китайцев, родившихся в Италии, стало демонстрировать более независимое поведение. Совершив ряд ошибок, они привлекли внимание правоохранительных органов. В один из городков, где хозяйничала когда-то мафия Бренты, проданная государству собственным боссом, Феличе Маньеро, как убыточное предприятие, однажды явились банды китайских юнцов. Они попытались обложить данью местных предпринимателей. Кампанья, к которому поступило заявление местного скорняка, взял в оборот одного из этих молодчиков. Страшась, что родственники узнают о происшедшем и отошлют его в Китай, он предпочел стать информатором. До сих пор инспектор довольствовался незначительными сообщениями, ожидая того момента, когда парень продвинется по служебной лестнице в какой-либо организации и сможет рассказать что-то действительно интересное.
Но на этот раз он выжмет его по-настоящему. Он непременно должен разузнать, где лечится Йосип. Если тот, конечно, еще не отдал концы. Но что-то подсказывало инспектору, что хорват жив и готовится бежать с полученным выкупом.
Кампанья нашел Ху Венжу на площади, где обычно собирались китайские юнцы, надеющиеся достичь положения в преступном мире, показался ему и отправился ждать на улочке неподалеку. Ху появился на своем мотороллере – он ехал медленно и сел в машину инспектора, только убедившись, что его никто не видит. Кампанья объяснил, что он хочет узнать, но парень не мог ничего сказать, он понятия не имел, где может находиться эта импровизированная клиника. Тогда инспектор приказал ему поговорить с кем-нибудь, кто знает. Ху боялся, но Кампанья пригрозил ему страшной карой в случае непослушания. Мотая головой, китаец залез на свой мотороллер.
Кампанья ждал уже больше часа, когда заметил машину с четырьмя китайцами. Вышел тот, что сидел рядом с водителем, и подошел к инспектору. Ему было около шестидесяти, у него был заметный животик и вид человека, привыкшего командовать.
– Я знаю, что кто-то из ваших врачей лечит хорвата с огнестрельным ранением, – сказал Кампанья. – Это я стрелял в него. Ничего не имею против вас, но его я должен найти. Иначе, обещаю, у вас будут проблемы.
Не говоря ни слова, китаец пошел к своей машине и стал звонить по мобильному телефону. Через несколько минут он вернулся к инспектору и сказал, что хорват действительно оказался плохим человеком и они рады помочь полиции. Они не могут дать адрес врача и уж тем более не хотят, чтобы их сочли причастными к его аресту. Но они знают, что друзья Йосипа вернутся за ним в условленный час, и инспектор может дождаться их на перекрестке, где они обязательно должны будут проехать. Китаец подробно описал модель и цвет машины. Кампанья спросил, откуда ему известно, что будет именно такая машина, на что китаец улыбнулся и ответил, что он сам достал ее для хорватов.
Кампанья приехал в условленное место на два часа раньше. Он хотел быть уверен, что не упустит их. Зазвонил мобильный телефон. Посмотрев на экран, он увидел номер Веронези и решил ответить.
– Ты не поехал домой, как я тебе велел, – сказал начальник. – Вместо этого ты отправился в оружейную пополнить боезапас. Хотел бы я знать, что ты намереваешься делать с тридцатью пулями.
– Ничего. Не беспокойся.
Тон Веронези стал жестким:
– А я беспокоюсь, Джулио. Очень беспокоюсь. Ты бог знает где и черт знает что собираешься делать. Рискуешь карьерой, изображая мстителя. У тебя жена и дочь. Ты о них подумай.
Кампанья не ответил.
– Джулио, скажи, где ты. Я подъеду, и мы поговорим.
Вместо ответа инспектор выключил мобильный. Разговор не имел смысла. Он сам понятия не имел, что будет дальше. И у него не было никакого плана. Он просто хотел найти убийц Амелии – и всё. Последствия будут потом. Инспектор еще подумал, что, возможно, его карьера уже кончена, так как он не послушался прямого приказа начальника. Тем более имело смысл идти до конца. Он в который раз проверил пистолет и принялся ждать. Он был уверен, что хорватов будет трое: Йосип и двое других. Четвертый останется сторожить заложника. А значит, у него должно получиться. Да, должно.
А в это время метрах в трехстах от Кампаньи старый врач-китаец перевязывал плечо и бок Йосипу Персену. Хорват был ранен двумя пулями. К счастью для него, пробив обшивку фургона, пули потеряли убойную силу, только поэтому он не умер. Йосип застонал: действие обезболивающего стало ослабевать. На смеси хорватского с итальянским он стал просить врача вколоть ему еще одну дозу.
– Пока нельзя снова колоть морфий, – сказал китаец по-итальянски. – Это может быть опасно.
– Какое твое собачье дело?! – рявкнул Йосип.
Врач пожал плечами и сделал ему укол. Хорват довольно ухмыльнулся при мысли о том, что сейчас он снова перестанет воспринимать действительность. На сегодня он уже перенес достаточно.
Веронези собрал у себя в кабинете группу верных людей.
– Вы все знаете Кампанью, и я знаю, что вы уважаете его и как человека, и как профессионала. Сейчас он, вооруженный до зубов, ведет где-то охоту на хорватов. Я хотел бы, чтобы вы помогли мне найти его. Естественно, речь не идет об официальной операции, поэтому я никого из вас не принуждаю участвовать.
Никто не проронил ни слова. Веронези улыбнулся:
– Тогда за работу.
Мате и еще один член банды, по имени Юре, припарковались неподалеку от подпольной клиники, которая находилась на первом этаже одного из жилых домов на южной окраине Падуи. Жили там почти исключительно китайцы. Хорваты обнаружили своего главаря без сознания, и, чтобы довезти его до машины, им пришлось воспользоваться креслом на колесиках, которое отдал им врач. Китаец взял у них деньги, поблагодарив коротким кивком.
Очень осторожно они положили Йосипа на заднее сиденье машины, погрузили кресло в багажник и поехали. Ехали они не торопясь, не только чтобы не беспокоить раненого лишней тряской, но и чтобы не привлечь внимания сил правопорядка.
Спустя пару минут Кампанья увидел их машину на перекрестке. Узнав в водителе человека, убившего Амелию, он на несколько секунд словно окаменел и из-за дрожи в руках не сразу смог повернуть в замке ключ зажигания. Обругав самого себя, он немного успокоился и поехал, следуя за габаритными огнями автомобиля хорватов.
Когда они проследовали по мосту Тенкарола и направились дальше по виа Дей Колли Эуганеи, Кампанья догадался, что новым прибежищем банды стала одна из многочисленных вилл в этом районе – обширном, местами заросшем лесом, испещренном многочисленными проселочными дорогами, перемещаться по которым можно было быстро и незаметно. Но инспектор знал эту местность гораздо лучше их. Тут они не могли от него уйти. Время от времени он бросал взгляд на соседнее сиденье, где лежали пистолет и мобильный телефон, – у него было два пути, чтобы завершить эту партию.
Кампанья был так занят преследованием, что совсем забыл про зеркало заднего вида. Иначе он заметил бы, что за ним по пятам следует машина комиссара Альберто Марангони, чей пост был как раз у моста Тенкарола, одного из возможных путей выезда из города. Марангони постоянно поддерживал связь с Веронези, и сюда уже спешили все остальные машины.
Хорваты повернули налево, в сторону старого аббатства Пралья. Дорога была совершенно пустынна, и Кампанье пришлось увеличить дистанцию. Еще через несколько километров они оказались на неасфальтированной дороге, которая поднималась к вершине холма. Наступил момент, которого больше всего опасался Кампанья. Теперь ему трудно оставаться незамеченным, даже несмотря на прикрытие густой растительности и постоянные повороты. Но, видимо, хорваты считали себя в безопасности, так как ни разу не проверили, нет ли за ними слежки. Они въехали в ворота, выходящие прямо на дорогу, и еще через сто метров оказались перед домом, полностью погруженным во тьму. Инспектор погасил фары, вышел из машины и пошел по аллее. Пистолет он держал двумя руками, в любой момент готовый открыть огонь. Полоска света прорезалась сквозь темноту: кто-то открыл дверь, чтобы впустить Мате и Юре, которые на руках несли Йосипа. И снова стало темно.
Кампанья не знал, что предпринять. Он подумал, что нужно дождаться рассвета, но даже тогда в одиночку он не смог бы ворваться в дом и застать бандитов врасплох. Достаточно одной очереди из автомата Калашникова, как та, что прошила тело Амелии. Эта мысль заставила его немного прийти в себя.
– Какого черта я делаю? – процедил он сквозь зубы.
Он вернулся к машине, достал мобильный телефон и набрал номер. И подпрыгнул от неожиданности, услышав, как в нескольких метрах от него зазвучал сигнал. Рука дернулась к кобуре, но его остановил голос Веронези.
– Готов поспорить, что ты звонишь мне, чтобы сообщить о местонахождении преступников, – сказал начальник.
Из темноты вокруг материализовались остальные коллеги.
– Именно так, – согласился Кампанья. – Но как вам удалось…
– Оставим это, – прервал его Веронези. – С возвращением в наши ряды, инспектор, и слава богу, что эта история закончилась благополучно. Для всех…
Кампанья был растроган тем, что его в очередной раз прикрыл его начальник и коллеги. Он хотел сказать что-то важное, чтобы поблагодарить их, но в голову ничего не приходило.
Незадолго до рассвета прибыло подкрепление. С первыми лучами солнца они разобрались в планировке дома и продумали ход операции.
– Ты тоже хочешь участвовать? – спросил его Веронези.
– Ты доверяешь мне?
– Я очень надеюсь, что ты не будешь палить как идиот.
Они вошли через парадный вход и дверь гаража. Хорваты спали. Йосип – вечным сном. Он умер еще ночью, но его приспешники этого не заметили. Заложник, со скованными руками и ногами, во время штурма тоже спал. Не успел он обрадоваться освобождению, как сотрудники Управления по борьбе с мафией снова защелкнули на нем наручники.
– Куда вы меня везете? – испуганно спросил он.
– На этот раз в настоящую тюрьму.
– Но я ничего не делал.
– Заткнись, урод! Чтобы освободить тебя, наша коллега подставила себя под пули.
Кампанья ударил убийцу Амелии ногой в пах, а затем дулом пистолета заехал ему в нос.
– Хватит, – спокойным голосом приказал ему Веронези.
На похороны Амелии пришло множество людей. Даже мэр и министр внутренних дел. Кампанья стоял в первом ряду, рядом с ее родителями, приехавшими с юга Италии. Инспектору было тяжело прощаться с Амелией.
В последующие дни инспектор помог Маре Сабич найти работу в краях, не затронутых хорватским криминалитетом. Ее приняли в одну из частных клиник области Марке. С тех пор он не получал от нее известий.
Труп юного Ху Венжу был обнаружен в одной из заброшенных печей на окраине Падуи. Ему перерезали горло. Кампанья узнал о происшедшем, как только вернулся из отпуска, который он проводил с дочерью на Сицилии. Гайя же предпочла отправиться во Францию со своим архитектором. Забрав все материалы по делу об убийстве китайца, Кампанья заперся в своем кабинете. После чего отправился к Веронези.
– Я хочу, чтобы меня перевели в отдел, занимающийся китайской мафией, – сказал он серьезно.
– У тебя солнечный удар? Там никто не хочет работать.
Инспектор положил на стол папку с материалами по делу Ху Венжу:
– Думаю, его убили из-за меня.
Начальник перелистал несколько страниц, чтобы понять, о чем идет речь:
– Это тот самый информатор, который вывел тебя на связь с их боссом?
– Он самый.
– Надеюсь, ты не собираешься мстить за всех своих убитых информаторов?
– Это не месть. Парню было всего семнадцать лет, и ему перерезали горло только за то, что он передал мое послание. Мы не можем допустить, чтобы происходили подобные вещи.
– Ну, китайская мафия делает дела и похуже. Мы же знаем лишь половину того, что они творят.
– Вот именно. Я знаю в лицо босса, который вел со мной переговоры. Это след, который поможет нам узнать, чем именно они занимаются и какова структура их организации.
– Хорошо, будешь заниматься китайцами.
Поздно ночью за столиком одного из китайских ресторанов собралось несколько мужчин. Он ели, пили и разговаривали о делах. В припаркованном на улице фургоне Кампанья и еще один полицейский с помощью видеокамеры следили за входом в заведение.
– Скоро три часа, – жаловался напарник инспектора. – Эти уроды когда-нибудь отправятся спать?
Инспектор не ответил. Он продолжал внимательно следить за рестораном. В какой-то момент дверь открылась и на улицу вышли четверо китайцев. Среди них был и толстяк, сообщивший информацию о Йосипе.
Кампанья довольно улыбнулся. Мужчины попрощались, и толстяк сел в свою «тойоту». Не успел он включить передачу, как оказался окружен полицейскими в штатском. Китаец развел в стороны руки и спокойно вышел из машины. Предъявил документы и без возражений позволил себя обыскать. Кампанья вышел из фургона и принялся осматривать «тойоту». Из-под сиденья он извлек пакет с порошком сероватого цвета.
– Могу поспорить, что это бирманский героин, – заявил инспектор.
Китаец побледнел и затряс головой.
– Это не мое, не мое! – запротестовал он.
В ответ Кампанья прошептал ему на ухо:
– Я знаю. Это подарок, присланный тебе Ху Венжу.
(пер. Анны Карловой.)
