Витас взял кларнет и попытался сымпровизировать сокрушительную версию «St James Infirmery» для последних редких прохожих, спешащих на обед. Но в его шляпу не упало ни одной монеты. Рассеянные и мрачные итальянцы пробегали мимо. Последнее «ля» Витас адресовал витрине ресторана на другой стороне улицы, а потом убрал инструмент в футляр. Мама Ирина, опустив хвост и насторожив уши, снова глухо заворчала.

– И что такого особенного в этой женщине? Она немолода, худая, у нее мальчик какой-то странный, она все время нервничает… а глаза красивые… они много страдали, но умеют и смеяться… Почему бы не провести чуть-чуть времени с женщиной, которая смеется, а, Мама Ирина? И потом, куда нам с тобой девать время? Сегодня мы здесь, а завтра?.. Или в тюрьму, или нож в спину. Эх, завтра… что ты об этом знаешь, Мама Ирина…

Мама Ирина завиляла хвостом, завалилась на спину и подставила живот. Витас вытащил из кармана куртки окурок сигары, зажег и стал спокойно ждать.