Еще всего десять лет назад выборы в нашей стране проходили без особого выбора. Это сейчас народу предлагают самых разнообразных политиков из своеобразных людей. Думал ли, скажем, ранее судимый за изнасилование господин Цицуев, ставшей главой концерна «Росич», что он будет баллотироваться на должность губернатора? Видел ли он это в своих мрачных тюремных снах, лежа под шконкой, на которой храпели граждане, совершившие более достойные злодеяния в виде убийства или разбойного нападения на ювелирный магазин, а потому не принимающие порочного насильника в свою компанию? Победа Цицуеву, конечно, не светила, но определенный процент голосов он все-таки набирал. Это вам не прежнее время, ныне все равны перед гражданами, которым в последнее время все равно. В конечном счете всегда выигрывает тот, у кого власть или деньги.

Владелец кафе на царицынской набережной Мартин Цоганович Шабальян в беседе с автором жаловался, что возраст и здоровье не позволяет ему принять участие в предвыборной гонке. Он не сомневался даже, что его бурная биография окажется достаточно достойной народного внимания и, возможно не без оснований, полагал, что в случае участия в выборах хотя бы место в областной думе, на худой конец в городском Совете города Царицын, ему обеспечено.

Как уже говорилось, народ у нас выбирает сердцем. Однако никто не знает, где оно находится у нашего народа. Определенные подозрения есть, но вслух я их не выскажу. Сообразительным гражданам, любящим кроссворды, сканворды и ребусы, порекомендую вспомнить, через что у нас любое мероприятие проводится, любая работа проворачивается.

Утро красит нежным цветом стены избирательных участков, гремит бравурная музыка, и члены комиссий, расположившись над алфавитными списками избирателей, ждут первого посетителя так же терпеливо, как ждут лесные разбойники подгулявшего купчишку. Не то чтобы он им особо нужен был, в конце концов, выборы определяются у нас не активностью избирателя, а хитрой мудростью и сметкой председателей избирательных участков. Появление избирателя означает, что выборный процесс пошел и теперь только стихийное бедствие вроде извержения вулкана или прямого удара молнии этот процесс может прервать.

Избиратели идут на участки, а избираемые наблюдают за процессом из своих избирательных штабов. В холодильниках ждут своего часа водка и шампанское. Игристым шампанским обычно отмечают победы, при поражении, словно горькое лекарство, по стаканам разливается водка. И это правильно, товарищи!

Оба претендента на пост губернатора в равной степени были готовы, как к победе, так и к поражению. Впрочем, не будем лукавить, — мэр города Валерий Яковлевич Брюсов был нацелен только на победу и, надо сказать, для того у него были веские основания. На электорат он особо не надеялся, но надежный союзник, обретенный с заключением тайного договора, в котором подпись проставляется кровью из вены, свое дело знал и действовал в полном соответствии с учебником интриг для бесов 2-го и 3-го разрядов.

Если бы Иван Николаевич Жухрай знал, что предпримет его политический соперник!

Первоначально неожиданный союзник предполагал запустить в воды реки Волги избирательно действующую дизентерийную палочку, которая выводила бы из строя политических врагов мэра и не трогала его последователей.

— Не сходи с ума, — сказал Валерий Яковлевич. — Забыл, что подо мной Центральный гастроном? Им только повод дай, они эту самую палочку у меня в продуктах отыщут. И тогда всему хана придет — и выборы перенесут, и магазины прикроют! Лучше пойдем проторенным путем, души, что ты у нашего реинкарнатора изъял, в наличии? Вот и давай ими воспользуемся. Охватим самые опасные в политическом плане участки.

Бес поморщился. И надо его было понять, кому понравится, что тебя учить начинают, тем более что душ у него уже не было, в тот же вечер он их с сопроводительным письмом по назначению отослал, дал самые нелестные характеристики и тем самым, значит, отрапортовал об успешном выполнении плана. К тому же работа казалась ему не особенно сложной. Ну, отказался клиент от простейшего решения задачи, не требующего магии и потустороннего вмешательства. Что из того? Если знаменитый земной авантюрист Остап Бендер знал двести способов отъема у граждан денег без нарушения положений Уголовного кодекса, то в учебнике интриг способов достижения необходимых политических целей было описано не меньше.

— Ты, братец, не лез бы не в свое дело, — задумчиво листая пухлый фолиант, сказал бес. — Ты меня лучше машиной обеспечь. У меня свое видение проблемы.

И был совершенно прав.

Продавец не должен совать свой нос в дела покупателя. Знать бы только, кто в этой ситуации покупатель, а кто продавец!

Впрочем, с ситуацией бес справился, как это и полагалось профессионалу. К десяти вечера он вернулся в штаб обессиленный, но довольный. Потирая руки, он смотрел на мэра города хищным собственническим взглядом. Тонкие губы его змеились улыбкой, приоткрывая длинные неровные зубы.

— Что, господин губернатор, не терпится? — спросил бес. — Можете пить шампанское!

Не то что Валерий Яковлевич Брюсов не верил возможностям своего новоявленного партнера, но открывать шампанское он остерегся до получения сведений из избирательных участков.

Многих из председателей избирательных комиссий в этот вечер ждали неприятные сюрпризы.

На избирательном участке номер сто двадцать три председатель лично бросил в урну сто двадцать бюллетеней, гарантирующих победу Жухраю. При подсчете выяснилось, что из всех избирателей за прежнего губернатора проголосовало шесть человек. Председателя едва отпоили валокордином.

— Не может быть, — лепетал он, безумно поглядывая по сторонам. — Не может быть… Своей рукой… лично…

На другом избирательном участке к девяти часам вечера проголосовало всего десять процентов избирателей. К десяти часам проголосовало девяносто процентов, но постовой милиционер не заметил, чтобы мимо него в последний час проходили толпы народу. Надо ли говорить, что и на этом участке избиратель голосовал за Валерия Яковлевича Брюсова?

Сведения, поступающие из сельских районов, внушали некоторую надежду. Однако городских избирателей Иван Николаевич Жухрай проиграл. Надо сказать, что дело свое бес знал, а усердия в нем было значительно больше, чем у любого агитатора.

Впрочем, читатель, опустим нудную процедуру свободных выборов. Процедура это нудная и к тому же абсолютно неинтересная широким слоям граждан. Сколько раз мы были избирателями за свою жизнь и искренне считали, что от нашего голоса что-то зависит! Увы! Сильные мира сего знают, как добиваться необходимых результатов, а быть может, каждый из них в разное время заключал договоры с представителями организации, скупающей души с незапамятных времен. Иначе чем можно было объяснить победу бывшего президента России Ельцина на выборах тысяча девятьсот девяносто шестого года? А победу Березовского в Карачаево-Черкесии? Да и ксероксные коробки с долларами выглядят слишком подозрительно. Из нищего бюджета государства взять их было просто невозможно! Знаем, откуда их брали, доллары эти самые! Анатолий Чубайс на Воланда, конечно, не тянет, но приглядеться к нему стоит. Опять же рыжий, а, как известно, Воланд был из немецких чертей — очень уж пунктуален, да и юмор специфический. Но даже если прошлые победы канувших в историю деятелей были следствием исполнения нечистой силой своей части договора, тем интереснее нам будет следить за механизмами, которые были задействованы на выборах губернатора Царицынской области.

Еще интереснее нам будет следить за тем, что происходит в избирательных штабах.

К часу ночи, когда в штабы начали поступать первые сведения о результатах выборов, в штабе губернатора начали понимать, что пора открывать водку. Официальных указаний о том еще не поступало, но первые пьяные уже начали обживать общественные туалеты. В одной из комнат уже звенела переборами гитара, и бородатый активист разнузданно пел Галича. Кто же знал, что по жизни этот активист напоминал настоящую редиску, — под тоненькой красной кожицей скрывалась сахарная белая мякоть.

Жухрай просмотрел подготовленную штабом сводку, бросил ее на стол и криво усмехнулся.

— Где Куретайло? — спросил он.

Увы! Куретайло был в больнице. Впрочем, неудобство от пребывания своей правой руки на больничной койке испытывал лишь губернатор. Сам Куретайло, просмотрев новости по местному каналу, выключил телевизор и достал из тумбочки бутылку коньяка. Итак, он не ошибся. Карта старого губернатора оказалась слишком мелкой, а все тузы оказались у Брюсова. Теперь следовало подумать о том, как строить взаимоотношения с новым губернатором. Несомненно, надо было оказаться полезным ему, и не просто полезным, а жизненно необходимым. Выпив рюмку коньяка, Куретайло обнял подушку руками и начал выстраивать стратегию своих взаимоотношений с новым губернатором.

Жаль, что старый губернатор об этом не знал, в противном случае он не преминул бы сделать достоянием широкой общественности взаимоотношения своего заместителя с фирмой «Аврорус», более того, правоохранительные органы немедленно получили бы команду разобраться с гражданином Куретайло по всей строгости российских законов.

Около двух часов ночи Иван Николаевич Жухрай потребовал водки и устало констатировал, что новая номенклатура одержала сокрушительную победу над старой. Члены штаба старались на смотреть на своего кандидата.

Закусив ломтиком балыка холодную водку, Жухрай обвел взглядом мрачные лица соратников и загадочно объявил, что борьба еще не закончена, более того, с победой соперника она вошла в свою последнюю стадию. Соратники недоуменно переглянулись. Отрыв мэра от губернатора выглядел так внушительно, как выглядели бы результаты забега, в котором участвовали, скажем, заяц и черепаха. Всем показалось, что губернатор сошел с ума. О каком продолжении борьбы могла идти речь, когда надо было бежать в кабинеты, чтобы сжечь служебные документы, которым никак нельзя было попасть в руки врага?

Между тем теперь уже бывший губернатор Царицынской области Иван Николаевич Жухрай приказал разлить водку по стаканам, первым поднял свой и провозгласил тост, показавшийся вначале непонятным и нелогичным даже самым верным последователям проигравшего выборы чиновника. Проигравшего губернатора не поняла даже первый секретарь Царицынского обкома партии Алевтина Опоркина, хорошо знавшая чаяния и желания простого россиянина.

Подняв свой стакан, губернатор подмигнул сразу всем присутствующим.

— За поражение, — сказал он. — За сокрушительное поражение, которое еще обернется оглушительной победой!

Сделав такое загадочное заявление, Иван Николаевич Жухрай вышел в другую комнату, вызвал водителя и сделал ему соответствующие распоряжения.

Отправив водителя, губернатор воровато огляделся и достал сотовый телефон. Еще раз оглядевшись, губернатор набрал номер и, когда собеседник взял трубку, негромко сказал:

— Положение критическое, и я нуждаюсь в вашей помощи. Машина за вами уже пошла.

Посидел немного, негромко и рассеянно насвистывая «Интернационал», потом вновь решительно взялся за телефон. Номер был занят, и Ивану Николаевичу пришлось повторить вызов несколько раз. Наконец на другом конце провода трубку подняли.

Иван Николаевич назвал себя, ласково подышал в трубку, выслушал сказанное ему в ответ и отключился.

Вернувшись в комнату, где уже шло мрачное и неулыбчивое веселье, он сел на пустой стул, налил себе водки и потянулся стаканом к Алевтине Опоркиной. Первый секретарь, страдальчески морщась, мужественно выпила свою водку и торопливо запила ее минеральной водой.

— Что я в Москву сообщу? — горестно сказала Алевтина Васильевна, задумчиво вздернув реденькие брови. — Боюсь, не поймут нас там.

Жухрай лихо выпил, подмигнул мятущемуся секретарю и бодро пропел:

— Ах, Иван Николаевич, — вздохнула Опоркина. — Несолидно ты себя ведешь! Какой уж тут октябрь впереди, когда январь на носу! Мы с тобой не выборы, мы с тобой поединок за души трудящихся проиграли!

— Души? — Иван Николаевич Жухрай погрозил партийному руководителю пальцем, потом огляделся и приложил палец к губам. — Ти-хо! Об этом, дорогой мой секретарь, никому ни слова!

И в это время дверь распахнулась, в комнату вошел бородатый гитарист и, взяв несколько неуверенных аккордов, хрипловатым, под Высоцкого, голосом прогнусавил:

— Это что еще за диссидент? — грозно вскинулся Иван Николаевич Жухрай. — Гоните его к чертовой матери!

— Не шуми, — по-партийному требовательно оборвала губернатора Опоркина. — Не видишь, переживает человек!

Выпили.

Бородатый гитарист попытался спеть неувядаемую песню времен детства Ивана Николаевича Жухрая и комсомольской юности Алевтины Опоркиной, но народ его не поддержал. К выборам готовились основательно, и у большинства это была, возможно, последняя возможность поесть бутербродов с черной икрой и финского сервелата под настоящую московскую водочку с завода «Кристалл». Никто не спорил с тем, что «Орленок» замечательная песня, но петь ее именно сейчас казалось неуместным, все равно, что запеть на свадьбе любимую песню Владимира Ильича Ленина «Замучен тяжелой неволей». Хорошая песня, но явно несвоевременная.

Постепенно веселье набирало обороты. Одновременно оно становилось несколько страшноватым, напоминая неуловимо последнее пиршество немецких генералом перед решительным штурмом их рейхсканцелярии советскими войсками. Будь Кукрыниксы свидетелями этой пьянки, картина бы — ей-богу! — получилась у них не менее выразительной.

Жухрай выпил еще немного, вышел в коридор и закурил.

— Что делать-то будем?

Жухрай огляделся.

Рядом с ним стояла Алевтина Опоркина, по старой, еще целинной привычке, знакомо сминая длинный фильтр «беломорины». Именно такой она в далекие пятидесятые была заснята безвестным кинооператором, делавшем фильм о Никите Сергеевиче Хрущеве. Потом Никиту Сергеевича сняли, признали, что курение вредно для здоровья, и либо по той, либо по другой причине, но демонстрировать кадры с курящей комсомолкой перестали. Тем более что к тому времени многие лица комсомольского возраста начали интересоваться анашой. Чуйская долина, как известно, находилась совсем недалеко от целинных земель, а полноценного косяка без папиросы, это известно теперь даже школьнику, забить невозможно.

— Так что будем делать? — Алевтина Опоркина задумчиво выдохнула клуб едкого дыма в лицо губернатору. — Распишемся в собственном бессилии?

Жухрай разогнал дым ладонью.

— Сдаваться не намерен, — сдавленно сказал он.

— И что ты предлагаешь? — первый секретарь задумчиво дымила, глядя в окно. — Мы, дорогой товарищ, не грызловский «Медведь», нам с Центризбиркомом воевать никто не поможет! Надо, Иван Николаевич, глядеть правде в глаза. Поражение мы, конечно, в этот раз потерпели, но оно нас многому научит. Партия всегда из своих поражений извлекает исторические уроки. Уж таковы мы, большевики!

— Я, Алевтина Владимировна, сдаваться не собираюсь, — глухо сказал Жухрай. — Буду бороться до последнего!

Развить свою мысль Иван Николаевич не успел. В конце коридора показался его водитель. Как всякий водитель, возящий руководителя высокого ранга, личный шофер Жухрая был дороден, нетороплив в движениях и многозначителен в словах.

— Привез я его, Иван Николаевич, — глуховатым баском сообщил он. — В машине сидит. Ждет, как говорится, ценных указаний.

Жухрай достал из кармана пиджака сотовый телефон и торопливо набрал номер.

— Это я, — сообщил он, едва на другом конце провода взяли трубку. — Что скажешь, родная?

Похоже, ответ его удовлетворил. Губернатор отключился, сунул трубку в карман и крепко пожал руку недоумевающему первому секретарю.

— Ты куда? — спросила губернатора Алевтина Опоркина.

— Главное — не сдаваться, — лучезарно улыбнулся Иван Николаевич. — Был когда-то в советские времена фильм. «Бой после победы» назывался.

— Так то после победы, — сказала первый секретарь, жестким тычком давя папиросу о бетонный подоконник. — А у нас — поражение!

— Ах, дорогая Алевтина Владимировна, — уклонился от прямого ответа губернатор. — Так ведь и мы рождены, чтоб сказку сделать былью! И мы ее таки сделаем былью! Обязательно сделаем!