Глава 1
Звёздная система Вердена, Траствейн.
База ВКФ «Валликт».
19 февраля 784 года после колонизационной эры.
Молодой адъютант адмирала сидел за своим столом и проводил перекрёстную проверку отчётов с их последующей классификацией и рассылкой. Несмотря на скромное звание лейтенанта, ему удалось хорошо показать себя в административной работе, что позволило получить довольно престижную должность при адмирале Райне.
Не то чтобы ему требовался адъютант конечно…
В свои девяносто семь лет, Адмирал ВКФ Виктор Райн, больше всего походил на извергающий во все стороны энергию, термоядерный реактор. Предпочитая решать как можно больше вопросов самостоятельно, он перекладывал на своего молодого адъютанта в основном различную бумажную работу, которой было не очень много. Так что молодой офицер наслаждался простой, но престижной должностью, которая будет очень хорошо смотреться в его личном деле.
На коммуникационной панели его стола загорелся индикатор, сигнализируя о вызове. И шел этот вызов из кабинета, который располагался за стеной рядом с приёмной, которая была рабочим местом адъютанта.
— Да, адмирал?
— Он уже пришел?
Молодой лейтенант посмотрел на сидящего у дальней стены приёмной человека, который расслабленно облокотился на спинку дивана из искусственной кожи.
— Да, сэр. Пол часа назад. Вы сказали не беспокоить вас, пока вы не закончите с отчётами от контр-адмирала Богданова.
Из динамика раздался вздох.
— Ладно, передайте коммандеру, что я готов его принять.
— Да, адмирал.
Отключив связь и поправив форму, он встал из-за стола и подошел к сидящему на диване молодому человеку. В глаза тут же бросились уже знакомые ему черты. Строгое лицо с резкими чертами. Волосы такого же чёрного цвета и отросшие чуть длиннее чем полагалось уставом. Но самым заметным был рукав левой руки. Аккуратно сложенный, он был закреплён у плеча специальным зажимом, который не позволял ему развернутся на всю длину.
А ещё, коммандер спал. Просто откинувшись на спинку дивана и положив форменную фуражку на колени он задремал в ожидании приёма и эта картина показалась адмиральскому адъютанту, который всегда и во всём следовал уставу, весьма неподобающей.
Он остановился рядом с диваном и громко прокашлялся.
Молодой человек дремавший на диване вздрогнул проснувшись и от этого движения фуражка чуть не съехала с колен на пол, но он успел её подхватить не дав головному убору упасть на пол. Немного проморгавшись, чтобы стряхнуть с глаз сон, он заметил стоявшего рядом с ним человека.
— Лейтенант?
— Адмирал готов вас принять, коммандер Райн.
Потерев лицо, Томас Райн поднялся с дивана и поправив немного покосившийся китель, одел фуражку.
— Спасибо, лейтенант.
Он прошел через приёмную к широким, раздвижным дверям, которые тут же открылись при его приближении. За ними располагался просторный кабинет, который принадлежал его отцу. Адмиралу ВКФ Виктору Райну. Широкий стол из настоящей древесины, несколько кресел, оббитых настоящей кожей, небольшой кофейный столик с удобными на вид диванами у правой стены.
Но самой впечатляющей деталью кабинета была дальняя стена за спиной адмиральского кресла. Она представляла из себя огромный обзорный иллюминатор, который протягивался от стены до стены и открывал просто потрясающий вид на растянувшуюся космическую станцию.
База ВКФ Валликт, была одной из четырёх основных баз флота. Огромная туша космической станции протянулась почти на пять километров на геосинхронной орбите над Траствейном. Помимо административного и командного центра она представляла из себя ещё и место для постоянной стоянки второго флота, предоставляя ему свои ремонтные и производственные возможности.
И сейчас из этого окна в пустоту, открывался вид на протянувшиеся вдаль секции станции. На корабли, стоявшие в доках и снующие в пространстве челноки. Тому казалось, что он даже был способен разглядеть через обманчиво хрупкое стекло вспышки аппаратов молекулярной сварки на корпусе лёгкого крейсера, который покоился в ремонтном доке в километре от того места где он стоял.
— Проходите коммандер. Присаживайтесь.
— Спасибо, сэр.
Том прошел к одному из кресел для гостей перед адмиральским столом и сел в одно из них. Сидящий перед ним за столом человек был несколько выше него по росту, но в целом представлял из себя практически точную копию юного офицера, только гораздо старше возрастом. Общие черты сильно бросались в глаза, выдавая родство двух офицеров. Не смотря на свой биологической возраст, который равнялся девяносто семи годам, выглядел адмирал максимум на сорок. Его же единственный сын, который сейчас перед ним устраивался в одном из кресел выглядел максимум на двадцать лет, не смотря на то что с момента его рождения уже прошло почти сорок лет.
Адмирал Райн взял лежащий перед ним тонкий информационный планшет и протянул его сидящему перед ним Томасу.
— Здесь выкладки о проведении расследования следственной комиссией по делам флота, касательно аварии на эсминце ВКФ «Мастиф».
— Они наконец закончили расследование, сэр?
— И да, и нет. К сожалению, работники СКДФ не смогли найти вещественных доказательств того, что системы магнитной ловушки, которые были установлены на «Мастиф», были с дефектом. Все документы с верфи говорят о том, что они прошли все системные и технические проверки и были надлежащего качества.
В груди у Тома сжался пылающий комок гнева, который казалось готов был расплавить его изнутри.
— Согласно предварительному заключению СДКФ, отказ был спровоцирован ходовыми испытаниями, которые ты санкционировал. Данное заявление было подтверждено твоим старшим помощником, лейтенантом-коммандером Ставичем.
— Сэр, как я уже указал в рапорте, первые признаки неполадки систем магнитной ловушки реактора были выявлены ещё до начала испытаний. Это подтвердил старший инженер Бронли. А ходовые испытания, которые нам было приказано провести, мы проводили отключив от питания двигателя второй реактор. Они ни-как не могли повлиять на работу его систем.
Адмирал выслушал довольно резкое высказывание, спокойно.
— К сожалению, лейтенант Жерон Бронли уже не сможет, ни подтвердить, ни опровергнуть эти слова. Он мёртв, как и ещё пять членов твоего экипажа.
Эти слова подействовали на молодого человека подобно ведру ледяной воды. Перед глазами появились лица погибших и что самое страшное, сейчас уже спустя два месяца после катастрофы, Томас с ужасом понял, что не может вспомнить имена и лица некоторых из них.
Увидев застывшее лицо коммандера, адмирал откинулся на спинку кресла.
— Исключительно между нами, я считаю что ты прав. И даже не потому, что ты мой сын, Том. Я уверен, что ты поступил так, как говоришь и отключил перед испытаниями реактор, в надёжности которого не был уверен на сто процентов. Но проблема в том, что из-за катастрофы, у нас не достаточно технических записей. Особенно тех, которые касались бы тестовых проверок системы второго реактора.
Том кивнул и с трудом сглотнул комок в горле. Его отец несколько сгладил ситуацию. Не было не только записей. Когда вышла из строя система магнитной ловушки, которая удерживает раскаленную плазму в контуре реактора, началась масштабная перегрузка всех систем. Некоторое время, семьдесят четыре секунды если быть точным, казалось, что система восстановилась после перегрузки и реактор вернулся к штатному рабочему режиму. Вот только всё было гораздо страшнее.
За эти семьдесят четыре секунды, которые прошли с момента доклада о возможных помехах в работе реактора «Жероном» на мостик, система контроля испытала на себе моментальную перегрузку, которая вывела из строю магнитную ловушку. Крошечный дефект, вызвал отказ системы, которая по идее была безотказной и должна была служить предохранителем, вышла из строя из-за того, что и должна была предотвратить.
Взрывом второго реактора разворотило весь второй реакторный отсек. Последствия могли быть гораздо хуже, если бы лейтенант Жерон Бронли ценой своей жизни не инициировал сброс пошедшего в разнос реактора в космос.
— И тем не менее, твоё решение проводить ходовые испытания, когда тебе заранее доложили о возможных помехах в работе реактора было глупым и необдуманным, даже не смотря на меры предосторожности, которые ты принял. Из-за твоего имени, окончательное расследование будет долгим и вряд ли приятным. Возможно в том, что осталось от «Мастифа» мы сможем откопать новые детали произошедшего.
Он наклонился и достал из ящика стола ещё один планшет и положил его на стол перед сыном.
— Тем не менее, у меня уже есть предварительно заключение.
Закусив губу, Том посмотрел на тёмный, выключений экран планшета, который лежал на столе перед ним. Края планшета были отмечены двумя параллельными красными полосами, насыщенного алого оттенка, что говорило о том, что данная вещь принадлежала кому-то из членов следственной комиссии по делам флота.
— И что в нём, сэр?
— Согласно предварительному заключению СКДФ, авария была вызвана твоими действиями, как капитана военного корабля ВКФ.
Слова произнесённые тихим, спокойном голосом эхом отдались от переборок кабинета. Они звучали эпитафией для него как для офицера и пяти членам его экипажа, которых уже было не вернуть.
— Как я уже сказал, это заключение предварительное. Тем не менее, было принято решение вывести тебя за штат флота с половинным жалованием и переводом в резерв.
Услышав это, Том нервно засмеялся. Перевод в резерв. Любой офицер, в чьём личном деле будут написаны такие слова на веки вечные останется сухопутной крысой без возможности вновь подняться на мостик боевого корабля. У него отобрали его крылья. Навсегда. И возможно, по его же собственной глупости.
— Тебе официально сообщат об этом решении, скорее всего через три или четыре дня. Я потянул за кое какие свои ниточки и добился возможности сказать тебе это лично. После получения сообщения тебе нужно будет передать все свои дела.
— Моя карьер…
— Твоя карьера, Том, окончена. По крайней мере на время расследования. Как я уже сказал, решение временное и предусматривает только твой вывод из штата действующих офицеров на время расследования. Оно конечно затянется, но если твоя непосредственная вина не будет доказана, скорее всего ты сможешь вернуться на службу.
— Но капитаном корабля мне уже не быть…
— Скорее всего нет. Кто знает. Хорошо, что ты ещё смог избежать военного суда в связи с гибелью членов твоего экипажа. От него тебя спас тот факт, что с реактором ты поступил абсолютно правильно, отключив его из цепи. И то, что провести ходовые испытания после ремонта вам было приказано. Так что все твои действия были верными, особенно после аварии. Ну и конечно твоё имя помогло.
Он немного помолчал, разглядывая батальное полотно, висевшее на одной из стен.
— Ладно, с официальной частью покончили и пёс с ней. Как рука?
Том неловко покачал плечом с отсутствующей левой рукой.
— Врачи сказали, что мне повезло. Нервные окончания практически не пострадали, так что у меня два варианта. Либо регенерация, либо протез.
— Ещё не выбрал?
— Я даже не думал об этом, отец. Это беспокоит меня меньше всего. Теперь.
Покачав головой Адмирал встал из-за стола и пройдя через кабинет подошел к переборке, которая была за кофейным столиком. На ней висела большая картина, почти в метр шириной, на которой была изображена сцена морского сражения. Древние, деревянные корабли под белоснежными парусами вели сражение в клубах порохового дыма. Зная отца, Том был практически полностью уверен, что картина была настоящей, а не распечатанной копией. Неизвестному художнику в статичной картинке удалось запечатлеть весь грохочущий ад происходящего на батальном полотне сражения.
Подойдя к картине, адмирал провёл пальцами по нижнему левому краю картины. От этого движения она тут же плавно поднялась на шарнирах вверх, открыв находящимся в кабинете нишу со стеклянными полками, которые оказались ничем иным, как потайным мини баром.
Райн старший взял пару бокалов и бросив в них по четыре кубика льда, налил из одной из бутылок янтарного цвета напиток, примерно на два пальца. Вернувшись за стол он протянул один из них сыну. Тот скептически посмотрел на протянутый бокал, который был сделан из настоящего стекла.
— Бери. У меня и так редко появляется возможность увидеться с сыном.
Он сел в своё кресло и они ударили бокалами друг об друга. По запаху Том определил что напитком оказалось старое шотландское виски с земли, которое так любил его отец. Глоток напитка обжигающей волной пронёсся по горлу от чего Тому стало чуть теплее. Хотя сам факт того, что он мог замёрзнуть на космической станции с её системами контроля температуры был невозможен.
— Спасибо.
Виктор лишь кивнул в ответ и поставил свой бокал на стол, в котором казалось количество напитка нисколько не уменьшилось после его глотка.
— Не переживай. Я постараюсь надавить на знакомых мне ребят из СКДФ, что бы они работали поусердней. Несмотря на глупость твоего решения, я верю, что ты сделал всё именно так как говоришь. А значит, в вину тебе можно поставить только опрометчивое решение вывода двигателя на максимальную мощность. А это значит, что в системах второго реактора действительно был дефект, который проглядели на верфи. От этого и будем отталкиваться. Так что не раскисай, ещё ничего не кончено.
— Знаю, только что мне теперь делать…
— Отдыхать. Ты находишься всего в тридцати пяти тысячах от одной из самых прекрасных планет. Лети на Траствейн и отдохни. Найди себе подружку, проведи месяц другой на пляже. Жалование, пусть и половинное ты всё равно будешь получать, да и до этого я не замечал, что бы ты проматывал казённые деньги на развлечения. Используй это время с пользой для себя. В любом случае на период от года до двух, ты по сути будешь гражданским человеком.
— Да, вот только я не об этом мечтал.
— Знаю, сын. Знаю.
Низкая орбита Траствейна.
2 марта 784 года после колонизационной эры.
— Внимание, уважаемые пассажиры. Наш челнок готовится войти в атмосферу Траствейна. Мы совершим посадку в главном космопорте Прайден Сити, через тридцать пять минут. Просим вас застегнуть протяжные ремни и…
Том не слушал. Он уже и так давно всё сделал. На службе к таким вещам относятся крайне серьёзно и требования безопасности выполняются неукоснительно. Том посмотрел по сторонам пассажирского челнока, рассматривая раздных пассажиров, которые наполняли его салон. Некоторые из них решили пренебречь предупреждением и вальяжно развалится в своих креслах не притронувшись к ремням. К таким тут же подходили бортпроводники и мягко указывали на допущенное ими упущение. Как правило, большинство тут же выполняло просьбу, стараясь не привлекать к себе внимание.
Кресло Тома было крайним у правого борта челнока, как раз рядом с небольшим обзорным иллюминатором. За ним было прекрасно видно, как меняется и переворачивается линия горизонта, под воздействием маневровых двигателей челнока, которые выводили его на нужный угол и положение для входа в атмосферу. Постепенно, пространство за иллюминатором заполнилось всполохами пламени, раскалённой от входа в атмосферу обшивки, а на тело легонько надавила перегрузка вжимая его в противоперегрузочное кресло.
Всё же пассажирские челноки и в особенности «гражданские» челноки не были оснащены столь мощными компенсаторами инерции, как их флотские модели и были не способны полностью скомпенсировать перегрузку от вхождения в атмосферу с последующим торможением. Но даже так, она не создавала каких либо неудобств, а просто нежно прижимала к ложементу кресла.
Многие из пассажиров челнока с интересом приникли к своими смотровым экранам, с интересом наблюдая процесс входа в атмосферу. Том же откинулся в кресле и закрыв глаза попробовал немного подремать. Для него подобные спуски были не то что рутиной, даже какого либо нервного напряжения они больше не вызывали. По той простой причине, что если что-то пойдёт не так, то он твёрдо знал, они все трупы и спасти их в такой ситуации не сможет ничего. С другой стороны, подобные инциденты случались настолько редко, что тут же становились достоянием общественности и долго обсуждались в силу своей редкости.
Так что для него подобное событие, было не более чем обыденностью. Чего не скажешь о сидящей рядом с ним девушке. Она заняла место рядом с ним в самом начале полёта, через несколько минут после него. И сейчас сидела вцепившись руками в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Её глаза были плотно закрыты, а лицо прибрело бледный оттенок. В общем то обычная реакция человека, для которого это был первый спуск в атмосферу.
Вздохнув, Том повернулся к ней и чуть наклонился в её сторону.
— Первый раз, да?
Девушка отрывисто кивнула не раскрывая глаз. От движения головой со лба на лицо упало несколько светлых прядей.
— Помню свой первый раз. Я тогда буквально чуть не обделался при спуске. Мы входили в атмосферу на лёгком боте и должны были отработать высадку в боевой обстановке. Классические учения. Правда я тогда сидел в кабине, а не в десантном отсеке. Только представьте, какой потрясающий вид открывался из кабины на планету при спуске.
Том немного помолчал.
— Не переживайте, всё будет хорошо. Челнок проверили при старте и все его системы работают прекрасно, а экипаж знает свою работу. Откуда вы?
Девушка сглотнула, но всё же ответила на вопрос.
— С Сигмы Орихалки. Я студентка по обмену.
От такого ответа Том присвистнул.
— Далеко же вы забрались. Прайденский астрофизический университет да?
Она вновь кивнула. Прайденский астрофизический университет по сути представлял из себя отдельный научный городок с населением в двадцать тысяч человек и был лучшим учебным заведением Вердена в этой области. Ежегодно на планету прибывали тысячи будущих студентов, чтобы постараться попасть в это учебное заведение. Возможно, если бы не военная служба, Том тоже пошел бы туда. Вот только у него была лишь одна мечта и путь к ней лежал через капитанский мостик корабля. По крайней мере раньше.
В этот момент челнок едва заметно тряхнуло. Том даже не обратил на это внимание, но для девушки, которая возможно впервые выбралась за пределы своей планеты, это было подобно удару грома. Она едва сдержала вскрик, а её правая рука в панике схватилась за первое, что попалось под руку. Этим оказалась лежащая рядом с ней на подлокотнике кресла левая рука Тома. Её пальцы вцепились в рукав куртки из искусственной кожи и сжались на запястье.
— Спокойней. Это лишь небольшая турбулентность. Сейчас уже всё кончится.
Он знал, что прав. И словно подтверждая его слова раскалённое сияние обшивки челнока стало исчезать, а шторм воздуха за иллюминатором исчез, сменившись панорамой голубого неба, когда челнок чуть накренился корректируя свой курс.
— Вот видите, уже всё. Хотите воды?
— Д…да. Спасибо.
Том протянул ей герметичный флакон с водой и девушка взяла его отцепившись от кресла и его руки, немного покраснев при этом, Она открыла флакон и стала жадно пить воду через трубочку. Том же откинулся на кресло задумчиво рассматривая открывавшийся из окна вид.
— Спасибо вам. — она протянула ему закрытую пластиковую фляжку и Том немного неловко взял её левой рукой. Когда он делал это, его соседка удивлённо уставилась на металлические пальцы протеза.
— О…ваша рука…она…
Том смущённо улыбнулся.
— Протез… Потерял на службе.
— Вы военный?
— Офицер флота, — он прикусил губу, словно сами слова отдались болью. — Был им раньше, по крайне мере.
— Я думала в таких случаях выращивают новую…
— Да, как правило. Только процесс этот очень долгий.
И это было правдой. В случае серьёзных травм, например — при тяжёлых повреждениях внутренних органов или потере конечностей, их могли заменить на регенерированные. После окончания процесса, новые органы и части тела обладали практически стопроцентным показателем приживаемости и отторгались чрезвычайно редко. Единственным минусом такого процесса было то, что он был крайне долгим.
На то, чтобы полностью регенерировать руку, Тому пришлось бы потратить от шести до восьми месяцев. С большинством внутренних органов было проще из-за их состава. Они выращивались отдельно и лишь потом пересаживались. С рукой было так же, вот только она была куда сложнее чем скажем селезёнка или желудок. Поэтому, чтобы не ждать Том остановил свой выбор на обычном протезе, который полностью заменил ему левую руку. Будучи подключённым к нервным окончаниям он был способен передавать всю тактильную информацию и мало чем отличался в этом плане от обычной руки.
— Я видела у себя дома несколько людей с протезами. Даже у моего дедушки был такой вместо ноги. Пришлось так сделать из-за того, что у него обнаружили синдром Гранина.
Том немного поёжился. Название болезни было обще известно, хотя ей был подвержен крайне низкий процент населения. В том же Вердене, синдромом Гранина были больны всего семнадцать процентов населения.
В целом это было довольно безобидное заболевание, которое заставляло организм выделять особые, безвредные для него антитела. Единственной особенностью, которая привлекла миллионы врачей для изучения этого синдрома и попыток его лечения было то, что эти антитела делали человека невосприимчивым к регенеративной терапии. При попытке человека с таким синдромом регенерировать скажем палец, скорее всего вся затея кончится лишь тем, что приведёт к образованию неопасных опухолей из-за избытка регенеративного материала. С органами, которые выращивались отдельно дела обстояли несколько лучше. Так как они выращивались отдельно, у них была возможность безопасно сформироваться в полноценный человеческий орган для пересадки. Вот только из-за синдрома, резко повышалась возможность отторжения выращенного органа. Шанс на успешную пересадку был и составлял всего двадцать процентов.
— Сочувствую. А вы?
Девушка пожала плечами, продолжая рассматривать его руку.
— Я не знаю если честно. До сих пор боюсь сделать проверку. Да, я знаю что это глупо. При рождении такая проверка делается у всех детей без исключения, но если в генетической линии были случаи заболевания, то он может проявится в следующим поколении, в более позднем возрасте. А я думала, что их покрывают искусственной кожей.
Она указала на руку Тома.
— Да, но я отказался от этого.
— Почему? Ведь тогда, она была бы как настоящая.
— Это напоминание.
— Напоминание?
— Да. О глупости.
Лицо молодого человека рядом с ней при этих словах приобрело более резкие черты, а взгляд нахмурился, поэтому девушка решила не развивать эту тему. Даже ей было видно, что сидящему рядом с ней человеку не очень приятно обсуждать это.
— Я Рита. — Она протянула ему левую руку.
Чуть поколебавшись, он пожал её пальцы своей человеческой правой.
— Томас Райн. Можно просто Том.
