— Рик, нам нужно поговорить, — произнесла Алёна, врываясь в каюту и потрясая толстым гроссбухом, в котором она вела учёт расходов.

— Внимательно тебя слушаю, дорогая, — поднявшись с привинченного к полу, вращающегося кресла, я ухватил возмущённую невесту за талию и, отвлекая её поцелуем, аккуратно изъял из руки гроссбух, пока она не догадалась огреть им меня по голове. Алёна было расслабилась, но почти тут же пришла в себя и, вывернувшись из объятий, уставилась на меня с явным недовольством.

— Не смей меня отвлекать! — ткнув пальцем мне в грудь, отчеканила невеста и, вновь завладев чёртовой книжкой, принялась резво листать исписанные столбцами цифр страницы. Наконец, она нашла что искала, и, развернув гроссбух в мою сторону, осведомилась: — что это такое?

— М-м, стоимость части принятого на борт груза, если не ошибаюсь, — присмотревшись к собственным каракулям, пожал я плечами.

— Восемь тысяч крон, Рихард! Это четыре тысячи новгородских гривен, между прочим! — Метая взглядом молнии, воскликнула Алёна. — А ведь кто-то не так давно говорил мне, что копит деньги на дом для нашей семьи.

— Ну да, — согласился я. — Говорил. Но это же не значит, что накапливаемые средства должны лежать мёртвым грузом. Деньги обязаны работать.

— Обязаны, — отдышавшись и кое-как успокоившись, вздохнула невеста. — Но почему именно так? Чем тебя не устраивает банковский вклад? Верные два-три процента годовых прибыли, никакого риска… Зачем было ввязываться в эту аферу с доставкой?

— Аферу? — удивился я. — С чего ты это взяла?

— Милый, ты меня за дуру держишь? — тряхнув головой, спросила Алёна. — У нас в трюме стоит сорок бочек какой-то гадости, общим весом в восемнадцать тонн с гаком и стоимостью в пол-яхты, если верить страховому листу. Мало того, двадцать из них, ты выкупил у грузоотправителя, потратив на это почти половину всех наших накоплений! Я хочу знать, что ты задумал…

— У, какая у меня невеста суровая, — рассмеялся я.

— Не издевайся, Рик, — девушка нахохлилась. — Я действительно беспокоюсь! Это же должен был быть наш дом!

— Зря волнуешься, солнышко, — я покачал головой и, шагнув к небольшому трюмо в углу каюты, выхватил из держателя один из закреплённых в нём флакончиков. — Смотри, что это?

— Мои духи. «Летняя гроза», — ответила Алёна, переводя недоумённый взгляд с флакончика на меня.

— И стоят они… две новгородских гривны за унцию, если мне не изменяет память, — покивал я. — Недёшево, а?

— Ты… что ты хочешь этим сказать? — прищурилась Алёна. — По-твоему, я слишком много трачу? Транжира, да?! Знаешь, до-ро-гой…

— Стоп-стоп-стоп, милая! — я мысленно чертыхнулся. Ну, вот какими-такими путями ходят девичьи мысли?! — Дослушай меня, а уж потом делай выводы. Пожалуйста.

— Ну? — обиды в голосе Алёны изрядно поубавилось, а вот недовольства было хоть отбавляй.

— Итак. Две гривны за унцию пахучей жидкости, — проговорил я. — И это нынешняя стоимость. Твоя матушка могла бы подтвердить, что во времена её детства, такой флакончик стоил в десять раз дороже. И причиной тому, стоимость закрепителя аромата, входящего в состав духов. Раньше, этот самый закрепитель собирали на океанском побережье, и человек, нашедший хотя бы пять-шесть килограммов вещества, мог считаться настоящим счастливчиком, поскольку такая находка моментально переводила его в разряд весьма обеспеченных людей. Так было до тех пор, пока пятьдесят лет назад один исследователь не обнаружил истинное происхождение этого вещества, и не провёл несколько опытов, впоследствии позволивших получать вполне качественный закрепитель в почти промышленных масштабах, что серьёзно снизило стоимость продукта. Но даже сейчас в розницу его продают по весу в монетном серебре.

— Хочешь сказать, что у нас в трюме, в бочках лежит… — протянула Алёна. — Вот эта серая гадость и есть тот самый закрепитель, так?

— Именно, — кивнул я. — Восемнадцать тонн четыреста килограммов серой амбры. Только не собранной вручную на берегу, а извлечённой китобоями из пищевода кашалотов, и специальным образом обработанной. Несмотря на то, что на «созревание» такого продукта уходит по несколько лет, по качеству он несколько уступает белой амбре, по сути, являющейся отрыжкой кашалотов, десятилетия проболтавшейся в солёной воде под лучами солнца. Зато серой амбры много… опять же, по сравнению с тем количеством, что можно собрать на океанском побережье.

— Так, это я поняла… — протянула Алёна. — Но зачем было её покупать?

— Торговцу срочно нужны были свободные средства, получить которые здесь, ему неоткуда. Как я понял, у него что-то не ладится с местными банкирами и коллегами. Продав мне половину груза, он, одновременно, дал письменные указания для директора своей европейской конторы, о выкупе у нас двадцати бочек амбры по цене на двадцать выше той, что я заплатил ему самому. Плюс, мы получим четыреста венедских гривен за рейс. Иными словами, уважаемый Генрих меняет деньги на время.

— Где подвох? — нахмурилась Алёна.

— У нас есть лишь трое суток на доставку груза… в Киль, — со вздохом признался я.

— Трое… Киль?! Мы должны доставить эти бочки в Германский Рейх?! — встрепенулась Алёна. — Да как… ты с ума сошёл, Рик?

— А что такое? — пожал я плечами. — Мы ж не новгородцы и не венды, какие претензии могут быть у германцев к обычной шетландской селёдке с идеальными документами? Хуже другое. У нас есть всего трое суток, а значит, дожидаться отхода очередного каравана мы не можем. Придётся идти через Атлантику на свой страх и риск. Опять.

— Успеем? — нахмурившись, спросила Алёна, явно мысленно прикидывая маршрут и карту «тягунов» на нём.

— Если всё хорошо рассчитать, и дать полный ход, — кивнул я в ответ. — На китовых высотах выдюжим.

— Я займусь прокладкой курса, — тут же подхватилась Алёна.

— Именно об этом я и хотел тебя просить, — улыбнулся я. — А мы с твоими братьями пока займёмся подготовкой «Мурены» к выходу. Утром нас здесь быть уже не должно.

— Беспокоишься?

— Не то что бы да, но и не так что бы нет, — чуть помявшись, произнёс я. — Понимаешь, с одной стороны, без каравана нас отсюда и выпустить-то не должны, а время идёт. С другой стороны, у нашего нанимателя совершенно точно наблюдаются серьёзные проблемы с местными коллегами, иначе он не пошёл бы на потерю части дохода от своего производства. И кто знает, как поведут себя его противники, узнав о том, что некая яхта везёт груз их конкурента? Могут ведь и проблемы организовать… А оно нам надо?

— Совершенно не надо, — помотала головой Алёна. — Всё, я поняла! Бегу на мостик, рассчитывать маршрут. И да, милый… тебе не кажется, что пора бы открыть некоторые секреты «Мурены» моим братьям? А то они скоро головы себе сломают, пытаясь сопоставить все неувязки в работе яхты. К тому же, по-моему, они давно заслужили определённую толику доверия с твоей стороны, а?

И выпорхнула из каюты, только юбка-шаль хлопнула по стройным ножкам, затянутым в узкие брюки.

Проводив взглядом усвиставшую прочь невесту, я вздохнул, закрыл пресловутый гроссбух и, бросив его в шкаф к документам на нынешний наш груз, отправился на поиски скучающих Трефиловых. Может быть Алёна и права. Сколько можно морочить головы бедолагам? В конце концов, до сих пор они меня не подводили, да и в излишней болтливости за всё время наших совместных приключений, я их ни разу не замечал. Впрочем, это вовсе не повод, чтобы открывать им все секреты яхты без разбора. Но часть из них, касающуюся ходовых качеств, например, можно и поведать. Даже нужно.

«Мурена» поднялась в воздух, когда до рассвета оставалось добрых два часа. На этот раз мы не стали изображать паинек и сходу ушли на четвёртый, «китовый» горизонт. Оказавшись над облаками, я привёл яхту на высчитанный Алёной курс и дал полный ход. «Мурена», словно застоявшийся породистый жеребец, рванула вперёд и принялась пожирать мили со скоростью, которую не каждый высотный курьер может себе позволить. Сто двадцать — сто тридцать узлов при боковом тягуне яхта делала легко и непринуждённо. И если Алёна, только-только отошедшая от навигацкого стола, смотрела на приборы с лёгкой ленцой, то физиономия занявшего её место Вячеслава была просто-таки олицетворением изумления.

— Шкипер, у нас, кажется, приборы шалят, — наконец выдавил он, поглядывая то на виндирект, то на рунный лаг, официальное название которого: «ходомер» так и не прижилось на воздушном флоте.

— Ничуть, Вяч, приборы в порядке, — ответила Алёна, устраиваясь поудобнее в кресле радиста. — Просто сейчас «Мурена» показывает всё, на что способна в действительности.

— Не понял, — нахмурился старший Трефилов.

— Только не говори, будто ты до сих пор не понял, что наша яхта использует для движения и манёвров вовсе не нагнетатели, — фыркнула Алёна. Что ж, я всё равно намеревался открыть пару «тайн». Так почему бы не начать именно с этой?

— Это ты мне говоришь? — возмутился Вячеслав. — Не забывай, я не раз стоял за штурвалом, и уж оценить поведение «Мурены» в воздухе успел на все сто! Естественно, я знаю, что одними нагнетателями такой манёвренности не добиться… тем более, когда они ещё и выступают в роли торпедных аппаратов. Правда, мы с Алексеем пришли к выводу, что для этой цели задействованы трубы, через которые при посадке отстреливаются якоря. Но убедиться в этом у нас не было возможности, поскольку к ним почти невозможно подобраться изнутри. А на берегу…

— На берегу вас интересовало совсем другое, — фыркнула Алёна, не преминув бросить вопросительно-настороженный взгляд в мою сторону. В ответ я успокаивающе кивнул.

— Вячеслав, ты обращал внимание на кольца внешнего каркаса купола нашей «Мурены»? — спросил я.

— Ну да, было дело. Да и ходил я по ним не раз во время внешних осмотров яхты. — кивнул тот. — Такие каркасы характерны для высотных курьерах типа «Бора». Но ведь купол яхты и снят с чего-то подобного, да?

— Не совсем, — я покачал головой. — Купол «Мурены» взят с высотника типа «Тайфун», а гондола — это доработанный корпус яхты класса «Бриз». Но дело не в этом. Во время осмотров обшивки, ты не обращал внимания на рунные цепи каркаса?

— Да как-то… не до того было, — пожал плечами Вячеслав. — И я толком не разбираюсь в рунах… Стоп! Но у «Тайфунов» нет внешнего каркаса!

— Ага, — ухмыльнулся я. — А у нас есть, и именно его кольца являются основой двигательной системы яхты. Рунные цепи «играют» с давлением за бортом, позволяя поднимать или понижать его в нужной области. Чем больше перепад давления, тем быстрее яхта меняет положение в пространстве.

— Отсюда и точность в маневрировании, да? — произнёс Вячеслав и хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну да! Если яхта способна поддерживать определённое давление вокруг, то ей, по идее никакие порывы ветра не должны быть страшны. То-то Алексей удивлялся лёгкости ведения целей и точности боя. Ещё говорил, будто сами ветры благоволят «Мурене».

— Не всё так просто, — покачал я головой. — Да, благодаря этой системе, мы можем не обращать внимания на лёгкие порывы ветра, но если это будет шторм… впрочем, что я рассказываю! Вспомни ураган, в который мы попали в прошлом рейсе. Никакой рунной цепи не хватит, чтобы нивелировать такую мощь.

— Нет, мы догадывались, что без рун здесь дело не обошлось, но вот то, что наш шкипер изобрёл новый двигатель… такое и представить невозможно, — пробормотал Вячеслав.

— Ну, бронированию «шкур» ты же не удивляешься, — пожала плечами Алёна, во взгляде которой проглядывала такая гордость, словно это она сама «Мурену» изобрела и построила. Впрочем, вру. Мной она гордится… и собой немного. Ха, смешная!

— «Шкуры», это «шкуры», — рассудительно заметил Трефилов. — Штука, конечно, замечательная, но по сравнению с новым типом двигателя для воздушных судов…

— Баловство, — закончил я за него. Но Вячеслав отрицательно покачал головой.

— Нет, не баловство, но это… это совсем другое, — проговорил он. — Паровые двигатели, они требовательные, я бы сказал, капризные. Им нужна смазка, вода, занимающая полезный объём и отнимающая грузоподъёмность… в них, время от времени нужно менять выходящие из строя трубки нагревателей, да и просто движущиеся части изнашиваются, а значит, тоже требуют ремонта или замены. А это материалы, труд… деньги, в конце концов. Здесь же, двигатель без движущихся частей, не требующий расходных материалов и топлива. Это, господа мои, такой шаг вперёд, что… за тайну такого двигателя нам головы поотрывают, — неожиданно закончил Вячеслав.

— Могут, — кивнул я. — Теперь понимаешь, почему раньше я об этом не говорил? Впрочем, за «шкуры» нас тоже по головке не погладят. Их ведь, разве что пушечным снарядом пробить можно. Представляешь, какое это искушение для вояк и пиратов?

— И я полагаю, таких секретов на яхте ещё много, а? — осведомился Вячеслав.

— Порядком, — ответил я. Но тут Алёна издала какой-то странный звук.

— Что там? — повернулся я к невесте.

— Кажется, у нас есть шанс продемонстрировать моим братьям все эти секреты разом, — произнесла она, ткнув пальцем в зеркало перископа. Вячеслав выматерился и одним прыжком вернулся к навигацкому столу.

— У нас гости! — вглядевшись в картинку, транслируемую на карту стола, рявкнул он. — Вижу четыре цели по штирборту. Удаление — двенадцать миль, идут пересекающим курсом, строем пеленга.

— Алёна, телеграф! Слушай эфир, может, чего выловим, — я повернул трубу переговорника. — Внимание экипажу! Боевая тревога!

— Ходовая готова! — первым отозвался Фёдор.

— Боевая готова! — раздался рык Алексея.

— И мы готовы, — вздохнула Алёна, одной рукой крутя верньер настройки радиотелеграфа, а другой разворачивая перед собой прицельную сетку на зеркале перископа.

— Вяч?

— Они нас видят, — прогудел тот. — Курс не меняют, прибавили ход. Передаю данные на пульт наведения.

— В эфире тишина, — подхватила Алёна, одновременно следя за изменяющейся картинкой в зеркале перископа, поворачивающегося по сигналу Вячеслава. Миг, и на «экране» показались силуэты охотников.

Не теряя времени, я открыл свою панель с зеркалом и, крутанув верньер трансфокатора, скривился, рассмотрев открытые бронестворки погонных орудий наших гостей.

— Значит, точно по нашу душу, — вслух согласился с моим выводом Вячеслав. — Убежим?

— С нашей скоростью запросто, — поддержала его Алёна. А вот я… я рассмотрел эмблему на «уравнителе» строя преследователей.

— Ни за что! — на моё восклицание, Трефиловы отреагировали удивлёнными взглядами. Ещё раз наведя перископ на один из спешащих к нам дирижаблей, я ткнул в чётко видимый в зеркале круг с заключёнными в него синими палашами. — Гоняться за этими уродами ещё три года, я не хочу. Закончим всё сегодня.

— С ума сошёл? — нахмурилась Алёна. — Их же четверо! Четыре полноценных акулы, против нашей яхты! Рик… да у одного их рейдера по шесть орудий на борт! А у нас всего две пушки среднего калибра!

— Зато у них торпед нет, — отозвался я.

— Рихард Бюлов! Не зли меня! — взвилась Алёна.

— Шкипер, стажёр. Твой командир, между прочим! — рыкнул я в ответ и крутанул штурвал, отчего «Мурена», еле слышно застонав, заложила крутой поворот и двинулась навстречу противнику. — Отставить крики. Будешь орать после боя. Или я выведу тебя с мостика и запру в каюте. Ферштейн? Почему молчим, стажёр? Не слышу ответа!

— Есть, отставить крики, — тихо пробормотала Алёна, под яростным взглядом брата.

— Ходовая, Фёдор! Дуй к Алексею, поможешь ему с перезарядкой. Боевая, готовь торпедные аппараты. Заряжай все типом один-бис, — произнёс я в переговорник, при полной тишине, воцарившейся на мостике. — Стажёр, мусор в эфир, немедленно! Штурман, дашь отсечку целей, когда подберёмся на четыре мили. Хотели секретов? Будут вам секреты.

— Я чего-то не знаю? — пробормотала явно слегка пришибленная моим рыком Алёна, что не помешало ей выполнить приказ.

Убедившись, что эфир забит, и наши преследователи лишены связи, я откинул крышку приборной доски и, щёлкнув алым предохранительным колпачком, перевёл тумблер подъёмного механизма в нижнее положение. По яхте пронёсся тихий, нарастающий гул, а ещё через секунду, гондола «Мурены», дрогнув, мягко поползла вверх, скрываясь под защитой купола. Свет, лившийся в обзор, сначала превратился в тонкую полоску, а потом и вовсе иссяк, следом смолкли двигатели подъёмников и в воцарившейся на мостике темноте, едва разбавленной светом перископных зеркал, раздался неожиданно громкий щелчок фиксаторов. Повернув очередной тумблер на приборной панели, я включил освещение рубки и оглянулся на Трефиловых, недоумённо всматривающихся в черноту за стеклом обзора.

— Штурман, расстояние до целей, — мой приказ вырвал Вячеслава из ступора. Старший из братьев дёрнулся и уставился на меня.

— Э… это что? — ткнул он пальцем в обзор.

— Ну, вы же не думали, что я позволю каким-то уродам расстреливать мою яхту?! — деланно изумлённо проговори я, разводя руками, но тут же сменил тон, — Ну! Приходим в себя! Вяч, ты приказ слышал?

— А? Да… расстояние до целей, — он помотал головой. — Да, секунду!

— Стажёр, готовься принять данные для наведения, — повернулся я к Алёне. Та немного заторможенно кивнула, но почти тут же взяла себя в руки, и оставив в покое радиоаппаратуру, продолжавшую глушить сигналы, вновь ухватилась за верньеры управления перископом. Вовремя. Вячеслав как раз разразился целым потоком цифр.

— Шкипер, что там за херня происходит? — раздавшийся в переговорнике голос Алексея, едва его старший брат умолк. Ну, как будто ждал!

— Ничего серьёзного. Просто приготовления к бою с превосходящим противником. Торпеды готовы?

— Так точно, — отозвался Алексей. Вот и замечательно. Теперь потанцуем!