Часть 4. Мечты и планы

Затянутый в парадный мундир хозяин просторного кабинета стоял у высокого окна и задумчиво смотрел, как под низким серым небом, Волхов перекатывает тугие валы тёмных волн. Не самый радостный пейзаж, но и таким адмиралу нечасто удавалось полюбоваться. Уж слишком редко он бывал в этом парадном кабинете, да и вообще, нечасто навещал официальное место службы, предпочитая работать не в помпезной Гридне, а в небольшом здании под совершенно невоенной вывеской, притулившемся на краю Софийского двора. Впрочем, в последнем не было ничего необычного. Учреждения, вроде того, которым командовал сей господин, имеющий чин инженер-адмирала, всегда предпочитали скромность и умеренность во всём… кроме собственного любопытства. Вот уж в чём, а в желании совать свой длинный нос в чужие дела, ни сам инженер-адмирал Несдинич, ни его подчинённые удержу никогда не знали, за что и росли в чинах и званиях, чему примером служил сам глава ведомства, за три прошедших года успевший не только сменить приставку «контр-" к своему званию, на «вице-", но и полностью избавиться от этих языколомных «утяжелителей», достигнув тем самым, формального потолка в карьере офицера. Военно-инженерных званий выше имеющегося, в Новгородской республике просто не имеется, зато в Конфедерации…

Причины столь стремительного «звездопада», для просидевшего добрый десяток лет в контр-адмиралах, Матвея Савватеевича Несдинича, секретом не были. В отличие от коллег, он прекрасно знал, за что именно Военная коллегия Конфедерации обязала Гридницу повысить в званиях почти весь офицерский состав Новгородского отделения Седьмого департамента РГО. Секрет алмазных накопителей и новые навигацкие столы для кораблей Военно-Воздушного Флота, того стоили. И пусть с выращиванием искусственных алмазов до сих пор имеются определённые проблемы, а новые навигацкие столы, ввиду сложности почти полностью ручного изготовления пока ставятся лишь на флагманские «киты» флотских эскадр, польза и перспективы, открывающиеся при использовании этих новшеств, неоспоримы.

Жаль лишь, что успех сопутствует ему не всегда и не во всём. Вот и недавняя операция департамента, оказавшаяся не столь блестящей, как хотелось бы, вполне могла бросить некоторое количество песка на рельсы его карьеры. Нет, это не был провал, но и успешным завершение недавнего дела, провёрнутого верным конфидентом, назвать нельзя.

— Итак, что мы имеем, — проговорил адмирал, по-прежнему не сводя взгляда с пасмурного пейзажа за окном. Говорил он тихо, вроде бы как сам с собою вслух беседует, но вытянувшиеся за его спиной во фрунт, офицеры не обманывались этой демонстрацией, а потому, чтобы наверняка расслышать начальника, дружно сделали шаг вперёд, умудрившись при этом не грохотать каблуками по паркетному полу. — С одной стороны, операция по уничтожению боевой группы сепаратистов завершена успешно, что важно для наших коллег в Норвегии, и без невозвратных потерь, что уже важно для нас. Внедрённый агент, хоть и пострадал, но по прогнозам врачей, уже через пару месяцев сможет вернуться на службу. Это плюсы. Все плюсы, господа. Остальное — сплошные минусы. Вы что-то хотите сказать, капитан Легостаев?

— Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, — не вовремя шевельнувшийся офицер, вытянулся в совсем уж невозможную струну, но взгляда от неожиданно повернувшегося к нему начальника не отвёл. — Смею напомнить, что мы предлагали возложить проведение операции на штатные структуры ведомства, но получили отказ…

— Помню, Георгий Авессаломович. Помню, — добродушно покивал инженер-адмирал, но тут же построжел. — А так же помню доводы вашего коллеги и заместителя, лейтенанта Седых о невозможности обеспечить достойный уровень секретности при привлечении сил Флота к решению нашей задачи. И помню ваше с ним согласие. Было?

— Так точно, ваше высокопревосходительство, — кивнул капитан, но, невзирая на явное неприятие этой темы начальством, всё же договорил: — но вот если бы в нашем распоряжении был хотя бы один-два собственных экипажа…

— Думаете, я этого не знаю? — воздел вверх бровь Несдинич. — Я и сам был бы рад получить в распоряжение нашего отделения, пару-тройку «селёдок» с полным штатом, для исполнения подобных задач, но денег у наших толстосумов на «эти игрушки» нет! И да, Георгий Авессаломович, я прекрасно понимаю, что участие в таких играх дилетантов всегда привносит в процесс некоторую долю… не просчитываемых рисков, и именно поэтому не собираюсь укорять присутствующих за происшествие с Хельгой Завидич. Но кражу основного фигуранта из-под носа ваших агентов на «Фениксе», я простить не могу! А ведь был ещё и груз, доставленный ушлым «контрабасом» на остров. Где он?! Там же, где и командир отряда сепаратистов?! А люди из спасательной шлюпки, которую нашла команда «Феникса» по окончании операции? Где теперь находятся эти пираты? Молчите? Ну-ну… — Несдинич обвёл тяжёлым взглядом стоящих перед ним офицеров и, схватив с подоконника испещрённый трудночитаемым шрифтом, дешёвый листок с непроизносимым названием, ткнул им в грудь капитана. — Извольте, Георгий Авессаломович, вы у нас знаток северных диалектов, так не сочтите за труд, ознакомьте нас с содержимым этой газетёнки.

Гадать, какая именно статья заинтересовала инженер-адмирала в крупнейшей издаваемой на Фарерских островах газете «Рассвет», долго не пришлось. На первой странице была размещена огромная, хотя и отвратительного качества фотография, на которой можно было легко узнать сразу трёх человек: мэра Торсхавна и по совместительству председателя Национальной партии Лёгтинга — Симуна ав Скарди, его лучшего друга и единомышленника, судью Ульрика Хаммерсхаимба… и, собственно, закованного в кандалы Бьорна Сквольдунга, по прозвищу Трёхпалый. Четвёртый персонаж на фотографии, чьи руки и ноги были так же скованны, как и у его товарища по несчастью, присутствующим был незнаком, но если верить статье, то перед ними было изображение капитана пиратской «акулы», Герберта Ливена, спасшегося со своего дирижабля во время боя над островом Фульё, но не избежавшего встречи с правосудием Свободных Фарерских Островов.

— Полагаю, у нас есть вопросы к контрабандисту, усилиями которого… — затянул было один из офицеров, когда чтение статьи было закончено, но Несдинич прервал его одним нетерпеливым жестом.

— Только отслеживать его появление в зоне наших интересов, или… — уточнил офицер.

— Капитан, у вас завелись лишние шнуры на эполетах? — вопросом на вопрос ответил начальник. — Стандартная процедура и ничего более. У нас есть более важные дела. Всё, разговор окончен. О наградах и наказаниях узнаете из завтрашнего приказа. И да, у вас неделя на разработку операции по изъятию Сквольдунга и Ливена. Подбросим норвежцам мясца. За работу, господа мои. За работу.

— Рихард, я ведь не ошибусь, если предположу, что вы знаете о содержимом доставленных вами контейнеров? — закурив вонючую сигару, произнёс Алистер, с интересом разглядывая тяжёлый стакан с аквавитом, поставленный перед ним на столик.

— Двигатели для скоростных катеров, — пожав плечами, ответил я, в свою очередь пригубив кофе с каплей коньяка.

— Шкипер, — чуть укоризненно протянул мой собеседник, и покачал головой. — Мои люди вскрыли битый контейнер и осмотрели пострадавший двигатель. По их словам, агрегат при ударе наверняка разлетелся на куски… и был собран наспех. Так, может, не будем вилять?

— А что вы хотите услышать, эрл Морей? — прищурился я. — Сказку о разлетевшихся по всему трюму банковских упаковках казначейских билетов Альбы, на которые можно купить десяток таких яхт, как эта? Не дождётесь.

— Разумно, — кивнул Алистер, выдохнув целое облако дыма, тут же исчезнувшее в раструбах работающей на полную мощность вытяжки кормового салона яхты. — Я рад, что не ошибся в вас, шкипер.

— Лестно слышать, — улыбнувшись, я отсалютовал собеседнику чашкой с кофе, вынудив того вновь поднять стакан с аквавитом и, дождавшись, пока тот сделает глоток, договорил: — а я бы не прочь узнать, как так вышло, что наш рейс стал предметом интереса вашего друга Дикона О’Лири?

— О… — мой собеседник всё же смог удержаться и, кое-как проглотив крепкий напиток, наградил меня укоряющим взглядом. — Рихард, ну нельзя же так…

В ответ я только руками развёл. Алистер же, поняв по моему виду, что никакого раскаяния за шпильку я не ощущаю, тяжело вздохнул.

— Совпадение, шкипер. Чистой воды совпадение. Мы проворачивали свою… негоцию, а командование Дикона искало источник утечки важной информации… и использовало наш груз и, соответственно, вашу яхту, как живца. Об истинной ценности контейнеров они осведомлены не были, в противном случае, им и в голову не пришло бы рисковать ТАКИМИ деньгами.

— Там-сям… — я неопределённо покрутил рукой. — На Шетландах, знаете ли, без подобных умений никуда. Уж больно ушлый народец там обретается. Не сможешь настоять на своём и оглянуться не успеешь, как окажешься без штанов. Пришлось соответствовать.

— Дикон в ярости… и мечтает заполучить вас в свои конфиденты, — доверительно сообщил Алистер, не скрывая усмешки.

— Именно. Рихард, я не стану ходить вокруг да около. Честные люди — большая редкость в наше время. Равно, как и профессионалы вашей квалификации. Найти же и то и другое в одном человеке, и вовсе великая удача. Я хочу предложить вам постоянное сотрудничество. Не с Лигой! — не дав перебить себя, повысил голос Алистер, едва заметив мой порыв отказаться от столь щедрого предложения. — Лично со мной, вольным эрлом Альбы.

— Брюсы или Стюарты? — протянул я.

— Больше Брюсов, меньше Стюартов… и никаких Дугласов, — усмехнулся мой собеседник, умудрившись в одной короткой фразе изложить официальную позицию эрлов Морея в вопросе политических предпочтений и взглядов на то, чья именитая задница должна занимать престол Шотландии… как минимум.

— Эрл, вы же понимаете, что меня мало интересуют дрязги Ирландии, Шотландии и Французской короны, — вздохнул я. — Да и политика, как таковая, мне не по нраву. Но если вас устроит обычный постоянный договор с домом эрлов Морея…

— Вполне, — невозмутимо кивнул потомок шотландских и ирландских королей и неожиданно весело договорил: — В конце концов, что может быть логичнее, чем честный контракт между вольным эрлом и вольным небесником, а?

— Верно, — кивнул я в ответ, понимая, что давняя идея с нахождением тихой гавани для «Мурены», вот-вот накроется медным тазом. Нет, Шетланды — замечательное место для тех, у кого нелады с законом. Но и отношение к судам имеющим такую приписку, заметно хуже, чем у обычных вольников того же Меллинга, например. А это прямо влияет на страховые суммы и рейтинг.

— Мне нужен честный, профессиональный небесник, Рихард, — проговорил Алистер наблюдая за тем, как я разворачиваю тяжеленное красно-чёрно-зелёное полотно. — И если для того, чтобы заполучить такого специалиста, нужно признать его частью моего дома, я сделаю это, не колеблясь.

— Э-э, я что-то упустил… — признался я, разглядывая линии рисунка на пледе.

— О! Прошу прощения, — хлопнул себя по лбу Алистер. — Вы, Рихард, показали себя неплохим знатоком наших реалий, и я просто не подумал, что в ваших знаниях могут быть некоторые пробелы. Позвольте, я поясню. Мы — я имею в виду шотландцев, ирландцев и даже некоторых валлийцев, весьма уважаем свои традиции, и часть одной из них перед вами. Это плед с тартаном клана Брюсов, к которому принадлежу я сам. Как эрл Морея и, соответственно, один из старейшин, я могу даровать право ношения клановых цветов любому человеку заслужившему моё доверие, тем самым, объявив его и его семью друзьями клана.

— Я благодарен клану Брюс за такой знак внимания, — пробормотал я, судорожно вспоминая всё, что когда-либо и где-либо слышал об этих самых тартанах и кланах. Вышло скудно…

— Это не просто символ дружбы, Рихард, — явно поняв мои затруднения, пояснил Алистер. — Как я уже сказал, мы весьма уважаем свои традиции. Настолько, что некоторые из них имеют весьма серьёзный приоритет перед иными установлениями короля и Совета. В том числе и теми, что вводят прямые запреты для определённых лиц и групп. Будь то иностранцы, иноверцы или кто-то ещё. Применительно к нынешней ситуации, это значит, что запрет иностранцам владеть судами, приписанными к портам Альбы, не распространяется на друзей кланов, входящих Королевский Совет.

— Всего лишь, королевский, Рихард, — с насмешливой улыбкой покачал головой тот. Ну да, ныне на престоле Альбы сидит избранный король Роберт Брюс, девятый этого имени, а значит, подарок Алистера действительно можно назвать королевским. Ох, мягко стелет эрл Морей. Каково спать-то будет? Я покосился на довольного собеседника, и тот поднялся с кресла. — Давай, помогу правильно его нацепить. Ахвейн! Где берет?

Слуга тут же извлёк из своего чемодана очередной свёрток, за ним ещё один и, продемонстрировав его Алистеру, скорчил вопросительную гримасу.

— Да-да, совсем забыл, — кивнул тот и повернулся ко мне. — Во втором свёртке ещё один плед. На всякий случай. Вдруг вы решите явиться на представление клану в сопровождении родственницы… допустим, жены или невесты.

— А это обязательно? — нахмурился я.

— Конечно. Должен же клан увидеть своего друга, — пожал плечами Алистер и протянул руку, в которую слуга тут же вложил солидный конверт. — Вот, кстати, приглашение на бал в Баллиндаллох, на две персоны. Неплохой повод представиться клану, как мне кажется. Кроме того, в конверте вы найдёте небольшую памятку, из которой можете узнать о том, что именно даёт вам новый статус… ну и кое-что о ваших обязанностях в отношении клана. О, не хмурьтесь, Рихард, эти обязанности совершенно необременительны, уверяю вас. Я бы даже назвал их ритуальными. Традиция. Прочтёте, убедитесь сами. А сейчас, внимание! Учимся правильно носить плед…