— И, что мы здесь делаем, Рик? — с заметной долей подозрительности произнесла Алёна, когда я распахнул перед ней дверь небольшой лавки, затерявшейся в переулках Стекольны, которая даже на отечественных картах моего прошлого мира, высокомерно прозывалась Стокгольмом.

— Ну, не можем же мы сунуться к норвежцам без должных документов, а? – пожал я плечами, и осторожно прикрыл за собой тяжёлую дверь.

— Я думала, Клаус их тебе передал, – протянула невеста, с интересом оглядываясь по сторонам. А посмотреть здесь было на что. «Колониальные товары» исландца Сигурда Сигурдсона, как оказалось, вовсе не ограничивались небогатыми дарами его родной Исландии.

— Он их подготовил, то есть, связался с нужными людьми, заказал и оплатил через банк изготовление, — пояснил я и, подойдя к высокой витрине с мягко подсвеченным затейливым содержимым, хлопнул ладонью по звонку, вроде тех, что используют в отелях для вызова портье. – Но доставить их в Меллинг до нашего отъезда, даже самый шустрый курьер не успел бы. Поэтому, определившись с маршрутом, я отбил телеграмму по переданному Клаусом адресу, и документы со всеми нужными отметками привезли туда, откуда нам удобно их забрать.

— А заранее это сделать было нельзя? – спросила Алёна.

— До того, как я узнал реальное содержимое ящиков? — покачал я головой. – Нет. Улететь из Меллинга с документами на сеялки, имея грузом двигатели для быстроходных катеров — это одно. Но попасться на несоответствии документов при таможенном или военном досмотре - это совсем другое. Сама подумай.

– Раньше ты обходился без таких сложностей, – заметила невеста.

– Раньше нам не приходилось соваться в зону боевых действий, – ответил я. – И такая подготовка была просто без надобности, хватило бы печатей любой несуществующей конторы-заказчика. Проверять же бдительность вояк мне совсем не хочется, тем более, что в отличие от таможенников, они будут рыть землю в поисках неувязок со всем возможным рвением. Не за жалованье же работают, а за призовые выплаты. Представляешь, сколько может стоить наш груз? А сама «Мурена»?

– Но, ты всё равно рискуешь.

– Рискую, – согласился я.

– Удивительно приличное место для контрабандистов, – с ноткой задумчивости произнесла Алёна, разглядывая содержимое многочисленных полок и витрин, явно потеряв интерес к продолжению темы. Что ж, согласен, мне и самому не хочется обсуждать этот вопрос. А потому... спасибо, милая, и оставим этот разговор.

– А чего ты ждала? – улыбнулся я в ответ. – Грязного тёмного подвала со входом, спрятанным за кучей мусора? Так подобные подозрительные места годятся лишь для твоих любимых авантюрных романов. А нормальные люди предпочитают комфорт.

Продемонстрировать своё «фи» в ответ на мою подколку, Алёна не успела, хотя и явно приготовилась. Очень уж характерное сопение донеслось до меня в этот момент. Но её перебил новый участник беседы.

– А ещё свет и тепло, – на неплохом русском заметил невесть откуда появившийся хозяин лавки, глядя на нас с хитрым прищуром. Коренастый, но на диво… компактный и даже с виду шустрый, словно капелька ртути. – Прошу заметить, нормальные люди терпеть не могут тёмные и сырые подвалы. Согласитесь, милая барышня, работать куда приятнее при свете...

– Господин Сигурдсон? – осведомился я, под короткий кивок вынужденной согласиться с собеседником Алёны.

– Он самый, молодой человек. Он самый, – добродушно усмехнулся хозяин лавки, вот только до глаз его улыбка так и не добралась. Что ж, ожидаемо. Настороженность и опаска – залог долгой жизни на воле. – А вы можете не представляться. Ни к чему мне это. Совсем ни к чему.

– Что ж... рад знакомству, уважаемый, – я чуть склонил голову и, выудив из-за отворота бушлата сложенный вчетверо лист бумаги, протянул его собеседнику. – Прошу...

– Хм, – нацепив на мясистый нос пенсне в тонкой серебряной оправе, отчего лицо его сразу приобрело какую-то «докторскую» благообразность, Сигурдсон аккуратно развернул поданный ему лист и, быстро пробежав взглядом по трём строчкам письма, метнул в меня испытующий взгляд. – Вот как, значит... что ж, полагаю, это не всё, что вы имеете мне сообщить, молодой человек?

– Разумеется, – кивнул я. – Восемь, четыре, запад, семнадцать.

– Шесть? – развернув засаленную записную книжку и быстро её пролистав, переспросил он.

– Два, – отозвался я. Алёна же переводила взгляд с меня на хозяина лавки и, наверное, начала подумывать о том, что нас пора сдавать в жёлтый дом. Ну, кто ж виноват, что здешние «контрабасы» придумали такую зубодробительную систему паролей и отзывов?

Тем временем, Сигурдсон расплылся в добродушной улыбке и, протянув мне ключ на кожаной бирке, указал в сторону одной из стен, в отличие от остальных, заставленную не полками с товаром, а... стеллажами с запертыми дверцами.

– Прошу, молодой человек. Ваш заказ в третьем шкафчике, – проговорил лавочник.

– Жу-ук! Вот ведь жук! – с восхищением протянул я, когда мы с Алёной покинули заведение старого контрабандиста.

– И чем он тебя так зацепил, дорогой? – поинтересовалась невеста, спрятав бювар с документами в свою объёмистую корзинку для покупок.

– Хитростью, – честно ответил я. – Я вот над тобой посмеялся, по поводу тёмных подвалов для тёмных делишек, но сам ведь думал, что Сигурдсон направит нас к какому-нибудь тайнику на отшибе, в лучших традициях тех самых авантюрных романов. А зачем нужны эти подозрительные ухоронки в дуплах расщепленных молнией дубов, когда всё можно сделать вот так, красиво и без малейшего риска? И ведь идея-то простейшая! Ну, придёт к нему в гости законник, пусть даже по наводке и со знанием всех паролей, а толку-то? Почтенный Сигурдсон промышляет подделкой документов?! Да полноте, с чего вы взяли? Он лишь сдаёт внаём абонентские ящики. А уж кто и что через них передаёт, то не его дело. Пароли? Так безопасность же. А ну как до содержимого ящика попытается добраться тот, кому оно не предназначено? Записи? Помилуйте, какие записи?! Сигурд Сигурдсон – честный предприниматель, и если обещает полную конфиденциальность, то так оно и есть. Потому имён клиентов не только не записывает, но даже и не спрашивает. И как те выглядят, тоже не помнит. Близорукость у почтенного лавочника, и с памятью плоховато стало, ага.

– Ну, с абонентскими ящиками, всё понятно. А с чего ты взял про близорукость и плохую память? – с интересом спросила Алёна.

– Пенсне и записная книжка, – отозвался я.

– Записная книжка, да... А при чём здесь пенсне? В смысле, оно же есть, так что на плохое зрение Сигурдсону не сослаться, – нахмурилась Алёна.

– Близорукие носят очки постоянно. Именно очки, а не пенсне, которое может слететь с носа от любого резкого движения. Сигурдсон же, без сомнения близорук, это было видно по тому, как он щурился, пытаясь нас рассмотреть, но пользуется отчего-то именно неудобным и старомодным пенсне. Почему? Зачем?

– Хочешь сказать, только для того, чтобы иметь возможность заявить, что не мог рассмотреть очередного клиента, потому что «пенсне слетело, а без него он слеп как крот»? – рассмеялась Алёна. – А что? Правдоподобно. А на замечание, почему не носит очки, он наверняка выдал бы жалостливую историю о подарке какой-нибудь любимой, но давно почившей тётушки, да?

– Очень может быть, – кивнул я с улыбкой. – Мадмуазель, имею честь доложить, что ваши дедуктивные способности поразили меня в самое сердце. Скажите, ваша тайная фамилия – не Холмс, случаем?

– Фу! Не смей сравнивать меня с этим лондонским наркоманом! – наморщила носик Алёна, но тут же сменила гнев на милость и, втянув носом воздух, вздохнула. – Хочу выпечки. Горячей. И кофе...

– Идём на запах? – предложил я. Невеста кивнула и, подхватив меня под руку, потянула вперёд.

Остановка в Стекольне, хоть и была запланированной, но тратить время на долгие прогулки по городу я не собирался, а потому уже через два часа мы с Алёной вернулись на яхту, и я, вновь оказавшись на мостике, выслушивал доклады Трефиловых о готовности «Мурены» к выходу. Разрешение на взлёт от портовых властей мы получили без проблем, и вскоре дирижабль вновь взмыл в небо, где, заняв назначенный горизонт, набрал крейсерскую скорость и потянулся на северо-северо-запад, к следующей поворотной точке нашего маршрута – маленькому городку Эстерсунду, расположившемуся на острове Фрёсён, омываемому водами озера Стуршён.

И как бы Алёна не смотрела на меня жалобным взглядом, сажать «Мурену» в этой… в этом тихом провинциальном городке я не стал, хотя невеста почему-то была уверена в обратном. До тех самых пор, пока в процессе опознания с местной портовой службой, не отбила по моему указанию телеграфное сообщение: «Следую на Тронхейм».

– Но почему, Рик?! – не выдержала она, увидев, как проплывающие под нами черепичные крыши домов сменяются серыми, почти чёрными валами хмурого озера. – Город, озеро, мосты! Ты видел эти мосты? Какие фотографии можно было бы сделать!

– Вечер, Алёна, – пожал я плечами, указав невесте на далёкую полоску заката. – Здесь ещё светло, а там внизу, уже стемнело. Маленький, сонный городишко... что там смотреть, если после заката в нём, наверняка, даже овощные лавки не работают? Оставаться же здесь до утра, только для того, чтобы ты могла вдоволь наиграться со своим фотоаппаратом... у нас, вообще-то, заказ имеется, если ты не забыла.

– Откуда ты знаешь, что там по вечерам всё закрыто? – насупилась она, и я не сдержал вздоха. Обычно, Алёна ведёт себя как взрослый вменяемый человек, но иногда... особенно, когда речь заходит о её хобби – фотографии, так вот иногда кажется, что передо мной просто сущий ребёнок. А ведь она старше меня! Впрочем, об этом я предпочту не упоминать даже в шутку. Иначе наш полёт как минимум на неделю превратится в ад для всей мужской части команды. Да и ночевать в кают-компании мне не нравится.

– А то мы мало таких городков видели? – спохватившись, что слишком надолго задумался, ответил я невесте. – Поверь, этот от них ничем не отличается. И вообще, знаешь, если нас не вынудят удирать от Фарерских островов на всех парах, я покажу тебе там такое место, по сравнению с которым этот городок – скучная обыденность.

– Что за место? – в невесте тут же проснулось любопытство.

– Одно очень примечательное, можно сказать, уникальное озеро, – ответил я. – Называется Сёрвогсватн, но описывать его сейчас я не стану. Это надо видеть своими глазами...

– Оно действительно такое красивое? – спросила Алёна, даже не поинтересовавшись, откуда я вообще мог узнать об этом чуде света.

– Более чем, – кивнул я, мысленно отвесив себе подзатыльник за неосторожность. С другой стороны... мало ли куда родители Рика Чернова могли свозить сына на отдых, верно?

– Слово? – потребовала она.

– Если не будет проблем с вояками или таможней, – ответил я, всё же оставив себе путь к отступлению.

– Ла-адно, я запомню. Но тогда объясни, зачем мы вообще сюда летели, если ты даже посадку в этих местах не планировал? Не проще было сразу от Стекольны править к Тронхейму? – спросила Алёна, наблюдая, как повинуясь повороту руля, «Мурена» входит в поворот и, чуть качнувшись от мощного порыва бокового ветра, вновь набирает ход.

– Затем, что именно отсюда, точнее, с одного из расположенных в здешних местах частных владений, мы, вроде как, «забрали» наш груз, – ответил я, прибавляя мощности на правые сектора эффекторов и прекращая таким образом снос яхты по ветру. – Вообще, чем задавать подобные вопросы, взяла бы да занялась подшивкой документов. Заодно и ознакомишься с легендой.

– А как же... – Алёнка кивнула в сторону приборной панели.

– А смысл? – пожал я плечами. – Курс проложен, погода, вроде бы, меняться пока не собирается... хотя, конечно, в этих местах с ней ни в чём нельзя быть уверенным. Так чего тебе тут торчать? Я и сам собираюсь сдать вахту Вячеславу. А кое-кому, между прочим, ещё ужин для команды готовить. Не помнишь, кому бы, а?

– Уже, – отмахнулась невеста и, подхватив из держателя бювар с документами, уцокала в каюту, только подол юбки-шали взметнулся на повороте. Но поскучать в одиночестве, глядя на разгорающийся почти прямо по ходу «Мурены» закат, мне не удалось. Стоило пробить очередным склянкам, как на мостике появился как всегда пунктуальный Вячеслав. Выслушав инструктаж и, с моей помощью отметив наше текущее местоположение на карте навигацкого стола, старший из братьев Трефиловых встал к штурвалу, а я отправился ужинать. Наконец-то!

Счастье, что на границе Швеции и Норвегии нет такого досмотра, как у тех же итальянцев. Старые союзники доверяют друг другу… ну, насколько это вообще возможно. Но таможенных кордонов меж этими двумя странами нет и в помине. С другой стороны, а чего им заморачиваться? Треску в трюмах гостей подсчитывать, что ли? И какой в этом интерес, когда у самих такого добра валом?

Как бы то ни было, только благодаря этому факту, на мостик я вернулся, лишь спустя восемь часов, успев за прошедшее время не только поужинать и выспаться, но и позавтракать, а потому, за штурвал я встал, будучи доволен и умиротворён, аки слон после купания. Единственное, что омрачало моё настроение этим ранним-ранним утром, была погода. Накаркал, наверное.

Нет, до шторма ей было далеко, но сильный северный ветер, то словно из пулемёта лупящий по обзору градом, то заливающий его потоками дождя, особого удовольствия не доставлял. Впрочем, если вывести эффекторы двигателя на полную мощность, чтоб яхту не болтало порывами взбесившегося Борея, а самому вооружиться огромной чашкой горячего крепкого чая и тарелкой с бисквитами, то даже дурная погода «за окном» перестаёт быть такой уж заметной неприятностью. А к моменту нашего прибытия в Тронхейм, над умытым ночным дождём городом и портом уже вовсю сияло солнце, и на небе не было ни облачка. Так что и проблем с заходом на посадку у нас не возникло. Точнее... мне не пришлось изображать борьбу с ветром, который, по логике, должен был очень сильно мешать нашей маленькой яхте. Раскрывать же возможности «Мурены», находясь, фактически, на вражеской территории, было бы глупо. В общем, мне оставалось только порадоваться тихой погоде, так вовремя воцарившейся над Тронхеймом.

А вот здесь уже избежать встречи с таможенниками не было никакой возможности. Стоило яхте оказаться на посадочном поле, как по дебаркадеру, к которому мы пришвартовались, протопал вальяжный господин в отутюженной форме с надраенным до блеска медными пуговицами, и в натёртых до зеркального состояния сапогах. Ещё на трапе, перекинутом от открытого крыла мостика к дебаркадеру, таможенник скинул с плеч лёгкую шинель и, сверкнув серебряным шитьём на единственном эполете, перешагнул через комингс.

– Инспектор таможенной службы, Аксель Странд, – скороговоркой произнёс гость на весьма беглом эсперанто и, оглядевшись по сторонам, остановил взор на мне. – Позови капитана, паренёк. Не стой столбом.

– Шкипер Рихард Бюлов, к вашим услугам, инспектор, – отозвался я. Странд завис. Поморгав глазками, обрамлёнными белёсыми, почти невидимыми ресницами, он тряхнул головой и, окинув меня до-олгим взглядом, вновь недоумённо моргнул.

– М-м... могу я увидеть документы? Ваши личные, документы на яхту и груз? – прикусив пшеничный ус, протянул он, оправившись от удивления.

– Почему бы и нет? – пожал я плечами, и протянул гостю взятый с навигацкого стола бювар с заранее подготовленными бумагами... и «смазкой для осей». На несколько минут в помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь шорохом перелистываемой бумаги да тихим сопением инспектора, то и дело бросающего на меня недоверчивые взгляды. Впрочем, ознакомившись с документами и порадовавшись находке пары купюр среди них, инспектор несколько помягчел и, возвращая мне бювар, даже улыбнулся... ну, наверное, он считает этот оскал улыбкой.

– Благодарю, герр Бюлов, – произнёс он. – На первый взгляд, ваши документы в полном порядке, но... вы же не собираетесь покидать наш гостеприимный город немедленно?

– Вообще-то, я планировал закупиться в Тронхейме провизией и к вечеру отправиться по маршруту, – ответил я.

– О... наша бюрократия не настолько неповоротлива, – откликнулся таможенник. – С вашего позволения, я передам документы для проверки в контору, а пока канцеляристы будут марать бумагу, я бы осмотрел груз.

– Никаких возражений, герр Странд, – я приглашающе повёл рукой в сторону выхода из рубки.

– Секунду, герр Бюлов, – кивнул тот и, высунувшись в открытую дверь, ведущую на крыло мостика, махнул рукой. Тут же до меня донёсся звонкий перестук подошв по металлическим ступеням трапа, а спустя несколько секунд в дверном проёме возникла рослая фигура в невыразительной серо-синей форме.

– Йенс, отнеси бумаги в контору, а сюда пришли Эмрика. Его помощь понадобится при осмотре груза. Давай, одна нога здесь, другая там! – приказ подчинённому инспектор отдал всё на том же эсперанто. Что ж, плюс ему…

К окончанию осмотра трюма, Странд окончательно расслабился, и когда я предложил выпить по чашке кофе в ожидании возвращения документов, инспектор отказываться не стал. Ещё и советом поделился.

– У вас хорошее судно, герр Бюлов, но отправляться на таком через Атлантику, я бы не рискнул и в более мирные времена, чем нынешние, – проговорил он, прихлёбывая ароматный чёрный напиток и подъедая последние бисквиты из моих запасов. – Опасное это дело. Слышали, наверное, что наши гренландские собратья устроили частную войну у Фарерских островов? Вот-вот. Конечно, боевые действия, если и ведутся, то далеко от здешних мест и маршрутов, но ведь каперы есть каперы, могут по своему безрассудству и в наши края заглянуть… да и заглядывали уже, чего уж там!

– Всё так плохо? – спросил я, лишь бы поддержать беседу.

– Нет-нет, мы принимаем меры, да и военные наши не дремлют, – начал было говорить Странд, но вынужден был отвлечься на возникшего в дверном проёме подчинённого, который протянул инспектору бювар с документами и какую-то записку. Прочитав её, таможенник удовлетворённо улыбнулся. – Простите, герр Бюлов. Спешу уведомить, с вашими документами и грузом всё в порядке, а значит, теперь вы можете подать заявку на присоединение к каравану. Отказа не будет, ручаюсь. Кстати, завтра утром очередная группа торговцев уходит гренландским маршрутом, и у вас есть все шансы на то, чтобы оказаться в их числе. А сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь.

– Караван? – недоумённо протянул я вслед уходящему таможеннику. Час от часу не легче...