Хайди сознавала, что теперь миллионы глаз устремлены на нее; и публика, и присяжные сидят как на иголках, дожидаясь ее реакции.

Она начала неспешно. Покачав головой, сказала Хакеру:

– Нет, вы лжете. Я вам не верю.

– Мне нет резона лгать вам, Хайди, – голос его буквально источал ханжеское сочувствие. – Из девяти лет, что вы состоите в браке, восемь ваш муж был женат еще и на другой женщине. И за это время они вместе завели двоих детей.

– И я должна просто поверить вам на слово? – парировала она. – Вы выдвигаете обвинения против каждого из нас, но ни разу не предъявили доказательств. Я не верю на слово никому, не рассмотрев сперва улики.

– Слова истинного блюстителя закона, детектив-сержант Коул.

В углу ее экрана появился десятиминутный таймер, а с ним заодно видеоролик – Сэм в парке аттракционов с двумя детьми примерно одного возраста с ее собственными. Вместе с белокурым мальчиком и рыжей девочкой он съезжал в вагончике-«бревне» с водяной горки. Внезапно вагончик полетел вниз на отвесном участке, и их окатило водой с головы до ног. Они выбрались оттуда, хихикая и выжимая воду из одежды. «Пап, ты мокрый до нитки», – обратилась девочка к Сэму, вытиравшему ее слипшиеся мокрые волосы. Оператор развернул камеру к себе и оказался женщиной с короткими темными волосами и бледной кожей. «Ох, папочка еще пожалеет свою мокрую задницу по пути домой!» – рассмеялась она, прежде чем картинка ушла в затемнение.

Следующий ролик был записан в ресторане с теми же детьми и группой мужчин и женщин, лиц которых Хайди не узнавала. Женщина из предыдущей записи подошла к Сэму с тортом и двумя горящими свечами в виде цифр 4 и 0, пока остальные дружно распевали «С днем рожденья!». Хайди вспомнила, как предлагала ему устроить праздник, но он отказался. Теперь она узнала почему. Уступая всеобщим просьбам сказать речь, Сэм поднялся на ноги. «Я хотел бы поблагодарить всех за то, что пришли, – начал он, – а мою прекрасную жену и детей – за то, что сумели устроить мне сюрприз. Я и не догадывался, что она может быть такой скрытной…»

– Выключите, – выплюнула Хайди, и Хакер послушался. На ее лице не отразилось ни намека на эмоции, когда она перевела взгляд на экран Сэма. Хоть он и пригнул голову, но на лице у него отчетливо читалась вина.

– Кто они? – спросила Хайди.

– Не имеет значения, – ответил Хакер. – Важно лишь то, что они существуют.

– Раз вы говорите мне, что мой брак был построен на лжи, то для меня это имеет значение. Кто они?

– Его сына зовут Джеймс, а дочь – Бекки.

– Так мы назвали наших детей.

– Он использовал те же имена.

– А ее?

– Его жену зовут Джози.

– Не называйте ее его женой, – вскинулась Хайди. – Если он женился на мне первой, то по закону его жена – я, а не она.

Камера выхватила лицо Мэттью. Восприняв это как сигнал к действию, он заговорил:

– Извините, Хайди. Не так я представлял себе начало этого разговора… – Не дождавшись ответа, Мэттью сам заполнил оставленный ею пробел молчания. – Не знаю, что хуже – супруг, который завел другую семью за спиной первой, или тот, который затевает во время брака интрижки. Подобное мне знакомо отнюдь не понаслышке.

Его слова заставили Хайди чуточку оттаять.

– В самом деле?

Он кивнул:

– Легкомысленная эсэмэска, которую она забыла удалить. Я вовсе не подлизываюсь к вам, когда говорю, что сочувствую.

Подарив Мэттью признательную полуулыбку, Хайди переключила внимание на мужа.

– Мне даже незачем спрашивать, правда ли это, а, Сэм? Полюбуйся-ка на себя.

Она видела, как подскакивает его нога, пока он неуютно ерзает на сиденье.

– Как ты мог? – Голос ее понемногу набирал звучность. – Что за человек может жениться на ком-то еще, когда у него уже есть жена? Я что, вылетела у тебя из головы? Просто запамятовал? Она знает обо мне, о нашей семье?

Сэм открыл рот, но с выключенным микрофоном не мог дать ей ответы, которых она так жаждала.

– Включите ему громкость! – приказала Хайди, но Хакер ее требование проигнорировал. – Вы меня слышали! Я имею право знать! Если мне суждено умереть в этой машине, то хотя бы сперва откройте мне правду.

– Вы вряд ли этого добьетесь, Хайди, – спокойно заметил Мэттью. – Хакер не заинтересован в том, чтобы давать вам ответы; ему доставляет больше удовольствия играть с вами… играть со всеми нами. Так почему бы вам вместо того не рассказать нам о себе? Пусть люди знают, кто вы, независимо от Сэма. Не годится, чтобы в их глазах вы отождествлялись с его деянием.

– Но я верила ему. Как он мог так поступить со мной?

– Как вы могли бы описать себя в роли мамы? – вел свое Мэттью.

– В отличие от мужа, я отдаю детям себя всю, – ответила она. – Во время своей беседы Сэм с пылом разглагольствовал, как несправедливо, что только женщин считают кормилицами. Что ж, Сэм, это потому, что у меня не было иного выбора, как принять эту роль на себя. Ты не потрудился упомянуть, как все время брал подряды, державшие тебя вдали от нас четыре дня в неделю, и только теперь я понимаю, что только ради того, чтобы проводить время с этой другой семьей. Я тоже работаю полный рабочий день, но это я разыгрываю из себя для наших детей и маму, и папу, это я вожу Бекки на уроки пения и мотаюсь с Джеймсом по стране на соревнования по регби. И даже когда ты с нами, тебя будто и нет вовсе. Ты всегда слишком уставший, чтобы принимать участие. Наверное, слишком радел, уделяя внимание другим детям, чтобы приберечь хоть капельку для нас…

– Почему вы считаете, что должны пережить этот процесс? – продолжал расспросы Мэттью.

– Знаете что? – Хайди тряхнула головой. – Не хочу грубить, но больше я в эти игры не играю. Я отдала последние десять лет воспитанию детей, добиваясь успеха в карьере и в браке. И вот мне награда за старания быть хорошим человеком… Так что идите вы все к черту. Больше на вопросы я не отвечаю.

Хайди потерла глаза кончиками пальцев и поглядела из окна на противоположную сторону дороги, где движение застопорилось полностью. Вереница водителей и Пассажиров выстроилась вдоль дороги, глядя на ее автомобиль, проезжающий мимо. Некоторые наводили на нее объективы камер, некоторые махали ей, многие аплодировали. Она резко передохнула, тревожась, что может разделить участь Шабаны, если кто-нибудь, покинув строй, попытается остановить ее авто. Но все зеваки держались на почтительном отдалении.

Следующим заговорил Хакер.

– Всё ли у вас в порядке, Хайди? – поинтересовался он.

– Будь вам до этого дело, мы не сидели бы в этих авто, как звери в зоопарке, чтобы на нас глазели. Я была бы дома с детьми, а не сносила бы публичные унижения ради вашей забавы.

– У вас осталось еще три минуты.

– Оставьте их себе, отдайте кому-нибудь еще, засуньте себе в жопу, мне плевать… Если б я могла преподать детям еще хоть один урок, то научила бы их давать отпор врагам – стоять на своем и не позволять никому, вроде вас или их папаши, садиться им на голову.

Хакер подержал в кадре гордую, непокорную Хайди еще несколько секунд, прежде чем заговорить снова:

– Кэдмэн, не потрудитесь ли ввести нас в курс, как публика реагирует своим хэштегами на ситуацию Хайди и Сэма?

– Хайди уже обскакала Сэма, а он на самом деле упал даже ниже рейтинга Клер. Очевидно, жить двойной жизнью с двумя женами и двумя семьями хуже, чем разъезжать с трупом мужа в машине.

– Хотя публика не устает меня изумлять, наши Пассажиры – тоже, – заметил Хакер. – Я нахожу вас особенно интересной, Хайди. Оборвать ваши десять минут до срока – ход рискованный.

– Это не ход, потому что я больше не играю.

– Но это ведь неправда, а?

Сердце Хайди оборвалось. На минутку она было поверила, что сумела вывернуться. Завоевав сочувствие как обманутая жена, она перехватит сторонников Сэма и покажет ему, каково чувствовать себя брошенным под автобус. Но Хакер прекрасно знает, что она затеяла. А теперь узнают и все остальные.

– Вы ведь узнали о второй семье мужа уже давненько, не так ли? – продолжал Хакер. – И, чтобы поквитаться, с тех самых пор шантажировали его.