Либби не знала, как реагировать. Ей хотелось расплыться в улыбке, плакать, кричать и колотить кулаками по столу, вопя, как это несправедливо. Но она понимала, что должна держать эмоции в крепкой узде. Ей еще надо переварить то, что она знает о Джуде, прежде чем открыть правду группе чужаков, до которых ей почти нет дела.

«Джуд», – повторила она про себя. Теперь у него есть имя. Как в песне «Битлз», которую ее братец Никки частенько проигрывал. И не могла не думать, что если бы расслышала имя Джуда в вечер встречи, то могла бы отыскать его раньше. Тогда он мог бы не оказаться на экране перед ней запертым в машине, грозящей ему смертью. Теперь на их экранах появилось имя каждого Пассажира, и вдруг они стали людьми, а не безымянными лицами.

– Уточненные сведения, живо! – гаркнул Джек в другом конце комнаты; Либби аж подскочила.

– Национальный центр кибербезопасности пытается отследить серверы, с которых ведется прямая трансляция, – доложил один из его команды. – Но они могут находиться где угодно, с перенаправлением через множество стран. И даже если их найдут, маловероятно, что они окажутся в пределах юрисдикции, допускающей правовое вмешательство.

– Ладно, прикажите новостным каналам вырубить освещение этих событий. Общественности незачем знать о происходящем больше, чем она уже узнала. Это лишь усугубляет ситуацию.

– Они нам не подчиняются.

– Подчиняются, когда речь идет о террористических актах. С кем мне надо переговорить о немедленном запрете на распространение новостей?

– Но они не только на этом канале, мистер Ларссон; они идут по всем крупным новостным станциям наземного, кабельного и спутникового вещания. Даже если все их убрать из эфира, люди смогут продолжать смотреть онлайн-трансляцию, потому что все это транслируется, как есть, в социальных медиа. «Фейсбук лайв», его собственный телеканал, «Твиттер», «Снэпчат», «Ю-тьюб лайв», «Инстаграм сториз», «Инстаграм ТВ» и «Вево»… и это только крупнейшие. Других стартапов просто не счесть…

Он смолк, услышав звонок телефона Джека. Через несколько секунд разговор его начальника внезапно оборвался, и Джек испустил долгий вздох.

– Меня известили, что теперь этот инцидент считается враждебным нападением на нашу страну, – сообщил он.

– Чьим? – спросил темноволосый.

– Пока что ответственность на себя не взяла ни одна фракция или политическая группировка. Меня проинформировали, что все, кто есть под рукой в ЦПОШ, работают над этим в первую очередь. США и Россия тоже оказывают им содействие.

– Должна же иметься какая-то процедура на случай чего-то подобного? – поинтересовалась Либби. Джек взглянул на нее с прищуром, но это не положило конец ее вопросам. – Уж наверняка есть какой-нибудь план Б на любой случай?

– А разве похоже, что какая-то дерьмовая процедура вообще есть? – ответил Джек. – Не кажется ли вам, что, будь у нас процедура, мы уже давно выполняли бы ее полным ходом?

– Я ничего не знаю о программировании, зато знаю, что, когда дело связано с компьютерами, о полной безопасности не может быть и речи. Располагая нужными ноу-хау и мотивацией, злоупотребить можно чем угодно.

Джек ожег Либби столь агрессивным взором, что ей захотелось растаять, как снег.

– Почему вы еще здесь, мисс Диксон? – спросил он, сменой темы выбив ее из колеи.

– Потому что… я…

– Ничего из здесь происходящего вас не касается, не так ли? В случае, если вам еще не ясно, это инцидент национальной безопасности; следовательно, вам больше не требуется отправлять почетную обязанность в моем жюри. А теперь проваливайте.

Либби оглядела комнату. Никто не вступился за ее причастность, так что она поднялась на ноги. Но когда уже потянулась за сумочкой, ее вдруг охватила озабоченность тем, что стрясется с Джудом, если ее не будет в этой комнате. Она ничем не может ему помочь, но стечение обстоятельств заставило их дорожки пересечься во второй раз, и она чувствовала себя обязанной оставаться, пока угроза не минует. Перспектива отсутствия пугала ее куда сильнее, чем Джек.

– Нет! – отрубила она, выпуская сумочку на стол. – Я не напрашивалась в это жюри; правду говоря, я пыталась отвертеться от участия в нем. Но сотворенные вами законы понудили меня прийти сюда против собственной воли, так что я шагу отсюда не сделаю. Раз случившееся не знает прецедентов, значит, у вас нет оснований для моего выдворения.

Либби уперла руки в боки, преисполнившись решимости, как никогда. Никто даже не заметил, что по ту сторону стола колени у нее трясутся, как кленовый лист.

– Мисс Диксон! – взревел Джек. – Будьте добры убираться к чертям с моего следствия, пока я не вышвырнул вас лично!

И уже зашагал было к ней, когда темноволосый, подскочив со своего места, заступил ему дорогу.

– Прекратите, Джек. Проблема здесь не в мисс Диксон, – и впервые поглядел на Либби – чуть ли не сконфуженно, словно извиняясь за поведение коллеги. – Если она хочет остаться, пусть остается. У нас куда более серьезные поводы для озабоченности.

В мгновение, когда из динамиков зазвучал голос, в воздухе будто морозом повеяло. Они узнали этот голос по роликам, в которых он предупреждал каждого Пассажира о его участи – звучный, вкрадчивый, источающий спокойствие и противоречащий беспощадности его слов.

– Вам следует прислушаться к нему, Джек, – начал Хакер. – Вам надо разобраться с более насущными материями, нежели пытаться устранить мисс Диксон из этого процесса.

Джек резко повернул голову, вперившись в свою команду взглядом, ожидающим объяснений.

– Кто его подключил?

– Я сам подключился, – отозвался Хакер. – Уж если я способен хакнуть восемь автомобилей навскидку и транслировать их вживую на обозрение всему свету, неужто вы думаете, что я не найду способ пробраться в ваш гадюшник, так ведь?

– Кто он, черт возьми, и откуда знает, что я здесь? – Джек вздернул верхнюю губу, как ощерившийся пес, загнанный в угол. Повернулся к Либби, уставив на нее указующий перст: – Ваших рук дело? Остальным я доверяю, а вы – кукушка в моем гнезде.

– Разумеется, нет! – отрезала она.

– Я знаю вас наперечет, – вел свое Хакер. – Присутствует также Фиона Прентис, барристер шотландского происхождения из адвокатской конторы «Роджерс и Фримут», мать дочери Табиты, состоящая в браке с мужем Джорджем в течение двадцати пяти лет. Далее следует Мюриэл Дэвидсон, религиозная плюралистка, шесть лет в браке с женой Лаурой, обе ожидают своего первого ребенка в июле. Справа от вас находится доктор Мэттью Нельсон, патологоанатом, недавно разведен, детей не имеет; и, наконец, член Парламента и министр транспорта Джек Ларссон, дважды женат и дважды разведен, детей не имеет.

Переглянувшись между собой, члены жюри как один повернулись к Джеку, словно он мог заверить их, что их личности значения не имеют. Он им такого утешения не дал, вместо того обратив лицо горе´ и устремив взгляд в потолок, словно беседовал с Богом.

– То, что вы делаете, – террористический акт, – заявил он. – Вы напали на нашу страну и угрожаете убийством наших людей.

– Вы меня неправильно поняли. Я не угрожаю убить наших людей. Я даю вам слово, что убью наших людей еще до полудня. И вы ничем не сможете мне помешать. Так что попрошу присесть, дабы мы могли обсудить, что будет дальше. Мисс Диксон, пододвиньте стул и чувствуйте себя как дома.

Джек попытался проявить строптивость, оставшись, где стоял, с выпяченной грудью и шумно дыша через ноздри на всю комнату. Но в конце концов спасовал и, ни на кого не глядя, вернулся на свое место.