Глава пятнадцатая

Клавдия Викторовна жестом остановила Настю.

– Даша, вам понятно?

– Пока все ясно, – заверила я.

– Дальше-то чехарда будет, – продолжала бабуля, – говори, Настена. У тебя хорошо получается, умеешь докладывать. А я запинаюсь, экаю, бекаю…

– Баба Клава, не наговаривай на себя, ты чудесно ведешь разговор, – успокоила ее внучка.

– Когда нервничаю, постоянно твержу: «ну… ну… ну…», – улыбнулась я, – еще прядь волос схвачу и накручиваю на палец.

По лицу бабы Клавы проскользнула тень улыбки.

– Они у тебя короткие.

– Все равно пытаюсь их вертеть, – не сдалась я.

– Давай, Настюша, – скомандовала Клавдия.

Девушка продолжила повествование.

Клавдия по-прежнему работала в интернате. Из-за смерти Гали санитарка стала обостренно воспринимать известия о кончине кого-либо из подопечных. Если уж совсем честно, то раньше санитарка относилась к смерти постояльцев спокойно, без переживаний. Что поделаешь, две жизни не дают. И еще в ее голове гнездилась совсем уж нехорошая мысль: те, кого содержат в Юрасове, разве они люди? Просто ошибка природы. Только не подумайте, что Клава обижала или презирала обитателей дома призрения. Нет, нет, она понимала, что в нем живут дети неразумные, которым уж не один десяток лет, но они никогда умом не повзрослеют. Ей-богу, таким лучше пораньше на тот свет отправиться. Ну какой от них толк? Но кончина Гали изменила ее. Теперь Клавдия Викторовна плакала о каждом ушедшем и в конце концов заметила некие странности. Все несчастные заболевали внезапно, плохо им делалось в пятницу вечером, когда Клава уходила на выходные. Педагоги, воспитатели не жили при интернате, они приезжали, работали там с десяти до девятнадцати и отправлялись восвояси. Людей с тяжелыми заболеваниями в Юрасове не было. Странно звучит, но все они обладали хорошим аппетитом, не жаловались на какие-то боли, им не ставили страшных диагнозов. С умом у них была беда, а с телом полный порядок. В приюте постоянно работала только одна врач – Валентина Ивановна Самойлова: она и швец, и жнец, и на дуде игрец. Терапевт по специальности, Валя сама проводила диспансеризацию обитателей приюта. И все шло хорошо, только порой того или другого человека возили к стоматологу, или очки кому-то выписать требовалось. Но почему тогда кое-кто внезапно умирал? В пятницу утром-днем постоялец был весел, бодр, ел с завидным аппетитом, вечером того же дня человеку делалось плохо, он попадал в изолятор, в субботу оказывался в больнице, а в понедельник в гробу? Разве так бывает? Валентина Ивановна что, глупый невнимательный доктор? Она не понимает, что если у пациента гипертония, ему нужно лекарство давать? Но когда у Клавдии начала постоянно болеть голова, она пожаловалась Самойловой, та взяла тонометр, цокнула потом языком и прописала санитарке пилюли от давления. Клава их постоянно глотала и забыла про тяжелый затылок.

Клавдия Викторовна не могла похвастаться развитым логическим мышлением, но внезапно в ее голове что-то щелкнуло, и сложилась картина. Обитатель приюта вроде совсем здоровый заболел в пятницу. В субботу-воскресенье в интернате остаются только Валентина Ивановна и ее правая рука Бронислава. Та Самойловой в рот смотрит, кидается исполнять любые ее приказы. В понедельник, когда в пансионате появляются педагоги, Наталья Ивановна, Клавдия, тот, кто занедужил, уже умер. Иногда за месяц на тот свет уходили двое, а порой по полгода никто не умирал. Еще Клава вспомнила: когда в четверг вечером в интернат приезжает профессор, осматривает весь контингент и уезжает, то в пятницу кого-то спускают в изолятор. Если пофессора нет, никто не заболевает. Как его зовут, Панасина понятия не имела. Самойлова, кланяясь до пола, именовала его шефом. Все эти соображения тихо варились в голове санитарки, а потом случилась из ряда вон выходящая история.

На Восьмое марта Наталья Ивановна премировала санитарку аж месячным окладом. Клава ахнула от такой щедрости, рассыпалась в благодарностях и решила купить себе кое-что из одежды. Панасина доехала до московского торгового центра, побродила по лавкам, зашла в одну, где ей предложили оформить скидочную карту.

– Если заполните анкету, – прочирикала консультантка, то к нашей сегодняшней скидке в десять процентов на все добавится еще двадцать, как ВИП-покупателю. Это очень выгодно. Смотрите, какое пальто! Оно вам дешево обойдется.

– Где карту взять? – ажитировалась Клава, узнала, что на рецепшене, и поспешила к стойке.

Получив заветный кусок пластика, Клавдия уже хотела идти за пальто, но тут ее остановила женщина лет тридцати. Она попросила: «Вы можете заполнить за меня анкету? Я очки только что разбила! Вдаль отлично вижу, а вблизи все расплывается. Пожалуйста! Очень хочу получить скидку, а ее только до обеда оформляют и только сегодня».

– Помогу, помогу, – согласилась Клавдия, – но нужен паспорт.

Незнакомка обрадовалась.

– Ой, спасибо. Он со мной.

Клава вернулась к столику, незнакомка положила перед ней паспорт. Клавдия вздрогнула. Панасина Галина! Ну и ну. Фамилия, имя, как у покойной племянницы. И отчество совпадает. И дата рождения. И год.

Девушка заметила ее удивление.

– Что-то не так?

Клавдия опомнилась.

– Нет, нет. Отчество как из сказки – Аристарховна. Фамилия красивая – Панасина. И редкая, не слышала такую.

– Она у меня от родителей, – заулыбалась Галя, – самой нравится.

– Вы так хорошо выглядите, – пробормотала Клава, заполняя анкету, – смотритесь моложе, чем в документе указано.

– Маме до сорока лет алкоголь не продавали, – развеселилась блондинка, – генетика хорошая.

– Здорово, – пробормотала Клава, – место работы или учебы надо указать.

– Институт журналистики, первый курс, – отрапортовала блондинка и добавила: – Второе высшее получаю.

– Правильно, – одобрила Клава, – без знаний никуда.

Девица поблагодарила ее, получила карту и помчалась за покупками. А Клавдия, так и не купив пальто, отправилась домой.

Настя замолчала.

– Что вас так взбудоражило? – уточнила я.

– Она забрала себе данные Галочки, – пробормотала бабуля.

– Вполне вероятно, что вы встретили полную тезку племянницы, – предположила я.

– Сами в это верите? – усмехнулась Настя. – Еще можно представить, что Елена Николаевна Иванова имеет где-то своего двойника по паспорту. Елен – море, отчество тоже частое, фамилия нередкая. Но Панасина?! И отчество – Аристарховна? Когда бабуля мне все это сообщила, я живенько попросила одного из наших по базе прописки посмотреть. И что выяснилось?

– Что? – эхом отозвалась я.

– В Москве такая зарегистрирована на улице Монина! – воскликнула Настя. – Дом пять, квартира двенадцать. Я поехала туда, но не нашла блондинку. Там общежитие, коридорная система, полно гастарбайтеров. Стала расспрашивать про Галину, ее никто не знает. Но это неудивительно. Там нет квартир, только комнаты. Условия нечеловеческие: один туалет и душ на этаже. А их в здании семь. Двенадцатая комната на первом, там сейчас живет выходец из Средней Азии. «Какая Галя? Че Галя? Где Галя? Ваще не слышал, я поселился тут месяц назад. Когда въехал, здесь одна кровать и грязь остались». Это я вам его речь процитировала без мата. Еще интересный штрих. Эта Панасина теряла паспорт, ей по заявлению выдали новый. Знаете, когда она его посеяла? Вскоре после смерти Гали.

– Мне ее паспорт не отдали, – добавила Клавдия, – объяснили, что сдали в загс, я получила справку о смерти.