Автоматчик

Уже в самом конце пятого курса мне еще раз пришлось столкнуться с подпольным советским капитализмом. Перед сессией дело было – поздняя весна активно мутировала в раннее лето. Собрались мы на природу, на Залив, на шашлык. Я, Коля, Хут, Сив, Шлёма, Студент, Изя, Орел – да все, короче. Компания большая и шумная, сбор как обычно, у Паровозика. На Финляндском вокзале стоял старенький паровозик, с которого когда-то Ленин слезал. Может и по сей день стоит, а может его уже какой местный начальник в металлолом продал. Сидим мы за этим паровозиком и играем в карты – электричку ждём. Тут радио гнусавым голосом объявляет, что электричка задерживается аж на полтора часа. Народ приуныл, но маршрута менять не хочет. А полтора часа на асфальте отсидеть не шутка, давай мы в преферанс играть. Разбились все на команды по четыре человека и расписали классическую пулю-ленинградку, где «халявный на прикупе сидит».

Только мы втроём остались, у нас на прикупе никого. И тут над нашими спинами склоняется какой-то мужик. Мы вначале испугались – а ну как мент, игра всё же азартная, пусть на копеечные, но на деньги. Оборачиваемся – нет, все в порядке, какой-то работяга-оборвыш. Стоит дяденька, лет этак пятидесяти, в серой рабочей робе. Роба вся в масле, штаны латаны, ботинки заношены, ручищи в мозолях – настоящий пролетариат-гегемон, если по Марксу. Мы работягу и вопрошаем: «Отец, чего стоишь – работа не волк, на электричке не уедет. Вист – копейка, финансового риску никакого – игра на интерес, плата только за потраченное время. Присоединяйся!»

А тот и отвечает: «Я только в очко играю, ну еще в козла, в дурака, или в секу. А ваша игра какая-то мудреная, типа карточных шахмат. Мне очень нравится, но играть в неё я не умею».

Мы: «Ну, отец, это не проблема – садись научим! Только сможем мы тебе за полтора часа лишь общие правила объяснить, а вот чтобы игру в преферанс по-серьёзному освоить, так это месяца два надо… Тут сразу не научишься – всё время проигрывать будешь!»

Сел мужичок с нами, давай мы его учить. Кстати, умный дедок оказался – на лету правила схватывал. И чем больше он преферанс понимал, тем больше он ему нравился. Вот уж объявляют о нашей электричке. Мы говорим: «Извиняй, дед, тут у тебя проигрыш копеек на сорок. Мы тебе его прощаем, потому как пулю дописать не можем – ехать нам пора. Если не согласен, то приходи завтра в нашу общагу, там допишем, благо конов пять всего осталось». А работяга спрашивает, как к нам пройти. Думаем, несерьёзный какой-то мужик попался – чего он из-за такой мелочи справедливость ищет? Объяснили ему – дуй по Боткинской в самый конец, потом поворот на Карла Маркса, второй дом налево. Хорошим шагом от Паровозика минут десять будет. Мужик сказал, что завтра вечером придёт. Ладно, ладно, не обещайся. Уехали мы на пикник и о мужике забыли.

В понедельник вечером кто-то стучится в нашу комнату. Открываем – вчерашний работяга в той же самой замасленной робе. Факультетские дежурные даже внимания не обратили – подумали, что сантехник по работе идёт на Факультет очередной толчок пробивать. Никто его и не окликнул на входе. И тут до нас доходит, что мы тоже даже имени этого мужичка не знаем:

– Отец, как звать-то тебя?

– Да оно тебе не надо. Давай, сынок, сдавай!

Нас такой подход несколько покоробил: «Нет, отец, к такому не привычные. Не хочешь имя говорить, скажи кличку или как вообще тебя называть?» «Да просто – Санёк Финбанский Автоматчик», – отвечает. Мы хмыкнули насчёт «Финбанского Автоматчика», а Санёк имя хоть панибратское, но вполне приемлемое. Достали старую роспись, быстренько доиграли пулю. Мужик рубль проиграл. Оставил нам рубль и ушёл. А на следующий день опять приперся. Мы в недоумении: «Мужик, тебе чего?» Тот отвечает, опять пришел в преферанс играть. Но нам же и учиться надо, и жрать готовить, да и вообще, что за дела – без приглашения заваливает когда хочет! Нас немного злоба взяла. Мы переглянулись и говорим, мол сегодня мы играем по-серьёзному, на настоящие деньги, а то что вчера и позавчера было, так это просто баловство одно. Мужика такой подход вполне устроил, он философски заметил, что преферанс не сека, тут много не проиграешь и безоговорочно согласился с назначенной ставкой: вист – рубль. Мы опять переглянулись и сели, что называется, мужика «обувать» – якобы каждый играет сам за себя, но в финале никто никому ничего не должен. Цель у «обувалова» простая – вогнать стороннего игрока в максимально возможный проигрыш.

Коллективно заваливали ему взятки. Плевали на собственный недобор и скидывали королей, где надо кидать семерку. Пасовали при тузах, играли «левые распасы» при стабильной шестерной взятке. Цепляли «паровоза» на «мизере» и заявляли «Сталинград» при «тотасе». В конце игры оказался нам мужик должен семьсот восемьдесят рублей. Пролетарий извиняется, мол у него всего с собой четвертной. Мы посмеялись, потом забрали его кровные двадцать пять рублей и выперли из комнаты. Понятно, что никаких денег мы с него получить не рассчитывали. Мы прекрасно понимали, что с таким долгом он никогда больше никому из нас на глаза не попадется, а про то, чтоб в общагу зайти, и думать забудет.

Но на следующий вечер Санёк Финбанский Автоматчик приперся снова. Принес недостающую сумму и еще сказал, что сверху взял тысячу рублей, теперь можно смело играть. Мы тогда настолько опешили, что деньги взять отказались. «Мужик, ты чё, совсем с ума спятил? Небось все свои кровные принёс, на дачку или на «Запорожец» копил! А ну забирай своё бабло и вали отсюда! Мы будущие офицеры, а не жулики. Мы тебя вчера только попугать хотели».

Мужика эти слова очень обидели. Нет, правда обидели – на морде разочарование написано было. Он кинул нам деньги на пол и вышел, громко хлопнув дверью. Ну и чудак, а мы вот сейчас твоё состояние на троих разделим, будем пить-гулять, да в ресторанах веселиться! Подняли мы деньги с пола и увидели, что впопыхах мужик не ту пачку кинул – он швырнул припасенную тысячу, а вчерашний проигрыш у него был в другой руке. Тогда Шлёма высунулся из окна, дождался когда мужик выйдет с Факультета, и заорал ему, чтоб тот не уходил, подождал. Шлема взял деньги и спустился к нему на улицу. Через пять минут они оба появились в дверях. Ну ладно, раз тебе так охота проигрывать, садись, Санёк-Автоматчик, второй раз будем тебя обувать.

И обули. Правда, на меньшую сумму, но тоже солидно – полковничью месячную зарплату за каких-то три часа он проиграл. Безропотно заплатил и, довольный, удалился. А на следующий вечер опять пришел. Теперь мы уже не протестовали – когда такая деньга прёт, чего же тут возмущаться? В этот вечер Санек-Автоматчик совсем сильно продулся – проиграл генеральскую зарплату вместе с профессорской ставкой. И опять безропотно заплатил и удалился. И опять на следующий день пришел. Принес с собой банку исландской селёдки, жестянку финской ветчины и пузырь русской водки. Сказал, что у него сегодня «сиропный день», устал он сильно, и поэтому большую партию играть не будет. Расписали «десяточку», но и тут посадили мужика на сумму, равную лейтенантскому денежному довольствию. К концу игры мужик нашу коллективную стратегию раскусил, хотя не обиделся. Отсчитал проигранные деньги, выдал нам свои догадки, каким образом мы его в хронический проигрыш вгоняем, а потом поблагодарил за науку – с нашей подачи он выучил очень интересную карточную игру. Но так как он нюансы уже просек, то с нами ему играть больше недосуг – хоть он по-крупному и не проигрывает, но так тоже не честно. Тут уже возмутились мы. Нет, не так, как настоящие шулеры, мол, как смеете о нас такое думать. Мы честно признались, что все играли только ради его проигрыша, но нас возмущает его заявление, что это НЕ КРУПНЫЕ деньги! Если ему хочется пускать нам пыль в глаза, даже путём проматывания сбережений всей своей жизни, то это его дело, но своей дурацкой цели – произвести на нас впечатление – он не добился. Так что мы его считаем просто дураком.

Тут уже хмыкнул мужик. Он тоже не стал спорить, но сказал, что пара-тройка тысяч только для нас, для нищеты, деньги. Для солидных людей это мелочь. Это кто солидный? Мы через год будем военврачи – вот это солидно! А работяга в засранной робе – это, что ли, солидно!? Работягу аж передернуло:

– Я не работяга, а Автоматчик!

– Чё, мужик, с автоматом по сберкассам бегаешь? – засмеялись мы.

Мужик посмотрел на нас как на идиотов:

– На Финляндском вокзале и вокруг него сорок автоматов «Газ-Вода». По железнодорожным веткам, идущих с Финляндского Вокзала, еще три сотни. И только двадцать восемь числятся на балансе в Ленпродторге. Остальные – мои! У меня сегодня сиропный день – я в свои автоматы на семьдесят тысяч сиропа накупил. А вы мне за какие-то «две тонны дерева» марксизм-ленинизм проповедуете… Ребята, оставьте этот гнилой базар!

Эх, а помните допотопные автоматы «Газ-Вода»? Железные глазастые ящики с громадной пастью, похожие одновременно на электричку и саркофаг египетского фараона. Нажмёшь стеклянным стаканом на мойку – оттуда брызнут чахлые струйки водички. Ополоснешь с претензией, что помыл, и кидаешь монетку. В ответ автомат издаёт громкий утробный звук, плюёт в стакан сиропа, а потом с брызгами извергает струю газированной воды. Хватаешь захватанный сотнями чужих губ стакан и быстро пьешь. Об антисанитарии думать некогда – позади очередь таких же, как и ты, томимых жаждой советских граждан. Стакан простой воды – копейка, воды с сиропом – три копейки. В час пусть полсотни человек. В день рублей пятнадцать, а если автоматов этих три сотни… Так даже половины своего дневного заработка не проиграл нам Санёк Финбанский Автоматчик! А ведь наверняка были и рижские, и пушкинские, и московские, и павелецкие, и сочинские, и многие другие автоматчики. Получается, что это мы, военные медики, и есть самые настоящие работяги, а вот они… Чёрт его знает, кто они. Тогда ещё не элита. Просто автоматчики. Хотя мы по наивности нашей о таком советском капитализме даже не слышали.