Сосуществование
Разуму Леса не составило труда соотнести затишье со стороны двуногих с его последними ответами. Где-то его новые побеги захватили только что вспаханные для посева борозды на опушке, вот разломали фундамент дома, возводимого на месте недавно вырубленных деревьев. А там нашествие лесных муравьев и мелких пушистых зверьков опустошило прилегающие к лесу поля. Гибкие лианы заставили застыть вторгнувшихся в подлесок механических чудищ, и теперь они нелепо высились в зарослях, словно остовы давно умерших доисторических животных, ржавея и разрушаясь. Как только люди ослабили натиск, Лес чутко ответил тем же. Не понять такой сигнал представлялось совершенно невозможным.
Непривычный покой таил угрозу и не мог длиться долго. Пришельцы не оставят просто так попыток заполучить самые толстые деревья, основу его мира, его жизни. Они не могут или не хотят жить иначе, их новое вторжение могло начаться в любой момент. Разум Леса уступил бы им часть пространства и древесину поврежденных стволов, если бы это их уняло, но алчность и агрессивность двуногих казались безграничными.
Ему не хватало информации о чужаках. Об их образе жизни, насущных потребностях, планах. Он хотел, чтобы его новые подвижные модули узнали как можно больше о людях. Требовал, приказывал, понуждал выполнить это. Только имея возможность упредить каждый шаг противника, Разум Леса мог вынудить его к диалогу. Но до этого по-прежнему не доходило. Колонисты, как и в начале высадки, не замечали его настойчивых призывов.
Его человекоподобные создания все чаще отказывались подчиняться, начинали считать себя самостоятельными, полноценными людьми, а не зависимыми от него частицами единой Флоры. Были случаи, когда он, не сумев навязать волю строптивому творению, уничтожал его, и это оборачивалось очередным поражением. Чаще он мирился с непослушными детьми. Чем сложнее и предприимчивее оказывалось такое существо, тем больше он его ценил и оберегал, иногда уступая нелогичным и странным желаниям отделенной частицы. Но именно таким и удавалось находить место среди людей, жить человеческой жизнью с ее интересами и потребностями, не вызывая особых подозрений.
Так было с Лесей, в которой использование случайно полученной ДНК человеческой девочки дало наилучший результат. И тут уже Разуму Леса впервые пришлось выступать в роли воспитателя и наставника, не приказывать, а убеждать и доказывать желательность того или иного действия. Ему ничего не оставалось, как предоставить таким строптивцам жить новой, независимой от него жизнью. Разум Леса надеялся, что посеянное им с таким трудом избавит от возможной необходимости уничтожить двуногих. Несмотря на нелогичные и пугающие поступки этих чуждых существ, они оставались ему необъяснимо симпатичны.
