Холодный ветер швырял в лицо горсти снега.

Поль жмурился, а когда в очередной раз открыл глаза, чуть не свалился на землю от удара.

— Куда прешь! — рявкнули впереди.

Поль осадил гнедую. То же самое сделали и другие всадники позади. Люди перекликались, передавая по цепочке команду «стоять». Тогда Поль приподнялся на стременах, стараясь разглядеть, что творится в голове колонны. Оттуда доносились возбужденные голоса, звуки ожесточенного спора. Подъехал на своей кляче Длинный Пит. Спросил, что там происходит?

— Не знаю, — пробормотал Поль. — Ждем.

Длинный Пит скривил недовольную рожу и двинулся дальше. Поль тупо смотрел ему в спину. Было холодно, и все, чего он желал, это поскорее вернуться в обитель, протянуть ноги к большому очагу и выпить горячего эля. Лошади всхрапывали, поводя ушами, и беспокойно глядели по сторонам. Поль проследил за взглядом своей гнедой по кличке Княгиня и стал рассматривать кромку канала — длиннющую ложбину, убегавшую чуть ли не к горизонту. Ничего, лишь серая линия, теряющая очертания в дымке. Но Княгиня явно нервничала.

— Ну-ну, — Поль погладил лошадь по шее.

Вернулся Длинный Пит. Не останавливаясь, поехал назад, к хвосту каравана. Спереди протяжно крикнули, чтобы все приготовились, и караван поедет дальше. Полю не терпелось снова пуститься в путь. Все из-за проклятого холода. Руки уже посинели от стужи, мороз пробрал до костей, что едва слушалось тело. Когда находишься на поверхности больше суток, не спасает никакая одежда.

Караван пополз дальше, плавно изгибаясь, чтобы объехать неизвестное препятствие. И сразу стала ясна причина остановки. Поль невольно качнул головой, благодаря Всевышнего за то, что едет с пустым желудком. Посреди канала, слегка присыпанный снегом лежал труп, обезображенный настолько, что понять, мужчина это или женщина, было невозможно. Пока колонна двигалась мимо трупа, Поль все-таки пересилил отвращение и разглядел некоторые подробности. Мертвец скорчился с подтянутыми к телу руками и ногами. Плоть обглодали почти до костей. Был это праведник или одержимый, сказать трудно. Смерть уравнивает всех.

Поль вновь уставился вперед, на кромку канала. Любой в их обители знает, что Великий канал рассекает равнину на две части. Летом по нему течет мелководная речка, зимой дно покрывает слой льда и снега. Это пуповина, по которой с большой земли идут караваны в обитель. Случись что с каналом — и обители конец.

Поль мрачно размышлял над этим всякий раз, когда очередная миссия отправлялась в путь. Об этом Поль думал и тогда, когда впервые оказался в составе миссии…

Лошадь головного всадника резко встала на дыбы. Всадник не удержался и сверзился на землю, угодив под копыта следующего позади. На несколько мгновений впереди возникла сутолока и непонятная возня, раздались беспокойные крики. Поль едва удержал Княгиню, когда та чуть не сорвалась в бешеный галоп. Он натянул изо всех сил повод и вновь склонился к морде лошади, похлопывая ее по шее — Княгиня дрожала всем телом, и причиной тому был не холод.

— Да что с тобой? – закричал Поль, пытаясь унять кобылу, но та громко заржала.

Ей вторили лошади из колонны, нервно перебирая ногами, норовя подняться на дыбы или сорваться с места. Один конь умудрился наскочить на повозку и опрокинуть ее набок. Впереди возникла свалка и серьезный затор.

Караван встал. Мимо Поля пронесся сотник, выкрикивая команду, попытался навести порядок. Княгиня наконец подутихла, и тогда Поль поднял взгляд. Странно на обочинах Канала земля была покрыта снежными буграми. Княгиня едва не наступила на один такой и тут же шарахнулась прочь, вновь дико заржав.

Поль присмотрелся и понял, в чем дело. Случайный удар копытом сбил с бугра снег — на поверхности показалась человеческая рука. Белая как кусок соли.

А сотник орал:

— К порядку! К порядку, бестолочи! В колонну становись!

И тут Поль заметил их.

Вдали на левом краю канала показалась сначала одна человеческая фигурка. Такая маленькая, что ее можно было закрыть мизинцем. Рядом с ней словно из-под земли выросла другая. Затем еще, и еще, и вот уже по обе стороны от канала, кромки пестрели безмолвными фигурами.

Поль ощутил, как холод проник щупальцами в самое сердце. Руки едва не выпустили поводья. Кажется, он крикнул, но из груди раздался только сиплый хрип.

Фигуры не шевелились, но с каждым мгновением их становилось все больше. А на дне канала, слишком занятые свалкой, люди пытались навести порядок, топча обледеневшие трупы.

Поль зачем-то посмотрел на небо, будто надеялся на помощь неизвестных богов — серая толща низких облаков безмолвно висела над головой. Он перевел взгляд обратно, и фигуры пришли в движение. Через кромки канала словно перетекла серая волна — стремительно и в полной тишине.

И только тогда рядом прозвучало запоздалое:

— Одержимые!!

Крик на все лады подхватило многоголосое «тело» колонны, по которой будто прошла судорога. Тускло заблестел металл обнаженных мечей. Поль вспомнил, что его клинок тоже приторочен к седлу. В сравнении с хлынувшими сверху полчищами оружие это казалось жалкой игрушкой.

Вот она, смерть — промелькнуло в голове. Волна одержимых справа докатилась до канала быстрее и ударила караван в бок. С новой силой поднялись вой, крики, ржание лошадей и лязг железа. Через пару мгновений с левым боком случилось то же самое.

Лица ближайших одержимых были так близко, что казалось, протяни руку и коснешься их. Только привлекать к себе внимание ни в коем случае нельзя. Нельзя выделяться из толпы, потому что одержимые — хищники, напавшие на караван, чтобы утолить единственное примитивное чувство.

Голод!

Поль ударил Княгиню по крупу и пустил галопом вдоль колонны. Одержимые врезались в колонну за спиной. Люди заорали от страха, размахивая мечами. Поль скакал вперед не оглядываясь. И так было ясно, что там творилось: люди и звери в человеческом обличье смешались между собой в кровавой схватке за жизнь. Волна атакующих скатывалась быстрее, чем скакала Княгиня. Через пару мгновений они столкнутся, смяв колонну в тисках.

Он почти достиг конца каравана и уже видел магистра Чу с эскортом, быстро отделившихся от общей массы. Похоже, магистр собирался ускользнуть из лап хищников. Но им наперерез с двух сторон уже бежали одержимые. Первый прыгнул с невероятной прытью и сшиб телохранителя магистра с лошади.

Княгиня снова встала на дыбы, а когда опустила копыта, под ними что-то хрустнуло. Раздался истошный вопль. Поль развернул лошадь вглубь колонны, стремясь укрыться от одержимых. Всюду творился хаос, пировала смерть и хохотало безумие. Братья ордена отбивались, кто как мог. Но какими бы опытными воинами они ни были, противник брал числом. Стоило зарубить одного одержимого, как на его месте вставали двое. Чудовища грызли людей заживо. Грязные, тщедушные, они выглядели жалко, но действовали, словно не знающие жалости монстры. Они обладали невероятной силой. Казалось, они не знают усталости и готовы убивать бесконечно, лишь бы насытиться.

Потом Поля потащили из седла. Он рубил клинком наотмашь, но цепкие пальцы все равно тянули его к земле, и он продолжал отчаянно отбиваться. Княгиня понесла, лягаясь на ходу. Двое или трое одержимых вцепились в Поля мертвой хваткой. Нога застряла в стремени — его бы непременно разорвали на части, не выскочи ступня из сапога.

Княгиня умчалась прочь. Над Полем нависла жуткая морда, перепачканная кровью. Он ткнул клинком и угодил монстру в шею. Густой поток крови залил лицо и грудь. Кровь внезапно согрела его, на миг удалось перевести дух и осмотреться. Хотя лучше бы Поль этого не делал — жестокая схватка стала побоищем: одержимые пировали над телами убитых или добивали группами немногих сопротивлявшихся. Лошади разбежались или пали. Немногие люди еще кричали от страха и боли. Одержимые рычали и взвизгивали. И тут плечо Поля пронзила боль.

Он не успел повернуть голову, как новый укус пришелся в предплечье. Поль заорал, безуспешно отбиваясь, готовясь умереть, но вдруг случилось что-то необъяснимое!

Донесся странный шелест, затем гул, воздух будто загустел, сворачиваясь в упругий горизонтальный смерч. Уши заложило. Рычание одержимых сменили вопли ужаса. Монстры в панике побежали прочь.

У Поля не осталось сил подняться, он снова смотрел вверх. Небо из серого стало розовым. Голова кружилась, Поль словно падал в него, но никак не мог упасть. А мимо пробегали одержимые, размахивая руками, некоторые почему-то были объяты пламенем, словно живые факелы. Постепенно крики стихли, над каналом снова завыл ветер. Поль ощутил холод, но ему было плевать, он не боялся замерзнуть. Он лежал смотрел в небо и никак не мог понять, почему не умирает. Смерть давно должна была наступить, как и встреча с богом, но ни того, ни другого не случилось.

Рядом заскрипел снег, и небо внезапно заслонило лицо: широкое, немного нескладное с глубокими черными глазами, вороными волосами и куцей бородой. Очень бледное. Незнакомец разглядывал Поля с безразличием и спокойствием, словно вещь.

— Откуда ты? — наконец спросил он.

Поль не смог ответить. Попытался шевельнуть губами, но ничего не вышло, силы оставили его.

Тогда незнакомец сказал:

— Моргни, если хочешь сказать «да». Понял?

И Поль медленно моргнул.

— Хорошо. Так откуда ты? С запада?

Поль смотрел на незнакомца.

— С востока?

Моргнул.

— Форпост у самого взгорья?

И снова Поль сказал глазами «да».

Незнакомец выпрямился, глядя на восток, и принялся поправлять необычное оружие на ремне — чем-то похожее на самострел, но вместо лука с тетивой на ложе короткая труба и на боку помигивает какая-то лампочка.

Закончив с оружием, незнакомец сказал:

— Постарайся не умереть до конца дня.

И пропал из вида.

Поль подумал, что не сможет выполнить просьбу. Но незнакомец вернулся через некоторое время, подкатив повозку. Повозившись, поднял и переложил в нее Поля. В кузове был кто-то еще, но кто именно, Поль не видел, потому что не мог повернуть голову.

Незнакомец снова ушел, и во второй раз его долго не было. Но потом он подвел к повозке лошадь, запряг ее и пустился в путь.

Поль лежал на грубых трясущихся на неровностях досках кузова и смотрел в розовые облака. Почему облака до сих пор розовые? Почему?.. На мысленный вопрос не нашлось четкого ответа. Наверное, потому что стало очень холодно. Поль не чувствовал рук и ног, его безудержно клонило в сон. В голове туманилось, мысли путались и повторялись, а веки тяжелели с каждым мгновеньем.

Сознание окончательно затуманилось и вдруг погасло, как потушенная свеча.