Слоган

США, штат Юта, июнь 1976 года. Местные полицейские зафиксировали ограбление и убийство. Жертва – рабочий с бензоколонки Макс Дженсен. Убийца скрылся с места преступления. Следующим вечером был убит менеджер мотеля в Прово – Бенни Бушнелл. На этот раз убийце не удалось улизнуть. Случайно прострелив себе руку, преступник оставил следы крови на пути от места убийства до гаража, в котором стоял его грузовик. Кроме того, нашелся свидетель, записавший номер машины и оперативно обратившийся в полицию.

Тридцатипятилетний Гэри Марк Гилмор был задержан и, в конце концов, приговорен к смертной казни. Расстрел состоялся в 1977 году.

Шло время. В начале 1980-х годов в рекламное агентство Портленда «Wieden and Kennedy» обратилось руководство американской компании, ныне всемирно известного производителя спортивной одежды и обуви «Nike». Была поставлена задача – придумать ёмкий, запоминающийся, вдохновляющий слоган.

Один из основателей «Wieden and Kennedy» Дэн Виден уже кое-что придумал, когда вдруг ему вспомнился репортаж, увиденный несколько лет назад по телевидению.

Вскоре «Nike» запустил рекламный ролик, очень понравившийся зрителям. Восьмидесятилетний бегун Уолт Стак рассказывал о том, что с «Nike» жизнь продолжается в любом возрасте. На экране появлялся призыв «Just do it!».

Это была последняя фраза, которую преступник Гэри Гилмор произнес, стоя перед своими палачами.

Как хоккеист линзу потерял

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, как футболисты, хоккеисты со слабым зрением выходят на поле, на лед и забивают голы, ведут шайбу?

Читаю на одном из спортивных сайтов:

«Футболист может выйти на матч в очках – коррекционных или солнцезащитных, если их конструкция не представляет опасности, как для того, кто их носит, так и для окружающих. Решение об этом принимает арбитр, который также следит за наличием у игроков колец, сережек и прочих травмирующих предметов. Не так давно Международный совет футбольных ассоциаций ФИФА постановил, что новые технологии позволяют сконструировать очки, безопасные для игрока и прочих участников матча. Судьям было рекомендовано не препятствовать выходить на поле в очках».

Первый, кого вспоминаешь, рассказывая о футболистах-очкариках, – один из лучших опорных полузащитников 1990-х годов, голландец Эдгард Давидс.

«В не очень солнечный для меня день выяснилось, что я не смогу продолжать свое пребывание в футболе (у Эдгарда нашли глаукому). Или смогу, но в очках. Выход из игры был последним, о чем я мог подумать».

Конструкция и материал очков Дависа, в которых он появлялся на поле, напоминали подводные: они были небьющиеся, а, следовательно, не могли травмировать игрока.

Со временем футболисты начали носить линзы. Сегодня это не роскошь, а вот в СССР они были большой редкостью.

В интервью корреспонденту газеты «Советский спорт» полузащитник «Шинника» Станислав Воротилин рассказывал:

«Это теперь линзы маленькие, а тогда, в шестидесятые годы, они были огромные, с пятак, кондовые, пластмассовые. Мне их сделали в Москве, на Земляном Валу. Я был тридцать второй в СССР – не спортсмен, а просто человек, у которого были такие линзы. Из футболистов – первый. Те линзы было не так просто снять с глаз. Мне на шинном заводе главный механик для этого сделал грушу – присоску специальную. Как-то после игры я линзы снял, а потом, что-то на меня нашло, и я решил, что с одного глаза линзу я снять все-таки забыл. Взял присоску, через секунду смотрю, а у меня в руке – глаз. Вместо линзы глаз вытащил».

Наверняка, каждый из нас хотя бы однажды видел знаменитую фотографию, на которой хоккеисты, ползают по льду в поисках потерянной игроком линзы. Случилось это в 1962 году. Хоккеист, потерявший линзу – полузащитник «Toronto Maple Leafs» Боб Невин. В интервью газете «The Sunday Press» (номер от 7 января,1962 года) Боб рассказал:

«Я – один из нескольких игроков, которые носят контактные линзы. Это недоразумение произошло в Монреале, когда игра подходила к концу. Мы столкнулись с игроком из другой команды, и он, подняв руку в перчатке, случайно ударил меня по глазу. Линза выпала. Все бросились ее искать, но… так и не нашли. Помню, долго я привыкал к линзам. В них не особенно комфортно. Даже теперь я надеваю линзы только в тех случаях, когда играю или когда мне надо посмотреть матч. Совсем же без линз мне пришлось бы туго: путь в НХЛ был бы для меня точно закрыт, ведь раньше я был точно крот, даже не мог уверенно сказать, на стороне какой команды находится шайба».

В интернете можно найти фото линз образца пятидесятых – шестидесятых годов – массивные, сделанные из органического стекла, они были вдвое крупнее современных.

Сегодня и футболисты, и хоккеисты могут подобрать линзы (очки) на любой вкус. Но и теперь, как много лет назад, никто из спортсменов не застрахован от того, что очки сползут с носа, а линза затеряется на хоккейном поле.

Квадратные яйца Дома Фаберже

Родившийся в 1846 году в Санкт-Петербурге Петер Карл Фаберже к огромной радости своего отца Густава Фаберже, оказался благодарным сыном. Потратив несколько лет на изучение ювелирного дела сначала в Дрездене, а после во Франкфурте, уже в двадцатичетырехлетнем возрасте Карл взял в свои руки управление фирмой своего отца – в ту пору это была небольшая мастерская, в которой делали броши, перстни, цепочки. Одной из первых работ, выполненной братьями Фаберже (а Карл работал вместе с братом Агафоном), стало ожерелье с подвесками в виде амфор – копия, сделанная с керченских украшений, требовавшая точности и высокого художественного мастерства.

На Всероссийской выставке 1882 года одна из работ Карла привлекла внимание самого Императора Александра III, и уже в скором времени Фаберже было даровано звание «ювелира Его Императорского Величества и ювелира Императорского Эрмитажа». Отныне главными клиентами фирмы Фаберже являлись члены императорской семьи. Сотрудники Карла Густавовича вспоминали, что подданные Александра III, впрочем как и придворные Николая II, отличались преступной халатностью и могли объявить мастерам Фаберже о пожеланиях царя за три часа до того, как должны были быть готовы эскизы. Нередко это происходило ночью. А заказы Александр III делал с фантазией. Одним из них стал подарок супруге – необыкновенное яичко к Пасхе.

Эскизы, материал, конструкцию яйца должны были нарисовать и продумать мастера. Первое такое яйцо положило начало традиции, которую не без удовольствия соблюдал и Николай II. Каждый год царская семья ожидала от Дома Фаберже пасхальные яйца с сюрпризом внутри.

Один из мастеров, работавший в фирме Фаберже, Франц Петрович Бирбаум вспоминал:

«Яйца эти почти всегда открывались, и в каждом из них находилась какая-нибудь вещица. Например, в яйце, сделанном из горного хрусталя, золотым внутри «росло» дерево с цветами из мелких бриллиантов и рубинов. На дереве сидел золотой павлин. Павлин извлекался из яйца и, поскольку имел особый механизм, мог ходить, распуская и собирая свой хвост. Величина птицы не превышала двенадцати сантиметров. Были яйца, изготовленные к семейным датам. Так, например, к рождению цесаревича было сделано яйцо, представлявшее собой колыбельку, в которой был спрятан медальон с фотографией наследника, отделанный драгоценными камнями».

Подсчитав количество сделанных для царской семьи пасхальных яиц, специалисты остановились на цифре семьдесят. И ни в коем случае мастера не должны были повторяться.

Сюжеты, которые так или иначе использовались при работе над подарками, черпались из семейной жизни императорского дома. Политических вопросов подчиненные Фаберже мудро не касались.

Каждое яйцо делали около года. Когда подходило время вручения подарка заказчику – Александру или Николаю, в мастерской царила напряженная, нервная обстановка. Яйцо боялись разбить, и на случай возможных неприятностей не отпускали мастеров до тех пор, пока глава фирмы не передавал шедевр императору.

Делали в мастерской пасхальные яички и для великих князей, и для состоятельной публики, которая с удовольствием заглядывала в фирменный магазин семьи Фаберже. Особенно много народа собиралось здесь на Страстной неделе.

Как-то раз, почти за месяц до Пасхи, Карлу Фаберже начала досаждать вопросами одна богатая дамочка. Она спрашивала, будет ли у него что-нибудь совершенно необыкновенное, чего не было даже у императорской семьи.

«Когда старик Фаберже выходил из себя, он мог быть довольно груб, – вспоминал Бирбаум. – Вот и на этот раз Карл Густавович сказал даме, что через две недели в магазине будут продаваться… квадратные яйца. Когда дамочка ушла, половина присутствующих в магазине улыбались, остальные были сконфужены. Мы подумали, что дамочка обиделась, но ровно через две недели она пришла за квадратными яйцами. Фаберже был вынужден объясниться: он сказал, что действительно заказал своим мастерам квадратные яйца, но они не смогли их сделать».