Глава 17 «Что делает нас живыми»

Я сделал шаг. Воздух сгустился. Превратился в вязкий кисель и мягко, но настойчиво толкнул в грудь, вынудив отступить. Мда. Ну, а кто говорил, что будет легко.

Я обернулся, в надежде отыскать помощь у Нейта, но того уже и след простыл. В буквальном смысле. Рядом с расколотым фонтаном не было ни бревна, ни костра с котелком, ни фигуры кутающейся в потертый коричневый плащ. Он сказал все, что хотел сказать. Дальнейшее будущее зависело уже от меня.

Еще шаг. Воздух снова попытался толкнуть меня в грудь. Сильнее, чем в первый раз. Но теперь я не отступил. Не имел права. Слишком важные у меня сейчас были сведения. И слишком многое было поставлено на карту. Десятки, а быть может сотни тысяч жизней. Успех операции. Жизни моих товарищей, Ани и Шельки. Да моя собственная, в конце концов.

Третий. Сумрак начал сгущаться. В темных провалах окон домов показались какие-то странные, пугающие силуэты. Тонкие, угловатые и изломанные, сотканные их расплывчатых нитей непроглядного мрака, они лишь очень отдаленно напоминали людей. А еще у них не было лиц. Ни у кого. Ни у одной твари, смотревшей сейчас на меня темным, хищным провалом своей дымчатой морды.

Площадь осталась позади. Под ногами лежала дорога, по которой я прошел некоторое время назад. Справа и слева в небо вонзались темные кинжалы оскалившихся небоскребов, распарывая его, сверкающее звездами брюхо.

По бокам улицы показались одинокие фигуры людей. Они все так же неподвижно стояли, о чем-то тихо переговариваясь. Но как только я приближался к кому-нибудь из них, слова стихали, а на меня устремлялись полные недоумения и какого-то странного разочарования взгляды. Они обжигали. И холодили в то же время. Эти ощущения смешивались с вцепившимся в мою душу страхом и тяжелым грузом тянули к земле. Стремились пригвоздить. Обездвижить. Отбросить назад. Туда, где по их мнению мне было самое место.

Ну уж нет. Я не сдамся. Зубами прогрызу дорогу, если будет нужно, но выберусь из этой жопы.

Внезапно в области груди появилось странный жар. Он медленно распространялось по всему телу, наполняя его странной силой и уверенностью. Желанием двигаться. Действовать. Соприкасаясь с нитями страха это чувство перетирало, пережигало их, давая мне возможность двигаться дальше. Злость.

Злость на самого себя. На этот гребаный мир, который делал все, чтобы мне помешать. На собственную лень и трусость. Сомнения, постоянно отбрасывавшие меня назад.  Первое из чувств, если не считать страх.

Дальше дело пошло легче. Дымчатые твари, засевшие в окнах все так же скалились, да и неодобрительные взгляды стоящих на обочинах людей, то и дело скользили по мне, пытаясь сбить с шага,  задержать, посеять зерно сомнения. Но мне уже было все равно. Я шел вперед не обращая внимания на подобные мелочи. Шел, невольно чеканя шаг. Как когда-то давно, в самом начале учебки, на плацу.

Тогда я не понимал, зачем нас заставляют заниматься подобной херней. Часами. Днями. Неделями. Зачем тратить время на то, что во время боевой ситуации будет попросту бесполезно. Потом понял. Именно в бессмысленности и был свой смысл. Нас приучали к ней самого начала. Делали психологически стойкими к этой заразе. И когда мы столкнулись с реальными боями. Теми, что длились по нескольку месяцев. Теми, что не приносили никакого результата, но забирали десятки и сотни жизней наших товарищей. Теми, что состояли из бесконечного однообразия крови, пота, усталости и траншейной грязи, забивавшейся в подвижные сочленения скафандров. Только тогда мы поняли, зачем все это было нужно. Возможность отстраниться от происходящего. Отстраниться не сойдя при этом с ума. Отстраниться и просто идти вперед, сквозь весь этот бессмысленный, жестокий кошмар, не обращая внимания ни на что.

Злость выгорела ярким пламенем, уступив место новому чувству. Холодному и рассчетливому безразличию. Но не тому, что вынуждало опустить руки и признать свое поражение. Нет. Совсем другому. Упорному. Несгибаемому. Тому, что заставляло медленно, монотонно, но неотвратимо двигаться к своей цели. Несмотря на воздух, который был уже словно густой кисель, на взгляды «людей» прожигавшие своей ненавистью и презрением меня насквозь, на раскрытые хищные пасти черных, дымчатых тварей, начавших выползать из своих укрытий.

Я начал невольно чеканить шаг. Как когда-то давно, в очень далекой, поблекшей и почти стершейся из памяти жизни. На пронизывающем холоде, под проливным дождем, ручьями стекавшем с бетонной поверхности плаца, под бодрые окрики старшего сержанта, именовавшего нас не иначе, как стаей скользких вонючих жаб, не имеющих права называть себя людьми. Дагор, даже по коже пробежал легкий, неприятный озноб, а одежда как будто прилипла к телу. Словно я снова оказался под тем самым дождем. Насрать. Левой-правой, левой-правой. Раз-два, раз-два. Двадцать кругов. Четыре километра осталось, и потом можно отдохнуть. Главное – не оступиться сейчас. Не подвести всю роту. Иначе придется шагать в два раза больше. Ритм. Нужно держать ритм. Раз-два, раз-два.

Дорогу преградили двое. Это были водители столкнувшихся грузовиков. По крайней мере, внешне их напоминали. Только глаза у них как будто-бы едва заметно светились фиолетово-белым. Странно. Я уже видел такое раньше. У сектантов. Но тут? Какого Дагора это делает тут?

Они отошли от столкнувшихся машин и расставили руки в стороны, будто бы пытаясь таким образом преградить мне дорогу. Но я не сбавил шага. В такт ему в висках стучала кровь. Раз-два, раз-два, левой-правой, левой… Стоп, кровь?

Я прислушался к ощущениям. Действительно в висках медленно, но верно нарастал какой-то странный ритмичный гул. Вместе с ним постепенно возвращалась и боль, однако она не приносила с собой явного дискомфотра. Скорее радость от того, что я снова начинаю чувствовать. Что жизнь, по частичкам возвращающаяся ко мне отдаляет меня ото всей этой замирной жути. Что у меня появляется шанс вернуться назад. Пусть призрачный, пусть гребаная соломинка, за которую я пытаюсь ухватится, но она хотя-бы есть. Есть за что хвататься.

Водители открыли рты. Постояли так некоторое время, а затем внезапно, синхронно, словно какие-то заводные болванчики сказали:

– Ты один. Тебе никто не поможет.

Голоса были сухие, безжизненные. Пробирающие до самых костей, словно ледяной ветер, окутывавший безжизненный город. Слова отдавались гулким эхом. Гуляли по улице. А черные, дымчатые твари открывали свои клыкастые пасти и будто бы повторяли их, усиливая эффект.

Да и хер вам поперек морды. Прорвусь. Один прорвусь. Всегда, мать его прорывался, вытягивал себя и сейчас вытя…

Внезапно я со всего маху налетел на невидимую преграду. Удара не было, просто воздух сгустился настолько, что мое тело попросту застряло в нем, словно в каком-нибудь желе. Вот только через желе еще можно было продраться, а тут…

До ушей донесся тихий, неразборчивый шепот, больше похожий на странное змеиное шипение. Только оно было прерывистым и состояло из слов, произносимых на незнакомом мне языке. Звук этот исходил от тварей уже спустившихся на серое полотно улицы и жавшихся в проржавевшим каркасам домов. И в такт этим словам они открывали свои безликие рты.

До меня хотите добраться, сучьи дети? Зачем? Сожрать? Я и так, Дагор меня сожри, уже мертв. Почти мертв. А… Понял. Вас, уродов привлекают те крохи жизни, которые я понемногу сам отгрызаю у этого проклятого мира обратно. Хотите забрать? Ну попробуйте.

Снова накатила жгучая, ослепляющая злость, больше похожая на безумную и бессмысленную ярость. Накатила и тут же перемешалась с холодной, взвешенной, отрешенной расчётливостью. Перемешалась и толкнула меня вперед. Воздух поддался, и я с большим трудом смог опустить ногу. Дальше пошло легче.

Твари, видя, что меня не удалось остановить, зашипели и подались вперед. Два человека, до которых оставалось всего метров десять, нервно переглянулись. Шаг. Еще шаг. По спине как будто бы скатилась капля пота. Дыхание перехватило. Воздух, горький, отдающий железом, с трудом прорывался через глотку, царапая ее и никак не желая пропихиваться в легкие.

Один из «водителей» попятился. Отступил буквально сантиметров на десять. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что сущности пытающиеся удержать меня в этой Дагоровой тюрьме запаниковали. Значит, до победы осталось недалеко. Совсем недалеко. Буквально несколько…

«Люди» или существа, которые ими казались, расступились в стороны. Их руки безвольными плетьми упали вдоль тел, а глаза у них потухли.

– Бесполезно, – уставшим голосом проронил один из водителей, – Это бесполезно, – повторил он, глядя пустыми, безжизненными глазами на меня, – Ты не вернешься.

– Посмотрим, – сплюнул я, проходя мимо.

Твари ползли параллельным курсом, все так же прижимаясь к стенам. Хватались за выступы, впадины, выщерблины своими когтистыми лапами и подтягивали вперед тощие, дымчатые тела. Их расплывчатые очертания, как будто бы потихоньку начинали обретать четкость. Плоть тонкими слоями наращивалсь на длинные, неестественно вытянутые кости, каким-то чудом не ломающиеся под ее весом.  На головах начали проступать очертания лиц.  Худые, изможденные, с резкими скулами, черным провалом рта, усеянным короткими, но бритвенно-острыми зубами и глубоко запавшими глазницами, в которых начинал загораться фиолетово-белый огонь.

На обочинах дороги показались люди. Они все так же стояли и тихо перешептывались, лишь изредка бросая косые взгляды в мою сторону. На тварей, ползущих прямо рядом, по тротуару, они не обращали никакого внимания. Будто бы и не видели их вовсе. Впрочем, может эти уроды только для меня и существовали? Дагор их разберет. Лишь бы держались на приличном расстоянии.

Внезапно люди замолчали. Все разом. И синхронно уставились на меня. В их глазах начинал разгораться все тот-же фиолетово-белый огонь, который я раньше видел у водителей. Зараза, ну что на этот раз.

Один из них открыл рот и медленно, почти по слогам произнес: «Остановка сердца была десять минут назад. Уже клетки мозга начали отмирать. Боюсь, мы ничего не можем поделать в этой ситуации».

Это он про меня? Похоже, что да. Голоса с той стороны? Или просто иллюзия, пытающаяся меня убедить повернуть назад? Похер. Цель уже намечена и к ней надо двигаться.

Твари отлепились от стен, протиснулись сквозь нестройные ряды людей и начали подбираться ближе. Кажется, я почувствовал идущую от них мерзкую трупную вонь. А в следующее мгновенье меня снова захлестнул страх. Что если не дойду? Что, если они вот прямо сейчас набросятся всей своей сраной сворой, прижмут к земле и разорвут на куски, растащив по углам те жалкие крохи жизни, что мне удалось вернуть.

На плечо легла чья-то рука. Или не рука, судя по светившемуся вниз черному, пушистому хвосту. Шелька? Неужели и она тоже погибла? Нет, вряд-ли. Она была в безопасности, когда я их оставил. Хотя кто знает, сколько времени прошло с тех пор. Да и прошло ли хоть сколько-нибудь. Может она – лишь плод моих воспоминаний? Все-таки зверек занимал довольно важное место в моей прошлой жизни.

Раздалось тихое угожающее шипение. Хвостик, свисавший вниз, вздыбился и распушился, а сама Шелька выгнула спину и обнажила клыки, уставившись на тварей. Те остановились. Засомневались.  Будто бы зверушка и впрямь могла что-то им сделать.

Я снял ее с плеча, посадил на руку и погладил. Она в ответ уставилась на меня своими большими, черными глазами и тихо, но довольно пискнула. Внезапно по телу начало разливаться приятное тепло. Тепло, которое медленно, но верно разгоняло холодный страх, вытесняя его куда-то на периферию. Привязанность? Еще одна ниточка, соединяющая меня с прошлым миром? Возможно.

Впереди показалась площадь с небольшим сквером. Серый лис все так же сидел под деревом, прикрыв глаза и наслаждаясь долгожданным отдыхом.  Однако, когда мы приблизились, он пошевелился, встал и проводил нашу странную кампанию удивленным взглядом. Я лишь молча кивнул ему и пошел дальше. Ночную, холодную тишину не нарушило ни одно слово. Мы уже сказали друг другу все, что хотели. И теперь ему предстояла своя дорога. А мне своя.

Ноги понесли меня дальше. В пустые, безлюдные проулки. Раньше я шел по ним спокойно, но теперь из каждого почти окна на меня смотрела и хищно облизывалась очередная темная тварь. Некоторые вылезали наружу, спускались на мостовую и, оскалив свои клыкастые пасти присоединялись к процессии. И чем больше становилось этих черных уродов, тем сильнее они начинали наглеть.

Шипение Шельки их больше не пугало. По крайней мере, некоторых из них начали подбираться близко. Слишком близко. Достаточно, чтобы страх, выдавленный на самую периферию, снова пустил свои корни вглубь, буквально разрывая меня на части. Разрывая и обессиливая.

Существа подались вперед, кровожадно облизываясь. Некоторые даже начали щелкать зубами от предвкушения будущей трапезы. Страх. Нет. Этим тварям не жизнь моя нужна. Она их совершенно не интересует. Уродам нужен мой страх. Именно им они и питаются. И чем больше его они сожрут, тем ближе смогут ко мне подобраться.

От осознания этого факта стало еще страшнее. Когда-то меня учили подавлять это чувство.  Не впадать в панику при виде превосходящих сил врага. Вот только тогда в руках была винтовка, а рядом боевые товарищи. А сейчас…

Кто-то положил руку мне на плечо. Тяжелую. Увесистую. Но в то же время внушающую странную уверенность в том, что это не враг, а друг. Я обернулся. Передо мной стоял Берт, облаченный в боевую броню и с винтовкой в руках. По крайней мере, лицо человека находившегося внутри, немного смазанное искажением бронестекла очень его напоминало. Из мрака, уже обступавшего меня со всех сторон вышли еще семь фигур. Селлас, Эдрих, Рейн, Дейм, Дейт, Рам, Анис. Они ничего не сказали. Лишь молча кивнули, мол, иди вперед, а мы прикроем тебе спину.

Страх практически тут же растворился в нахлынувшем ощущении… Надежности и благодарности, смешавшиеся в осознание того, что я вообще-то борюсь не один. Есть люди, которые меня поддерживают и которые готовы ради меня жизни свои положить. Положить так же, как я за них отдал свою. Без сомнений и без колебаний. Те, кому по-настоящему можно было верить.

Твари  озлобленно зашипели. Они наверняка уже рассчитывали полакомиться мной, и тут вышел такой облом. Ну, ничего. Обойдутся. По крайней мере, сегодня.

Мы двинулись дальше. Идти оставалось совсем немного. Буквально чуть-чуть, если довериться ощущениям. Вот только чего-то мне все еще не хватало. Какого-то последнего чувства, чтобы собрать все их вместе и вырваться из этого гребаного мира кошмаров. Последней крупинки. Может я ее случайно прошел? Где-то не заметил? Потерял?  Или оно ждет меня впереди?  Не знаю. Но одно ясно точно. Возвращаться нельзя. Если поверну сейчас – потеряю свой шанс. Единственный шанс.

Мимо медленно проплывали темные силуэты домов. Тоскливо подвывал ветер, мечась по пустым, мертвым проулкам. Щелкали зубами голодные хищные твари. Они уже полностью сформировались. Обрели плоть. Бледную и изнеможённую, словно у людей, погибших от голода. Но в то же время невероятно сильную, способную грызть и рвать.

Следовавшие за мной бойцы догнали и пошли рядом, прикрывая меня своими бронированными фигурами. Видимо им передались мои ощущения грядущей опасности. А может и сами почувствовали. Сложно сказать. Но сделали они это удивительно вовремя. Потому, что в следующий момент твари не выдержали.

Один из парней отшатнулся в сторону, чуть не сбив меня с ног. На нем сверху, будто наездник, сидел бледный, сгорбившийся силуэт, с горящими фиолетово-белым огнем глазами. Задними лапами он уперся ему в спину, а передними обхватил шлем и пытался его сорвать.Я попытался было кинуться на выручку, но тут еще одна тварь сбила с ног уже меня. Сбила, повалила на землю и распахнула свою клыкастую пасть. Где-то рядом прошипела Шелька. Прошипела и попыталась вцепиться уроду в загривок, но тот одним взмахом руки отбросил зверушку куда-то в сторону.

И все? Ради этого я старался? Ради этого столько шел? Боролся с самим собой? Собирал жизнь по крупицам обратно? Чтобы все это просто исчезло в черном провале голодной пасти, обрамленной кривыми, наполовину сгнившими клыками?

Морда твари исчезла. Кто-то схватился за нее бронированной перчаткой, приподнял над землей и отшвырнул в сторону. А затем этот же человек протянул мне руку. Я присмотрелся к тому, кто скрывался за очередным бронестеклом. Присмотрелся и застыл, на несколько мгновений, не в силах поверить своим глазам. Это была Ани. Она протягивала мне руку. И она же была последним человеком, кто стоял сейчас на ногах. И единственным, кто мог мне помочь продолжить путь.

Это было очень похоже на привязанность. Ту, которую я испытывал к Шельке. Но в то же время и отличалось от нее. Тут было немного и от надежности, которую мне давали боевые товарищи. И от злости. На нее. На себя самого. На обстоятельства, которые постоянно вклинивались между нами.  И от благодарности. За то, что терпеливо ждала. За то, что пыталась поддержать в самые трудные моменты. Пусть не всегда умело, пусть не всегда к месту. За то, что не разочаровалась в конце-концов. Последним чувством была любовь.

Я схватился за руку Ани. Она не медля ни секунды, рывком подняла меня на ноги. Смерила взглядом, а затем вырвала из кучи борющихся тел и швырнула вперед. Во тьму, в которой тут же растворился окружавший меня мир.

Исчезли твари, парни, Ани, Шелька. Утонули в черном, клубящемся тумане силуэты покинутых небоскребов.  Пропала улица. И даже мое собственное тело перестало существовать. Лишь на мгновение. Потому, что в следующую секунду я открыл глаза.