06. Клетки и допросы

У Врана отваливалась голова. Так больно никогда не бывало.

Страшно ломило, будто череп разбивали изнутри на части сотни рудокопов, орудуя кирками и молотками. Даже не так: головы будто не было на месте, её оторвали и положили где-то рядом. Про запас. Поэтому открывать глаза смысла не имело. Лучше лёжа провести рукой по полу, надеясь наткнуться, ощупать: вот нос, вот жёсткие на ощупь волосы, которые так нравились Милке. Вот уши – ничуть не оттопыренные, это просто дружище Антоха завидовал. Вот обрубок шеи.

Ведите себя прилично, духи, это молодая, не успевшая устать шея, отнеситесь к ней со всем возможным…

– Чего ты там шаришь? – хрипло спросил Санчо откуда-то из темноты. Видимо, глаза придётся открыть. Просто, чтобы не обижать напарника.

Левый глаз заплыл, в узкую щёлку удалось увидеть только ногу. Судя по ботинкам, лишённым сейчас шнурков, нога принадлежала напарнику. Правый открылся легко, но вместе со светом от факела, дрожащим на сквозняке, качающимся, как лодка на волнах, нахлынула тошнота.

Вран перевернулся на живот и зажмурился, дожидаясь, пока кислый комок гуляет между желудком и горлом, дрожит, как потревоженная резинка.

– Хреново, – выдавил он через силу. – Как бы не…

– Сблевать? Да, это лишнее. Ну, полежи. Торопиться нам ближайшее время некуда.

Свет факела где-то неподалёку – да, вон и смолой воняет, – качнулся, и Врану показалось, что весь мир под ним слегка трясётся. Слева направо, плавно, но неотвратимо. А потом обратно. Живёт своей жизнью, вовсе не совместимой с ощущениями от надёжного бетонного пола.

– Жрать! – заорал кто-то недалеко, отчего Вран едва не вытошнило. – Сатрапы! С-с-суки! Я ни в чём не виноват!

Санчо вздохнул где-то рядом, но промолчал.

Вран встал на четвереньки, сел, потом откинулся назад, пребольно ударившись затылком о стену – а, голова-то на месте! И уже сидя, снова посмотрел вокруг.

Бетонный кубик, вместо одной стены решётка с массивным замком. В углу – остро воняющая нечистотами низкая деревянная шайка, неплотно прикрытая крышкой. Дальше коридор в пляшущем свете факелов и ещё одна решётка. За ней кто-то пошевелился, но не разглядеть толком – кто.

– Тюрьма, что ли? – хрипло сказал Вран.

– Типа того. Княжеский изолятор временного, что интересно, содержания. Добился справедливости, парень?

Санчо не был зол. Напротив, тон его был спокоен, говорил наёмник медленно и тихо.

– Ну, а что, молча смотреть было? Зато девушка на свободе. Имя только сказать не успела.

Санчо невесело усмехнулся.

– Серьёзно? Ну крикни, спроси. Вон она в клетке напротив, твоя девушка.

– Она не моя! – встрепенулся Вран, но от малейшего движения в затылке снова застучали вразнобой молотки. – Ч-ч-чёрт… Эй! Девушка…

– Что? – помедлив, откликнулся женский голос. Да, похоже, что именно она.

– Так как тебя зовут, а то… Не договорили.

– Кая.

Вран беззвучно повторил имя, словно льдинки во рту покатал, пока они не растаяли. Была в детстве такая затея: развлечениями Излучье и до войны было, наверное, бедновато. А уж после неё – тем более.

– А я – Вран.

– Санчо, – неохотно присоединился к разговору наёмник.

В соседней камере снова кто-то заорал про сатрапов и жратву. По всему судя, кормили здесь нечасто.

Кая встала и подошла к самой решётке. Вран с трудом, но поднялся, поплёлся тоже. Теперь их разделяла пара метров плохо освещенного коридора. И две ржавые, но прочные железки с массивными замками.

– Спасибо, что выручили, – негромко сказала Кая. Сумочки на груди у неё теперь не было, вымокшие в дождь волосы за неимением в камере расчёсок слиплись и лежали сосульками на плечах. Но всё равно – Вран любовался, забыв о стучащих в затылке молотках.

– Да ничего… Ты местная? В смысле, венецкая? А то твои спутнички что-то о караване говорили.

Кая вздохнула, смешно наморщив нос.

– Да всё они правильно, в общем-то… Нет, не местная. Меня обокрали по дороге, а так я в Лежнево добираюсь. Ждут меня там. А эти… Это охрана каравана, а я их обманула. Пообещала денег, но у меня их нет.

Санчо издал странный звук за спиной напарника – нечто среднее между вздохом, подавленным смешком и откровенным хрюканьем.

– И много надо денег, до Лежнева добраться? – уточнил он. – Это ж на востоке, черти где. Полос пять, если не больше.

– Шесть, – ответила Кая. – Золотых восемь надо. На еду ещё… Да мне бы отсюда выбраться для начала. Никогда в тюрьмах не сидела, а оно видишь, как вышло.

Вран стоял, держась руками за решётку, стиснув пальцы, и молчал. Он просто смотрел на девушку. Будь ему больше лет, уже понял бы, что всё. Пропал. Он хотел быть с ней, а в таком состоянии мужики горы готовы сворачивать. Но для него пока был просто туман, одно неприкрытое неясное желание. Помочь. Спасти. Быть рядом, настолько рядом, чтобы между ними лезвие ножа было не всунуть.

Санчо, не вставая, изогнулся и подцепил ногтем шов на штанах, сбоку, на бедре. Негромко треснула нитка, потом он выдернул из секретного кармашка желтоватый кругляш.

– Спасать так спасать, – проворчал командир наёмников. – Нам это всё равно не поможет, а девку скорее всего отпустят скоро. Надо делать добро и кидать его в воду. Слышь, обманщица? На! Только во рту держи, иначе отнимут перед освобождением.

Золотая монета пролетела через разделявшее их расстояние, над плечом Врана, и звякнула о пол где-то в камере Каи.

– Обалдеть! – откликнулась девушка. – Двойной золотой! Ты мой кумир, мужик.

– Не потеряй.

– Да уж постараюсь.

Послышался шорох одежды, Кая явно засовывала неожиданный подарок поглубже.

– Р-р-разговорчики! – рявкнул кто-то в коридоре, невидимый из их камер. От этого злобного рыка заткнулся даже вечно голодный сосед. – На допрос!

Загремели засовы. Что-то железное заскрежетало по полу. Вран на всякий случай шагнул назад, отходя от решётки. Кая тоже ушла вглубь клетки и присела там у стены.

Через прутья глянула совершенно звериная морда – заросший кучерявой шерстью мужик, не понять, где кончается борода и начинаются волосы на башке, – и заорала:

– Хто тут, млять, убивцы недоделанные? Вы, што ли? На выха-а-ад!

Санчо поднялся на ноги, шепнул, проходя мимо Врана:

– Не дёргайся только. Забьют до смерти.

Стражник, обладавший на удивление тонким слухом, всё разобрал и захохотал.

– Во, сопливый, слухай старшого! У нас тут эта… Не залежится.

Кая осталась в клетке, её допрашивать, судя по всему, никто и не собирался. Прихватили за компанию, какой им приговор выйдет, то и её ждёт. Она блеснула глазами из полутьмы, сердце Врана тревожно и сладко ухнуло куда-то вниз. Но он старался держаться солидно. По-взрослому.

Коридор кончался приоткрытой дверью, у которой мялся второй стражник, копия их охранника. Оружия ни у одного из них не было, если не считать коротких деревянных дубинок, засунутых за пояса.

Пока Санчо и Врана вели мимо клеток, они убедились, что княжеская тюрьма и без них отнюдь не страдает отсутствием постояльцев. Молодые и старые, мужики и бабы. Вон отдельно совсем юный мальчишка, года на три младше Врана. Сидят. Помалкивают.

– Вперёд, – буркнул второй охранник и чувствительно ткнул в плечо Санчо. – Ты понял, если чо – мы ж сразу.

– Ну да. Но мы тихие.

Охранник развернул наёмника правым плечом к факелу, глянул на его татуировку и громко заржал:

– Ага! Да вы светлые духи просто! А наколка-то знакомая, у меня с такой сват так и сгинул. Так шта мы в теме, в теме… Вперёд, мля!

Лестницы, коридоры, лестницы. Санчо, возможно, запоминал дорогу, а для парня внутренности княжеской тюрьмы после третьего поворота слились в одну бесконечную каменную кишку, по которой они катились наполовину переваренными колобками к конечному выходу.

Кабинет дознавателя – а именно это было выжжено буквами на толстой деревянной двери, окованной полосами металла, – был на удивление светлым. В забранное решёткой окно било солнце, а разожжённый под длинным непонятным сооружением в углу огонь казался мирным. Наподобие камина, о которых Вран читал в книгах.

– Это пятки жечь, – добродушно заметил дознаватель, проследив его взгляд. – Не смертельно, но, говорят, неприятно. Сам не пробовал.

На слова шефа оба охранника откликнулись злым смехом. Ценили хорошую шутку, не иначе. Дознаватель махнул в воздухе короткой ручкой и с некоторым трудом – мешал объёмистый живот, обтянутый серой форменной тканью, сел за стол, заваленный бумагами. Рядом на табуретке жался писец с отточенным гусиным пером в руке. Маленький и какой-то скрюченный человечек с единственной функцией.

– Так… На стульчики их пока, на стульчики, – распорядился дознаватель. Санчо и Врана не очень-то вежливо кинули на стулья с высокими спинками и подлокотниками. Пристегнули ремнями руки, потом ноги к массивным ножкам, затем сзади накинули по ременной петле на шею.

Захочешь – не дёрнешься. Лучше и не хотеть.

– Пиши, Гаврилка: дело о покушении на убийство и беспорядках в столице княжества… Ага. Двадцать, стало быть, шестое июля две тыщи шестьдесят второго года. Нашей, хе-хе, эры. Это не пиши, придурок! Бумаги не напасёшься.

– Почему «о беспорядках»? – вежливо спросил Вран. – Драка же…

– Молчи, тощий! – внезапно оскалился дознаватель, словно скинул маску доброго дядюшки и выкатил вперёд звериную суть – даже страшнее, чем у охранников, которые, к слову сказать, никуда не делись. Так и стояли за спинками стульев, сжимая концы ременных петель, захлёстнутых на шеях задержанных. Тот, что за спиной Врана, немедля эту петлю и затянул слегка, заставив парня скорчиться и захрипеть. Но сразу отпустил.

– Любая драка – суть беспорядок, верно? – снова ласково улыбаясь, спросил дознаватель. Пригладил ладонью остатки волос на заметно полысевшей голове и продолжил: – стало быть, любого хулигана можно назвать бунтовщиком и отправить качаться, хе-хе. На верёвочных качелях. Удобно же, и избавляет казну Его княжеского величия от лишних расходов.

Вран решил помалкивать. Ну его к тёмным духам, такое правосудие.

– …второго года, – повторил писклявым голосом писец и оторвал перо от бумаги.

– Ага. Имена, сословие, место рождения, паразиты! И не запираться мне! Давай, тощий, с тебя начнём.

– Антошка я. Антон Губарев, – неожиданно для себя соврал Вран, назвавшись именем покойного друга. Не своим же именем называться, это плохо кончится, примета такая, но куда деваться. – Из крестьян. Пятнадцати годов от роду. А это дядька мой, Александр.

– Да дядьки черёд дойдёт… – задумчиво сказал дознаватель. Сунул руку куда-то под стол и выудил глиняную кружку. – Чайку не хотите, нет? Да я и не дам.

Он жадно отпил, булькая, поставил кружку на стол.

– И откуда ты, такой наглый?

– Да с Излучья, ваше… степенство.

– Ваша честь! Степенство… Что я тебе, купчина какой?! Впрочем, в вашей дыре – да, что судья, что купец. Излучье, значит. Интересно… И давно здесь, в Венецке?

– Третий день, ваша честь! На ярмарку вот приехали, – вдохновенно врал Вран. Пока, вроде бы, всё получалось.

– Третий день… – шептал себе под нос писец, марая лист кривыми строчками.

– А скажи мне, Антошка, как это вы Полосу перешли позавчера, а? С кем? Один караван был, да и тот инквизиторский. Как раз к вам, в Излучье, но Михо жадный, а у вас не похоже, что деньги есть. Да и некогда бы ему было, рвань деревенскую проводить, задание же. Ловили они там кого-то.

Хорошая была попытка, понял Вран, но не удалась.

– Давай-ка дядьку спросим, – совершенно елейным тоном продолжил дознаватель. – Что ты – Александр Губарев, по прозвищу «Санчо» и «Волк», нами уже установлено достоверно. Наёмник, хулиган, обычная для вашей профессии пьянь и бездельник. А вот вопрос с Полосой меня оч-чень заинтересовал.

Санчо пожевал губами, прикидывая, как из всего этого выбраться. Сдать Врана? Нехорошо получается, да и планы на способности парня у него были серьёзные. Начать дурака валять? Так они остальных из отряда повяжут, добиваясь истины, а это совсем никуда. Охранник за его спиной дёрнул концы ремня, чтобы ускорить ответ.

Санчо решился:

– Ну, ваша честь… Раз уж так повернулось. Вижу, умный вы человек, не обмануть. Проводник я. Из… Как нас любят называть? Из диких. Или скрытых. Кому что больше нравится.

– Да брешешь ты! – визгливо заорал дознаватель, брызгая слюной. – Тебе лет сколько, скотина? Тридцать пять точно? А они, Проводники, все молодёжь. Послевоенные они!

– Двадцать восемь, – уверенно ответил Санчо, глядя, как прыгает по столу кружка с чаем после увесистого удара кулака дознавателя. – Просто выгляжу плохо. Пью без меры, бабы опять же…

Вран помалкивал, заодно оглядывая кабинет. Подбитый глаз немного приоткрылся, всё к лучшему. Кабинет большой, и пыточная часть, и допросная, где они сейчас сидели. Но его заинтересовало другое – в углу была приоткрытая дверь. Ровно настолько, чтобы слышать, что происходит в помещении. И там кто-то был – слухом духи Врана не обидели, в лесу это часто помогало, – поскрипывали там стулом время от времени. И молчали. Значит, не свои какие-то дела у человека, а до поры на допрос высовываться не хочет.

Ох и мутно здесь всё.

Дознаватель хотел что-то возразить Санчо, но дверь в углу, скрипнув, открылась. В кабинет вошёл высокий мужчина с явно военной выправкой. Нет, шаг он не чеканил, да и одет был не в мундир, а в синюю рясу с висящим на груди медальоном – серебристой цифрой семь, той же формы, что и на распоряжении инквизиции, и на кольце на лапке чицы, – но прямая, будто деревянная спина, но жесты и властный голос…

– Советник! – вежливо приподнялся из кресла дознаватель и тут же осел обратно. – А я всё думаю…

– Да вам особо нечем думать, Горбовский, – оборвал его инквизитор. – Дело ясное. Один из этих двоих – Проводник. Тут и гадать нечего. На Санчо мы досье давно ведём, ничего подобного там не отмечено. Но возможно, возможно… Скорее, пацан. В общем, в караван их на север, там и посмотрим.

– А парнишка не…

– Нет. Клим дал словесный портрет брата. Низкий, коренастый, руки сильные, светлые волосы. На него самого похож, только чуток старше. Где вы здесь, Горбовский, видите низкого-коренастого? Тем более, по налоговой переписи у Александра Губарева действительно есть племянник. Скорее всего, это он и есть перед нами. Если и Проводник – то неопытный, первый раз прошёл. Разберёмся. Сопроводительную пишите, дело можно закрыть. Тем более, убитых нет, драка и драка.

Дознаватель понурился. Отчитали, да ещё и при охране – задержанных он за людей не считал.

– Но это в ведении княжества…

– Кто, Проводники? Перечитайте соглашение от сорок восьмого года. Это дело Второй инквизиции и никого иного. Вопрос закрыт. Эй, морды! Отвяжите этих двоих.

Охранники начали снимать петли с Санчо и Врана.

– Господин примас-майор! А девку куда ж? Драка из-за девки была, приблудной какой-то, она тоже у нас в камере.

– Да к ним же. Разберёмся. Из княжества уведём, а там не ваше дело. Будет нам посуду мыть, тоже вариант.

Сердце Врана бухало, словно он бежал изо всех сил. В один караван с ними, он её ещё увидит! Не то, чтобы счастье в полный рост и без меры, но его это взволновало.

Дознаватель, спохватившись, приказал писцу дело дальше не вести, потом засуетился, зачем-то приказал охранникам освободить задержанных, хотя и так уже на них не было ни одного ремня. Стояли уже Санчо с Враном возле выхода в коридор.

Патер инквизитор в затейливом звании примас-майора махнул рукой, и задержанных торопливо вывели из кабинета. Так и не пригодилось устройство в углу для поджаривания пяток. Оно, конечно, и к лучшему, но впереди их ждала полная неопределённость.

– Разрешите спросить, господин советник… – начал было один из охранников, видя, что инквизитор собирается идти к выходу из здания.

– Пока в камеру, – будто прочитав мысли, скомандовал тот. – До вечера. Потом наши заберут. Не бить – узнаю, кожу сдеру с каждого, ясно?

Охранники кивнули, как заворожённые.

– Воды им жбан принесите, пусть пьют. Да и кровь пацану отмыть не помешает, вон вся голова колтунами. Пожрать можно дать, но без излишеств. Девке всё то же.

Он чётко развернулся через левое плечо и пошёл к лестнице. Военный. Всё-таки военный. И ведь немолод уже, подумал Вран, лет шестьдесят точно есть. Виски седые и морщины вблизи видно на лбу. Но каков командир!

Санчо тоже посмотрел в спину примас-майору, но мысли его были сложнее. Без восторгов.

– И что нам ждать от них? – спросил парень, когда их довольно вежливо отвели обратно в камеру и защёлкнули замок. Кая подошла к решётке, вопросительно глядя на напарников. – И кто этот дядька? Суровый такой… Дознавателя как котёнка окунул.

Санчо присел к стене и задумался.

– Не нравится мне это всё. Ты хорошо придумал, за Антона, храни его духи верхнего мира, себя выдать. И брат тебе конкретно помог, пусть ищут теперь… низкого-коренастого. Но мы теперь в другую засаду угодили – они ж допытаются, кто из нас Проводник.

Говорил он тихо, но Кая расслышала, вон, даже охнула, прикрыв рот рукой.

В коридоре снова послышался лязг, охранники тащили два жбана с водой. Судя по всему, приказы советника выполнялись уж точно не хуже, чем непосредственного начальства. Одну кадушку, плеснув через край водой, затащили к ним в камеру, вторую – Кае.

– Обед по расписанию будет, – буркнул один из охранников. Вран так их и не мог отличить друг от друга. Да и ни к чему, в общем-то. – После полудня. Жалоб нет?

– Жалоб нет, – подтвердил Вран. Ему не сиделось, он так и ходил по камере. – Нам бы ковшик какой, на голову полить.

– Не графья, чай! – осклабился охранник. – Руками польёшь.

Когда дверь в коридор за ними захлопнулась, голодный сосед опять завёл песню про жратву, но это было даже к лучшему – Санчо остро глянул на внимательно слушающую Каю и продолжил ещё тише:

– Не нравится мне эта девка. Мутная она какая-то, Вран. Явно с нами попытается пролезть через Полосу. Ей до Лежнево добираться и добираться, а тут готовый Проводник. Ты ж на неё запал, ну? Вот и получит от тебя все проходы бесплатно. Ноги раздвинет и получит.

Вран едва не закричал на напарника, но вовремя опомнился. Гнусно всё звучит, но ведь и на правду похоже.

– А мужик этот в синей рясе… Ну да, непростой он дядька. Примас-майор инквизиции, советник князя Андрея. По сути дела, полномочный представитель своего святого воинства в этих краях. Его власти хватит не только нас с тобой на виселицу отправить, но и самого дознавателя. При очень большом желании. Глаза и уши генерал-кардинала в Венецке.

– Так что дальше-то?

– Пятки Трода! Я тебе что, светлый дух – знать, что дальше? Сунут нас в караван. Скорее всего, в ножных кандалах, чтобы не сбежали. Мерзкая штука, ногу до мяса натирает, если пешком идти. Мне не повезло однажды. Не здесь, западнее, но не думаю, что венецкие железки мягче. Приведут к Полосе. Разделят, это уж точно. Потом с их Проводником заведут туда, внутрь, и типа бросят. Жить захочешь – проявишь таланты. А вот потом… Тебя-то они к делу пристроят мигом, будешь караваны водить всю жизнь. Платят от пуза, сам не захочешь уходить от них. Мало кто уходит, да и стерегут вас жёстко.

– А ты? А… Кая?

– Да хрен его знает. Меня могут и отпустить. А могут вздёрнуть на ближайшем дереве. Что им наёмник, не величина.

Он горько усмехнулся. Потом встал и подошёл к жбану, зачерпнул сцепленными лодочкой ладонями и жадно напился.

– С девкой та же песня. От постели кого из начальства до продажи в рабство. Если на север поедем, там, через Полосу, соседний осколок – Светлогорск, потом Монжайское княжество. Рынок рабский есть, поля, плантации. Найдут, куда пристроить.

– А отряд твой?

– Да что отряд, – Санчо махнул рукой, брызгая на грязный пол каплями. – Со всей инквизицией воевать не станут. Они по следам пойдут, конечно, Маньяк без меня за старшего, а он злопамятный и выручить попробует. Но гарантий ноль. Полная неопределённость, парень, полнейшая. А ты о девке заботишься…

Кая пошевелилась у решётки. Потом подала голос:

– Мужики… А реально кто-то из вас Проводник?

Санчо хмыкнул.

– Да нет, не подумайте, я не шпионка какая. Мне бы в Лежнево попасть. Я там скажу, вам заплатят. Серьёзно заплатят, щедро. Мне знать надо точно, я тогда с вами буду держаться. Вы ж люди хорошие, вон, даже монетку не пожалели. У меня заколка есть.

Она снизила голос до шёпота.

– Хорошая длинная заколка. Если чуток её выгнуть… Ну, вы ж поняли? Только меня не бросайте одну.

– Ох и лиса… – протянул Санчо. – Ладно. Точно есть?

Вран хлопал глазами, переводя взгляд то на напарника, то на Каю. Заколка? Зачем заколка? Как оружие – смешно вообще. Для чего?

Девушка вытащила из волос сверкнувшую в сете факелов металлическую спицу сантиметров десяти длиной, показала и тут же спрятала.

– Ладно. Давай так: через Полосу – с нами, если всё выйдет, а дальше говорить будем. Кто заплатит за проход, когда, сколько.

Она часто-часто закивала.

– Только поклянись. Я вашу клятву знаю, а то просто на слово… Вот ты ж мне не веришь? И я. Прости уж, наёмник.

Санчо негромко проговорил нараспев:

– Волчьей пастью и лесной напастью, кровью в жилах, честью служивых клянусь. Что обещал, выполню, если не погибну раньше.

Кая довольно улыбнулась, показав мелкие, но ровные зубы. Вран почему-то подумал, что впервые видит её улыбку. И она ему очень понравилась.

– Из заколки ключ выйдет. Если согнуть умеючи, – коротко объяснил парню Санчо. – Так что двойной золотой я удачно потратил, всегда бы так.

Загремели засовы двери в коридор, охрана тащила обед.