Книга: Побеждая смерть. Записки первого военного врача
Назад: Из лекций о брюшном тифе. Лекция четвертая
Дальше: Раздел II

Часть вторая

Курс клиники внутренних болезней

Раздел I

Больной № 1

Исследование больного. Отставной унтер-офицер Б., 47 лет, поступил в терапевтическую клинику Медико-хирургической академии 29 ноября 1866 г.



Объективные явления. Больной бледен, по скелету может быть отнесен к людям среднего телосложения; подкожножирный слой и мышцы его мало развиты; на коже не замечается никаких сыпей; температура ее не возвышена, эластичность уменьшена; живот сравнительно с худобой всего тела велик; особенно увеличен объем нижней его части; слизистые оболочки бледны, белки глаз желты, язык чист и малокровен; левое веко наполовину опущено; левая бровь, левая ноздря, а равно и левый угол рта опущены меньше; левая щека отдувается немного более правой, так что это явление едва заметно. Мышцы левой руки и правой ноги при незначительном утомлении оказываются более слабыми, чем мышцы противоположных конечностей. Правое плечо стоит выше левого; правая ключица несколько выдается; подключичная и надключичная впадины глубже, чем на левой стороне; правая лопатка поднята выше левой; правый бок сзади выпуклее левого. При вздохе правая и левая стороны передней части груди расширяются симметрично, между тем как сзади правый бок расширяется менее левого. Височные артерии извилистее обыкновенного. Число ударов пульса при покойном состоянии больного – 74, при незначительном движении повышается до 93; пульс подскакивающий, т. е. под пальцем ощущается пульсовая волна, которая, ударившись о палец, быстро исчезает; кроме того, замечается, что каждый раз пульсовая волна представляет очень незначительный размер и совершенно исчезает при слабом давлении пальцами на лучевую артерию; по исчезании волны лучевая артерия все еще ощупывается в форме шнурка, а плечевые, сверх того, представляются еще неровными и извилистыми. При выслушивании стетоскопом малых артерий тона в них не замечается. Сонные артерии видимо пульсируют; при ощупывании представляются утолщенными, приложенный к ним палец получает особого рода ощущение, похожее на жужжание. Толчок сердца виден в трех межреберных пространствах; наиболее заметное место его между VI и VII ребром, влево от соска; сила толчка при этом больше нормальной; перебоев нет; каждое сердечное сокращение дает пульсовую волну.

Под правой ключицей едва заметное притупление звука; при постукивании наисильнее оно у акромиального конца ключицы. Над ключицей и на ней звук при постукивании также притуплён; притупление исчезает под II ребром. С левой стороны едва заметное притупление звука под III ребром, а на IV ребре – полная сердцевая тупость, оканчивающаяся между VII и VIII ребром левой стороны, влево от соска. В поперечном направлении границу плоскости сердцевого притупления звука составляет правая пригрудинная линия (linea parasternalis), на которой тупость начинается с IV ребра, и внизу сливается с тупым звуком, происходящим от печени; влево же поперечный размер тупости доходит до левой сосковой линии. На границах плоскости сердцевого тупого звука тупость исчезает при глубоких вздохах и заменяется легочным тоном. Абсолютно тупой звук печени получается в стоячем положении, по сосковой линии, на VI ребре, а по подкрыльцовой линии – на VIII; как здесь, так и там тупость звука не изменяется при вздохе. По сосковой линии притупление печени слышно на 3 поперечных пальца ниже края ребер, по срединной линии тупой звук идет на 4 поперечных пальца ниже мечевидного отростка, влево тупость печени распространяется почти за левую сосковую линию. При ощупывании поверхность печени представляется гладкой и ровной. Тупость селезенки слышна на IX ребре; звук здесь при вздохе делается полным; размеры селезенки не увеличены. В стороне печени и особенно в той ее части, которая выходит из-за ребер, больной жалуется на боль при постукивании. Нижняя часть живота представляет притупление, уровень которого находится на ладонь ниже пупка; здесь замечается зыбление жидкости (fluctuatio). На правой половине грудной клетки, сзади, звук тупее, чем слева; книзу это притупление переходит в абсолютную тупость. По подкрыльцовой линии правой стороны также замечается притупление звука, однако менее резкое, чем на спине. В местах притупления звука дрожание стенок (vibratio) грудной клетки ослаблено.

При выслушивании на месте, соответствующем наиболее сильному удару сердца о грудную клетку, слышны вместо двух тонов два шума; несколько вправо становится слышным слабый I тон, сопровождающийся шумом; отодвигая стетоскоп более влево, мы не замечаем I тона и выслушиваем только более слабые шумы; кверху I шум делается короче; I тон – слабее; II шум становится все более и более резким и протяжным, и в месте, соответствующем дуге аорты, наконец, снова слышен короткий легкий I шум и протяжный резкий II шум без тона. В легочной артерии тоны заглушены шумами. В сонных артериях I тон протяжный, раздвоен, сопровождается незначительным шумом, а II заменен шумом. Слева и спереди слышится везикулярное дыхание сверху донизу; справа под ключицей везикулярное дыхание слабее, вдыхание короче, выдыхание продолжено, по временам слышны свистящие хрипы; сзади и справа везикулярное дыхание постепенно ослабевает по направлению книзу. Дыхание совершается 25 раз в минуту. Мокрота и слюна отделяются в малом количестве. Суточное количество мочи 680 см3, удельный вес 1025; реакция мочи кислая, моча не содержит ни сахара, ни белка, ни желчного пигмента; хлоридов 8 г; мочевины 24 г. Количество испражнений низом невелико, они жидки и желтоватого цвета.



Субъективные явления. Больной жалуется на одышку, головную боль, боль в стороне нижней трети грудины и в стороне печени, на отсутствие аппетита и общую слабость.



Анамнез. Одышка появилась у больного в первый раз полгода тому назад, в легкой степени, после быстрой ходьбы, но стала сильно беспокоить его спустя 2–3 недели после того, как больной два месяца тому назад был одержим кашлем и колотьем в правом боку. За несколько недель до кашля больной перенес холеру, которая обнаружилась поносом, рвотой и судорогами. Вслед за значительным усилением одышки появился отек в ногах, а затем стал увеличиваться в объеме и живот; но отек ног исчез после того, как больной стал менее ходить. Боли в стороне грудины и печени явились вслед за одышкой.

У больного в течение его жизни, сколько он запомнит, кроме приступа апоплексии, не было никаких еще других болезней. Апоплексия, поразившая больного 25 лет тому назад, внезапно, без всяких предвестников, вслед за продолжительным злоупотреблением спиртных напитков, сопровождалась полной потерей сознания, которая длилась около трех суток; по возвращении сознания больной заметил, что лишился способности владеть левой рукой и правой ногой и что левое верхнее веко совершенно закрывало глаз. Эти паралитические явления исчезали постепенно в течение нескольких месяцев и уменьшились настолько, что больной перестал замечать ослабление пораженных конечностей и только по временам жаловался после того на головные боли. С тех пор больной стал пить меньше, но совершенно оставил употребление водки только 3 года тому назад. Ревматизмом не страдал.



Разбор открытых исследованием фактов. Ознакомившись с фактами, представившимися нам при исследовании больного, мы ставим себе первой задачей научно сгруппировать их и затем сделать из них вывод, на основании которого можно было бы установить показания к содержанию и лечению больного, о котором идет речь. Прежде всего мы разберем резкие изменения в грудных органах больного.



Продольное увеличение пространства сердцевой тупости звука при постукивании. При исследовании больного найдено, что размеры пространства сердцевой тупости звука представлялись значительно увеличенными. Сердцевая тупость в продольном диаметре начиналась с III ребра, по левой пригрудинной линии и оканчивалась между VII и VIII ребром, следовательно, на два ребра ниже нормального; вместе с этим сердцевой толчок замечался не вправо от левой сосковой линии, между IV и V или V и VI ребром, а значительно левее от соска к подкрыльцовой линии, между VI и VII ребром, и притом ощущался в нескольких межреберных промежутках. Мы знаем, что размер пространства сердцевой тупости звука может увеличиваться от различных причин, например от накопления жидкости в полости околосердечной сумки; равным образом – от увеличения объема сердца, при расширении его полостей с гипертрофией их или атрофией и т. д. В настоящем случае одно обстоятельство говорит в пользу накопления жидкости в полости околосердечной сумки, именно: сердцевой толчок ощупывается между VI и VII ребром, между тем как постукивание показывает, что притупление звука распространяется еще ниже места сердцевого толчка на целое ребро. Большая часть авторов приписывает толчок удару о грудную стенку собственно верхушки сердца и считает поэтому место толчка обыкновенной нижней границей продольного размера сердца. В большинстве случаев действительно пространство сердцевой тупости звука оканчивается местом сердцевого толчка. При накоплениях же жидкости в полости околосердечной сумки замечается еще ниже места толчка, соответствующего верхушки сердца, притупление, соответствующее плоскости, занимаемой растянутой и увеличенной в объеме околосердечной сумкой. Это притупление звука, заходящее книзу за место сердцевого толчка, еще до сих пор приводится в лучших учебниках как один из важнейших признаков накопления жидкости в полости околосердечной сумки. По моим наблюдениям, однако, это несправедливо; в большей части случаев гипертрофии с расширением левого желудочка сердцевой толчок не соответствует собственно верхушке сердца; постукивание обыкновенно показывает здесь, что продольный размер сердца простирается несколько ниже места его толчка. Бывают случаи, что место сердцевого толчка находится между V и VI ребром, по сосковой линии, многие найдут, что продольный диаметр сердца не увеличен, а между тем постукивание положительно убеждает в том, что нижняя граница сердца оканчивается не между V и VI ребром, как показывает сердцевой толчок, а между VI и VII, причем нет никакого накопления жидкости в полости околосердечной сумки. Находя неоднократно, что пространство тупости сердца при гипертрофиях левого желудочка с расширением оканчивается часто, хотя и не всегда, ниже места сердцевого толчка, я пришел к тому убеждению, что для точного определения продольного размера сердца всегда должно руководствоваться постукиванием. Несоответственность между толчком и нижней границей сердца, определяемой постукиванием, зависит, вероятно, отчасти от различной степени наполнения и более или менее несовершенного опорожнения желудочков сердца; ибо, как я заметил, распространение тупого звука от места ощущаемого толчка сердца у одного и того же субъекта не бывает постоянно одинаковым. Итак, в исследуемом нами больном тупость, переходящая границу сердцевого толчка, не может служить доказательством скопища жидкости в околосердечной сумке, тем более что верхняя граница сердцевой тупости не находится выше нормальной, как это бывает при накоплении жидкости в околосердечной сумке. Кроме того, плоскость сердцевой тупости не представляет того характеристического треугольника, обращенного основанием книзу, который наблюдается при означенном наполнении.



Увеличение размера левого желудочка. На основании всего этого мы должны объяснить увеличение продольного размера сердцевой тупости у нашего больного увеличением размера левого желудочка. Мы знаем, что левый желудочек увеличивается в объеме вследствие расширения его полости, что может быть с утончением, а равно и с утолщением его стенок, и происходит вследствие одной только гипертрофии его мышечной ткани, без соответственного изменения полости. Если бы в данном случае увеличение объема левого желудочка состояло только в расширении его полости, то мы бы не заметили того ненормально усиленного толчка, какой представляется у нашего больного: толчок настолько силен, что потрясает грудную стенку на значительном пространстве, а это показывает, что увеличение левого желудочка произошло не вследствие одного только расширения его полости. Следует допустить, что мышечная ткань левого желудочка, в свою очередь, также гипертрофировалась; это вероятнее еще и потому, что здесь усиленный толчок – явление постоянное, а не временное; последнее могло бы быть и без гипертрофии мышечной ткани и обнаруживаться под влиянием возвышенной функции мышцы. В данном случае усиленный толчок был вчера и третьего дня и, вероятно, еще долго будет наблюдаем в дальнейшем течении болезни разбираемого нами больного. Если бы, однако, этого усиленного толчка и не было, то все-таки нельзя было бы отвергать гипертрофии мышечной ткани; гипертрофированное сердце может утомляться так же, как и всякий другой мускул; и тогда, под влиянием этого утомления, сокращения его могут сделаться столь слабыми, что толчок сердца будет едва ощутим, но понятно, что ослабление деятельности вследствие одного только утомления, без анатомических причин, не будет продолжительно. С другой же стороны, при расширении полости левого желудочка со значительным утончением его стенок могут появляться временно усиленные сокращения, выражающиеся усиленным толчком. Так как у нашего больного при увеличении размера сердца в продольном диаметре наблюдается более или менее постоянное усиление сердцевого толчка, то мы имеем право сказать, что здесь существует расширение полости левого желудочка с гипертрофией его стенок. В практическом отношении, однако, в высшей степени важно решить вопрос: насколько увеличение объема левого желудочка зависит от расширения его полости и насколько пропорционально его увеличению гипертрофирована мышечная его ткань? За отсутствием хороших инструментов, посредством которых можно было бы измерить и выразить цифрой степень силы левого желудочка в различных случаях, мы должны ограничиться в этом отношении простым сравнением между собой различных больных с гипертрофией левого желудочка. Сопоставив нашего больного с другими, представляющими гипертрофию левого желудочка с меньшей степенью расширения его полости, чем в данном случае, можно убедиться, что здесь сердцевой толчок хотя и усилен против нормального, но далеко не представляет такого усиления, какое встречается при других формах. Тогда нам станет понятна та несоответственность, которая поражает здесь опытного наблюдателя при сравнительном исследовании сердцевого толчка и увеличенного размера сердца; судя по величине размера, следовало бы ожидать, что мы найдем у нашего больного более сильный сердцевой толчок. Уже одно это дает нам право предположить, что размер сердца увеличен не столько вследствие гипертрофии сердцевой мышцы, сколько вследствие расширения одной из его полостей. Это подтверждается еще и состоянием пульса: пульсовая волна, как было найдено выше, невелика и легко исчезает при давлении.



Увеличение размера правого желудочка. Прежде чем отыскивать причину изменения полости и самой мышцы левого желудочка, мы должны объяснить увеличенный размер пространства сердцевой тупости звука в поперечном диаметре, который в данном случае простирается от левой сосковой линии до правой пригрудинной линии. Так как выше мы показали, что у нашего больного нет какого-либо скопища в полости околосердечной сумки, так как не открыто плевритического сращения по правой пригрудинной линии (при постукивании груди по правой пригрудинной линии, на границе пространства сердцевой тупости, при глубоких вздохах звук изменялся) и так как, наконец, нельзя допустить в данном случае существования опухоли в переднем межлегочном пространстве (mediastinum), то с высшей степенью вероятности можно приписать это удлинение поперечника пространства сердцевой тупости звука увеличению размера правого желудочка, которое может быть следствием расширения его полости с утончением или гипертрофией его стенки. Было бы крайне важно узнать, существует ли у нашего больного одно расширение желудочка или расширение с его гипертрофией и насколько расширение превосходит гипертрофию. Однако, к сожалению, мы не имеем достаточно надежных признаков для отличительного распознавания этих двух различных состояний правого желудочка. Из патологической анатомии мы знаем, что гипертрофия правого желудочка всегда идет рядом с расширением его полости, но это последнее состояние может быть более или менее значительно, что чрезвычайно важно для оценки данного случая. Усиленное ударение (accentuatio) на II тоне легочной артерии приводится многими за отличительный признак, по которому гипертрофия правого желудочка распознается от его расширения, но это имеет весьма ограниченное значение по следующим причинам: во-первых, ударение на II тоне легочной артерии может появляться без всякой гипертрофии правого желудочка, под влиянием только усиленной деятельности мышечной его ткани, и ударение может оставаться в продолжение нескольких недель и более, если только не устранится причина, возбуждающая усиленную деятельность правого желудочка; так, мы замечаем это в некоторых случаях страдания легочной паренхимы, при которых отток крови из легочной артерии затруднен, что еще не составляет неизбежного условия гипертрофии правого желудочка, в особенности если при этом питание тела недостаточно. Во-вторых, ударение на II тоне легочной артерии может происходить при растяжении правого желудочка под влиянием усилившегося препятствия к опорожнению легочной артерии и может продолжаться в течение более или менее долгого времени, смотря по препятствию. Наконец, в-третьих, ударение на II тоне легочной артерии может не быть и при гипертрофии правого желудочка, если его деятельность значительно ослабела временно или уменьшилось содержание крови в легочной артерии. Из этого видно, что для отличительного распознавания расширения правого желудочка от его гипертрофии мы должны прежде определить причину, которая могла произвести то или другое состояние. Так, если мы докажем продолжительное существование какого-либо препятствия к опорожнению легочной артерии или правого желудочка и если мы найдем возможным исключить все патологические процессы, ведущие к атрофии мышечной ткани, то, конечно, увеличение объема правого желудочка при хорошем состоянии питания тела вообще может быть объяснено скорее гипертрофией с расширением его, чем одним расширением, будет ли при этом усилено ударение на II тоне легочной артерии или нет. Нет основания предполагать у нашего больного существование долго продолжавшегося воспаления пластинок околосердечной сумки; но первичное жировое перерождение стенок правого желудочка при хроническом алкоголизме играет у нашего больного, как мы увидим впоследствии, немаловажную роль, тем не менее, однако, мы должны здесь допустить и мышечную гипертрофию. При выслушивании сердца мы не слыхали у его верхушки I тона, обусловливаемого захлопыванием двустворчатой и трехстворчатой заслоночек. Этот звук при выслушивании был слышен более вправо; влево же от сердцевого толчка слышался один только систолический шум, который, появляясь в этом месте одновременно с увеличением поперечника сердцевой тупости звука, объясняется неплотным смыканием (недостаточностью) двустворчатого клапана. Вследствие недостаточного смыкания двустворчатого клапана в систему аорты поступает при сокращении левого желудочка только часть крови, как при нормальных условиях; другая же часть должна возвращаться в левое предсердие, опорожнение которого затрудняется, что в свою очередь затрудняет опорожнение легочных вен, вследствие чего кровь должна задерживаться в легочных артериях и последовательно в правом желудочке. Деятельность последнего должна увеличиться, а продолжительное усиление деятельности правого желудочка должно было повести за собой гипертрофию его стенок, и потому у нашего больного мы должны предположить расширение правого желудочка с гипертрофией его стенок. Ударение на II тоне легочной артерии в данном случае не может служить диагностическим признаком гипертрофии правого желудочка, потому что II тон легочной артерии совершенно заглушён шумом, развития которого, однако ж, мы не можем объяснить недостаточностью полулунных клапанов легочной артерии, потому что этот шум наисильнее слышится по направлению аорты.

Практический врач должен отличать, кроме формы расширения правого желудочка, которое остается неизменным как при жизни, так и по смерти и обусловливается неизгладимыми анатомическими изменениями, еще другое временное расширение, которое появляется и исчезает по мере большего или меньшего растяжения кровью правого желудочка. К сожалению, последняя форма, т. е. временное расширение правого желудочка сердца, мало обращала на себя внимание составителей руководств; тем не менее она чрезвычайно важна для надлежащей оценки состояния больного, ибо служит прямым указателем сократительной силы правого желудочка и более или менее увеличивающегося препятствия к опорожнению его полости. Так как нашего больного мы наблюдаем уже несколько дней, то мы могли убедиться, что размер поперечника сердца у него не оставался без изменений. В день поступления больного в нашу клинику пространство тупости звука переходило почти на поперечный палец за правую пригрудинную линию; в первые два дня пребывания больного в клинике поперечник при надлежащем лечении уже не доходил до правой пригрудинной линии; это явление сопровождалось значительным уменьшением одышки и значительным улучшением общего состояния больного. Теперь размер правого желудочка снова увеличился, дошел до правой пригрудинной линии, и снова приступы одышки усилились. Из этого ясно, что, кроме постоянного расширения (dilatatio) правого желудочка с гипертрофией, существует еще временное расширение, которое для отличия от предыдущего назовем растяжением (distensio). Условия образования этого состояния мы разберем впоследствии, рассмотрев предварительно остальные механические расстройства в сердце.



Причины гипертрофии левого желудочка. Доказав у нашего больного существование расширения полости левого желудочка с гипертрофией его мышечных стенок, мы должны определить причину, обусловившую это состояние, ибо из патологии известно, что расширение полости левого желудочка сердца с гипертрофией его стенок есть обыкновенно явление последовательное, развивающееся под влиянием продолжительного препятствия к опорожнению от крови полости левого желудочка. Препятствие это, как известно, может состоять или в сужении аортального отверстия, или в неплотном смыкании (недостаточности) полулунных клапанов аорты. В первом случае кровь задерживается в левом желудочке вследствие сужения просвета выходного отверстия; во втором случае часть крови возвращается снова в левый желудочек по окончании его сокращения вследствие того, что клапаны не запирают аортального отверстия. Первым последствием этих механических расстройств бывает большая или меньшая степень переполнения левого желудочка кровью, вследствие чего полость его растягивается; но так как сокращения сердца находятся под влиянием нервной системы с ее регуляторными аппаратами, то увеличившаяся масса крови в левом желудочке становится вместе с тем и более сильным возбудителем сокращений сердца, усилением которых до некоторой степени уравновешивается первоначальное механическое расстройство. Нам известно, что при достаточном вознаграждении увеличенных потерь в мышце вообще, обусловливаемых усиленной ее деятельностью, возвышение ее функции ведет к ее гипертрофии, причем количество мышечных волокон увеличивается. Этот закон происхождения гипертрофии мышцы под влиянием усиленной ее деятельности распространяется как на поперечнополосатые, так и на гладкие мышцы, если только питание тела настолько удовлетворительно, что им с избытком вознаграждаются потери. Кроме указанных изменений аортального отверстия или заслоночек аорты, причиной гипертрофии левого желудочка могут быть все прямые или последовательные препятствия к опорожнению этого желудочка. Если, например, уменьшится эластичность артериальных стенок и уменьшится, таким образом, способность артерий растягиваться и спадаться под влиянием кровяной волны, то опорожнение полости левого желудочка в систему трубок с уменьшенной эластичностью значительно затруднится, деятельность сердцевой мышцы увеличится и она гипертрофируется. То же самое произойдет и тогда, когда почечная ткань изменится таким образом, что более или менее значительная часть разветвляющихся в ней сосудов почечной артерии исключится из общей системы кровообращения, как, например, при воспалительных паренхиматозных и промежуточных процессах в корковом веществе почек. При этом значительная часть артериальных сосудов коркового вещества становится непроходимой; поверхность, сквозь которую фильтруется масса жидкости, выводимая мочевыми путями, уменьшается, а вследствие этого неминуемо должна увеличиться масса крови; последнее, конечно, поведет к усилению работы левого желудочка, деятельность которого и без того уже должна усилиться вследствие увеличенного препятствия, представляемого непроходимостью ветвей почечной артерии. Этой увеличенной деятельностью левого желудочка уравновешивается уменьшение поверхности для фильтрации мочи настолько, что количество ее с дальнейшим течением болезни переходит даже за нормальную величину. Последнее обстоятельство, вероятно, зависит, кроме того, и от увеличенного разжижения крови, неизбежно развивающегося вслед за уменьшением деятельности почечной ткани; если в течение такой хронической почечной болезни, которая сопровождалась увеличением количества мочи, случайно ослабеет деятельность левого желудочка, то количество мочи снова станет меньше нормального. Все перечисленные препятствия в аортальном отверстии или в периферии аортальной системы ведут к большему или меньшему расширению полости и последовательной гипертрофии стенок левого желудочка. Степень расширения бывает различна, смотря по препятствию, обусловливающему большую или меньшую задержку крови в полости левого желудочка. Наименее расширена бывает полость при страдании почек, наиболее – при недостаточности заслоночек, а равно и при сужении отверстия аорты; середину между этими состояниями занимает расширение полости при склерозе артерий. Обратимся теперь к нашему больному.



Второй шум в аорте. Выслушивая больного, мы нашли, что у верхушки сердца II тон был заменен шумом. По направлению к основанию сердца этот шум становился все яснее и яснее, и на месте выслушивания аорты, наконец, под II ребром, по правой пригрудинной линии он был слышен наисильнее. Здесь вместо нормального короткого тона представлялся продолжительный резкий шум, отделенный небольшой паузой от систолического шума, который слышался в том же месте, но был короче и слабее диастолического. Если мы припомним теперь условия образования II тона в аорте, то нам будет совершенно ясно значение этого шума. Во время систолы вся кровь, находящаяся в левом желудочке, изливается в аорту, которая, стало быть, будет растянута в момент сокращения левого желудочка и начнет спадаться уже при диастоле желудочка. Под влиянием давления стенок аорты волна крови пойдет как к периферическому, так и к центральному концу аорты и, ударясь здесь о заслоночки, захлопнет их, вследствие чего и произойдет тон. Сокращение правого желудочка, одновременное с сокращением левого, вытесняющее кровь в легочную артерию, обусловливает тем же механическим путем захлопывание полулунных заслоночек легочной артерии, что также служит причиной образования II тона, который слышится совершенно одновременно с тоном, происходящим от захлопывания полулунных заслоночек аорты. Это объяснение происхождения II тона захлопыванием полулунных заслоночек подтверждается также и прямыми опытами над животными (с разрушением полулунных клапанов), и путем патолого-анатомических наблюдений. После того как мы ознакомились с условиями образования диастолического тона в аорте, нам становятся ясными условия исчезания этого тона и замены его шумом. Мы видели, что главная роль в образовании II тона принадлежит полулунным заслоночкам; если, следовательно, они будут разрушены, то тона не произойдет, и тогда часть крови, вытесненной при систоле из левого желудочка в аорту, поступит при диастоле обратно в левый желудочек, и мы услышим во время диастолы шум, рождающийся от поступления с известной быстротой и силой известного количества крови из аорты в левый желудочек. Так как этот последний наполняется кровью скорее обыкновенного, потому что получает кровь из двух источников: из левого предсердия и аорты, то вследствие этого ток крови из аорты прекращается раньше полной диастолы желудочка; поэтому замечается ясная пауза перед систолическим тоном или шумом, и получается систолический тон или еще чаще шум, за которым следует короткая пауза, и затем только – продолжительный диастолический шум. Эта небольшая пауза, отделяющая систолу от диастолического шума, чрезвычайно важна при дифференциальном распознавании шума, происходящего при сужении левого предсердно-желудочкового отверстия; в последнем случае этой паузы нет, так что диастолический шум оканчивается систолическим тоном, а потому этот вид диастолического шума называется предсистолическим (praesystolicus). Главнейшим условием образования этого последнего будет замедленное наполнение кровью полости левого желудочка при сужении предсердно-желудочкового отверстия.



Отличие диастолического шума аорты от диастолического шума легочной артерии. Так как мы сказали, что диастолический тон обусловливается захлопыванием полулунных заслоночек аорты и легочной артерии, то замена диастолического тона шумом может указывать на недостаточность заслоночек или аорты, или легочной артерии. Выслушивая под III левым ребром, около его спайки с грудиной, мы слышали у нашего больного диастолический шум, но не слыхали здесь тонов. Известно, что это место соответствует легочной артерии и аорте, помещающимся друг над другом, и здесь слышатся, собственно говоря, тоны, рождающиеся в этих двух сосудах. Если теперь в одном из них тон заменится шумом, то часто этот последний бывает настолько силен, что совершенно заглушает соответственный тон соседнего сосуда, и для того, чтобы убедиться, в каком из этих двух сосудов произошел шум, необходимо удостовериться, по направлению какого из означенных двух сосудов распространяется этот шум. По анатомическому положению этих частей мы в состоянии проследить стетоскопом только аорту, и если убедимся, что шумы эти слышны под спайкой II правого ребра с грудиной, в месте, соответствующем наиближайшему положению аорты к грудной стенке, то отнесем образование шума к аорте. Однако ж нельзя довольствоваться только этим для дифференциального распознавания поражения аорты и легочной артерии, но должно брать в соображение еще и другие признаки; так, например, при недостаточности полулунных заслоночек легочной артерии правый желудочек должен подвергаться тем же самым последовательным изменениям, каким подвергается и левый желудочек при недостаточности полулунных клапанов аорты: полость его должна расшириться, стенки гипертрофироваться. У нашего больного существует такое изменение правого желудочка, но при самостоятельном систолическом шуме у верхушки сердца, который может обусловливаться недостаточностью двустворчатого клапана, изменение правого желудочка не может служить для отличительного распознавания недостаточности полулунных заслоночек аорты от недостаточности полулунных заслоночек легочной артерии. Гипертрофия с расширением полости левого желудочка одна сама по себе служит значительным подтверждением недостаточности полулунных клапанов аорты, но в данном случае, где стенки артериальных сосудов недостаточно эластичны, местами даже склерозированы, изменение объема левого желудочка, которое могло бы быть последствием этого изменения периферических артерий, теряет свою доказательную силу для дифференциального распознавания недостаточности полулунных клапанов аорты и легочной артерии. Но нам остается еще в высшей степени важный признак, который окончательно может подтвердить недостаточность полулунных заслоночек аорты, это исследование периферических артериальных стволов.

Известно, что II тон, происходящий от захлопывания заслоночек аорты, слышится в близлежащих к сердцу артериальных стволах; в случае недостаточного смыкания заслоночек аорты, когда тон заменяется шумом, II тон в больших артериях также исчезает и заменяется шумом такого же свойства, распространяющимся от клапанов аорты. У нашего больного в сонных артериях вместо II тона слышен продолжительный шум, что с положительностью говорит в пользу недостаточности полулунных заслоночек аорты. Диастолический шум, развивающийся при недостаточности полулунных заслоночек легочной артерии, может быть так силен, что заглушает II тон в аорте, но никогда он не в состоянии заглушить II тона в сонных артериях. Отсутствие у нашего больного II тона в сонных артериях, замена его шумом положительно говорят в пользу недостаточности полулунных заслоночек аорты. Это не исключает, однако, возможности одновременного существования недостаточности клапанов легочной артерии при найденной гипертрофии правого желудочка с расширением его полости; тем более что у нашего больного II шум в месте выхождения больших сосудов сердца так силен, что совершенно заглушает II тон в месте выслушивания легочной артерии. Но чрезвычайная редкость поражения заслоночек легочной артерии у взрослых, наиболее резкий диастолический шум в месте, соответствующем аорте, отсутствие II аортального тона и замена его шумом, вполне объяснимое изменение объема правого желудочка недостаточностью двустворчатого клапана дают нам полное право отвергнуть существование у больного недостаточности клапанов легочной артерии и принять только недостаточность полулунных клапанов аорты.

После того как мы доказали, таким образом, существование у нашего больного недостаточности двустворчатого клапана и полулунных заслоночек аорты, нам становятся понятными увеличение полостей и гипертрофия стенок обоих желудочков, а равно и механизм образования систолического шума у верхушки сердца, диастолического – в месте выслушивания аорты и отсутствие II тона в сонных артериях.



Систолический шум в аорте и в сонных артериях. Нам остается еще объяснить систолический шум, слышимый в аорте и в сонных артериях. Прежде всего, может явиться предположение, что шум этот образуется вследствие недостаточности двустворчатой заслоночки и распространяется к самой аорте; но против этого предположения говорит то, что шум, слышимый у верхушки сердца, слабеет несколько кверху и снова становится резким в месте выслушивания аорты, где шум по своему свойству настолько отличается от шума, слышимого у верхушки сердца, что было бы натяжкой принять его за шум, распространяющийся от верхушки сердца; поэтому с большой вероятностью можно предположить, что он развивается в аорте. Известно, что при нормальных условиях волна крови, выбрасываемая левым желудочком, быстро растягивая лежащие близко к сердцу большие артериальные стволы, обусловливает в больших артериях происхождение тона, являющегося при систоле левого желудочка. При сужении отверстия аорты этот тон заменяется весьма продолжительным и особенно резким шумом. Так как у нашего больного мы не замечаем в систолическом шуме аорты ни особенной резкости, ни особенной продолжительности, то с большой вероятностью можем исключить сужение отверстия аорты (stenosis aortae), хотя расширение левого желудочка с гипертрофией его стенок могло бы соответствовать такого рода препятствию, как сужение просвета аорты. Если, кроме того, мы разберем механические условия недостаточности полулунных клапанов аорты, то убедимся, что при значительной недостаточности этих последних, выражающейся продолжительным диастолическим шумом, производимым возвращающейся из аорты кровью, нельзя допустить такой степени сужения, которая бы значительно препятствовала выхождению крови из левого желудочка. Если сужение значительно, то из левого желудочка выходит так мало крови, что обратного поступления ее в левый желудочек (вследствие недостаточности полулунных заслоночек) было бы недостаточно для образования шума. Вообще, можно сказать, что значительное сужение, которое обусловливало бы клинические явления, исключает недостаточность полулунных клапанов в клиническом смысле, и наоборот. Если недостаточность клапанов сопровождается сужением, то это последнее выражается только анатомическими изменениями и не передается в клинической картине болезни.

Из всего этого ясно, что в данном случае, где мы наблюдаем резкие явления недостаточности полулунных клапанов, мы не можем допустить объяснения систолического шума в аорте сужением ее отверстия. Очень часто при недостаточности полулунных клапанов I тон аорты заменяется шумом при полном отсутствии сужения. Этот шум может обусловливаться шероховатостью клапанов аорты, развивающейся вследствие того же анатомического процесса, от которого произошла недостаточность; шероховатостью самых стенок аорты вследствие склеротического процесса. I тон может слабеть, исчезать и, наконец, заменяться шумом вследствие уменьшения эластичности стенок аорты, без склероза, под влиянием увеличенного растяжения аорты гипертрофированным левым желудочком с расширением его полости. Кроме того, бывают случаи, где исчезание I тона аорты и замена его шумом не объясняются никаким анатомическим изменением. Эти шумы известны под именем кровных шумов (Blut-geraussche); заметим, что это название составилось под влиянием гуморальной школы, которая, находя часто эти шумы у бледных субъектов, несправедливо приписывала их малокровию, так как эти шумы могут быть, хотя и реже, также и у полнокровных. В последнее время с большим развитием солидарной патологии стали объяснять эти шумы молекулярными изменениями стенок сосуда и последующим изменением их тонуса. У нашего больного могут быть все эти четыре причины I шума в аорте. Ощущая склеротические утолщения в периферических артериях, мы можем допустить атероматозные шероховатости стенок аорты и несмыкающихся клапанов; вместе с этим – уменьшенную эластичность стенок под влиянием того же склероза и гипертрофии с расширением левого желудочка и, кроме всего этого, изменение тонуса в стенках сосудов под влиянием ослабленного питания больного. I шум в аорте с течением болезни может появляться и исчезать, становиться то более, то менее коротким. Это непостоянство, замечаемое при различных видах анатомических изменений артериальной стенки, обусловивших шум, показывает, что анатомические причины не составляют единственных условий для образования шума, который может являться и исчезать при различной быстроте и силе сокращения левого желудочка, при большем или меньшем количестве крови, им выбрасываемой. Очень часто при ослаблении деятельности левого желудочка в течение недостаточности полулунных заслоночек шум в аорте заменяется тоном, который исчезает при возвращении прежней силы левого желудочка. Это непостоянство шума бывает, конечно, только в тех случаях, где анатомические причины, например шероховатости, не представляют высшей степени развития.

Кроме вышеупомянутых возможных условий образования систолического шума у нашего больного могли бы быть и другие условия к тому, например местное аневризматическое расширение аорты или сдавление этой последней какой-либо опухолью, лежащей вне сосуда. Но в нашем случае мы не вправе предполагать аневризмы, или опухоли, давящей на сосуды, так как, кроме одного только I шума в аорте, объяснимого другими условиями, мы не имеем никаких других признаков, указывающих на присутствие этих двух патологических состояний. Однако, с другой стороны, допустив артериосклеротический процесс, мы не имеем права и совершенно отрицать первое патологическое состояние (т. е. аневризму); мы знаем, что артериосклероз предрасполагает артериальные стенки к местным аневризматическим расширениям, которые иногда протекают без ясных объективных признаков; отсюда ясно, что у нашего больного нельзя с положительностью исключить аневризматическое расширение.



Исследование сонных артерий. Исследуя сонные артерии нашего больного, мы замечаем, что они представляют видимую резкую пульсацию, и, кроме того, во время систолы желудочков мы не замечаем того быстрого равномерного расширения сонных артерий, какое наблюдается при нормальном их состоянии: здесь они расширяются толчкообразно, неравномерно и не быстро, а как бы в несколько приемов; при этом приложенный палец получает особого рода ощущение, напоминающее прикосновение к жужжащему телу. При выслушивании сонных артерий мы находим, что I систолический тон утратил свое нормальное свойство, не представляется ясным и коротким, а заменен несколькими малыми тонами, сопровождающимися шумом, что совершенно соответствует тем толчкообразным расширениям сонной артерии, которые ощущались пальцем. Сонные артерии на ощупь были значительно толще нормального. Если теперь мы вспомним состояние кровообращения при расширении и гипертрофии левого желудочка, вытесняющего с каждой систолой большее количество крови против нормального, то нам будет понятно это увеличенное растяжение больших артериальных стволов; мелкие же сосуды, растягиваясь в ширину, растягиваются вместе с тем и в длину настолько, что прямолинейное их направление изменяется в извилистое, что мы и наблюдаем у нашего больного на височной артерии. В данном случае склеротический процесс в артериях, обусловливая ослабление нормальной эластичности ткани артерий, еще более содействует их уступчивости и последовательному расширению под влиянием увеличенного напора крови со стороны левого желудочка; потому очень часто при гипертрофии с расширением левого желудочка в сонных артериях во время растяжения их волной крови вместе с тоном замечается шум. Но здесь этот шум прерывается несколькими слабыми тонами, соответствующими толчкообразным расширениям стенок сонной артерии. Замечательно, что у этого же больного при послаблении припадков болезни с усилением деятельности левого желудочка толчкообразное расширение сонных артерий исчезает и заменяется более равномерным шумом, без ощущения жужжания под пальцем. Это толчкообразное расширение сонных артерий с большой вероятностью объясняется ослаблением деятельности расширенного левого желудочка, силы которого недостаточно для быстрого одиночного расширения мало эластической расширенной сонной артерии, чем обусловливается толчкообразное расширение стенок артерии, соответствующее одиночному сокращению левого желудочка. Такого рода явления в сонной артерии в момент ее расширения обусловливаются собственно состоянием расширения левого желудочка с гипертрофией его стенок, а не недостаточностью полулунных клапанов.



Исследование пульса. Ощупывая лучевую артерию, мы нашли у нашего больного подскакивающий пульс. Такого рода пульс появляется при уменьшении препятствия к опорожнению артерий или впереди (в волосных сосудах), или сзади (в заслоночной части аорты; так, например, при их недостаточности). Обычное препятствие к опорожнению системы аорты, встречающееся в волосных сосудах, может значительно уменьшаться вследствие их расширения, как это бывает в некоторых лихорадочных болезнях, так что подскакивание пульса не зависит от одной только недостаточности полулунных клапанов аорты, как некоторые прежде предполагали, но встречается, как сказано выше, и при других условиях и может не быть при недостаточности заслоночек аорты, в течение которой оно то появляется, то исчезает, смотря по тому или другому состоянию сердца. Можно сказать, что при ослаблении деятельности левого желудочка, развивающейся в известном периоде недостаточности полулунных клапанов, при неполном опорожнении сердца во время систолы желудочков подскакивание пульса обыкновенно исчезает или становится весьма слабым. У нашего больного подскакивание пульса почти исчезает в дни ухудшения болезни и становится более резким в дни улучшения. Когда подскакивание пульса выражено резко, то при выслушивании посредством стетоскопа малых артерий обыкновенно замечается тон при систоле желудочков. В нормальном состоянии сосудистой системы тон при систоле слышится, как известно, только в больших артериальных стволах, лежащих близ сердца. Очень вероятно, что этот тон развивается вследствие более или менее быстрого напряжения стенок больших сосудов кровью, выбрасываемой левым желудочком. Растяжение стенок малых артерий при нормальном их состоянии во время прохождения по ним волны крови не так быстро и не так значительно, чтобы оно могло произвести тон. Если же это расширение становится более значительным вследствие того, что из увеличенной полости левого гипертрофированного желудочка выбрасывается при каждой систоле большее количество крови, то это составляет одно из условий для образования в малых артериях тона, который я наблюдал при многих формах гипертрофии левого желудочка, сопровождавшихся расширением его полости. Если к этому последнему состоянию присоединится еще одно из условий, уменьшающих препятствия к опорожнению системы аорты впереди (при расширении волосных сосудов) или сзади (при недостаточности полулунных клапанов аорты), то спадение стенок малых артерий по миновании каждой волны крови будет значительнее, и следующая пульсовая волна будет быстро приводить артериальные стенки из состояния меньшего растяжения в большее, чем и обусловливается образование тона в малых артериях. Из этого видно, что тон в малых артериях, завися от таких различных условий, может то появляться, то исчезать в течение болезни. У нашего больного подскакивание пульса еще сохранилось, но тона в малых артериях не слышно. Прежде чем объяснять причину исчезания тона и нерезкого подскакивания пульса, мы должны обратить внимание на величину волны и на степень силы давления, производимого этой волной на стенки артерий. При ощупывании пульса мы замечаем, что каждый раз пульсовая волна представляет очень незначительный размер и вместе с тем совершенно исчезает при не очень значительном давлении пальцами на лучевую артерию; это заметно на обеих лучевых артериях и на обеих плечевых, и мы имеем право допустить, что левый желудок выбрасывает с каждой систолой не очень большое количество крови и с незначительной силой. Понятно, что такая незначительная и слабая волна крови не в состоянии произвести достаточно быстрого и сильного расширения артерии, для того чтобы мог произойти тон. При недостаточности полулунных клапанов аорты, вполне уравновешенной увеличением силы левого желудочка, тоны в малых артериях и подскакивание пульса всегда выражены резко; бывают, впрочем, хотя и редко, случаи расстройства компенсации этой формы с сохранением этих явлений в периферических артериях.

Исследуя лучевую артерию, мы заметили, что по миновании пульсовой волны артерия не исчезает из-под пальца, как это бывает в нормальном состоянии, но ощущается в форме шнурка, причем в ней не замечается никаких неровностей, происходящих от утолщений стенок. Известно, что при нормальном состоянии органов кровообращения артериальные стенки, расширившись под влиянием волны крови, снова спадаются вследствие своей эластичности настолько, что не прощупываются пальцем сквозь наружные покровы. Но если образуется расширение полости левого желудочка и гипертрофия его стенок и если, таким образом, при каждой систоле левого желудочка из него выбрасывается большее количество крови против нормального, то артериальные стенки под влиянием увеличенного на них давления расширяются и удлиняются, отчего уменьшается эластичность их ткани; вследствие же уменьшения эластичности они не спадаются до такой степени, чтобы артерия исчезала из-под пальца при ощупывании ее через наружные покровы, что и представляется на лучевой артерии у нашего больного и, следовательно, достаточно объясняется в данном случае состоянием левого желудочка. Это явление уменьшенного спадения артериальных стенок легко можно смешать с другим состоянием артерий, при котором стенки их подвергаются резким анатомическим изменениям, известным под именем склеротического процесса. Сущность последнего, как известно, состоит в первоначальном паренхиматозном воспалении внутренней оболочки артерий с различными его исходами, как то: последовательным изменением воспалительных гнезд и распространением воспаления на остальные оболочки артерий. Склеротический процесс артерий представляет одно из важнейших условий для потери эластичности артериальных стенок, причем малые артерии, как лучевая, вне пульсовой волны ощупываются пальцем сквозь наружные покровы, но обыкновенно вместе с этим представляются более или менее твердыми и часто неравномерно утолщенными. У нашего больного такие утолщения и такая твердость наблюдаются в плечевых артериях обеих сторон, и на этом основании мы имеем право допустить в данном случае существование артериосклероза не только в тех артериях, в которых мы непосредственно ощупываем утолщения и твердость, но и в других, не подлежащих нашему прямому исследованию, так в a. ascendens, descendens, thoracica и пр., ибо знаем, что плечевые артерии заболевают этим процессом позднее других.

Иногда бывает чрезвычайно трудно отличить состояние простого расширения артериальных стенок, развившегося под влиянием уменьшенной эластичности вследствие гипертрофии левого желудочка с расширением, от склероза артерий. Так как более или менее распространенным склерозом артериальных стенок обусловливается развитие гипертрофии левого желудочка с расширением его полости, то понятно, что артерии, не пораженные прямо этим процессом, лишатся нормальной степени своей эластичности только вследствие расширения и гипертрофии левого желудочка; а потому в тех случаях расширения и гипертрофии его, где для происхождения этих последних болезней нет причин ни в клапанах, ни в отверстиях, ни в почках и где периферические артерии ощупываются неэластичными, без ясных признаков склероза артериальных стенок, – в тех случаях мы имеем право предположить с огромной вероятностью, что в артериях, не подлежащих прямому исследованию, существует склеротический процесс и что уменьшение эластичности в этих артериях привело к последовательным изменениям полости и стенок левого желудочка. Здесь необходимо еще упомянуть о таком виде уменьшения эластичности в артериях, подлежащих прямому исследованию пальцами сквозь наружные покровы, который встречается иногда у молодых субъектов без всякого склероза и без анатомического изменения левого желудочка; это состояние выражается тем, что при ощупывании лучевой и плечевой артерий эти последние остаются ясно ощутимыми по миновании пульсовой волны и стенки их не представляют очевидной, обычной степени спадения. Встречая такого рода состояние у довольно многих молодых субъектов как явление постоянное и не сопровождающееся никакими особыми функциональными расстройствами, я счел возможным объяснить это явление недостаточностью эластичности артерий, происходящей вследствие особого патологического изменения, может быть прирожденного самой ткани артерий. Мне не приходилось встречать этого состояния артерий в детском возрасте; но должно заметить, что степень эластичности одних и тех же тканей у различных субъектов чрезвычайно различна: есть субъекты, страдающие многие годы хроническими катаррами бронхий, самыми упорными, с сильными приступами кашля, у которых тем не менее эластичность легких остается в такой степени, что после многолетнего кашля в них не развивается эмфизематозного состояния. Наблюдая развитие расширений вен под влияниями различных препятствий к оттоку из них крови, мы также можем убедиться в том, что у одного субъекта относительно большое препятствие к венному кровообращению не ведет к расширению венных стенок, тогда как у другого то же самое препятствие или даже меньшее выражается весьма значительным расширением. Такого рода разница в противодействии со стороны венных сосудов, а в первом случае при усиленных пароксизмах кашля со стороны легочной ткани может быть не иначе объяснена, как врожденной большей или меньшей степенью эластичности, которая, очень вероятно, также различна у разных субъектов как в артериях, так и в венах и легких. Хотя мы и сказали, что эта врожденная недостаточность эластичности артерий не сопровождается никакими особенными болезненными припадками, однако ж бывают случаи расстройства кровообращения, объясняемые этим состоянием недостаточной эластичности артерий, которые лишаются, таким образом, возможности приспособляться к различным количествам всей кровяной массы, обусловливаемых увеличенным или уменьшенным выведением жидкостей из организма. Если при таких условиях масса крови увеличивается, то малоэластичные, малорасширяющиеся сосуды будут, следовательно, недостаточно уравновешивать это увеличившееся препятствие к кровообращению, что должно повести к усиленной работе сердца, а это, в свою очередь, повлечет за собой часто повторяющиеся упорные сердцебиения, разрывы в том или другом месте небольшого артериального или волосного сосуда, опорожнение которых затруднено вследствие переполнения кровью малорастяжимой системы аорты. Некоторые формы бронхиальных кровотечений с большой вероятностью могут быть объяснены этой врожденной недостаточной эластичностью артериальных стенок и последовательной затем недостаточной их емкостью.

При расширении у нашего больного полости левого желудочка с гипертрофией его стенок и осязаемом склерозе плечевых артерий нет никакой необходимости объяснять недостаточную эластичность его артериальных стенок врожденностью.

Предположив в нашем случае склеротическое изменение артериальных стенок, мы должны определить, насколько такое состояние в данном случае есть явление самостоятельное, первичное или последовательное, развившееся под влиянием гипертрофии и расширения левого желудочка. Мы знаем, что продолжительный увеличенный напор крови на стенки сосудов, производя первоначально их расширение, бывает впоследствии причиной хронического воспаления этих стенок. Так, если затрудняется отток крови из легочной артерии, если усиливается деятельность правого желудочка, то стенки сосудов расширяются, образуются местами растяжения в разветвлениях легочной артерии и местами появляется склеротический процесс; такого рода изменения развиваются в стенке аорты вслед за усиленным ее расширением под влиянием гипертрофии левого желудочка. В таком случае, однако, склероз ограничивается наиближе лежащими к сердцу частями сосудистой системы, другими словами – местами, подвергающимися наибольшему напору крови; у нашего же больного склероз плечевых артерий с положительностью говорит в пользу самостоятельности этого процесса.



Вывод из фактов, найденных при исследовании сосудов и сердца. Из всех найденных до сих пор у нашего больного и объясненных нами фактов мы имеем право сделать касательно системы кровообращения следующее заключение: у больного существуют недостаточность двустворчатой и полулунных заслоночек аорты, самостоятельный склероз артериальных стенок, последовательное расширение и гипертрофия обоих желудочков сердца, временное растяжение правого желудочка, наступающее последовательно за гипертрофией с расширением левого желудочка, уменьшенная эластичность артериальных стенок.



Причины недостаточности заслоночек. Прежде чем мы приступим к разбору дальнейших функциональных расстройств в самой системе кровообращения и последовательных изменений в организме, необходимо еще объяснить тот процесс, посредством которого полулунные заслоночки аорты и двустворчатая заслоночка стали недостаточными. Нам известно из патологической анатомии, что недостаточность аортальных клапанов обусловливается воспалительным их процессом, скоротечным или хроническим.

При скоротечном воспалительном процессе элементы соединительной ткани пропитываются паренхиматозным экссудатом и размножаются, затем отдельные ячейки начинают все более и более припухать и распадаются, образуя гнезда, содержащие detritus. Но не всегда скоротечное воспаление ведет к распадению ткани; часто оно переходит в хроническую форму, которая характеризуется особенной плотностью новообразованной соединительной ткани, имеющей почти плотность хряща. Эта последняя форма воспаления наичаще поражает заслоночки, последовательно распространяясь на них со стенки аорты; заслоночки и в особенности края их делаются вследствие этого бугристыми, менее эластичными, укорачиваются, срастаются иногда друг с другом и уже более не могут плотно закрывать отверстия аорты, что и называется их недостаточностью.



Распространение артериального склероза на заслоночки аорты. Постараемся теперь определить, с процессом какого рода мы имеем дело у нашего больного. Анамнез его не показал нам никакой скоротечной болезни, которая бы могла находиться в причинной связи с болезнью сердца, а с другой стороны, сердце так велико, что заставляет предполагать существовавшее очень долгое время препятствие к его отправлению; поэтому мы можем думать, что воспалительный процесс имеет здесь хронический характер; обладая же сверх того ясными доказательствами склероза артерий, мы с большой вероятностью можем предположить, что в этом случае процесс распространился на клапаны с артерий, так что поражение заслоночек аорты составляет последовательное явление, развившееся за распространением склеротического процесса артерий. Очень вероятно, что несколько лет тому назад – год, два, а может быть и более – у больного были склероз, окреплость (rigiditas) артерий с последовательными изменениями емкости и силы сердца, и вслед за этим при распространении патологического процесса внутренней оболочки артерий per continuitatem поразилась также и оболочка заслоночек, вследствие чего эти последние лишились первоначально своей нормальной эластичности, причем II тон аорты стал изменяться: вместе с ударением на него, которое произошло под влиянием гипертрофии левого желудочка, стал появляться легкий, едва заметный короткий шум, причем не только слабело ударение на II тоне аорты, но и самый тон становился все менее и менее ясным, наконец совершенно исчез и заменился шумом, который был сперва короток, а впоследствии, по мере увеличения анатомических расстройств клапанов и последовательного увеличения недостаточности, становился все более и более продолжительным. Без предшествовавшего скоротечного воспаления внутрисердцевой оболочки (endocarditis) процесс развивается вышеописанным образом, т. е. посредством распространения анатомических изменений артериальных стенок на клапаны, которые перестают захлопываться уже при развившейся под влиянием склероза гипертрофии левого желудочка. Очень часто до исчезания еще II тона аорты при усилении ударения на нем слышится по направлению аорты систолический шум. Могут пройти годы, прежде чем присоединится к шероховатости аорты недостаточность ее клапанов, развивающаяся с такой постепенностью, что все механическое расстройство вполне успевает уравновеситься последовательным расширением полости левого желудочка с гипертрофией его стенок, если только достаточно хороши условия питания субъекта. Увеличившееся препятствие от потери эластичности артерий или от недостаточности клапанов аорты, или от совместного присутствия обоих этих состояний до такой степени уравновешивается при благоприятных обстоятельствах последовательным расширением с гипертрофией левого желудочка, что могут пройти целые десятки лет, прежде чем больной обратится к медицинской помощи. Такое благоприятное течение недостаточности полулунных заслоночек замечается в особенности в тех случаях, где заболевание началось с периферических артерий; присоединившаяся впоследствии недостаточность клапанов чрезвычайно долго остается незаметной для больного. Из всего этого мы видим, что в исследуемом нами больном недостаточность полулунных клапанов неизбежно обусловливается грубым анатомическим их расстройством, образовавшимся под влиянием хронического воспалительного процесса их стенок.



Недостаточность двустворчатой заслоночки. С меньшей положительностью можно определить образование недостаточности двустворчатой заслоночки. Известно, что в захлопывании ее необходимо принимает участие мышечный ее аппарат. При сокращении желудочков сокращаются сосковидные мышцы (m. papillaris), напрягающие двустворчатую и трехстворчатую заслоночки и препятствующие этим последним завертываться под влиянием напора крови в полость предсердий; если сосковидная мышца ослабевает под влиянием той или другой причины, то двустворчатый клапан перестает захлопываться и становится недостаточным, что может быть без всякого грубого анатомического расстройства в мышце или других частях клапанного аппарата и может быть объяснено только ослаблением сосковидных мышц. Последнее, в свою очередь, является или под влиянием неправильной иннервации этих мышц, или под влиянием начинающегося расстройства питания их ткани. В последнем случае мышечная ткань представляет более или менее резкие явления жирового перерождения. Если жировое перерождение не очень распространено, то при обычных условиях кровообращения силы сосковидной мышцы достает для напряжения клапана; но как только увеличится препятствие для работы левого желудочка и как только мышечная ткань его утомится, то та же степень жирового перерождения сосковидной мышцы начинает обусловливать недостаточную ее сократительность, и это ведет к недостаточности двустворчатого клапана со всеми ее последствиями относительно неправильного распределения крови в различных полостях сердца.



Мышечная недостаточность двустворчатого клапана при склерозе артерий. Очень часто мы встречаем в известном периоде склероза артерий при достаточности или недостаточности клапанов аорты (в последнем случае чаще) более или менее постоянные систолические шумы у верхушки сердца, зависящие, в высшей степени вероятия, от мышечной недостаточности двустворчатого клапана. Развившаяся последовательно за склерозом периферических артерий гипертрофия с расширением левого желудочка рано или поздно, но неизбежно ведет к жировому перерождению отдельных мышечных волокон, причем и сосковидные мышцы растянутого желудочка подвергаются такому же процессу и часто в более высокой степени, чем другие части сердцевого мышечного аппарата. С усилением при таких условиях препятствия к оттоку крови из левого желудочка и с расширением его полости сосковидные мышцы, становясь в менее благоприятные условия для своего сокращения, недостаточно напрягают клапан, который перестает захлопываться, и к прежней картине гипертрофии левого желудочка с расширением его полости присоединяется картина недостаточности двустворчатого клапана, которая часто затемняет настоящее распознавание болезни для врачей, не знакомых хорошо с течением склероза артерий и последовательными изменениями сердца.

Еще больше бывает удивление врачей, когда вместе с улучшением самочувствия больного, с удалением случайно увеличившегося препятствия к опорожнению левого желудочка размер правого желудочка уменьшается, ударение на II тоне легочной артерии исчезает и систолический шум у верхушки сердца заменяется тоном, который вначале бывает слаб, а впоследствии же иногда совершенно ясен, хотя в большинстве случаев I тон у верхушки сердца при гипертрофии желудочка с расширением и с начинающимся жировым перерождением мышечных волокон бывает слабый. Частое повторение таких временных мышечных недостаточностей двустворчатого клапана ведет, наконец, к неизгладимой его недостаточности, так что мы можем встретить больного со значительно развитым склерозом артерий, с достаточными еще полулунными клапанами, с последовательным расширением и гипертрофией стенок левого желудочка и с последовательной мышечной неизгладимой недостаточностью двустворчатого клапана, обусловившей расширение и гипертрофию правого желудочка и ударение на II тоне легочной артерии. Эта мышечная недостаточность двустворчатого клапана развивается особенно легко при существующей недостаточности полулунных заслоночек. Так как при этом условия к опорожнению левого желудочка особенно затруднены вследствие постоянного возврата в него из аорты крови, то условия питания мышцы, находящейся под постоянным давлением крови, становятся очень плохими: сосковидные мышцы представляются сплюснутыми и обыкновенно в значительной степени жирового перерождения. Кроме перечисленных возможностей недостаточности двустворчатого клапана, существуют еще другие, происходящие от скоротечного или хронического воспаления внутрисердцевой оболочки, рассмотренного нами при разборе недостаточности полулунных клапанов. Процесс этот, обусловливая различные грубые анатомические расстройства самой заслоночки или сухожильных нитей, также ведет к недостаточности. Мы не имеем права допустить здесь скоротечного воспаления внутрисердцевой оболочки, выстилающей двустворчатый клапан, на тех же основаниях, на которых мы не допустили endocariciitis acuta полулунных заслоночек. Поэтому мы можем предположить только хроническое воспаление внутрисердцевой оболочки, которое в данном случае может быть распространением патологического процесса аортальных клапанов; но, зная медленность распространения этого вида хронического воспаления внутрисердцевой оболочки, мы можем полагать, что недостаточность полулунных клапанов существовала долгое время, прежде чем развилось анатомическое расстройство в самой створке двустворчатого клапана. А так как до недостаточности полулунных клапанов существовала гипертрофия левого желудочка с расширением его полости вследствие потери эластичности периферических артерий, то следует предположить, что жировое перерождение мышечных волокон наступило еще до развития недостаточности двустворчатого клапана, а может быть, существовало даже до появления недостаточности полулунных клапанов.

Убедившись в том, что у нашего больного расширение сердцевой полости более развито, чем гипертрофия стенки, мы, во всяком случае с большой вероятностью, должны допустить, что мышечная ткань сердца ослабела вследствие значительно развитого жирового ее перерождения.



Уравновешивание препятствий последовательной гипертрофией. Итак, с одной стороны, медленность распространения анатомических изменений хронического воспаления внутрисердцевой оболочки, с другой стороны, давность гипертрофии левого желудочка, развившейся еще под влиянием склероза артерий, и, наконец, предположение о давно существующем жировом перерождении сердца заставляют думать, что у нашего больного недостаточность двустворчатого клапана зависит от недостаточной силы сосковидных мышц. Это предположение подтверждается еще изменчивостью размера правого желудочка, а также и непостоянством систолического шума у верхушки сердца: при улучшениях в состоянии больного этот шум делается короче и слабее, причем размер правого желудочка уменьшается, а при ухудшениях бывает совершенно обратное. Несмотря, однако, на все это, мы должны высказать, что наши предположения относительно мышечной недостаточности двустворчатого клапана только вероятны и не исключают возможности анатомического изменения самой заслоночки, развившегося вследствие распространения на нее хронического воспаления внутрисердцевой оболочки.



Итак, мы видим, что препятствие к опорожнению левого желудочка со стороны неэластичных артерий и со стороны недостаточности полулунных клапанов аорты повело к гипертрофии левого желудочка с расширением его полости. Развившаяся же последовательно недостаточность двустворчатого клапана была причиной гипертрофии правого желудочка также с расширением его полости. Так как расширение желудочков с гипертрофией их стенок находится в причинной связи с появившимися препятствиями к кровообращению, то следует ожидать, что эти последовательные состояния сердца должны быть вполне пропорциональны причинам, т. е. что сердце гипертрофировалось и расширилось соразмерно количеству крови, задерживающемуся в его полостях; так как нервные аппараты сердца постоянно приспособляются к большей или меньшей массе крови, находящейся в его полостях, то за задержкой и за растяжением неизбежно следует пропорциональное усиление сокращений мышечных волокон. Увеличенные потери продуктов мышечного сокращения с избытком вознаграждаются при хорошем питании больного: развивается гипертрофия мышечных волокон, количество которых увеличивается. Мы наблюдаем совершенно тождественный тому процесс при гимнастическом упражнении мышц конечностей, которые также гипертрофируются при увеличенной их деятельности, лишь бы условия питания были достаточны. Пропорционально гипертрофированные различные отделы сердца совершенно уравновешивают препятствие, вызвавшее эту гипертрофию, и, собственно говоря, это состояние еще не составляет болезни, ибо не выражается почти никаким болезненным припадком. Мы можем, например, наблюдать много лет субъекта с постоянно развивающимся и усиливающимся склерозом артериальных стенок, и постепенно развивающаяся гипертрофия левого желудочка так хорошо уравновешивает это препятствие, что иногда проходят целые десятки лет, прежде чем больной обратится за помощью к врачу. Больной обыкновенно начинает жаловаться на разные припадки только тогда, когда начинает ослабевать сила сердечной деятельности. Пока деятельность сердца не ослабела и пока оно работает пропорционально увеличенному препятствию (в форме недостаточности клапанов, сужения отверстия и пр.), субъект, относительно говоря, здоров и находится в состоянии полного равновесия, которое рано или поздно, смотря по больному, по поражению, различным внешним условиям, нарушается и открывает путь целому ряду припадков патологического состояния, известного под именем расстройства компенсации органов кровообращения. Основой этому патологическому состоянию служит ослабление силы деятельности сердца; это ослабление сердечной деятельности может быть или прямое, непосредственное, в нем самом лежащее, или относительное, причем сердечная сила остается той же, но препятствие к кровообращению увеличивается. В большей части случаев при расстройстве компенсации встречается как непосредственное, так и относительное ослабление сердца. Несмотря на то, однако, чрезвычайно важно в практическом отношении определять в каждом данном случае, какой именно вид ослабления сердца преобладает.



Изменение отправлений гипертрофированного сердца. Однако, прежде чем мы приступим к анализу расстройства компенсации, мы должны сказать, что до ослабления своей деятельности сердце, расширенное и гипертрофированное пропорционально препятствиям, хотя и компенсирует их, не производя никаких резких расстройств в кровообращении, однако же представляет при внимательном наблюдении сравнительно с нормальным сердцем весьма осязательное отклонение в своей функции.



Ощущение сердцебиения. Это изменение функции гипертрофированного сердца иногда ощущается больным, иногда же оно наблюдается только объективно. Некоторые субъекты с гипертрофированным сердцем, совершенно компенсирующим причину гипертрофии, по временам начинают жаловаться на сердцебиение, появляющееся иногда без всякой видимой причины, иногда же вслед за усиленной ходьбой, за употреблением вина, кофе, чая или вслед за каким-либо нравственным возбуждением. Часто бывает, что эти сердцебиения, появляющиеся под влиянием различных причин, снова исчезают и становятся незаметными для больного. В большинстве случаев исчезание сердцебиения совпадает с улучшением питания, с устранением угнетающих психических моментов, с улучшением всей физической и нравственной обстановки больного. Так, иногда сердцебиения, значительно беспокоящие больного, исчезают надолго, на несколько лет, при регулировании его половых отправлений, при излечении катарра матки, маточного рукава, ссадин влагалищной части матки, хронического воспаления мочевого канала и т. д. Одним словом, все соматические и психические моменты, увеличивающие впечатлительность различных чувствующих аппаратов в теле, составляют одну из главнейших причин сердцебиений, ощущаемых при гипертрофическом состоянии того или другого желудочка сердца, вполне компенсирующем тот или другой механический недостаток. Ощущение этих сердцебиений может быть объяснено гиперестезическим состоянием межреберных нервов, получающих сотрясение от отдельных сокращений сердца. Раздражительность этих нервов бывает иногда так значительна, что больным ощущаются обычные сокращения даже негипертрофированного сердца, и это ощущение становится в высшей степени несносным. При учащенном же и усиленном сокращении гипертрофированного сердца для появления болезненных ощущений в стороне сердца и сердцебиения достаточно весьма небольшого увеличения раздражительности в чувствующих нервных аппаратах, получающих сотрясение от сердцевого толчка. Если во многих случаях гипертрофии сердца не замечается никаких ощущений в стороне больного органа, то это объясняется только постепенностью и медленностью образования гипертрофии, при которой сердце, давя мало-помалу на предлежащие чувствующие нервные аппараты, очень часто не производит никаких ненормальных ощущений.



Учащение сокращений сердца. Мы сказали, что ощущение сердцебиения составляет явление далеко не обычное при различных формах гипертрофии сердца до момента расстройства компенсации; тем не менее число сокращений гипертрофированного сердца подвергается значительным колебаниям. У человека с не гипертрофированным сердцем и не представляющим особенной патологической раздражительности (как это бывает в периоде выздоровления после тифозных болезней, после сильных потерь крови) число сокращений сердца под влиянием какой-либо причины, учащающей движения этого органа (например, после незначительного сокращения мышц конечностей, вслед за употреблением кофе, вина, вслед за каким-либо психическим моментом) всегда учащается гораздо меньше, чем у субъекта с гипертрофией того или другого желудочка. Можно считать правилом следующее положение: гипертрофированная мышца того или другого желудочка сердца сокращается чаще, сильнее, чем нормальная, не гипертрофированная мышца, под влиянием одних и тех же деятелей. У человека с нормальным сердцем после небольшого движения, например, если он сделает 5 шагов, число ударов сердца в минуту повышается на 1, 2, 3, много на 5 ударов; у человека же с гипертрофией сердца, отчего бы она ни происходила, после того же самого движения прибавляется 10, 15, 20 ударов сердца в минуту. Подобно движению, действуют и остальные деятели: чашка кофе, которая прежде выпивалась субъектом без всякого последствия, производит при гипертрофии сердца учащенное сердцебиение, которое может ощущаться и не ощущаться больным, смотря потому, как велика впечатлительность чувствующих нервов, получающих сотрясение от сердечных сокращений. Иногда больной доходит до полного расстройства компенсации, не замечая этой легкой возбудимости сердечных сокращений от ничтожных причин. Гипертрофированное сердце, учащая при каких-нибудь пяти шагах число своих сокращений на 10, 15, 20 ударов в минуту, очевидно, сокращается непропорционально причинам, вызывающим эту усиленную работу. Психические моменты учащают сердечный ритм при гипертрофии так же непропорционально, как и соматические условия. Из всего этого ясно, что гипертрофированная мышца работает больше, чем нужно; правда, что вслед за таким резким учащением сердечных сокращений обыкновенно следует значительное замедление сердечного ритма, но вряд ли этого замедления бывает достаточно для того, чтобы с избытком покрывать неизбежно увеличенный при усиленной работе сердца расход мышечной ткани. Весьма вероятно, что вследствие этой излишней работы, недостаточно вознаграждаемой питательным материалом, гипертрофированная сердцевая мышца рано или поздно неизбежно ослабевает. Трудно найти причину этой увеличенной возбудимости сердца при гипертрофии его мышцы; не невероятно, однако ж, по моему мнению, следующее объяснение: известно, что сердце обладает особым нервным аппаратом, регулирующим частоту сердечных сокращений. Блуждающий нерв, регулирующий движения мышцы известной величины, вероятно, становится недостаточным для регулирования сокращений мышц, число волокон которой значительно увеличилось. Это явление относительно уменьшенной иннервации центрального аппарата, по моему мнению, до некоторой степени аналогично с явлениями, замечаемыми на мышцах конечностей: люди, у которых развились и гипертрофировались мышцы конечностей вследствие усиленной работы, лишаются способности управлять своими мышцами, особенно при мелких, не требующих силы движениях: для рук кузнеца почти невозможна тонкая, мелкая работа; мышцы его всегда будут сокращаться гораздо больше, чем сколько нужно, и только при напряженном в высшей степени внимании, при значительном участии центрального черепно-мозгового сознательного аппарата, управляющего мышечными движениями, такой человек выполнит тонкое движение. По-видимому, в таком же положении находится и гипертрофированная сердцевая мышца, с той только разницей, что для нее нет сознательного регулирующего аппарата, какой существует для мышц конечностей.



Увеличенная возбудимость сердца к движению как причина ослабления деятельности сердца и изменения питания его мышцы. Я особенно долго остановился на усилении возбудимости гипертрофированного сердца, потому что до сих пор считаю этот факт неизбежным спутником гипертрофии сердечной мышцы и, кроме того, одной из главнейших причин, обусловливающих последовательное ослабление сердечной деятельности, из которого развивается впоследствии патологическая картина расстройства компенсации. Если бы гипертрофированное сердце работало совершенно пропорционально препятствиям к движению крови и если бы при этом сердце на все стимулы реагировало нормально, то не было бы причины ему слабеть, не было бы причины мышечным волокнам подвергнуться жировому перерождению. В процессе жирового прогрессивного перерождения мышц конечностей обыкновенно атрофируются раньше и в более значительной степени мышцы, подвергавшиеся наибольшему сокращению. Итак, гипертрофированное сердце, как мы сказали, возбудимее нормального к движению. Однако при сравнении нескольких больных между собой мы убедимся, что сердечная раздражительность не у всех развита в одинаковой степени и бывает различна у одного того же субъекта при разных условиях. Можно сказать здесь почти то же, что мы сказали относительно ощущений сердцебиения: все условия, ухудшающие питание тела и увеличивающие раздражительность чувствующих аппаратов, увеличивают также возбудимость сердца к движению, или же, по нашему воззрению, ослабляют регуляторную способность блуждающего нерва; ослабление последней может являться и без гипертрофического состояния мышцы, например после тифа, потери крови, онанизма и т. п. Чем возбудимее гипертрофированное сердце, чем больше своего материала будет оно тратить, тем скорее наступит период утомления и расстройства компенсации. Отсюда понятна практическая важность знания условий, поддерживающих или уменьшающих возбудимость сердца. Наш больной, несмотря на давнишние анатомические изменения сердца, не жалуется в настоящую минуту на сердцебиение, да и прежде не жаловался, как видно из анамнеза. Тем не менее сердце его чрезвычайно возбудимо: после нескольких шагов число сокращений его увеличивается на 20; несколько дней тому назад, когда больному было хуже, до употребления наперсточной травы, возбудимость сердца была еще значительнее. Ощущения сердцебиения отсутствуют или отсутствовали по недостаточной впечатлительности чувствующих аппаратов: хотя учащение сердцебиения и усиление толчка и замечаются у больного, но они не сознаются самим больным; он жалуется только на постоянную боль в стороне сердца, зависящую, вероятно, от растяжения сердечных полостей и последовательного давления на окололежащие чувствующие нервы; в дни улучшения состояния больного при уменьшении размера правого желудочка боли эти значительно слабеют. Но этот последний припадок далеко не составляет постоянного явления при гипертрофии сердца; чаще, и то не всегда, больной жалуется на ощущение тяжести и давления в стороне сердца.

Допустив увеличенную возбудимость к движению гипертрофированного сердца, мы уже сказали, что это функциональное расстройство не ощущается каждым больным (что зависит от различной степени впечатлительности чувствующих аппаратов) и у одного и того же больного не всегда развито в одинаковой степени. Обыкновенно возбудимость сердца к движению доходит до самых значительных размеров при расстройстве компенсации. Из всего этого видно, как важно определить степень возбудимости двигательного аппарата сердца: определение его знакомит нас с одним из важнейших условий, истощающих силу сердцевой мышцы. Из наблюдений над различными больными с гипертрофией сердца можно вывести следующее заключение относительно этого обстоятельства: чем возбудимее было сердце, тем быстрее наступит период ослабления его деятельности.

Мы сказали, что мышечные волокна гипертрофированного сердца роковым образом подвергаются рано или поздно жировому перерождению, составляющему одну из важнейших причин ослабления сердечной силы; тем не менее клинические и патолого-анатомические наблюдения заставляют нас допустить еще другую причину ослабления сердечной деятельности, где жировое перерождение имеет второстепенное значение. По недостаточной степени развития жирового перерождения первичных волокон нельзя считать его причиной этого рода ослабления сердцевой мышцы, которое, очень вероятно, зависит от утомления сердцевой мышцы без достаточного анатомического ее изменения. При чрезмерном сокращении мышц конечностей они на некоторое время совершенно лишаются своей способности сокращаться, пока не восстановятся потери, увеличившиеся при усиленных сокращениях. Таким утомлением можно объяснить случаи ослабления сердечной деятельности, выражающегося в течение нескольких недель полной картиной расстройства компенсации, которая вслед за тем на несколько лет сменяется картиной полного равновесия. Если бы это ослабление сердца зависело от анатомической причины (от жирового перерождения), то нельзя было бы ожидать такого продолжительного затишья в болезненных припадках. Патолого-анатомические наблюдения над подобными субъектами, умершими в припадках расстройства компенсации, положительно говорят в пользу того, что клиническая картина ослабления сердечной деятельности далеко не прямо пропорциональна степени жирового перерождения.

Такое временное ослабление деятельности сердца (без соответствующего жирового перерождения его мышцы) обыкновенно наблюдается под влиянием временного увеличения препятствия к кровообращению или же под влиянием временно усилившейся возбудимости сердцевой мышцы. Временные препятствия к кровообращению могут быть: со стороны увеличившейся в организме массы крови; так, например, у субъекта с пороком сердца в течение нескольких лет являются более или менее обильные потери геморроидальной крови, причем страдание сердца вполне компенсируется. Если теперь под влиянием какого-либо условия это выделение задержится, между тем как хорошие условия питания субъекта дадут возможность выработаться значительному количеству крови, тогда в сосудистую систему и полости сердца поступит известная прибыль крови и сердцу при каждом сокращении придется вытеснять большее, против обыкновенного, количество крови. Сердечный ритм в таких случаях обыкновенно учащается, и по степени увеличенной возбудимости гипертрофированного сердца учащение ритма бывает непропорционально раздражению, так что сердце утомляется скорее и сила его становится недостаточной для уравновешивания нового препятствия – наступает период расстройства компенсации со всеми его дальнейшими последствиями. В подобном случае удачное вмешательство врача и удачное восстановление старых геморроидальных потерь крови приносят чрезвычайно важное облегчение больному и иногда на целые годы отсрочивают неизбежный печальный исход. Масса крови может временно увеличиться под влиянием задержки всякого другого обильного выделения жидкости. Таким образом, если прекратится привычная потливость, приостановятся привычные поносы, уменьшится выделение мочи, остановятся месячные очищения, то все эти моменты неизбежно поведут к увеличению массы крови и составят одну из главнейших причин ослабления деятельности сердца, если только не будут уравновешены какими-либо другими условиями в форме увеличенного выделения жидких частей крови другими органами. Иногда выведение из организма жидких частей бывает недостаточно сравнительно с увеличенным введением в него жидкостей. Наичаще такого рода примеры мне приходилось наблюдать у одержимых болезнями сердца, неправильно пользовавшихся минеральными водами: карлсбадскими, виши, эмскими и пр. Если при введении значительного количества жидкости в форме поименованных минеральных вод не обращать достаточного внимания на испражнения больного, то увеличенное под влиянием этих вод мочеотделение часто не в состоянии при появившемся запоре уравновесить искусственного увеличения массы крови, которое становится причиной последовательного ослабления сердечной деятельности. Эти примеры ухудшения припадков болезней сердца под влиянием минеральных вод до такой степени часты, что между врачами установилось мнение, что болезни сердца должно считать противопоказаниями к лечению минеральными водами. Несмотря на это, ошибочное распознавание до сих пор еще дает часто возможность наблюдать дурные последствия лечения болезней сердца минеральными водами. Наичаще диагностические ошибки встречаются при последовательных изменениях сердца, происшедших под влиянием артериосклероза, при отсутствии поражения клапанов. Так как в таких случаях при выслушивании сердца не находят посторонних шумов, а между тем определение объема сердца может иногда повести исследователя к ложным заключениям, то на основании одновременно существующего увеличения печени часто назначается употребление карлсбадских вод для излечения страдания печени, поражением которой объясняются здесь все клинические явления. При употреблении таких вод, да еще без надлежащего руководства больной подвергается самым неблагоприятным случайностям. При запорах или задержании другого какого-либо выделения из организма масса крови увеличивается и, как мы видели, совершенно искусственно, а увеличение ее ведет к расстройству компенсации, которое могло бы не беспокоить больного еще целые годы.



Ослабление сердечной деятельности под влиянием усиленных выдыханий. При одном и том же количестве массы крови временное препятствие к ее обращению может зависеть от неравномерного ее распределения. Все моменты, затрудняющие опорожнение полостей сердца, будут и причинами ослабления сердечной деятельности. Ожесточение хронического воспаления эндокардия на клапанах, присоединение к старой болезни скоротечного воспаления околосердечной сумки произведут влияние на движения сердца и будут причиной ослабления их, которое разовьется более или менее быстро. Все моменты, затрудняющие отток крови из легочной артерии и ведущие, таким образом, к растяжению полости правого желудочка, составляют одну из самых частых причин ослабления сердечной деятельности. Известно, например, что катарр зева при некоторой раздражительности нервной системы возбуждает чрезвычайно частый и усиленный кашель, как обыкновенно говорят, удушливый. Так как кашель составляет целый ряд усиленных выдыханий при сужении гортанной щели и затрудненном вдыхании, то поэтому этот акт можно считать одним из значительных моментов, затрудняющих опорожнение от крови разветвлений легочной артерии; физиологические опыты показывают, что насколько глубоким вздохом облегчается отток крови из легочной артерии, настолько усиленным выдыханием затрудняется опорожнение этого сосуда. На человеке мы можем убедиться в этом наблюдением: после кашля или усиленного выдыхания мы замечаем появление ударения на II тоне легочной артерии даже у здорового человека. Отсюда ясно, почему вслед за продолжительным кашлем под влиянием одного только катарра зева мы наблюдаем увеличение размера правого желудочка, с появлением ударения на II тоне легочной артерии, которое исчезает по окончании или значительном уменьшении пароксизмов кашля. Не у всех, конечно, при увеличенных выдыхательных движениях во время кашля одинаково легко растягивается полость правого желудочка, который становится особенно уступчивым при гипертрофии его стенок или стенок левого желудочка. В этих последних случаях возбудимость сердца к движению бывает увеличена, и под влиянием увеличившегося препятствия в форме затрудненного опорожнения легочной артерии сердце, сокращаясь чаще и усиленнее, чем сколько нужно, утомляется быстрее. Под влиянием временного ослабления мышечной ткани полость правого желудочка начинает растягиваться; растяжение же правого желудочка ведет к ослаблению деятельности остальных полостей сердца: левый желудочек перестает справляться с обычными для него препятствиями и, таким образом, развивается расстройство компенсации того или другого порока сердца под влиянием одного только катарра зева. В таких случаях систематическое притупление чувствительности зева посредством наркотических пульверизаций, употребленных вовремя, часто надолго задерживает расстройство компенсации и восстановляет уже расстроенное равновесие. Катарр дыхательных ветвей, особенно крупного калибра, вреден для одержимых болезнями сердца не столько по непосредственным анатомическим изменениям, которые производит это воспаление (как то: по набухлости слизистой оболочки, присутствию жидкости в бронхиях), сколько пароксизмами кашля, затрудняющими опорожнение легочной артерии. Только сужение просвета бронхий мелкого калибра (набухание их слизистой оболочки, присутствие в них более или менее клейкого содержимого, закупорка самих легочных пузырьков), непосредственно затрудняя обмен газов в легочной ткани, может таким образом затруднять опорожнение легочной артерии; да и в этих случаях одновременно существующий кашель, часто не пропорциональный количеству содержащейся мокроты, играет нередко главнейшую роль сравнительно с прямыми анатомическими причинами. Воспаление плевры, подобно всем другим моментам, затрудняющим вдыхание или усиливающим выдыхание, составляет также одну из значительных причин, затрудняющих опорожнение легочной артерии и ведущих к последовательному растяжению правого желудочка.



Ослабление деятельности сердца вследствие ослабления питания. Все вышеисчисленные препятствия к кровообращению как со стороны увеличенной массы крови, так и со стороны неправильного ее распределения могут произвести временное относительное ослабление сердечной деятельности, которое проходит почти бесследно и при хороших условиях не появляется по нескольку лет. Другое дело, если эти препятствия разовьются у субъекта с сердцем, мышечная ткань которого уже подверглась жировому перерождению. Ослабевшая сила сердца восстановляется в этих случаях по удалении того или другого нового препятствия или ненадолго, или же не вполне. В течение болезни сердца деятельность его под влиянием различных условий, влияющих прямо или посредствующим образом на ее ослабление, обыкновенно несколько раз ослабевает и снова восстановляется; но с каждым разом она ослабевает скорее при препятствиях относительно меньших и с каждым разом восстановляется труднее. По-видимому, от каждого временного ослабления деятельности сердца остаются последствия не вполне изгладимые. Это можно наблюдать в случаях гипертрофии левого желудочка с расширением полости, наступающих вслед за артериосклерозом; присоединившийся к такому состоянию катарр зева или какой-либо другой момент, усиливающий препятствия к опорожнению легочной артерии, с течением времени увеличивает поперечный размер сердца, который вслед за удалением причины его растяжения снова уменьшается, но большей частью уже не до первоначального своего размера; так что вслед за временным растяжением остается постоянное расширение, которое с каждым разом делается более и более значительным, и чем дольше продолжалось препятствие, чем более времени была растянута сердцевая полость, тем труднее восстанавливается ее первоначальный размер, тем значительнее будет оставшееся расширение. Ослабление деятельности сердца при гипертрофиях с расширением правого и левого желудочков может начаться без прямого увеличения препятствия к кровообращению, от непосредственного ослабления силы их мышечной ткани; это ослабление может развиться или вследствие утомления мышцы под влиянием долго продолжавшейся увеличенной возбудимости, или же от анатомического изменения мышечной ткани сердца, которое наичаще бывает здесь в виде жирового перерождения. Первый вид замечается при особенно возвышенной сердечной возбудимости, так, например, под влиянием различных угнетающих психических моментов и др. Нередко расстройство компенсации наступает вслед за горем, долго тревожившим больного, вслед за бессонными ночами, под влиянием того или другого психического момента; по удалении последнего деятельность сердца улучшается и возвращается почти к первоначальному своему состоянию – компенсация снова восстановляется. Жировое перерождение отдельных мышечных волокон есть, собственно, неизбежное следствие гипертрофии сердца, но само по себе оно редко становится причиной расстройства компенсации. Присоединение к этой анатомической причине ослабления сердцевой мышцы (одного из других моментов со стороны увеличенного препятствия к кровообращению) или временного ослабления оставшихся мышечных волокон составляет обычную этиологию расстройства компенсации. Сердцевая мышца может атрофироваться также вследствие других причин, так, например, под влиянием разращения промежуточной соединительной ткани; клиническая картина, однако, остается при этом та же, как и при жировой мышечной атрофии.

Из всего сказанного можно заключить, что в большинстве случаев расстройство компенсации обусловливается несколькими моментами, которые суть: а) временное увеличение препятствий к кровообращению, б) временное ослабление деятельности сердца и с) уменьшение количества мышечных волокон вследствие той или другой формы атрофии. Последний момент принадлежит к условиям, не изменяющимся к лучшему, и может только делать дальнейшие успехи. Отсюда понятно, что в каждом отдельном случае чрезвычайно важно решить вопрос, насколько один из данных моментов составляет преобладающую причину расстройства компенсации. С первыми двумя моментами врач до некоторой степени может еще совладать; в случаях же, где мышечная атрофия играет главнейшую роль, деятельность врача становится весьма ограниченной, потому что терапия остается бессильной против развившейся атрофии в мышце. Не всегда, однако, возможно с положительностью сказать, насколько атрофическое состояние мышцы составляет преобладающую причину расстройства компенсации, ибо клиническая картина ослабления сердечной деятельности будет одна и та же, отчего бы ни происходило это расстройство. При всем том обстоятельное, критическое исследование больного делает до некоторой степени возможным более или менее верную оценку значения мышечной атрофии в отдельном случае. Так, если мы видим субъекта с дурным общим питанием тела, если имеем право предположить давнее существование расстройства сердца, если компенсация расстроилась уже не в первый раз и если вместе с этим расстройство компенсации не объясняется достаточно увеличением препятствий к кровообращению, то при комбинации таких условий с большой вероятностью можно будет допустить атрофическое состояние мышц как главнейшую причину ослабления сердечной деятельности.

Такого рода предположение еще подтверждается часто появляющимися систолическими шумами у верхушки сердца (при гипертрофии левого желудочка вследствие артериосклероза, с недостаточностью полулунных клапанов и без оной) вместе с увеличением размера правого желудочка, если эта недостаточность не является следствием эндокардического процесса. В подобном случае шум у верхушки сердца и увеличение поперечного его размера появляются вслед за ослаблением сосковых мышц, зависящим большей частью от атрофического процесса. Если в начале расстройства компенсации легко развивается такого рода недостаточность двустворчатой заслоночки с последовательным расширением правого желудочка, то это служит одним из важных указаний в пользу ослабления сердца вследствие его атрофии, если не существует особенных специальных моментов, ослабляющих питание сосковых мышц. Так, например, появление шума у верхушки сердца в случае гипертрофии левого желудочка с расширением полости под влиянием артериосклероза без недостаточности полулунных клапанов аорты указывает на ослабление сосковой мышцы, которое не могло обусловливаться расстройством ее питания под влиянием давления крови, возвращающейся обратно в левый желудочек через отверстие аорты, неплотно запираемое полулунными заслоночками, и говорит в пользу того, что сосковые мышцы ослабели под влиянием общей причины, действующей на питание всей сердцевой мышцы. Другое дело, если систолический шум у верхушки сердца разовьется при диастолическом шуме в аорте; тогда, вследствие недостаточности полулунных заслоночек, левый желудочек, не вполне опоражниваясь от крови, представляет невыгодные условия для питания сосковых мышц, постоянно подвергающихся давлению. При этом они атрофируются гораздо скорее, чем остальная часть сердцевой мышцы.

Хотя в процессе жирового перерождения гипертрофированной сердцевой мышцы чрезвычайно важную роль играют большая и меньшая степень сердцевой возбудимости и недостаточно вознаграждаемая убыль ткани сердцевой мышцы, однако, кроме того, есть еще и другие условия, особенно способствующие жировому перерождению, и самые обычные из них – хроническое отравление алкоголем, равно как и различные острые, особенно инфекционные, болезни.

Часто приходится наблюдать субъектов, страдающих склерозом артерий с последовательными изменениями левого желудочка при одновременном увеличении правого, которое развивается постепенно, по мере исчезания ясности I тона у верхушки сердца. I тон в таких случаях представляется то ослабевшим, то раздвоенным и, наконец, мало-помалу переходит в шум, сперва временный, затем постоянный.

При вскрытиях находят в таких случаях, кроме склероза артерий, увеличение левого желудочка с расширением его полости и увеличение правого с ожирением мышц в обоих желудочках. Такие изменения чаще всего встречаются у людей, употребляющих спиртные напитки; их важно знать, для того чтобы не смешать с изменениями, следующими за воспалением эндокардия на двустворчатом клапане. В том периоде гипертрофии обоих желудочков с расширением полостей, когда вследствие мышечного ослабления у верхушки сердца появился систолический шум, продольный размер сердца по его недостаточной силе часто ускользает от наблюдения; сердцевой толчок по причине жирового перерождения бывает слаб, постукиванием же продольный размер сердца не всегда определяется ясно, тем более что этот способ определения нижней границы сердца и не всеми употребляется. Иногда же в таких случаях место ощутимого несильного толчка, находясь между V и VI ребром по левой сосковой линии, приводит в еще большее заблуждение того, кто считает нижней границей продольного размера сердца место ощутимого толчка. В большинстве случаев, однако ж, мы можем при таких условиях посредством постукивания убедиться, что продольный размер сердца оканчивается на целое ребро, а иногда и еще ниже места толчка. Без этого последнего способа исследования продольного размера сердца систолический шум у верхушки сердца с увеличением поперечного размера сердца и с ударением на II тоне легочной артерии может быть объясняем недостаточностью двустворчатого клапана, последовавшей за эндокардическим процессом; но при вскрытии двустворчатая заслоночка оказывается совершенно здоровой, и разве только сосковые мышцы могут быть найдены атрофированными в большей степени, чем остальная сердцевая мышца; при этом обыкновенно находят в большей или меньшей степени развития склероз артериальных стенок с различными его исходами. Изменения сердца при подобных условиях могут быть объяснены не иначе как последствиями процесса в артериях. В таких случаях артериосклероза с последовательными изменениями обоих желудочков сердца систолические шумы у верхушки сердца бывают иногда непостоянными явлениями: систолический шум то появляется, то исчезает. Появление шума совпадает обыкновенно с ухудшением в самочувствии больного, с явлениями ослабления сердечной деятельности; в таких случаях систолический шум, продолжаясь по целым неделям, исчезает иногда на целые месяцы и более, причем и размер правого желудочка может уменьшиться. Такие наблюдения ведут часто к ложным заключениям об излечимости недостаточности двустворчатого клапана, происшедшей вследствие эндокардического процесса; недостаточность же этих клапанов бывает только временная, вследствие ослабления сосковых мышц, под влиянием более или менее развитого атрофического их состояния. Такого ошибочного распознавания недостаточности двустворчатой заслоночки вследствие воспаления эндокардия можно избегнуть определением увеличения продольного размера сердца помощью постукивания, выслушиванием усиленного ударения на Итоне аорты, ощупыванием артерий, утративших свою эластичность, критической оценкой этиологических моментов; таким образом, немолодые годы больного, исключение острого сочленовного ревматизма, употребление в большом количестве спиртных напитков, сифилис – все это дает право приписать систолический шум, слышимый у верхушки сердца, мышечной недостаточности двустворчатого клапана, обусловленной артериосклеротическим процессом с его последствиями.

Признаки расстройства компенсации. Прежде чем мы приступим к определению большей или меньшей степени компенсирования механических недостатков кровообращения исследуемого нами больного и к определению причин, произведших расстройство компенсации, необходимо сказать о тех клинических признаках, на основании которых мы можем допустить расстройство компенсации.



Растяжение полостей сердца. Клинические признаки расстраивающегося равновесия развиваются из ослабления сердечной деятельности, будет ли оно прямое или последовательное, наступающее за увеличенными препятствиями к его деятельности. Первое наблюдаемое явление у больных с начинающимся ослаблением сердца – это растяжение полостей сердца, наичаще заметное в поперечном размере, которое увеличивается даже и в тех случаях, когда дело идет об ослаблении деятельности гипертрофированного и расширенного левого желудочка. Последний, по-видимому, менее способен к растяжению; тем не менее в случаях значительного ослабления его мышцы полость левого желудочка в течение расстройства компенсации также растягивается, что можно доказать большими или меньшими колебаниями продольного размера в пространстве, занимаемом тупым сердцевым тоном. Это растяжение особенно резко в тех случаях, когда мышца значительно атрофирована.

При начале ослабления сердечной деятельности увеличивается, как мы сказали, правый желудочек, так что сердце увеличивается в поперечном своем размере. Этот признак ослабления сердцевой мышцы часто неизбежно ускользает от наблюдения врача, потому что в большинстве случаев ему приходится начинать свое наблюдение уже по наступлении расстройства компенсации. Но и тут с течением болезни врачу представится возможность следить за колебаниями поперечного размера сердца. В большинстве случаев, где сердечная слабость зависела более от утомления мышцы, чем от анатомической причины (ожирения), при каждом улучшении будет наблюдаться уменьшение в поперечном размере, а по восстановлении компенсации правый желудочек может даже доходить до размера, наблюдаемого перед расстройством компенсации, хотя большей частью каждый раз после расстройства компенсации размер правого желудочка остается более и более увеличенным. В случаях значительного перерождения мышечной ткани колебания размера весьма незначительны. Часто повторяющиеся временные растяжения правого желудочка под влиянием расстроенной компенсации гипертрофированного и расширенного левого желудочка ведут, наконец, к постоянному увеличению полости правого желудочка. Это расширение правого желудочка часто затрудняет врача, находящего при исследовании больного препятствия к деятельности только левого желудочка, т. е. причины, вызывающие гипертрофию с расширением полости только этого последнего. У людей молодых с препятствием к кровообращению, совершенно уравновешенным последовательным расширением и гипертрофией стенок левого желудочка сердца, размер правого желудочка обыкновенно не изменен; но как только ослабеет мышечная сила левого желудочка или увеличится препятствие, то опорожнение его полости становится менее совершенным. А так как стенка левого желудочка способна к растяжению менее остальных сердцевых полостей, то первым последствием недостаточного опорожнения и вместе с тем затрудненного вступления крови в левый желудочек бывает растяжение тех полостей, которые наилегче поддаются напору крови. В этом отношении правый желудочек как наиболее растяжимый играет роль компенсационного резервуара для крови, задерживающейся в левом предсердии, в легочных венах и последовательно в легочных артериях. Из этого мы видим, каким образом от ослабления деятельности левого желудочка может происходить увеличение размера правого желудочка, который растягивается под влиянием затрудненного опорожнения легочной артерии, последовавшего за затрудненным опорожнением легочных вен. Часто повторяющиеся задержки крови в легочной артерии, происходящие вследствие недостаточной деятельности левого желудочка, у субъектов с хорошим питанием ведут не только к расширению полости правого желудочка, но и к гипертрофии его стенок.



Одышка. Объяснив механизм растяжения правого желудочка, мы понимаем, почему одним из самых первых припадков начинающегося расстройства компенсации является одышка. Этот припадок не отсутствует почти ни в одном случае расстройства компенсации, будет ли это последнее при страдании правого или левого желудочка, вопреки прежде господствовавшему между врачами мнению, что одышка есть собственно последствие страдания правой половины сердца и, наоборот, сердцебиение – последствие болезни левой его половины. Тем не менее можно поставить правилом следующее положение: не бывает расстройства компенсации той или другой половины сердца без одновременно существующей одышки в большей или меньшей степени. Отсутствие этого припадка при расстройстве компенсации составляет исключение, имеющее свои особые причины. Обыкновенно этот припадок составляет главнейшую причину обращения больного к врачебной помощи. Однако ж могут встретиться и такие больные, которые, представляя все явления расстройства компенсации, не жалуются на одышку, но, несмотря на это, врач может убедиться в существовании этого припадка, выражающегося значительно учащенными дыхательными движениями. Вместо 16–18 дыхательных движений в минуту мы насчитываем у больного в начале расстройства компенсации 20, 30 и более того в минуту при невозвышенной температуре тела; число дыханий иногда увеличивается от незначительных движений до 40 и заходит даже и за эту цифру, причем отдельные вдыхания бывают чрезвычайно поверхностны. В большинстве случаев больные сознают это учащенное дыхание, называя его одышкой, которая в особенности увеличивается при каждом движении. В более редких случаях больные не сознают этих учащенных дыхательных движений; задыхаясь, не жалуются на одышку и только при некотором внимании к своим ощущениям замечают короткость и частоту вдыханий, сопровождающихся ощущением недостатка воздуха. С самого начала наблюдательные пациенты замечают одышку только при усиленном движении, при сокращении большого числа мышц. С большим ослаблением сердца одышка начинает появляться при самых обыкновенных движениях и, наконец, преследует больного при абсолютном покое. Исследуя больных, представляющих такое учащенное дыхание с ощущением недостатка воздуха, мы можем убедиться выслушиванием и постукиванием в полной проходимости дыхательных путей. Причина же учащенных дыхательных движений станет нам ясна, когда мы вспомним, что под влиянием ослабленной деятельности левого желудочка затрудняется опорожнение левого предсердия, легочных вен и вместе с этим легочных артерий. Вследствие новых препятствий к кровообращению неизбежно должна замедлиться скорость движения крови по разветвлениям легочной артерии, а потому условия для обмена газов в легочных пузырьках становятся менее благоприятными: в крови накопляются, таким образом, продукты недостаточного обмена газов, продукты неполного окисления, раздражающие как периферический, так и центральный нервные дыхательные аппараты. Результатом этого раздражения является усиленное сокращение дыхательных мышц; в акте вдыхания начинают принимать участие мышцы, обыкновенно не сокращающиеся при обычном дыхании, например mm. sterno-cleido-mastoidei, scaleni и пр.

Из всего сказанного следует, что причина учащенных дыханий при расстройстве сердечной компенсации заключается в недостаточном опорожнении легочной артерии. При наблюдении различных больных, представляющих в большей или меньшей степени затрудненное опорожнение легочной артерии, замечается, что некоторые больные при относительно незначительном препятствии к движению крови по легочной артерии представляют весьма значительное учащение дыхания, и наоборот; так что учащение дыхания не у каждого субъекта представляется строго пропорциональным степени недостаточности опорожнения легочной артерии. Причина такой разницы будет понятна, если мы вспомним, что дыхательные движения суть движения рефлекторного характера, вызываемые раздражением периферических чувствующих аппаратов, которое передается дыхательному центру в продолговатом мозгу, а оттуда через центробежные приводы – вдыхательным мышцам. Большая или меньшая степень раздражительности периферического или центрального дыхательного аппарата должна обусловливать различные колебания дыхательных движений, вызываемых механическим расстройством кровообращения и последовательным химическим изменением смешения крови. Отсюда ясно, почему один и тот же субъект при одних и тех же механических условиях кровообращения и последовательных химических изменениях крови страдает одышкой то больше, то меньше, смотря по различной степени раздражительности периферического и центрального аппарата дыхания. Поэтому приходится встречать больных с гипертрофией и расширением левого желудочка без заметного изменения размера правого желудочка, жалующихся на одышку при незначительном движении, и, наоборот, встречаются субъекты с таким же страданием левого желудочка, но и с последовательным расширением правого, с совершенно ясными признаками затрудненного опорожнения легочной артерии и при всем том или мало жалующиеся на одышку или совсем не жалующиеся на нее. При исследовании же больного число дыхательных движений тоже может быть незначительно учащено, усиленные движения могут долго оставаться без значительного влияния на учащение дыхательных движений, между тем как явления затрудненного кровообращения и ослабления сердечной деятельности будут совершенно ясно проявляться в других органах.

Так как собственно одышка представляет эффект раздражения нервных дыхательных аппаратов химически измененной кровью и так как мы допустили значительные колебания в степени раздражительности нервных аппаратов у различных субъектов, то некоторые колебания, наблюдаемые в напряженности этого припадка, становятся совершенно понятными.

При одном и том же механическом расстройстве кровообращения нервный дыхательный аппарат может быть в некоторой степени приучен к известному раздражителю, притуплён к восприниманию раздражения. Так, если больной методически сокращает свои мышцы, развивает каждый раз одно и то же количество условий для возбуждения дыхательных актов, то он может достигнуть, наконец, того, что число дыхательных движений при продолжительном методическом упражнении будет повышаться весьма незначительно, и часто одышка, появляющаяся при движениях относительно меньших, не появляется даже и при усиленных. Субъект с тем или другим пороком сердца, усвоивший ложные гигиенические понятия, упорно оставляя свои мышцы в бездействии, начинает задыхаться при ничтожнейшем движении, и, наоборот, субъект с подобным же страданием, но не отучивший своих нервных дыхательных аппаратов от влияния в известной степени возбудителя, совершает движения без резких ощущений одышки и только в случаях усиленного сокращения значительного числа мышц получает то ощущение, с которым почти не расстается больной при неправильном его содержании.

Все влияния, возвышающие или понижающие возбудимость нервной системы, способствуют увеличению или уменьшению одышки. Чрезвычайно редко можно убедиться в громадном влиянии центральных нервных аппаратов на произведение большего или меньшего числа дыхательных движений в тех именно случаях страдания сердца, к расстройству компенсации которых присоединился приступ апоплексии под влиянием ли тромбоза или эмболии. Известно, что дыхательные движения во время приступа апоплексии бывают различны: то они учащены, то чрезвычайно замедлены. Мне случилось наблюдать субъекта, представлявшего расстройство компенсации в болезни сердца со значительным учащением дыхания; через несколько часов после моего исследования больной подвергся апоплексии, весьма вероятно, вследствие тромбоза одной из мозговых артерий. При исследовании его вскоре после приступа апоплексии, спустя четыре часа после первого исследования, я нашел деятельность сердца неизмененной: то же учащение, та же неровность отдельных сокращений, та же несоответственность между числом пульсовых волн и сокращениями левого желудочка, число которых 15–20 ударами в минуту превосходило число ощутимых пульсовых волн; число же дыханий, бывшее прежде около 30 в минуту, понизилось на 13 и даже на 8 во время приступа апоплексии и стало повышаться по мере восстановления отправления мозга, что обнаруживалось постепенно возраставшей ясностью сознания. В другом случае мне пришлось наблюдать в течение хронической болезни сердца значительное усиление одышки, появившееся под влиянием ушиба головы, который сопровождался непродолжительной потерей сознания.

Учащение дыхательных движений при вдыхании холодного воздуха с большой вероятностью может быть объяснено раздражением периферического дыхательного аппарата; отчасти, вероятно, таким же образом действуют на периферические аппараты примеси к воздуху различных газообразных или летучих продуктов, так, например, хлорного газа, уксусной кислоты, аммиака и пр. Итак, одышка может быть припадком только объективным или же, когда ясно сознание, объективным и субъективным.

Завися главнейшим образом от недостаточного опорожнения легочной артерии, этот припадок представляет колебания, смотря по степени возбудимости нервных дыхательных аппаратов, и вместе с этим составляет одно из условий, компенсирующих затрудненный обмен газов. Ослабление деятельности сердца, последствием которого бывает затрудненное опорожнение его полостей, ведет к растяжению по преимуществу правого желудочка. Это растяжение, весьма вероятно, составляет одну из важнейших причин изменения сердечной функции, замечаемой обыкновенно при начале расстройства компенсации; обыкновенно ритм сердечных сокращений учащается, сердце становится еще более возбудимым и, по-видимому, еще менее подчиняется регулятивному влиянию блуждающего нерва.



Изменение пульса. По мере ослабления сердечной деятельности пульс лучевой артерии, постоянно учащаясь, становится вместе с этим более и более слабым и легче сжимается при исследовании пальцем. При этом, особенно при расширении полости левого желудочка, отдельные пульсовые волны теряют свою равномерность: вслед за пятью-шестью равными пульсовыми ударами получается пульсовая волна гораздо меньшей величины и производящая в меньшей степени давление на артериальную стенку, так что при неосторожном исследовании, при более усиленном давлении пальцем может даже совершенно ускользнуть от наблюдателя. Эти ослабленные пульсовые волны иногда могут исчезать и при самом внимательном исследовании артерий. Ослабленные пульсовые волны появляются обыкновенно раньше, чем бы следовало при известном сердечном ритме, так что за 5, 6-й и более совершенно равными по ритму и силе пульсовыми волнами следуют одна, две слабые и в ритме более частом, чем предшествовавшие более значительные пульсы. При выслушивании сердца стетоскопом наблюдается в таких случаях следующее: за несколькими правильными относительно ритма сердечными сокращениями следуют быстро одно за другим два или три сердечных сокращения, которые гораздо слабее предшествовавших. Иногда эти учащенные сердечные сокращения и едва ощутимые пульсовые волны бывают так слабы, что определяются только выслушиванием, а не ощупыванием толчка, который тогда отсутствует. Выслушивая при таких условиях сердце, мы можем насчитать иногда вдвое больше сокращений в сравнении с числом ощутимых пульсовых волн. Считая при этом одновременно пульс на обеих лучевых артериях, можно заметить разницу в числе пульсов обеих сторон. Это явление мне встречалось при значительно развитом склеротическом процессе артерий и именно при неравномерности распространения этого процесса в обеих артериях: артерия более эластичная дает ощутимый пульс при относительно меньшей силе сердечного сокращения. Эти слабые и являющиеся раньше данного ритма сердечные сокращения выражаются, как мы сказали, или слабыми малыми пульсовыми волнами, или же соответствуют исчезанию волны; это явление известно под именем перепадения пульса. Такие слабые сердечные сокращения можно назвать ложными сокращениями, faux pas авторов; они встречаются, как сказано выше, преимущественно при расширениях левого желудочка с гипертрофией его стенки и появляются иногда задолго, за целые годы, до наступления полной картины расстройства компенсации, причем явление это становится более резким, более частым и более постоянным по мере уменьшения силы сердца и увеличения проявлений расстройства компенсации в других органах. Если ложные сокращения сердца не часты и если больной обладает чувствительным нервным аппаратом, то нередко он ощущает их в форме замирания сердца – ощущения, известного у многих под именем ёканья. Ощущения эти, так же как и ложные сокращения, возможны при совершенно здоровом сердце, но встречаются наичаще, как мы сказали, при гипертрофиях с расширением левого желудочка. С течением болезни ощущения замирания все более и более учащаются и становятся иногда чрезвычайно тягостными для больного. Иногда, однако, больные по мере учащения ложных сокращений до такой степени к ним привыкают, что перестают их даже замечать и часто не жалуются на них при 20 ложных сокращениях в минуту. Судя по тому, что эти ложные сокращения учащаются одновременно с увеличением различных припадков ослабления сердечной деятельности и становятся более редкими, даже совершенно исчезают на более или менее долгое время, при восстановлении компенсации, должно полагать, что они представляют явление ослабления сердечной мускулатуры. Все моменты, возбуждающие деятельность сердца, как то: употребление кофе, вина, наперсточной травы в небольших дозах, небольшое движение, психические возбуждения – уменьшают число ложных сокращений и уравнивают число этих последних с числом пульсовых волн. Это важно знать, чтобы не впасть в ошибку при наблюдении больных, одержимых болезнями сердца, и при оценке некоторых явлений; так, например, употребляя наперсточную траву в таких случаях несоответственности числа сердечных сокращений с числом пульсовых волн, можно произвести учащение этих последних и объяснить этот факт учащением сердечных сокращений, которые, в сущности, замедлились; число же пульсовых волн увеличивается вследствие исчезновения ложных сокращений. Хотя ложные сокращения и часто встречаются при страданиях левого желудочка, но все-таки они не составляют явления неизбежного: бывают случаи гипертрофии с расширением левого желудочка, представляющие значительную степень ослабления деятельности сердца, где тем не менее не наблюдается ложных сокращений; если же, с другой стороны, эти последние резки, то могут служить одним из диагностических признаков гипертрофии с расширением левого желудочка.

Учащение сердечных сокращений при незначительной атрофии сердцевой мышцы иногда долго компенсирует слабость отдельных сокращений и отсрочивает наступление расширения правого желудочка; но, как мы сказали, в этой-то увеличенной возбудимости сердца, весьма вероятно, и заключается условие для скорейшего его утомления и для скорейшей атрофии его мышечной ткани; утомившись, мышца растягивается, а под влиянием присоединившейся атрофии сердечная полость расширяется.



Изменения в дыхательных органах. В некоторых случаях мышца правого желудочка так долго не уступает увеличенным препятствиям к кровообращению, что появляются очень рано другие уравновешивающие моменты; так, разветвления легочной артерии, долго находясь под влиянием увеличенного давления крови, теряют свою эластичность, расширяются и образуют местами варикозные узлы. Так как бронхиальные вены анастомозируются с легочной артерией, то при затруднении опорожнения этих последних отток крови из бронхиальных сосудов затрудняется; увеличенный напор крови на капилляры легочной артерии предрасполагает эти последние к разрыву, что бывает причиной развития так называемого бурого отвердения легких, состоящего из вытеснения из легочных пузырьков воздуха разросшимся эпителием их стенок, который окрашивается кровяным пигментом в различных его изменениях, претерпеваемых им по выступлении из сосудов. Присоединение к такому состоянию под влиянием того же увеличенного давления просачивания жидкой части крови называется бурым отеком. Разрывы ветвей легочной артерии более крупного калибра обусловливают образование в паренхиме легкого инфарктов большей или меньшей величины и с различными их исходами. Разрывы собственно ветвей легочной артерии обыкновенно не сопровождаются кровохарканием и часто в течение жизни ускользают от самого тщательного наблюдения, особенно если место инфаркта находится в середине легочной ткани и эта уплотненная часть легкого покрыта значительным слоем легочной ткани, проходимой для воздуха. Другое дело, если легочный кровяной инфаркт помещается ближе к поверхности плевры; в этих случаях быстрое появление признаков уплотнения легкого на более или менее ограниченном пространстве и явления воспаления плевры, сопровождающие иногда это состояние, дают возможность узнать при жизни геморрагический инфаркт. Как мы сказали, кровь далеко не всегда выводится наружу при разрывах легочной артерии. Иначе бывает при разрыве одного из бронхиальных сосудов, стенки которых, находясь под влиянием увеличенного давления со стороны крови, растягиваются и также представляют наклонность к разрывам. При этом излившаяся кровь обыкновенно выводится наружу, что и составляет более или менее обильное кровохаркание, причем ни постукиванием, ни выслушиванием не открывается явлений отсутствия воздуха в легочных пузырьках. Смотря по индивидуальности субъекта, по большей или меньшей уступчивости той или другой части сосудов, появляются более или менее часто разрывы то сосудов бронхиальных, то разветвлений легочной артерии. Однако далеко не у каждого больного со страданием сердца происходят эти разрывы. В некоторых случаях появления бронхиальных кровотечений и легочных кровяных инфарктов анатомическая причина их заключается в стенках разрывающихся сосудов, которые под влиянием усиленного напора крови подвергаются склеротическому процессу, причем эластичность их значительно уменьшается. В других же случаях разрывы эти могут быть объяснены только особой наклонностью к разрыву, врожденной хрупкостью сосудов, не выдерживающих увеличенного на них давления. Выше было уже сказано о врожденной недостаточной эластичности, располагающей таких субъектов к кровотечению из различных сосудов.

Слизистая оболочка бронхиальных трубочек, не опорожняясь достаточно от венной крови, чрезвычайно предрасполагается к катарральным процессам, которые при таких условиях со стороны кровообращения становятся чрезвычайно упорными и составляют часто одну из важнейших причин увеличения условий для расстройства компенсации. Ослабленный правый желудочек, более или менее растягиваясь и чаще сокращаясь, все-таки не уравновешивает происшедших препятствий к кровообращению. Опорожнение его становится неполным, и первым последствием этого бывает увеличенное препятствие к опорожнению правого предсердия, в которое вливается венозная кровь всего тела. Опорожнение общей венной системы затрудняется; органы, изобилующие венозной кровью и обладающие способностью растягиваться, увеличиваются в объеме под влиянием затрудненного опорожнения от венозной крови.



Изменения печени. Явления затрудненного вступления крови в правое сердце обнаруживаются в печени очень рано и быстро. Обладая весьма растяжимой капсулой и представляя в своей ткани неудобные условия для движения крови по венам, печень при первых явлениях ослабления деятельности правого желудочка очень быстро увеличивается в объеме и становится болезненной. У некоторых субъектов увеличение этого органа бывает весьма значительно, так что он составляет компенсационный резервуар для венозной крови, которая переполняет всю венную систему. Однако печень переполняется кровью не у всех субъектов с одинаковой легкостью; в некоторых случаях ткань ее бывает менее уступчива, и тогда влияние задержанной венозной крови резче выражается в других органах, как то: в почках, в слизистой оболочке желудочно-кишечного канала, в подкожной клетчатке, наконец, в брюшной и черепной области. Индивидуальность субъекта играет значительную роль в появлении большей или меньшей степени застоя венозной крови в той или другой части тела; но в большинстве случаев органы, в которых обнаруживаются явления застоя венозной крови (помимо малого кровообращения), могут быть поставлены в следующем порядке: печень, слизистая оболочка желудочно-кишечного канала, почки, подкожная клетчатка нижних конечностей, брюшная полость, мошонка, остальная подкожная клетчатка, черепная полость и, наконец, полость плевры и околосердечной сумки. О существовании явления застоя венозной крови в различных органах мы судим по различным клиническим припадкам, выражающимся или в виде увеличения объема органа, как, например, печени, селезенки, или по изменениям отправления органа, как, например, при венном застое в почках, в желудочно-кишечном канале, или по выступлению жидкой части крови сквозь стенки сосудов в окружающую клетчатку или полости (отек подкожной клетчатки, брюшная водянка, отек легких, hydrothorax, hydropericardium), или же, наконец, мы наблюдаем прямо расширение вен, так, например, геморроидальных вен кожи, причем расширение последних обусловливает синеватость лица, губ и пр. Так как при клиническом определении венного застоя мы руководствуемся не прямыми наблюдениями увеличенного давления на венные стенки, а неизбежно должны пользоваться для нашего определения различными последствиями этого увеличенного давления, то понятно, что клиническое определение порядка появления застоев в различных органах может иметь значение только относительное. Появление отека, например, развивающегося под влиянием усиленного давления крови на стенки вен, может происходить то раньше, то позднее, то в большей, то в меньшей степени при одной и той же степени давления. Разница эта будет зависеть от различных других побочных обстоятельств, как то: от большего или меньшего содержания в крови воды, от большей или меньшей способности стенок вен и волосных сосудов пропускать жидкую часть крови, от большей или меньшей степени давления со стороны окружающих тканей на стенки сосудов, от большей или меньшей способности стенок сосудов к растяжению и т. д. Из всего этого ясно, что представленный нами порядок проявления увеличенного венного давления в организме должно относить не к прямому увеличению венного давления на стенки сосудов, а только к различным клиническим проявлениям этого давления.

Такие случаи особенной уступчивости печени увеличенному венному давлению можно наблюдать там, где при начавшемся ослаблении деятельности желудочков без изменения еще размера правого желудочка печень представляется уже увеличенной. Это важно знать, потому что иногда определение состояния печени решает сомнительный вопрос о состоянии деятельности сердца. Увеличение печени при венном застое достигает иногда чрезвычайно больших размеров, выхождение ее из-под ложных ребер по сосковой линии на целую ладонь и более не представляет явления необыкновенного; при этом она всегда чувствительна при ощупывании. Постукивание стороны ее молотком производит боль только в тех местах, которые не защищены костным скелетом. Только в редких случаях и особенно при быстром развитии венного застоя печени (так, при воспалении легких) чувствительность ее бывает так значительна, что постукивание частей, защищенных скелетом, становится невыносимым для больного. Чем медленнее развивался застой в печени, тем менее значительна чувствительность этого органа при ощупывании и постукивании.

Если застой продолжался долго, то печень по миновании причины застоя хотя и опорожняется от увеличенного количества крови, однако не достигает своего первоначального размера и остается увеличенной и слегка болящей; вены ее представляются расширенными (мускатная печень). Печеночные клеточки, находясь долго под влиянием увеличенного давления со стороны венных сосудов, вне благоприятных условий к своему питанию мало-помалу атрофируются и исчезают; равномерно с этим исчезанием разрастается соединительная ткань печени; и под влиянием атрофии печеночных клеточек, наступающей за продолжительным венным застоем, развивается форма зернистой печени с уменьшением размеров этого органа.



Изменение селезенки. Так как венозная кровь селезенки опоражнивается в систему воротной вены и так как эта последняя при затрудненном опорожнении венозной крови из печени должна опоражниваться недостаточно, то следовало бы ожидать вслед за явлениями застоя крови в печени застоя ее и в селезенке. Этот орган, как известно, чрезвычайно растяжим и при затрудненном из него оттоке венозной крови может достигать весьма значительных размеров, что и бывает в большей части случаев затрудненного опорожнения воротной вены вследствие препятствия в разветвлениях этой вены в самой печени или в стволе ее до входа в печень. Несмотря на это, в течение расстройства равновесия общего кровообращения при переполнении венозной кровью различных органов, а вместе с тем и печени, селезенка обыкновенно не представляет никаких видимых изменений. Увеличение объема селезенки в подобных случаях принадлежит к редким клиническим наблюдениям, если же и наблюдается, то часто объясняется каким-либо побочным обстоятельством, так, например, эмболией или тем, что болезнь сердца развилась у субъекта, страдавшего перемежающейся лихорадкой и пр. При вскрытиях только один раз мне пришлось самому наблюдать увеличение селезенки от растяжения ее венозной кровью, последовавшего за затрудненным опорожнением от венной крови печени вскоре после расстройства компенсации недостаточности полулунных клапанов аорты и двустворчатого клапана. Субъект этот умер скоропостижно от приступа апоплексии, развившегося вследствие размягчения мозга на его основании (весьма вероятно, под влиянием тромбического процесса). Очень вероятно, что увеличение селезенки в этом случае произошло в последние минуты жизни, во время апоплексии, ибо до того времени оно не было наблюдаемо у этого больного. Все другие случаи вскрытий умерших от той или другой болезни сердца, при которых мне приходилось присутствовать, не представляли ни разу увеличения селезенки, происшедшего под непосредственным влиянием расстроившейся компенсации кровообращения. Не наблюдая изменений селезенки при жизни, а также и по смерти при расстройствах компенсации болезней сердца, я пришел к тому убеждению, что в организме существуют какие-либо условия, противодействующие механическому растяжению кровью этого органа. Приняв в соображение, как богата селезенка мышечной тканью, я пришел к тому убеждению, что в этой последней следует искать причину противодействия напору венной крови. Бывшая эпидемия возвратной горячки представила факты, которые давали указания для объяснения этого явления. Известно, что при возвратной горячке селезенка значительно увеличивается; наблюдая в двух случаях этой болезни развитие обширного крупозного воспаления легких, присоединившегося к концу первого приступа горячки, я был поражен исчезанием увеличенного размера селезенки вслед за развитием воспаления легких. При вскрытии в селезенке, представлявшей характеристические изменения для возвратной горячки, не замечалось обычного ее при этом увеличения, и капсула была значительно сморщена. Одновременно с этими наблюдениями появилась работа д-ра Сабинского, сделанная в лаборатории проф. Сеченова; работа эта показала, что при опытах с задушением в крови животных развивается вещество, действующее возбуждающим образом на селезеночные нервы, под влиянием которых мышечная ткань селезенки сокращается до такой степени, что выгоняет большую часть крови из этого органа, представляющегося в разрезе совершенно сухим, причем печень была находима значительно переполненной венозной кровью и увеличенной в объеме. Из этих опытов можно было заключить, что при недостаточном окислении крови образуется какое-то химическое тело, влияющее возбуждающим образом на нервы мышечной ткани селезенки. Известно, что некоторые патологические состояния, относящиеся к так называемым инфекционным болезням, влияют на селезеночную мускулатуру совершенно противоположным образом, т. е. парализуют ее, причем размер ее весьма быстро увеличивается, и она переполняется кровью. При возвратной горячке увеличение объема селезенки отчасти обусловливается такого рода пассивным наполнением ее кровью; развившаяся пневмония, затруднившая обмен газов, могла служить одним из важных условий образования в организме продуктов недостаточного окисления – вещества, возбуждающего сократительность селезенки, и с большой вероятностью можно предположить, что образование этого вещества составляло причину уменьшения селезенки в случае возвратной горячки, осложненного воспалением легкого. Вспомним теперь условия легочного кровообращения, в которых находится субъект с начавшимся ослаблением сердечной деятельности: легочная артерия переполнена кровью, вены тела недостаточно опоражниваются; больной при учащенном дыхании поглощает недостаточное количество кислорода; окисляющая способность в организме уменьшается; мочой выводится увеличенное количество продуктов меньшей степени окисления, как, например, мочевая кислота. Предположить при таких условиях образование в крови вещества, аналогичного с веществом, образующимся при задушении, будет позволительной гипотезой, тем более что она дает возможность объяснить отсутствие увеличения в объеме селезенки при расстройствах компенсации кровообращения. Этот последний факт до такой степени противоречит механическим условиям кровообращения, что многие из клиницистов не принимают его и говорят в своих руководствах о неизбежном увеличении размера селезенки в периоде расстроенного равновесия при болезнях сердца. Я еще раз считаю долгом повторить, что если я наблюдал увеличение селезенки при жизни больных, одержимых болезнями сердца, то это было исключением, которое могло быть объяснено какими-либо побочными обстоятельствами.

Изменение желудочно-кишечного канала. Итак, до сих пор все-таки можно принять, что один из первых органов, в котором проявляется венный застой клинически и анатомически, есть печень. Венный застой в кишечном канале, очень вероятно, следует за венным застоем в печени, но проявления его при жизни неясны и зависят от случайных, посторонних застою условий. У некоторых больных уменьшается аппетит, а равно и пищеварительная способность, движение кишечного канала затрудняется, появляется наклонность к запору; все это составляет предрасположение к заболеванию под влиянием ничтожных причин катарром желудочно-кишечного канала. У некоторых расширяются геморроидальные сосуды, а временные разрывы этих последних значительно поддерживают равновесие кровообращения.



Явления водянки. Иногда под влиянием начавшегося ослабления деятельности сердца полость правого желудочка уже расширена, размер печени увеличен, появляется наклонность к бронхиальным и желудочно-кишечным катаррам, и больной долго остается в таком положении без появления дальнейших признаков ослабления кровообращения. Но при этих новых условиях питание больного ухудшается; кровь под влиянием дурного пищеварения становится жиже, стенки волосных сосудов удобнее пропускают сквозь себя жидкую часть крови, и последствием этого является отек в ногах. Сначала он бывает незначителен, появляется только к вечеру, вслед за усиленной ходьбой, исчезает при покойном положении больного, под утро; но затем становится все более и более значительным, наконец, постоянным и замечается на большом пространстве. Впоследствии накопляется вода в полости брюшины, появляется отек мошонки. Брюшная водянка, стесняя брюшные внутренности, служит огромным препятствием к сокращению грудобрюшной преграды, вследствие чего вдыхания становятся поверхностными и еще более учащаются, условия к опорожнению легочной артерии ухудшаются еще больше, и одышка достигает громадных размеров. По мере появления отеков количество мочи мало-помалу уменьшается, она делается гуще, в ней появляются обильные осадки мочекислых солей. При появлении брюшной водянки количество мочи уменьшается еще более и иногда не достигает даже 100 см3 в сутки. Эта задержка жидкости в теле увеличивает еще более массу крови, а с тем вместе и препятствия к деятельности сердца. Отек легких со своей стороны ускоряет приближение минуты окончательного задушения, и больной гибнет, наконец, под влиянием недостаточной деятельности сердца, недостаточного обмена газов в легких и под влиянием недостаточной артериаризации нервных центров. Мы привели случай медленного образования в разных местах тела водянки, развивающейся под влиянием недостаточной деятельности сердца с последовательным постепенным упадком питания и разжижением крови. Эта форма наичаще встречается у стариков одновременно со склеротическим процессом в артериях при достаточности или недостаточности клапанов. В этих случаях расстройство компенсации идет иногда до такой степени медленно, что после появления первого отека в нижних конечностях проходят целые месяцы и даже годы. Не всегда, однако ж, водянка развивается так медленно. Если деятельность сердца ослабела в значительной степени и быстро (непосредственным или последовательным образом, вследствие увеличения препятствий к кровообращению) у субъектов молодых с хорошим питанием, то вместе с явлениями венного застоя в легких, в печени, в кишечном канале развивается венный застой в почках; артериальное давление, имеющее огромное влияние на количественное отделение мочи, понижается при ослабленной деятельности сердца; вместе с этим количество мочи быстро уменьшается, вес тела больного с каждым днем возрастает, масса крови увеличивается на счет задержанного выделения мочи, развивается скоротечная гидремия крови, которая при условиях затрудненного опорожнения венной системы проявляется в форме отека нижних конечностей, брюшной водянки и пр.



Изменения мочи и почек. При этом быстром наступлении явлений водянки огромную роль играет задержка мочи под влиянием ослабленного артериального давления; количество и качество мочи в таких случаях изменяются чрезвычайно резко. Моча, уменьшаясь постепенно в количестве, постепенно принимает более и более темный цвет, удельный вес ее значительно увеличивается; в ней появляются чрезвычайно обильные, окрашенные осадки мочекислых солей, количество мочевой кислоты увеличивается, наконец, при еще большем затруднении к опорожнению почечных вен, в моче появляется большее или меньшее количество белка и фибринозных цилиндров из почечных канальцев. Вместе с этой транссудацией под влиянием венной гиперемии почки, белка, фибрина отслаивается большее или меньшее количество эпителия почечных канальцев, и иногда под микроскопом можно найти в моче несколько красных кровяных шариков вследствие разрыва сосудов под влиянием увеличенного на них давления. Почечные кровотечения в таких случаях бывают так незначительны, что простым глазом и не определяются. Долго продолжавшийся венный застой крови в почках ведет так же, как и в печени, к атрофии клетчатых элементов почечной ткани вследствие жирового их перерождения, обусловливает атрофию клубочков с последовательным разращением соединительной ткани, с утолщением membrana propria почечных канальцев; корковая ткань почки, увеличенная в объеме, вследствие задержания в ней венной крови начинает мало-помалу атрофироваться.

Увеличение количества мочекислых солей, уменьшение количества мочи и увеличение удельного ее веса вместе с явлениями венного застоя в других органах составляют основные диагностические данные венной гиперемии почки, объясняющие и альбуминурию, и появление в моче фибринных цилиндров и эпителиальных клеточек. Определение и дальнейшее наблюдение количественных и качественных изменений мочи составляют одну из важнейших задач врача, который пользует больного, страдающего болезнью сердца, ибо изменения этого выделения находятся в большой связи с изменениями среднего бокового артериального давления.



Явления венного застоя в черепной полости. Венные застои в черепной полости влекут за собой те же последовательные анатомические изменения, к каким приводит и застой в других полостях, именно: отек мозга и его оболочек, которые с течением времени тускнеют и утолщаются под влиянием хронического воспалительного процесса. Эти изменения содержимого черепной полости обнаруживаются припадками гиперемического сдавления и хронического раздражения мозга, как то: головной болью, головокружением, шумом в ушах, потемнением зрения обмороками, в исключительных случаях психическими расстройствами, судорогами и т. д.



Явления ослабления деятельности сердца у исследуемого больного, признаки расстройства компенсации и причины этого расстройства в данном случае. При исследовании нашего больного мы нашли, что желудочки сердца у него не только расширены, но и растянуты; сердцевой толчок сравнительно с объемом сердца не силен; отдельные пульсовые волны малы, слабы; от ничтожных телесных движений сердечные сокращения значительно учащались; тона в малых артериях, который обыкновенно слышится при недостаточности полулунных клапанов, не было. Все эти данные могут служить прямыми и положительными указаниями на ослабление сердечной деятельности; силы сердца, очевидно, недостаточно для преодолевания данных в этом организме препятствий к кровообращению. Учащенное дыхание (25 в минуту), поверхностность его, ощущение одышки, ударение на II тоне легочной артерии с высшей степенью вероятности указывают на затрудненное опорожнение легочной артерии, причина которого должна заключаться главнейшим образом в ослаблении сердцевой мускулатуры.

Впрочем, в данном случае причину ощущения одышки и предположенного затрудненного опорожнения легочной артерии должно искать еще в другом процессе; исследуя органы дыхания, мы нашли, что правая половина груди расширяется при вздохе меньше левой; вместе с этим при глубоком вздохе верхняя граница абсолютной тупости печени оставалась неподвижной; тон при постукивании на правой задней стороне груди сверху донизу был тупее, чем на левой стороне; тупость эта увеличивалась постепенно книзу; вибрация голоса с правой стороны в местах тупого тона представлялась ослабленной, дыхательный шум с правой стороны в местах тупого тона был слышен глухо. Перечисленные факты, в высшей степени вероятно, говорили в пользу того, что в полости плевры правой стороны сзади находится что-то постороннее, отдаляющее легочную ткань от грудной клетки.

Приняв во внимание бывшие у больного несколько месяцев тому назад острые колючие боли в правом боку, появившиеся одновременно с сильным кашлем и значительной одышкой, мы с большой вероятностью должны предположить, что в полости правой плевры сзади находятся остатки плевритического экссудата, которым объясняются и уменьшенная подвижность правой половины грудной клетки, и тупой тон при постукивании, и ослабление дыхательного шума. Уменьшение дышащей поверхности легкого вслед за некоторым стеснением его плевритическим экссудатом не могло остаться без влияния на учащение дыхательных движений; равным образом оно должно было способствовать затрудненному опорожнению легочной артерии, отчасти вследствие прямого давления на легочную ткань, а еще более тем, что обусловливало недостаточность вдыханий, играющих такую громадную роль в движении крови по легочной артерии. Из анамнеза видно, что значительная одышка появилась у больного собственно вслед за скоротечным воспалением плевры. Но, наблюдая других больных без страдания сердца с таким же количеством плевритического экссудата и даже иногда с гораздо большим, мы убедимся неоднократно, что если только острые явления воспаления плевры уже исчезли, то плевритический экссудат, в таком количестве и не производящий ни малейших болей, не возбуждает в большинстве случаев такой значительной одышки, какую мы имеем в данном случае; а поэтому учащение дыхания и одышку у нашего больного должно приписать, с одной стороны, плевритическому экссудату, но главным образом – ослаблению силы сердечной деятельности: оба эти условия, затрудняющие кровообращение по легочной артерии, неминуемо должны вести к накоплению в организме продуктов неполного окисления – возбудителей дыхательных движений.

Очевидно, что воспаление плевры у нашего больного играло громадную роль в ослаблении сердечной силы: до приступа этого воспаления, еще за полгода, больной при усиленном движении заметил одышку, которая сделалась постоянной только вслед за воспалением плевры. Ясно, что сердечная деятельность начинала слабеть и прежде и была удовлетворительна только при самых обычных условиях кровообращения; как только пришлось больному сделать усиленное, необычное движение, побежать – он тотчас почувствовал в первый раз одышку. Появление плевритического экссудата, плевритических болей, задержание вдыханий были новыми препятствиями к кровообращению по легочной артерии; силы правого желудочка, чрезмерно работавшего несколько лет сряду, было недостаточно для уравновешения новых препятствий, тем более что, в высшей степени вероятно, мускулатура его, находясь в неблагоприятных условиях питания, была в состоянии жировой атрофии. Давность болезни, постоянное неумеренное употребление спиртных напитков, наконец, незадолго до воспаления плевры перенесенная холера – все это дает нам право предположить, что гипертрофированная сердцевая мышца в данном случае представляет временное ослабление, вследствие не только увеличившегося препятствия к движению крови, но, кроме того, – и неизгладимое ослабление, зависящее от анатомической причины, заключающейся в жировом перерождении мышечных элементов.

При выслушивании дыхательных шумов с правой стороны слышны были свистящие хрипы при вдыхании и вместе с этим также на правой стороне, спереди, продолженное выдыхание – явления, происходящие вследствие сужения просвета бронхиальных трубочек среднего калибра. Так как у больного был при этом кашель с отхаркиванием незначительного количества слизистой мокроты, то это сужение просвета бронхиальных ветвей должно приписать набуханию слизистой оболочки бронхиальных трубочек, происшедшему вследствие катаррального процесса в этой ткани. Очень вероятно, что больной захворал этим катарром одновременно с воспалением плевры и может быть под влиянием одной и той же причины; затрудненное же опорожнение слизистой оболочки бронхий от венной крови было одной из предрасполагающих причин заболевания этим катарром и того, что последний продолжался. Существование катарра бронхий, преимущественно в правом легком, с большой вероятностью объясняется воспалением плевры этой стороны, вследствие которого условия кровообращения в правой стороне груди были менее благоприятны для опорожнения от крови венных сосудов, чем с левой.

Увеличение во всех размерах печени нашего больного, болезненность ее при постукивании в местах, не защищенных костным скелетом, совершенная гладкость и ровность ее поверхности при ощупывании без одновременного увеличения селезенки, при явлениях, найденных со стороны сердца, плевры и бронхий, могут быть объяснены не иначе как задержкой венозной крови в сосудах печени и последовательным растяжением ее капсулы. Помня, однако, что мы имеем дело с субъектом, который несколько лет сряду отравлял себя алкоголем, можно предположить также возможность одновременного увеличения печени и на счет другого процесса, а именно процесса ожирения клеточных элементов печени. При этом процессе, идущем одновременно с венным застоем в печени, особенно легко развивается последовательная ее атрофия, если бы даже застой крови и не был продолжителен.

Желтизна белков, указывающая на задержку желчи, жидкие испражнения, отсутствие аппетита дают право допустить у нашего больного катарр желудочно-кишечного канала. Это состояние слизистой оболочки при доказанной задержке крови в печени при отсутствии достаточных причин в настоящее время для катарра слизистой оболочки желудочно-кишечного канала (больной последние 3 года не пил водки) должно главнейшим образом поддерживаться также недостаточным оттоком венозной крови из слизистой оболочки желудочно-кишечного канала. Присутствие жидкости в брюшной полости при изменениях, найденных в печени и кишечном канале, при ослаблении деятельности сердца должно быть объяснено не иначе как тем же затруднением к опорожнению от крови общей венной системы. Отсутствие отека ног в настоящую минуту могло бы заставить предполагать, что причина брюшной водянки заключается в затруднении опорожнения самой воротной вены, ее ствола или разветвлений; но нам известно, что при затруднениях к опорожнению общей венной системы появляющийся первоначально отек нижних конечностей, предшествующий накоплению жидкости в брюшной полости, исчезает с течением времени при покойном положении больного; брюшная же водянка, вследствие недостаточно хороших условий для всасывания, обыкновенно остается гораздо долее по исчезании отека нижних конечностей. Иногда это может повести к диагностическим ошибкам, особенно у больных, мало за собой следящих и носящих такую широкую обувь, что незначительный отек ног остается для них незаметным; больные жалуются тогда на брюшную водянку и указывают на нее как на первоначальное проявление болезни. Из анамнеза нашего больного видно, что опухоль ног у него была прежде и исчезла только в последнее время с послаблением одышки. Поэтому в данном случае на брюшную водянку должно смотреть как на проявление затрудненного опорожнения от крови общей венной системы при известной степени разжижения крови. Мы имеем полное право допустить у нашего больного это последнее состояние: бледность слизистых оболочек, кожи лица, недавно бывший холерный процесс, недавно окончившееся скоротечное воспаление плевры, 20-летнее пьянство и, наконец, катарр желудочно-кишечного канала, уменьшение отделения мочи и последовательная задержка жидкости в организме, происшедшие под влиянием ослабления кровообращения, неизбежно должны были повлечь за собой увеличение содержания воды в крови и последовательную ее транссудацию сквозь стенки сосудов при затрудненном опорожнении венной системы.

Суточное количество мочи у нашего больного уменьшено почти втрое, удельный вес ее увеличен, цвет насыщен, в ней делаются часто осадки мочекислых солей. Эти изменения мочи при всех остальных данных свидетельствуют о венной гиперемии почек, образовавшейся под влиянием затрудненного опорожнения общей венной системы, и об уменьшении артериального давления.

Назад: Из лекций о брюшном тифе. Лекция четвертая
Дальше: Раздел II