Доживем до понедельника?

Есть книжка, которая сыграла памятную роль в моем воспитании. Это не «Война и мир», и даже не «Ромео и Джульетта». Это юмористический роман турецкого писателя Азиза Несина «Король футбола». Какое же влияние может оказать на развивающуюся личность столь незатейливая книжонка? Очень даже сильное. Ведь многое зависит от обстоятельств, при которых книга находит своего читателя.

Помню, нас – девятиклассников советской средней школы – собрали на тематический утренник. Предстояло знакомство с новинками, поступившими в школьную библиотеку. Две дамы, одна – солидная седовласая леди, другая – худощавое создание неопределенного возраста, по очереди представляли нам новые книги.

«Вот сборник рассказов Антона Павловича Чехова. Читатель погружается в удивительный мир чеховских героев». – Седовласая леди, едва дыша, прикасалась к глянцевой обложке. – «Бедный мальчик Ванька Жуков, обреченный эпохой царизма на примитивную безрадостную жизнь, корыстолюбивый Ионыч, некогда бывший врачом, а ставший бессовестным мародером, милейшая, беззащитная дворняга Каштанка… Украшением сборника является поэтическая повесть «Степь»… Очень рекомендую почитать, тем более что все эти произведения входят в программу по литературе».

Худая библиотекарша настойчиво угощала нас переизданным в тысячный раз Маяковским, убеждала прочесть тургеневские «Асю» и «Вешние воды»… Словом, все было, как всегда. Одни и те же об одном и том же. Все эти произведения мы читали, а тот, кто не читал, не прочтет уже никогда. Но надо было отбыть церемонию до конца, чтобы книжные дамы могли удалиться к себе за пыльные стеллажи с чувством выполненного педагогического долга.

«Погружение в мир прекрасного» близилось к концу, когда со своего места встала наша классная руководительница. Мы думали, что она просто скажет спасибо этим библиофилкам (слегка не от мира сего, как мы их тогда воспринимали) и отпустит нас на свободу. Но не тут-то было!

Она достала из сумочки книжку. И подняла ее высоко над головой.

«Мне стало известно», – сказала она зловещим тоном, – «что некоторые из вас прочли эту книгу. Это низкопробное произведение третьесортного турецкого автора. Называется «Король футбола». Но разве о спорте здесь идет речь? Грубый юмор, неприкрытая сексуальность, разврат – вот что предлагает читателю Азиз Несин…».

Стоит ли говорить, что вся аудитория, до единого школьника, обратилась в слух. Мы жадно ловили каждое слово, цепко запоминая самое главное: «Король футбола», «Азиз Несин», «сексуальность», «разврат»…

Библиотекарши, поняв, что их презентация безнадежно провалена, заерзали и попытались прекратить начатый разговор.

– Ольга Николаевна, – с укоризной в голосе обратилась худая к нашей «классной», – зачем же упоминать столь низкопробную писанину в одном ряду с величайшими произведениями литературы? Давайте не будем…

– Нет, будем. – Наша Ольга Николаевна была непреклонна. – Я не допущу, чтобы мои ученики засоряли себе голову всякой ерундой.

Честное слово, я до сих пор не уверен, что именно моя классная руководительница назвала тогда ерундой. Ведь когда она произносила пламенную отповедь «развратной, дешевой книжонке», ее глаза, как и всегда, искрились лукавой улыбкой. Не могла же она не понимать, что после этого ее выступления все мы, без исключения, даже те, кто обычно игнорирует любые книги, прочтем «Короля футбола»!

Мы, и вправду, все его прочли. Кстати, ничего особенного в этой книге не было. Никакой «неприкрытой сексуальности». Так себе, забавная история о том, как из безнадежного доходяги общими усилиями сделали человека. Конечно, это не Чехов, не Тургенев и не Толстой. Но тема, поднятая смешливым турком, оказалась для нас, тогдашних юнцов, гораздо более актуальной, чем страдания Ваньки Жукова или драма Ионыча. Все мы, по-своему, были еще недоделанными. Каждый мучался вопросом: «А что же там, впереди, во взрослой жизни?» И на страницах этой действительно простенькой, во всех смыслах, книги мы искали не эротические сцены, а эпизоды, в которых герой, хотя и выглядел смешным, но оставался милым. Мы тоже хотели, чтобы окружающие нас любили просто так, чтобы им казались обаятельными «все наши глупости и мелкие злодейства».

Понимала ли это добрая наша Ольга Николаевна, или она интуитивно почувствовала, что эта популярная книжка нас порадует? А может она и вправду была возмущена тягой своих учеников к дешевому развлекательному чтиву? – Трудно сказать по прошествии стольких лет. Одно не вызывает сомнения: она тогда попала «в десятку».

«Король футбола» сплотил нас, воодушевил. Все мальчики нашего класса договорились каждое утро вставать пораньше, чтобы часок побегать с мячом на футбольном поле. Потом мы шли домой, переодевались и отправлялись на уроки. Успеваемость наша повысилась! Мы взбодрились и словно обрели какой-то новый смысл в наших отношениях. Мы играли в персонажей «Короля футбола». Помню, я не со всеми одноклассниками был одинаково дружен, но когда у ребят появились прозвища «Ахмед Стена», «Саид Офсайд», «Осман Перец», мы забыли прежние обиды. С «Ахмедом Стеной» я дружил, чего нельзя было прежде сказать о Васе Пупкине, хотя это был один и тот же человек.

Как по заказу, откуда ни возьмись, на одной из наших утренних игр появился тренер местного футбольного клуба. Он пригласил нас в юниорский состав. Всех, без исключения. И целый сезон (весну, лето и часть осени) мы всерьез играли в футбол, у нас была настоящая форма, нас возили на «Икарусе» и кормили обедами в ресторанах.

«Смешно», – скажете вы, – «мальчишество». А вот и нет. Во многом благодаря этому увлечению мы открылись друг для друга совсем по-иному. Гораздо глубже и серьезней, чем это было в школьной – придуманной – жизни. Здесь каждый поступал по своему разумению и проверял, чему же он смог научиться в свои пятнадцать лет.

Вечный тихоня вдруг превратился в стремительного агрессивного нападающего, забивающего один гол за другим в ворота соперника. А тот, кто раньше казался добрым малым, надежным товарищем, не выдержал элементарного испытания на прочность и предал своих друзей. Каждый, каждый делал выводы из своих и чужих поступков, и все стремительно взрослели. Вот вам и «грубый юмор третьесортной книжонки»!

Из этого частного рассказа мне хочется сделать очень серьезный вывод. Вернее, для начала сформулировать вопрос: «Чему же нас все-таки учат в школе?» Я говорю сейчас и об учебных предметах, и об образцах поведения. Ведь не секрет, что школьники перегружены информацией настолько, что это реально вредит их здоровью. Подойдем к этой проблеме со всей ответственностью. Получается, что тот, кто формирует неэффективную школьную программу, совершает преступление против будущих поколений, ведь так? Тогда почему же мы допускаем насилие над нашими детьми? Насилие, не приводящее ни к каким конструктивным результатам и, стало быть, ничем не оправданное?

Сколько людей на свете возненавидело литературу после школьных уроков литературы? – Им нет числа. Их почти столько же, сколько ненавистников физики породили уроки физики. И так можно сказать практически обо всех предметах. Я, например, терпеть не мог уроки труда. И до сих пор не увлекаюсь ремеслом, хотя мои отдельные попытки сделать что-то руками показывают, что я отнюдь не безнадежен в этом смысле.

Нам, что, не везет с учителями? Не думаю. Учителя, как учителя. И методики преподавания каждой отдельно взятой дисциплины вполне приемлемые. Тогда почему вместо ожидаемой приязни школьные предметы у большинства учащихся вызывают отторжение? Ответ, мне кажется, прост. Во-первых, предметов слишком много, чтобы удержать в памяти не только формальный набор сведений по каждому из них, но даже уловить их суть. И это выхолащивает учебу. Сводит на нет все усилия и педагогов, и учеников, и родителей. Во-вторых, школьная программа изобилует информацией, не имеющей для многих учеников никакого – я подчеркиваю! – никакого приложения в будущем, и, следовательно, не имеющая ни смысла, ни мотива к усвоению. При этом действительно нужные предметы низведены на уровень факультативов и кружков по интересам.

Педагоги-теоретики ставят целью сформировать всесторонне развитую личность. Но это же утопия! Человек – не универсальная машина. К чему-то каждый из нас предуготовлен природой, а к чему-то – нет. Уверяю вас, не всем дано, например, по-настоящему понять глубину прозы Чехова. У многих представление об этом выдающемся писателе ограничивается знанием лишь некоторых его персонажей, в каких-то их общих чертах.

Самое интересное, что это вовсе не беда. Ни один человек на свете не образован во всех, без исключения, областях знаний. У каждого есть пробелы. И какие еще пробелы! Но это не мешает жить ни индивиду, ни обществу. Помнится, Шерлок Холмс сомневался, на самом ли деле Земля вращается вокруг Солнца, ведь по его личным наблюдениям это было наоборот. Однако его талант сыщика от этого не уменьшился ни на йоту. А, возможно, даже и в чем-то выиграл. Голова – не чердак, забитый, чем попало. «Мой книжный шкаф», – говорил знаменитый ученый Лебединский, – знает гораздо больше меня. Но физик я, а не мой книжный шкаф».

Чтобы пробудить в человеке тягу к хорошей литературе, надо прочесть вместе с ним всего одну по-настоящему хорошую книгу. Прочесть не спеша, смакуя все художественные и смысловые нюансы. А не заставлять его, проклиная все на свете, пробегать глазами в день по сотне страниц. Я же прекрасно помню эти «списки литературы для самостоятельного чтения», которые выдавались нам перед летними каникулами. Даже мне, заядлому книгочею, они представлялись неподъемными. Что говорить о тех, кто вообще мало читал.

В школе учат интегральному исчислению, и совсем не учат общаться с людьми. Почти каждый ученик, скажем, изобразит молекулу серной кислоты, но не сумеет даже приблизительно рассчитать прибыли и убытки газетного киоска. И что такое «реальный семейный бюджет» тоже мало кто знает. Те немногие, кто в школе овладел хотя бы одним иностранным языком, толком не понимают, где и зачем его применять. Имея призывную армию, мы допустили исключение из школьной программы уроков начальной военной подготовки. Констатируя эпидемию школьных неврозов, сократили уроки физкультуры и увеличили информационную нагрузку. Где логика? И мы еще говорим о каких-то преимуществах, якобы существующих у нашей системы образования! Интересно, в чем они заключаются? В том, что мы держим наших детей в неведении относительно их будущего на всем протяжении школьного обучения? В почти полном отсутствии института профессиональной ориентации? В повсеместном нарушении нормы управления, когда на одного учителя приходится втрое больше учеников, чем положено? Сомневаюсь, что это преимущества. Скорее уж недостатки.

А ведь у школы всего-то две главные задачи: профессионально (с психолого-педагогических позиций) выявить задатки каждого ученика, это раз, и насытить эти задатки адекватной, но не избыточной информацией, это два. Например, педагоги определили, что ребенок склонен к обучению математике, рисованию и пению. Это «плюс». Что у него развит творческий компонент мышления, а значит, неизбежно возникнут проблемы в общении с «обычными» людьми. Это «минус». И программа школьного обучения должна будет направлена на подкрепление «плюсов» и устранение «минусов». Нужно только это организовать, как следует.

Кто-то скажет, дескать, во многих школах не хватает педагогов, воспитателей, психологов, а он говорит об индивидуальном подходе к обучению.

Да, я говорю и настаиваю. Если школа не справляется с решением этих двух задач: выявить задатки ученика и заняться их целенаправленным развитием, то пусть оставит детей в покое. Так что, может, отсутствие педагогов не проблема, а преимущество некоторых школ.

Природа одарила каждого человека полезными для жизни задатками. Эти задатки, как тлеющие угольки – на них нужно осторожно подуть под нужным углом, и они разгорятся пламенем саморазвития, самовоспитания. А если направить на них мощную струю воздуха из шланга, то огня не будет, лишь едкая пыль поднимется в воздух и осядет копотью. Жаль, что этих простых вещей не понимают те, кто берется строить школу двадцать первого века по эскизам века двенадцатого.

У меня есть моя школьная золотая медаль. Я долго не мог понять, почему здесь не предусмотрено колечко, чтобы можно было носить ее на груди. Только повзрослев, я понял, почему. Гордиться нечем. К реальной жизни эта награда, увы, отношения не имеет.