Жертвы

Вот что пишет газета «МК»: «С беспрецедентным иском обратилась в суд жительница Калининграда. Она потребовала возместить ущерб из-за того, что ей на голову опустился шлагбаум». А было, оказывается, так. Женщина шла по направлению к милиции, тротуар был засыпан снегом, и ей пришлось шагать по проезжей части. Проходя под шлагбаумом, она почувствовала сильный удар по голове и даже на мгновение потеряла сознание. С сотрясением мозга несчастная попала в больницу. В ходе расследования этого происшествия выяснилось, что дежурный милиционер нажал на кнопку опускающего механизма, не посмотрев – есть кто-нибудь возле шлагбаума или там нет никого.

Бедняжка! Представляю, как ей было больно и обидно. Она, видимо, очень торопилась по делам. И настроение было далеко не радужное – в милицию с радостью не ходят. И вот, вместо того, чтобы получить квалифицированную правовую помощь, она вынуждена довольствоваться помощью медицинской.

У меня самого был аналогичный случай. Я чудом остался цел. Однажды, торопясь на автобус, урчащий мотором на остановке, я разогнался и не смог остановиться – была зима, гололед. Я потерял равновесие, упал и ногами вперед буквально въехал прямиком под задние колеса автобуса. До сих пор помню, как я тогда в одно мгновение осознал, что еще секунда-другая – и многотонная махина тронется с места, а я у нее под задними колесами, и этого водителю не видно. Откуда взялась в моем теле юркость ящерицы – ума не приложу. Но все, как видите, кончилось благополучно. Я успел выбраться из смертельно опасного положения. Аналогию с упавшим шлагбаумом я вижу в том, что я, так же, как эта жительница Калининграда, вовсе не собирался за минуту до случившегося становиться жертвой. Я думал о доме, куда рассчитывал вскоре попасть. О тепле, о куске жареного мяса с картошкой, о чашке горячего чая с печеньем… И вдруг – раз, и упал под колеса. Аж холодом дохнуло, каким-то не зимним даже, а иным!

Со стороны все это, наверное, выглядит смешно. Хохочем же мы над невезучими и неловкими героями Чарли Чаплина, Пьера Ришара, над клоунами, поскальзывающимися на арбузной корке. Но не торопитесь снисходительно ухмыляться – каждый может попасть под свой шлагбаум, под свое колесо, под свой кирпич. Разумеется, я сейчас говорю фигурально. Не дай Бог, чтобы кирпич действительно упал кому-нибудь на голову! Речь идет о том, что все мы, увы, можем стать жертвами несчастного случая или злоумышленников. Каждый может попасть в переплет, упасть. И неплохо было бы заранее знать, где соломку подстелить.

Наверное, о том, что все наши поступки не случайны, первым из теоретиков психологии сказал Зигмунд Фрейд. Но и до него, в рамках мифологического, религиозного и даже бытового сознания, понимание этого факта «не случайности происходящего» тоже существовало.

Каковы же психологические закономерности, приводящие человека в положение жертвы? И есть ли в нас нечто, что предопределяет, какая именно неприятность с нами может приключиться? Другими словами, можно ли соотнести индивидуальные особенности человека и характер инцидента, жертвой которого он мог бы стать с наибольшей вероятностью? Попробуем в этом разобраться.

«Итак, в одном департаменте служил один чиновник… Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели всё на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приёмную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать её. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним…, но… это не имело даже влияния на занятия его: он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нём слышалось что-то такое преклоняющее на жалость».

Конечно же, вы узнали Акакия Акакиевича Башмачкина – персонажа бессмертной «Шинели». Тонкий психолог, Николай Васильевич Гоголь очень достоверно изобразил высокую тревожность, свойственную этому человеку. Да, мы не раз говорили о том, что нельзя индивида причислить к какому-либо одному «типу» характера. Ведь в каждом причудливо переплетены самые разнообразные психологические качества. Но в данном случае Гоголь вывел перед нами обладателя настолько выраженной тревожности, что она почти полностью затмила остальные свойства характера. И мы можем, почти не греша против истины, назвать Акакия Акакиевича тревожным типом. Смотрите-ка, он настолько тих и робок, что его даже не замечают. Настолько безропотен и предсказуем, что ему не считают нужным ставить задачи – ведь он и так привычно, изо дня в день, молча выполняет одно и то же. При этом он старается делать свою немудрящую работу хорошо, без ошибок, ведь иначе его жизнь может выйти из привычной колеи: на него обратят начальственное внимание, вызовут «на ковер», отругают, возможно, уволят со службы… Не приведи, Господь, тревожному человеку отведать подобных «пирогов с котятами».

Читаем дальше:

«Он приблизился к тому месту, где перерезывалась улица бесконечною площадью с едва видными на другой стороне её домами, которая глядела страшною пустынею. Вдали, бог знает где, мелькал огонёк в какой-то будке, которая казалась стоявшею на краю света. Акакий Акакиевич вступил на площадь не без какой-то невольной боязни, точно как будто сердце его предчувствовало что-то недоброе. Он оглянулся назад и по сторонам: точное море вокруг него. «Нет, лучше и не глядеть», – подумал и шёл, закрыв глаза, и когда открыл их, чтобы узнать, близко ли конец площади, увидел вдруг, что перед ним стоят почти перед носом какие-то люди с усами, какие именно, уж этого он не мог даже различить. У него затуманило в глазах и забилось в груди. «А ведь шинель-то моя!» – сказал один из них громовым голосом, схвативши его за воротник. Акакий Акакиевич хотел было уже закричать «караул», как другой приставил ему к самому рту кулак величиною в чиновничью голову, примолвив: «А вот только крикни!» Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка поленом, и он упал навзничь в снег и ничего уж больше не чувствовал».

Несчастного Башмачкина ограбили. Да, жертвами грабежа, иного грубого насилия становятся часто именно тревожные люди. Это они, попадая в незнакомое окружение, в непривычные для них обстоятельства, теряются настолько, что в критический момент даже не могут позвать на помощь. Их голос слабеет, руки и язык деревенеют, ноги подкашиваются. И этого в себе они не могут преодолеть. Профессиональные грабители очень хорошо знают эту особенность тревожных и используют ее в своем низком ремесле.

Но разве только тревожные натуры могут стать жертвами? Нет. Я же сказал: каждый может попасть в переплет. Но в свой, сообразно своему характеру. Помню, я как-то остановился возле книжного развала. Стою, перебираю книги, кое-что просматриваю «по диагонали». Увы, ничего, чтобы меня заинтересовало. Вдруг откуда-то сбоку раздается удивленный и, как мне показалось, восторженный женский голос. Это громко вздохнула и всплеснула руками продавщица книг. Я взглянул на нее и увидел, что она явно обращает внимание на меня. Я даже оглянулся, на всякий случай. Нет, это именно ко мне относится ее «Ах!» «Как вы похожи на дона Альберто из сериала «Любовь под кактусами», – вдруг сказала она. – «Тоже импозантный мужчина. Купите «Экономику социализма»… Я очнулся только возле метро. В руках книга «Экономика социализма», в кошельке минус двести пятьдесят рублей. Но зато море удовольствия. Я до сих пор вспоминаю этот случай, как приятный, хотя, к стыду своему, так и не открыл эту самую «Экономику».

Вы скажете: «Разве это преступление? Максимум – манипуляция сознанием». Согласен. Но эта манипуляция рассчитана именно на людей с развитой демонстративностью. Попробуйте, скажите, например, человеку с выраженным агрессивно-упорядоченным характером, что он на кого-то там похож. Не дослушав до конца вашу тираду, он грубо ответит: «На себя посмотри». И хмуро пойдет дальше. Вот и вся «Экономика социализма».

А демонстративные люди – совсем другое дело. Им стоит сказать: «Какие перышки, какой носок! И видно ангельский быть должен голосок», как они тут же начнут самозабвенно каркать – только сыр подбирай. Склонность демонстративных к созданию иллюзии делает их самих легкими жертвами всякого рода мошенников. Те прекрасно знают: на такого, извините, дурака, «не нужен нож. Ему немного подпоешь, и делай с ним, что хошь!» Демонстративные натуры легковерны, податливы на уговоры, особенно, если их начинают нахваливать. И в этом их «ахиллесова пята».

А вот люди общительные, веселые, уверенные в себе без какого-то внутреннего напряжения, грабителей и мошенников мало интересуют. Разве такого ограбишь, ведь он не теряется в минуту опасности. Угроза жизни только прибавляет ему куражу. Вспомните насмешливые слова Остапа Бендера о «мистике-одиночке», которого «было легко напугать простым финским ножом». Уж Остапа-то, и подобных ему по складу характера, этими «пустяками» не напугаешь! Да, и денег у них зачастую не бывает. «Деньги? Вы, кажется, сказали про какие-то деньги?» – С удивлением спрашивает все тот же Остап у прохиндея Коробейникова. – «Простите, дорогуша, забыл снять с текущего счета». И отбывает в неизвестном направлении, прихватив с собой ценные бумажонки. Ну, как за таким угнаться? Как его объегорить?

Но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

«Дело было так. – Сказал Энди Таккер. – Я застал его дома. Он посмотрел на меня и начал надо мною издеваться. Я не ответил ни слова, но достал скорлупки от грецких орехов и стал катать по столу маленький шарик. Потом, посвистев немного, я сказал старинную формулу:

– Ну, джентльмены, подходите поближе и смотрите на этот маленький шарик. Ведь за это с вас не требуют денег. Вот он здесь, а вот его нету. Отгадайте, где он теперь. Ловкость рук обманывает глаз.

Говорю, а сам смотрю на фермера. У того даже пот на лбу выступил. Он идет, закрывает парадную дверь и смотрит, не отрываясь, на шарик. А потом говорит:

– Ставлю двадцать долларов, что я знаю, под какой скорлупкой спрятана ваша горошина. Вот под этой…

– Дальше рассказывать нечего, – продолжал Энди. – Он имел при себе только восемьсот шестьдесят долларов наличными. Когда я уходил, он проводил меня до ворот. Он крепко пожал мне руку и со слезами на глазах сказал:

– Милый, спасибо тебе; много лет я не испытывал такого блаженства. Твоя игра в скорлупку напомнила мне те счастливые невозвратные годы, когда я еще был не аграрием, а просто-напросто фермером. Всего тебе хорошего.

Тут Джефф Питерс умолк, и я понял, что рассказ его окончен.

– Так вы думаете… – начал я.

– Да, – сказал Джефф, – в этом роде. Пускай себе фермеры идут по пути прогресса и развлекаются высшей политикой. Житье-то на ферме скучное; а в скорлупку, им приходилось играть и прежде».

Так знаменитый американский писатель О. Генри описывает мошеннический прием, с помощью которого у весьма образованного, искушенного в делах, сметливого человека жулик Энди Таккер выманил все карманные деньги. Обманутый аграрий был человеком общительным и жизнелюбивым, а такие люди, действительно, не выносят однообразия. От скуки они, порой, готовы на любую авантюру. Нужно только дождаться, когда они заскучают. И мошенники терпеливо этого ждут.

Не нужно быть самонадеянным. Следует помнить, что каждого неловкого и невнимательного человека, склонного по дороге «считать ворон», ждет где-то поднятый шлагбаум. Уже сидит в засаде злоумышленник, рассчитывая неожиданным появлением и грубой агрессией парализовать волю тревожного. Для демонстративной натуры приготовлен приправленный ядом дифирамб. Для весельчака кто-то уже выдумал развлечение, призванное опустошить его кошелек…

Но, разумеется, не следует и паниковать. Ведь каждый из нас может опереться на свои сильные стороны. Даже тревожный по-своему силен. Он осторожен, склонен заранее планировать поступки, не ходить незнакомыми дорогами. Пусть он и дальше следует этим принципам – и ничего плохого не случится. Я уже не говорю о всепобеждающей креативности неловких, способности демонстративных к ролевому перевоплощению, о живости и изворотливости общительных людей. Да если мы как следует оседлаем своих боевых коней (в смысле, свой характер) – сдайся враг, замри и ляг! Так давайте превратим наши, якобы, недостатки в бесспорные преимущества!