Глава 11. В которой выясняется, что и от обмороков может быть польза

Божена и горничная дружно рухнули в обморок. Хозяйка на руки дворецкого, потому что Марек родственник, на него падать неприлично, а до Янека далеко было, а Ядзя – прямо на пол. Сказывалась нехватка опыта.

Стефа побледнела и отшатнулась, но на ногах устояла.

– Так, – Марек сжал челюсти. – Эту, – он указал на сомлевшую служанку, – напоить так, чтобы она и имя своё забыла. А через пару дней нанять мага, память подчистить. Откупные, и пусть катиться свой дорогой.

– Это не совсем законно… – Янек разглядывал покойницу через очки. Покойница разглядывала Янека. Плохим зрением она не страдала. И не мигает. Голову держит гордо, в причёске ни один волосок не выбился. Руки, ухоженные, с аккуратными ногтями сложила на чёрном шёлковом платье. Кружева тоже чёрные. И ожерелье из чёрных брильянтов.

– Иметь дома голема ещё более незаконно! – Марек подошёл к «пани Альжбете» и дотронулся до шеи, где у обычных людей прощупывали пульс. – Разрядилась.

– Теперь понятно, – протянул Янек и тоже подошёл к находке. А ведь модель эксклюзивная, один в один делали. Без всякой лести и приукрашивания. Вот морщинка, вот на плече россыпь веснушек, вот едва заметная неприятная складочка второго подбородка.

– Дорогая модель…

И штраф за неё будет соответствующий. Этого голема от настоящего человека не отличить. Конечно, никакой свободы воли у него нет, как хозяину нужно, так и ведёт себя, но «пани Альжбету» никто не заподозрил в «подлоге». Значит, центральный блок этой игрушки стоит как небольшая сокровищница. Не для портного же его создавали?

– Ну, теперь хоть понятно, как пани удалось быть в двух местах одновременно! И мёртвой, и живой… – Янек поймал недоумевающий взгляд Марека и пояснил. – Не некромантом единым информация добывается!

Ни Марек, ни Стефа решили не уточнять, когда, где, и главное, почему пан Йержимановский осмотрел мёртвое тело. И откуда он знает, через сколько времени наступает трупное окоченение, по которому предварительно определяют время смерти. Он вообще знает слишком много лишнего для помощника профессора. И чудик – это не оправдание.

– А мне вот больше другое интересно, – Янек обошёл вокруг голема. Поднял руку, та безвольно упала.

– А почему она такая… такая… – Божена открыла глаза, села, а потом и встала. Ну, право, неинтересно падать в обморок, если никто вокруг тебя не бегает, нюхательную соль не подносит и веером не обмахивает. – Может, потому что тётушка уже того… мертва?

– Не думаю, – голос Стефы слегка дрожал. – Наверное, ей нужно зарядиться, слишком долго работала.

– Да ладно?

– У этой модели довольно много функций. А сложные алгоритмы поведения очень энергозатратные, – девушка смущённо передёрнула плечами, словно стесняясь своего знания. – Больше четырёх-пяти часов не работает. Если прописаны упрощения, типа странных однообразных привычек, то это даёт дополнительные десять-пятнадцать минут, но не больше.

– А у тётушки никаких странностей не было…

– Пани Стефания, големы – дорогие игрушки, – Марек зашёл за спину голему, наклонил ему голову на грудь, приподнял волосы и, подцепив едва заметный бугорок, открыл квадратную дверцу. Любопытный Янек тоже сунул туда свой нос, но в переплетении проводов и связок амулетов ничего не понял. – Откуда вы знаете о них так много? В газетах читали?

– У отца был один, – Стефе бы согласиться, но гордость её была задета. Она же не нищенка какая-нибудь. – Не такой новый, но принцип работы похож. Имитация личности, но полностью подконтрольный тому, на кого настроен артефакт управления.

– Ладно, а зачем там ещё одно тело тётушки? – Божена упёрла руки в боки и притопнула ножкой.

– Кузина, – Марек выдохнул и захлопнул дверцу на шее. Да, нужно зарядить. А там и доступ к записям голема получить. Интересно, как часто пани Альжбета пользовалась услугами своего двойника? – Это не тело. Это наша новая головная боль, штраф, а то и конфискация имущества.

– А что в них такого плохого?

– Храм не одобряет, – буркнул Янек.

– Храм много чего не одобряет, – в тон ему ответил молодой хозяин. – И порой по самым идиотским причинам! Пани Стефания, вы сможете найти здесь тот амулет, на который записывается, что голем видел, делал и прочее… Ведь есть такой?

– Есть. Это называется записывающий блок. Обычно он в груди или в брюшной полости. Без него нельзя корректировать поведение, – вот только дотрагиваться до дамы в чёрном платье не было никакого желания. А тут не то, что дотронуться, копаться во внутренностях придётся.

В комнату, смахнув пыль, шевельнув юбки тяжёлых платьев и подняв волосы у мужчин, ворвалась магическая волна, и усиленный во много раз голос пана некроманта возвестил:

– Парниша! Я знаю, что ты здесь! Я пришёл отдать тебе долг!

И ветер стих.

– Вот только его не хватало! – Марек был недоволен. Увидит голема, сразу же доложит. Договаривайся потом и с воеводой, и с Храмом. – Божена, пани Стефания, вы отвлеките его, а мы паном Янеком пока спрячем этот вот… компромат!

Пан некромант ждал в гостиной. Он, конечно, побывал в зале, где храмовник читал заупокойные, но пока было слишком рано для желающих попрощаться. Вот эту часть своей работы Кшистов не любил. Острое, неприкрытое горе его пугало. С трупами, особенно давно умершими, всегда было проще, чем с живыми.

Поэтому Кшистов сидел в гостиной, цедил кофе двойной крепости и буравил взглядом пана градоправителя. Тот даже не соизволил высказать почтение покойнице, сразу заявился в гостиную и чуть не забрал кофе у некроманта на службе, между прочим.

Мужчины молчали.

Напомнить, что ли, о бедственном положении лечебницы и морга и попросить прибавки к жалованию? Раз уж выдалась такая возможность с самим паном Левандовским сидеть?

Неизвестно до чего могло дойти это молчание, если бы не появилась Божена в сопровождении своей гостьи.

Обмен любезностями и сожалениями несколько затянулся.

– Пани Божена, может вам нужна помощь? – деликатно поинтересовался Пшемислав, глядя куда-то в сторону.

Вышеупомянутая пани оглянулась на дверь, в десятый раз промокнула глаза кружевным платочком, чужеродным пятном выделявшимся на её траурном наряде и пролепетала:

– Вы так добры…

Будь воля Кшистова, он сделал был цветом скорби белый. На нём всегда видно любое пятнышко, любая ложь. А чёрный… чёрный всё скроет.

– Но я вынуждена попросить вас о помощи моей подруге, – она что-то мямлила о пожаре, о доме пани Заремской и её сложной ситуации.

– Я поражён вашим великодушием, пани Божена, – покачал головой градоправитель и внимательно посмотреть на Стефанию. – Но вы понимаете, что если пан Бачинский…

– Пан Пшемислав, – Божена сложила ручки лодочкой и умоляюще посмотрела в синие-синие глаза. – Вы же понимаете, что его предположение абсурдно. Никто из нас не верит…

Тут Кшистов деликатно кашлянул. Если знаешь слишком много, то из категории «специалист» можно легко перейти в категорию «практический материал». Оно некроманту надо?

– Пани Стефания, – Левандовский подошёл к русоволосой девушке, взял её за руки и доверительно заглянул в глаза. Что-то там увидел, от чего впору топиться в их глубокой синеве. Нахмурился, когда пани дёрнулась. – Вы, как и моя дорогая пани Божена, можете во всём на меня рассчитывать. Вы бледны? Вы хорошо себя чувствуете?

– Всё хорошо. Если понадобится, обязательно обращусь к вам.

Но сначала лучше на кладбище. Или на каторгу?

– Сразу же. И никаких проблем у вас не будет… – многообещающе заверил градоправитель.

– Ой, а раз тут пан некромант, – невовремя вспомнила о Кшистове Боженка, – то может он нам расскажет, что с тётушкой-то произошло? А то я до сих пор в себя прийти не могу!

Три пары глаз уставились на беднягу.

– Я как бы ещё отчёт не написал… – попытался уйти от допроса тот. – Да и клятва…

– Ваше начальство – это я, – заявил Пшемислав. – Имею право спросить вас о результатах вашей работы.

– Только Марека подождём, – захлопала ресницами Божена. – А то повторять придётся.

Подождали.

– Итак, вчера я обследовал тело вашей покойной тётушки, – бодро начал Кшистов, когда в комнату вошли Марек и Янек.

Подвал в доме был огромным, разделённый на несколько помещений, продукты занимали от силы половину. Местечко для одного незаконного голема нашлось без проблем.

– Вы хорошо знали свою тётушку? – пропыхтел Янек, таща «тело» за ноги по узкому проходу между копчёных окороков и связок домашней колбасы. Очки висели на кончике носа, чудом не падая под ноги.

– До сегодняшнего дня думал, что вполне себе знал, – Марек пыхтел рядом, ухватившись за руки и верхнюю половину пани Альжбеты. И пожаловался: – Тяжёлая однако… Она воспитывала нас с Боженой. Ну… по правде говоря, у кузины было домашнее воспитание, а я по частным школам путешествовал. А потом университет и работа в столице. Мне иногда казалось, что она просто не знала, как обращаться с мальчиками. Я же все каникулы здесь проводил, а она меня словно избегала, говорила о каких-то общих вещах, о которых принято говорить… Она меня любила, конечно, как могла и умела. Лучшее образование. Лучшие учителя. Лучший университет. И содержание, которое позволяет ни о чём не беспокоиться…

– А ваши родители? – Янек бросил ноги своей ноши пока пан Новак достал ключи, немного повозился в замочной скважине и открыл очередную дверь.

– Про Божену не знаю, наши семьи не сильно дружили. Тётушка говорила, что мать её умерла во время беременности, а отец заложил себя Храму, чтобы оплатить целителей для сохранения жизнедеятельности тела до родов. Это было до королевского запрета, но…

Но прецеденты случались. А Храм… Те, кто мог проанализировать приходские книги, видели, что детей с каждым годом рождалось всё меньше и меньше. Сто лет назад трое детей в семье было нормой, но триста лет назад меньше пяти-семи ребятишек считалось проклятием богов, их немилостью. А сейчас и двое наследников были чудом.

Отец пани Божены, если он всё ещё жив в лабораториях Храмового государства-анклава, не первый, но и не последний.

– А ваши родители?

– А ваши? – взвился Марек. – Корчите тут из себя тут сыскного воеводу! Смотрите, как бы любопытный нос не укоротили!

– Укоротят, обязательно укоротят, – парни затащили голема в пустую кладовую и положили на лавку. – Не без этого, что ж поделать. Живы мои родители, живы. Только вот общаться со мной не горят. Сидят себе в поместье под Смольградом и разводят кроликов!

А то, что земли куплены за второго ребёнка, так мелочи это… Всё-таки в хорошую семью отдали, в княжескую… У кого не получалось родить детей, часто выкупали младенцев у крестьян, ремесленников или мелкой шляхты. Тоже не всегда законно.

– А вы?

– А я? Я, видите ли, род позорю, не по державной службе продвигаюсь, а… – он махнул рукой, вытащил платок и вытер лоб и руки.

– Но они у тебя хоть живы! Мои со мной даже через некроманта разговаривать отказались!

– Сочувствую… – отказались скорее всего потому, что не кровные. – А кто другие наследники?

– Седьмая вода на киселе! Они даже ещё не ответили на сообщение о гибели тётушки! Да и получат крохи.

– А вы?

– Моё содержание останется неизменным. С её смертью я ничего не выиграл. Как говорится, – глаза Марека лукаво блеснули – мотив отсутствует…

– А Божена?

– Ну, Божена другое дело! Она у нас теперь главная наследница! И очень, очень богатая невеста. Не то, что твоя Стефа.

Янек фыркнул.

– А я вот что подумал… – мужчины вышли из кладовки, дворецкий аккуратно запер за ними дверь и пошёл впереди, показывая дорогу. – Ведь для своевременной замены себя на голема нашей пани покойнице нужен был сообщник… Верный и преданный помощник. Големы – они ведь капризные, за ними уход нужен, своевременно зарядить, починить, заменить блоки… И ведь никто не догадывался о двойнике… Как вы считаете, пан Новак?

Плечи дворецкого напряглись.

– Возможно, вы правы, пан Йержимановский.

– И кто бы это мог быть, пан Новак?

– У пани Альжбеты не было близких друзей.

– А среди слуг? Например, могли вы…

– Не мог, – Новак развернулся и твёрдо посмотрел в глаза Янека. – И если кто из моих подчинённых и помогал пани Альжбете с «двойником», то мне сие неизвестно.

– Новак, – в голосе Марека прозвучала твёрдость. – Ты знал о…

– Пан Марек, возможно, у пани Альжбеты были секреты… Скорее всего, были. У каждой женщины есть свой любимый скелет в шкафу, с которого она смахивает пыль. Но даже если бы я был посвящён во все её дела, то ради уважения к ней хранил бы молчание до конца своих дней. А теперь, если у вас нет вопросов, то я бы предпочёл заняться своими непосредственными обязанностями. Завтра похороны и поминки, у слуг слишком много дел, чтобы тратить время на пустяки.

Дворецкий передал хозяину ключи, поклонился и скрылся в боковом переходе для слуг.

– Может, приказать ему? – правда, Янек не был уверен в успехе такого подхода.

– Я попробую. Подожди пару минут, – Марек пошёл следом.

Янек постоял, поковырял золочёное тиснение на обоях, извернулся почесать спину. Ждать он не любил.

– Пс-с! – донеслось из-за приоткрытой двери. – Молодой пан! Идите сюда.

Идти не хотелось. Мало ли…

– Это я, Ядзя! – молоденькая горничная, обладающая полезной способностью не только виртуозно падать в обморок, но и быстро из этого самого обморока выходить. Янек осмотрелся и нырнул за ней в комнату с плотно задёрнутыми шторами. – Новак ничегошеньки не скажет, вот те крест! А если и скажет, то соврёт! Или ещё хуже – не всю правду!

– И что же ты знаешь?

А главное, сколько это будет стоить? И как отреагирует его любимый дядюшка, если племянник будет тратить высланные деньги на подкуп слуг не того особняка…

– Да что я? Я тут работаю недолго-то, и полгода не прошло! Пани хозяйка так невовремя умерла. Ну что ей стоило ещё немного пожить? Хотя бы пару месяцев! Она заботилась о нас, давала хорошие рекомендации в лучшие дома на Лилейной улице, помогала с билетами и сборами…

– Это в столицу что ли?

– А куда ещё? Здесь же никаких перспектив! Даже работы толковой нет! То ли дело в столице… – мечтательно проговорила девушка и закатила глаза.

– И многие… уехали туда работать? – Янек поправил круглые очки, а то выражение лица стало каким-то хищным и неприятным.

– Ну, не все! Только самые послушные, ответственные, красивые… и умные, конечно. Вот Марта глупой была. Это только в книжках горничная соблазнит хозяина и сразу пани станет. Кто в такое верит-то? Не будь она такой дурой, уже была бы на Лилейной улице… А так кто ж её в приличный дом примет…

– Так, я понял, – невежливо перебил парень. Её разглагольствования грозили затянуться. – Марта – дура, ты умничка. А что про пани Альжбету?

– Ну так я о чём и говорю, а вы не слушаете! Перед вечерней службой приходите на центральную площадь. Вас там найдут.