Юань: борьба за место под солнцем

Сентябрь 2016 года

Каждый день мы узнаем что-то новое о китайской валюте – юане. Он упрямо и методично захватывает все новые высоты в мировой финансовой системе. В 2016 году ведущие информационные агентства сообщили о знаковом событии: юань занял четвертое место среди всех валют по использованию в международных расчетах. Это данные международной расчетной системы SWIFT. Доля платежей, проведенных с использованием юаня, в августе увеличилась до 2,79 % с 2,34 % в июле. На крутом вираже китайская валюта обогнала японскую иену, доля которой в августе оказалась равной 2,76 %. Всего за три года юань обошел 7 валют по объемам использования в мировом товарообороте. В 2012 году юань занимал лишь 12-ю строчку в мировом рейтинге валют (доля в международных расчетах 0,84 %), а в 2013 г. обошел сингапурский и гонконгский доллары, норвежскую и шведскую кроны, в 2014-м – швейцарский франк и канадский доллар. Итак, на сегодняшний день перед юанем как валютой международных расчетов всего три денежные единицы – доллар США, евро и британский фунт стерлингов. Не удивимся, если в ближайшее время узнаем, что юань уже на третьем месте, обойдя на вираже британскую валюту. Новый рекорд китайской валюты тем более знаменателен, что он достигнут на фоне девальвации юаня И августа (снижение курса на 3 % по отношению к доллару США).

Для более полной картины нам необходимо также следить за динамикой такого показателя, как доля юаня в международных резервах разных стран. Известно, что уже многие государства накапливают китайскую валюту в своих резервах, однако данных о величине таких накоплений не раскрывают. Некоторые страны вообще не афишируют сам факт использования юаня в качестве валюты для формирования международных резервов. Согласно экспертным оценкам, на начало 2016 года не менее 30 стран имели юань в своих золотовалютных резервах.

Конечно, выход юаня на более высокие орбиты не происходит стихийно. Власти Китая (правительство и Народный банк Китая) упорно продвигают свою валюту по всему миру. Китай на сегодняшний день имеет договора и соглашения с более 170 странами по использованию юаня в качестве платежного инструмента. Еще с 27 странами Китай подписал соглашения о валютных свопах на общую сумму почти 3 трлн юаней. Юань начинает использоваться не только для расчетов в международной торговле, но также в операциях на фондовых биржах и для инвестиций. В октябре 2014 г. Великобритания выпустила суверенные облигации в китайской валюте на сумму 3 млрд юаней (300 млн фунтов стерлингов, или 488 млн долл.). Это первая эмиссия суверенных облигаций в китайской валюте в Европе. Кроме того, в прошлом году облигации в юанях выпустили Австралия, Канада и Шри-Ланка. Имеются сведения, что юань стал использоваться в оффшорах.

8 октября 2015 года официально начала работу китайская система международных платежей (CIPS). «Начало работы системы CIPS позволит повысить эффективность трансграничных расчетов в юанях и стимулировать использование юаня в международных масштабах, окажет глубокое влияние на улучшение поддержки реальной экономики и стратегии выхода китайских компаний на мировые рынки», – отметил заместитель председателя Народного банка Китая (Центробанка) Фань Ифэй. Система международных платежей CIPS даст возможность зарубежным участникам рынка вести расчеты в юанях напрямую с китайскими партнерами. Правительство КНР надеется с ее помощью повысить уровень международного признания своей валюты.

Для Пекина вопросом принципа становится официальное присвоение юаню статуса полноценной резервной валюты. К таковым на сегодняшний день относятся лишь те валюты, которые Международным валютным фондом включены в так называемую «корзину СДР». Напомним, что СДР (SDR) – безналичная денежная единица, которую выпускает МВФ. На русский язык аббревиатуру SDR (Special Drawing Rights) можно перевести как «специальные права заимствования». Первая порция SDR была выпущена в январе 1970 года, когда возник острый дефицит международной ликвидности. Напомню, что в те времена были даже планы замены доллара США на SDR как наднациональную валюту. Но этот вариант не прошел, на Ямайской международной валютно-финансовой конференции дяде Сэму, защищавшему интересы хозяев «печатного станка» ФРС, удалось продавить решение о замене золотодолларового стандарта на бумажно-долларовый стандарт. Однако денежная единица под названием SDR сохранилась как рудимент мировой валютной системы. МВФ рассчитывает курс SDR на основе корзины ключевых валют.

Курс SDR публикуется Международным валютным фондом ежедневно и определяется на основе долларовой стоимости корзины из четырех ведущих валют: доллар США, евро, иена и фунт стерлингов. До введения евро с 1981 года курс был привязан к корзине из пяти валют: доллара США, немецкой марки, французского франка, иены и фунта стерлингов. Вес валют в корзине пересматривается каждые пять лет. В конце нынешнего года должен состояться очередной пересмотр. Китай очень рассчитывает на то, что в результате такого пересмотра юань окажется в корзине SDR. О предстоящем пересмотре СМИ пишут достаточно много и регулярно. Говорится о том, что США как главный «акционер» Международного валютного фонда (им принадлежит самая большая доля в капитале и голосах Фонда) всячески противодействует включению юаня в «корзину». Китай, наоборот, активно готовит «почву» для решения о таком включении.

Одним из последних шагов в деле подготовки «почвы» можно назвать решение Пекина о предоставлении Фонду информации о международных резервах Китайской народной республики в соответствии со стандартами МВФ. Это знаковое событие. Фактически Китай заявил о том, что становится полноправным участником программы Фонда, которая называется COFER (Composition of official foreign exchange reserves). COFER – это база данных МВФ, в которой отражается состав официальных валютных резервов 146 стран – членов организации (напомним, что всего в фонде состоит 188 стран, следовательно, 42 страны в программе не участвуют). Некоторые обобщенные данные из базы COFER находят отражение в официальной статистике Фонда. Однако большая часть информации по резервам хранится в строгой тайне. Совокупный объем международных резервов, по которым предоставляется информация в COFER, составила на середину текущего года 11,4 трлн долл. Между прочим, в составе резервов заметно возросла доля доллара США – до 58,2 % по итогам второго квартала 2015 года против 53 % в предыдущем квартальном отчете.

Присоединение Китая к программе COFER – серьезный и очень рискованный шаг со стороны Пекина. Фонд, а, следовательно, и главный его акционер (Вашингтон) будут лучше понимать игру, которую ведет Пекин. Хорошо известно, что Китай на протяжении многих лет накапливает золото в своих резервах. Об этом косвенно можно судить по статистике национальной добычи металла (более 400 тонн в год), импорта золота, операций с драгоценным металлом на Шанхайской бирже и т. д. По оценкам экспертов, золотые резервы Китая составляют не менее 5 тысяч тонн. А некоторые даже полагают, что Китай уже догнал Соединенные Штаты, у которых золотые резервы, согласно официальным данным, равны 8100 тонн. А статистика Китая с 2009 года регулярно давала одну и ту же цифру золотых запасов – 1054 тонны. И вот, наконец, «лед тронулся». В июле 2015 года Народный банк Китая неожиданно выдал новую цифру золотых запасов – 1658 т. Прирост по сравнению с предыдущим месяцем составил 604 тонны! В июле появилась новая цифра запасов – 1677 т. В августе – уже 1693 т. Очевидно, что и августовская статистика очень далека от реального положения дел. Можно ожидать, что теперь каждый месяц Китай будет увеличивать цифры запасов золота для того, чтобы его международные резервы выглядели более или менее правдоподобно. В обмен на заявленную «прозрачность» Пекин рассчитывает получить поддержку Фонда в вопросе о включении юаня в «корзину» резервных валют.

До конца планы Пекина по продвижению юаня не понятны. Можно предполагать, что включение юаня в «корзину» нужно для того, чтобы сделать следующий шаг в Международном валютном фонде – добиться пересмотра доли Китая в капитале и голосах Фонда. ВВП Китая, рассчитанный по паритету покупательной способности (ППС), в прошлом году превзошел ВВП США. Китай стал первой экономикой мира. В то же время квота США в голосах МВФ равна 17,7 %, а квота Китая – лишь 4,2 %. Вашингтону все еще принадлежит право вето по решениям МВФ (для этого необходимо не менее 15 % голосов). Китай рассчитывает на повышение своей квоты как минимум в два раза. Но США страшно боятся пересмотра квот. В конце этого года будет уже пять лет с того времени, когда в Фонде состоялось голосование по корректировке квот. Но Вашингтон до сих пор не ратифицировал решения Фонда, принятые в конце 2010 года. Фактически работа Фонда парализована в течение последнего пятилетия. Если юань получит статус резервной валюты, то нынешняя квота Китая будет тем более выглядеть абсурдно мизерной. После этого Пекину будет намного легче бороться за ключевые позиции в капитале и голосах Фонда.

Полагаю, что официальное присвоение юаню звания резервной валюты для Пекина является вопросом престижа. Не могу согласиться с теми экспертами, которые полагают, что Пекин будет стремиться бесконечно наращивать долю юаня в международных расчетах. Превращение национальной денежной единицы в международную валюту имеет много минусов, порождает смертельно опасные последствия. Для этого достаточно посмотреть на доллар США. Когда в 1944 году на международной конференции в Бреттон-Вудсе американской делегации удалось «продавить» решение о золотодолларовом стандарте, в Америке началось активное противодействие ратификации этого решения в Конгрессе США. Противодействие оказывали так называемые «патриоты» и «изоляционисты». Они прекрасно понимали, что превращение доллара США в действительно международную валюту будет означать смертный приговор американской промышленности. Ведь для того, чтобы доллар оказался за пределами США и обслуживал расчеты в мире, надо было сделать торговый и платежный баланс США дефицитным. Только при наличии дефицита «зеленая продукция» «печатного станка» ФРС могла оказаться за пределами американской экономики. Позднее эта простая истина была изложена в учебниках по экономике и финансам под названием «Парадокс Триффина» (Триффин – американский экономист бельгийского происхождения). Увеличение «зеленой массы» за пределами США означает не что иное, как наращивание внешнего долга Америки. А такое наращивание возможно лишь при опоре на военную силу. Поскольку добровольно «зеленые бумажки» (необеспеченные долговые расписки) никто принимать и накапливать не желает. Обеспечением доллара США как международной валюты на сегодняшний день является не ее экономика (там уже процесс деиндустриализации близок к своему завершению), а шестой американский флот и бомбардировщики ВВС США.

Думаю, что в Пекине многие это понимают. Далеко не все в Китае, особенно представители реального сектора экономики, разделяют восторги по поводу планов завоевания мира юанем. Точно так же многие в Китае понимают, что введение золотого юаня (это также популярная тема мировых СМИ) является не менее тупиковым вариантом. Можно уверенно сказать, что если Пекин и накапливает «желтый металл», то отнюдь не для того, чтобы ввести у себя золотую валюту. Скорее всего, запас золота рассматривается как стратегический ресурс, «чрезвычайное платежное средство». В партийно-государственном руководстве Китая есть немало людей, которые полагают, что наиболее подходящей для страны является социалистическая модель, основывающаяся на государственной валютной монополии и запрете использования национальной денежной единицы в международных расчетах. Сегодня они пребывают в глухой обороне, поскольку китайское общество находится под сильным влиянием идей «экономического либерализма».

Тактические цели и задачи Пекина в области валютно-финансовой политики достаточно понятны. Намного сложнее понять, в чем заключается его валютно-финансовая стратегия. Впрочем, смею предположить, что ее на сегодняшний день нет. Это в свою очередь объясняется тем, что внутри партийно-государственного руководства Китая борьба за выбор пути развития страны продолжается. Отсутствие реальной (а не декларируемой) социально-экономической стратегии развития Китая предопределяет, в свою очередь, невнятность и непоследовательность международной валютно-финансовой политики Пекина.