43

Эллис подсел к Лонгу в «чарджер».

– Наконец-то, – пробурчал Лонг.

– Не скули, – огрызнулся Эллис. – Надо было разобраться с девицами. Что здесь?

– Шуберт вышел, Босх остановил его, затем они поднялись на лифте. Это было тридцать пять минут назад.

Эллис кивнул и задумался. За то время, что Шуберт и Босх пробыли наверху, Шуберт мог расколоться полностью. Это значило, что пора сворачивать все дела. Конец игры.

Он не знал, что об этом думает Лонг, но сам давно был готов к такому. Достав телефон, он вышел в приложение прогноза погоды. Там у него было помечено несколько городов – на случай, если телефон попадет в чужие руки. Но интересовал его только один. Это была Пласения в Белизе. Температура двадцать три градуса по Цельсию. Что может быть лучше?

Эллис отложил телефон и произнес:

– Стало быть, так.

– Что? Как? – спросил Лонг.

– Все. Здесь все. Конец пути. Пора делать выбор.

– Какой выбор?

– Мы разделяемся. Ты на этой машине, а я возьму свою. Забираем накопленное и разъезжаемся. Точка.

– Но нельзя же вот так сразу…

– Все кончено. Завязываем со всем этим.

– А есть варианты? – спросил Лонг осипшим от внезапного страха голосом.

– Приступаем к завершению. Не оставляем позади никого из тех, кто слишком много знает.

– Так вот что ты задумал?

– Я ничего не задумывал. Просто это даст нам дополнительное время. Мы делаем то, что должны сделать, и раскроется это, возможно, лишь к завтрашнему утру. К тому времени ты уже будешь в Мексике, а я на полпути куда-нибудь еще.

Лонг нервно барабанил пальцами обеих рук по коленям.

– Но должен же быть какой-то другой выход, другой план, – возразил он.

– Нет другого выхода, – отрезал Эллис. – Костяшки домино посыпались. Пора.

– А как быть с девицами? Мы могли бы взять…

– Забудь о девицах. Я позабочусь о них, когда покончим с этим.

Лонг подозрительно воззрился на него:

– Слушай, ты чего?..

– Я же говорю – домино.

Вцепившись одной рукой в руль, другой Лонг потирал подбородок.

– Пора, – повторил Эллис.

44

Босх еще раз просмотрел хронологию событий и убедился, что все выстраивается в последовательную цепочку и указывает на парочку полицейских.

– Когда вы в последний раз виделись с Эллисом и Лонгом? – спросил он.

Шуберт очнулся от глубокой задумчивости, в которую впал, пока Босх сверялся с записями.

– Виделся? Я не видел их уже несколько месяцев. Но они то и дело звонят мне. Вот всего два дня назад звонили, спрашивали, не появлялись ли подозрительные личности, разнюхивающие что и как. Наверное, они имели в виду вас.

Босх кивнул.

– У вас есть номер их телефона? – спросил он.

– Нет, они сами звонят мне. А их номер всегда заблокирован.

– А номер Деборы?

– В медицинской карте.

– Мне он нужен. И ее адрес.

– У нас запрещено сообщать посторонним информацию из медицинской карты.

– Да, но сейчас уже не до запретов, согласитесь.

– Гм, пожалуй. Что теперь будет?

– Ну, во-первых, мне надо проверить, подтверждается ли все это другими фактами. Затем я нанесу визит Деборе и ее приятельнице. И мне нужен список всех ювелирных изделий, которые вы отдали Эллису и Лонгу вместе с часами.

– Список есть. Жена составила его.

– Это хорошо. Где и как вы передали им все это?

Опустив голову, Шуберт ответил:

– Они пришли к нам домой и стали искать ценности. Жена в это время была в Европе. Я стоял и смотрел, как они роются в ее вещах. Они взяли то, что их заинтересовало. Они знали, что представляет ценность и что можно продать.

– Они взяли что-нибудь, кроме ювелирных изделий?

– Эллис разбирается в винах. Он взял две бутылки «Лафита», восемьдесят второго года.

– Может быть, просто решил, что раз вино старое, то должно быть ценным?

– Нет. Он взял именно восемьдесят второй год, а вино тысяча девятьсот восьмидесятого года оставил. Вино восемьдесят второго года стоит раз в пятьдесят дороже, чем восьмидесятого, и по вкусу раз в пятьдесят лучше. Эллис знал это.

Кивнув, Босх подумал, что для следствия вино может оказаться более ценным, чем ювелирные изделия. Если Эллис оставил вино у себя, оно послужит уликой, раскрывающей его участие в преступлениях, и на это можно будет сделать ставку в суде.

– Вы говорите, идея представить пропажу ценностей как результат ограбления принадлежала им?

– Да, они предложили это, когда я сказал, что не могу платить им наличными без ведома жены. Сообщать об ограблении в полицию я не должен был, а жене они велели сказать, что сообщил. Они даже сфабриковали фиктивное заявление в полицию с фиктивными именами и прочим, чтобы я показал его жене.

– Оно у вас сохранилось?

– Да, дома.

– Оно нам понадобится. Вы подавали страховое требование на якобы украденные вещи?

Если Шуберт пытался обманным путем получить страховку, на суде это могло подорвать доверие к нему.

– Нет, не подавал, – ответил Шуберт. – Мне запретили. Они не хотели, чтобы было объявлено, что вещи украли, так как в этом случае им было бы труднее сбыть их. Сказали даже, что если я все-таки обращусь к страховщикам и они узнают об этом, то придут и убьют жену и меня.

– А ваша жена не задавала вопросов о страховке?

– Я наврал ей, что веду переговоры со страховой компанией. У меня было несколько платных вызовов, я постепенно накопил достаточную сумму и сделал вид, что деньги поступили по страховке.

– Платных вызовов?

– Как я уже говорил, иногда я хожу по вызову к пациентам домой. Некоторые люди, с большими деньгами, предпочитают делать операции в частном порядке и платить за секретность. Они не пользуются медицинским страховым полисом и платят наличными, так что операция нигде не фиксируется и никто о ней не знает. Чаще всего в таких случаях обращаются по поводу инъекции ботокса и других незначительных процедур, но некоторые оперируются таким образом по полной программе.

Это не было новостью для Босха. Лос-анджелесские богачи и знаменитости могли позволить это себе. Ему на ум пришел Майкл Джексон. Певец и звезда первой величины умер дома под присмотром личного врача. Там, где имидж ценится больше всего остального, пластические хирурги процветают.

– Средства на то, чтобы выплачивать им по пятьдесят тысяч каждые полгода, вы собирались добывать таким же путем?

– Да. Очередная выплата должна быть в конце июня, и я уже собрал почти всю сумму.

Босх кивнул. Он хотел сказать Шуберту, что следующая выплата может не состояться, но воздержался. Было неизвестно, как долго продлится расследование. Он вернулся к теме фиктивного ограбления.

– Что еще они вынесли из вашего дома?

– Картину. Она особой ценности не представляет, но я ее любил. Наверное, потому они ее и взяли. Сказали, что они мои хозяева и могут брать все, что пожелают.

Шуберт сгорбился в кресле, упершись руками в подлокотники. Закрыв глаза, он потирал переносицу двумя пальцами.

– Теперь все это выплывет наружу? – спросил он.

– Мы постараемся, чтобы ваше имя не засветилось, – ответил Босх. – В конце концов, события стали разворачиваться позже, когда Александра Паркс послала часы в ремонт.

– Почему же тогда вы утверждаете, что моя жизнь под угрозой?

– Потому что эти двое – копы и очень хорошо знают: если нет свидетелей, им ничто не угрожает. К вам они еще не явились только по той причине, что им неизвестны пока результаты расследования. А мы установили, что началось все с часов. Когда они узнают это, то обязательно придут – и не только для того, чтобы забрать пятьдесят тысяч.

– Почему же вы не арестуете их прямо сейчас, если знаете обо всем, что они творят?

– Нам нужны доказательства. Я думаю, ваш рассказ предоставит их в количестве более чем достаточном для ареста.

– Вы из Министерства внутренних дел?

– Нет, не оттуда.

– Тогда…

Шуберта прервал шум, раздавшийся в коридоре. Звук был такой, будто закрыли какую-то дверь.

– В здании есть кто-то еще? – спросил Босх.

– Может быть, кто-то из сотрудниц? – предположил доктор.

– Я не заметил никаких сотрудниц, когда мы пришли сюда, – тихо произнес Босх.

Подойдя к двери, он хотел открыть ее и выглянуть в коридор, но вовремя одумался и, прислонившись головой к косяку, прислушался.

Сначала он ничего не услышал, но потом явственно разобрал шепот:

– Путь свободен.

Голос был мужской. Босх понял, что за ними явились Эллис и Лонг.