24

Босх направился в переулок, ведущий от Эль-Сентро. На часах было двадцать два сорок. Аллена убили и отвезли сюда двадцать первого марта в интервале от десяти часов вечера до часу ночи, то есть примерно в то же время. Погодные условия наверняка были примерно такими же, ибо вечерняя температура в Лос-Анджелесе с марта по май меняется незначительно. Помимо погоды, Босха интересовало, как освещается переулок и какими источниками, как разносится здесь звук, а также многие другие факторы, которые могли сыграть определенную роль в ту ночь.

Миновав автомастерскую, он заехал на пустую стоянку позади фабричного здания. Выключив зажигание, взял из бардачка фонарик и выбрался наружу.

По пути к гаражу он остановился и сфотографировал на телефон общий вид переулка. Затем прошел к задворкам мастерской, где с разочарованием увидел, что граффити закрасили. На стене остался только один рисунок, нанесенный поверх свежей краски, – змея в виде числа восемнадцать, логотип широко известной банды Восемнадцатой улицы из Рампарта, которая образовала свои ячейки по всему городу, включая Голливуд.

Босх все же достал заготовленный снимок стены и по имевшемуся в одном месте повреждению асфальта смог определить местоположение трупа в ту мартовскую ночь. Он прислонился спиной к стене и огляделся. Напротив него стоял многоквартирный дом, и в одном окошке ванной комнаты горел свет, а само оно было чуть приоткрыто. Он злился на себя за то, что, боясь отнять слишком много времени у Сото, просмотрел не все разделы журнала. В частности, пропустил отчет об опросе живущего поблизости населения. Из светившегося напротив него окна наверняка хорошо видно место, где выбросили труп. А беседовали ли следователи с жильцами этой квартиры или нет, Босх не знал.

Он подумал, не позвонить ли Сото и не попросить ли ее проверить записи в журнале, но решил, что он и без того злоупотребил ее готовностью помочь. С каждым его звонком и каждой обращенной к ней просьбой возрастали шансы, что ее сотрудничество с «врагом» будет раскрыто. Он вспомнил, как, работая в полиции, повесил на стенке своей кабинки лозунг: «Оторви задницу от стула и иди расспроси людей».

Босх отошел от стены и, выйдя из переулка, остановился перед фасадом жилого здания. Это была двухэтажная оштукатуренная постройка розового цвета, возведенная наспех во времена бума восьмидесятых годов без особых затрат и архитектурных излишеств – если не считать штампованное деревянное украшение вокруг парадного входа.

Глядя на дом, Босх прикидывал, какой из квартир второго этажа может принадлежать освещенное окно. На табличке около домофона было указано восемь квартир – с номера сто один по номер сто четыре и с номера двести один по двести четыре. Он решил начать с квартиры двести три и набрал номер на домофоне, но ответа не получил. Тогда он переключился на номер двести четыре, и на этот раз услышал женский голос:

– Qué?

– Hola, – неуверенно произнес Босх. – Policía. Abierto por favor.

Он владел всего лишь полицейским вариантом испанского и не знал, как сказать, что он частный детектив.

Женщина произнесла что-то слишком быстро, и Босх ничего не смог разобрать. Он повторил свою просьбу более настойчивым тоном:

– Policía. Abierto.

Металлическая дверь зажужжала и отворилась. Босх вошел. Наверх вели две лестницы в противоположных концах здания. Он поднялся по правой в коридор и увидел две двери с той стороны, которая была обращена к переулку. Он сразу понял, что приоткрытое освещенное окно принадлежит квартире двести три, а не двести четыре, где жила откликнувшаяся на его звонок женщина. Сначала он подошел к квартире двести три и постучал. Пока он стоял в ожидании, открылась дверь квартиры двести четыре, из нее высунулась голова старой женщины, уставившейся на него. Босх опять постучал в квартиру двести три, на этот раз громче, затем подошел к женщине и спросил:

– Вы говорите по-английски?

– Poquito, – ответила она. – Немножко.

– Убийство в переулке? Два месяца назад. El asasinato?

– Si.

– Вы слышали что-нибудь? Видели что-нибудь? – спросил Босх, указывая сначала на свое ухо, потом на глаз.

– О нет. Они были очень тихо. Ничего не слышно.

– Они?

– Los matadores.

– Matadores? Двое? – Он поднял два пальца.

– Я не знаю, – пожала плечами женщина.

– А почему вы сказали «они»?

– Она сказала. – Старуха указала на соседскую дверь.

– Где она сейчас?

– На работе.

– А где она работает?

Женщина изобразила руками, что укачивает ребенка.

– Уход за детьми? Она бебиситтер?

– Sí, sí, sí.

– Вы не знаете, когда она возвращается с работы?

Женщина непонимающе посмотрела на него:

– Uh, finito?

Босх пробежался двумя пальцами по ладони другой руки и показал на дверь квартиры двести три.

Женщина покачала головой. То ли она не поняла вопроса, то ли не знала ответа. Босх кивнул. Вряд ли можно было добиться от нее большего.

– Gracias, – сказал он, спустился на первый этаж и направился к выходу.

– Эй, policía, – раздался голос позади.

Босх обернулся. В дверной нише квартиры сто три стоял мужчина с дымящейся сигаретой. Босх подошел к нему.

– Вы из полиции? – спросил мужчина, по виду латиноамериканец атлетического сложения, лет тридцати.

Его белая футболка, похоже, от частых стирок уже блестела в электрическом свете. Татуировок на коже не было, так что вряд ли он являлся членом какой-либо банды.

– Я детектив, – ответил Босх. – Расследую убийство, совершенное здесь в переулке в марте. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Только то, что какому-то гомику перерезали глотку – какое-то дерьмо вроде этого.

– Вы были дома в тот вечер?

– Естественно.

– Видели что-нибудь?

– Не-а. Ничего не видел. Я уже лег спать.

– И не слышали?

– Слышал шум, но ничего такого не подумал и не стал вставать.

– А что за шум был?

– Я слышал, как они выгрузили этого типа.

– Не можете подробнее описать звуки?

– Ну, сначала в переулке закрыли багажник машины.

– Именно багажник?

– Да, именно багажник. Когда захлопывают двери, совсем другой звук. Вы же наверняка знаете разницу. Это был багажник.

– А как закрывали дверцу машины, вы тоже слышали?

– Да. Сначала закрыли багажник, а потом дверцы.

– Дверцы? Не одну?

– Нет, две.

– Вы уверены, что слышали, как закрывают две дверцы машины?

Мужчина пожал плечами:

– Я много чего слышу в этом переулке. Иногда всю ночь что-нибудь доносится.

– Хорошо. Вы рассказали полицейским все это?

– Не-а.

– И почему нет?

– Ну, не знаю… Они однажды оставили мне в дверях карточку, чтобы я позвонил им, но я так и не собрался. Я занят все время – ну, вы понимаете.

– Вы имеете в виду визитную карточку? Она у вас сохранилась?

– Да, лежит на холодильнике. Наверное, еще можно было бы позвонить, но теперь я рассказал все вам, так что… этого достаточно, да?

– Да. А вы не могли бы показать визитку мне? Я хочу посмотреть, чья она.

– Конечно. Подождите минуту.

Мужчина зашел в квартиру, оставив дверь нараспашку. Босху была видна скудно обставленная гостиная. На стене висело распятие, рядом стояла тахта, накрытая мексиканскими одеялами. Напротив нее висел большой телевизор с плоским экраном, на который явно не пожалели денег. На экране какие-то команды играли в футбол.

Хозяин квартиры вернулся из кухни, вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Он дал Босху стандартную визитку сотрудника УПЛА, на которой было напечатано: «Эдвард Монтес». Сбоку имелась надпись на двух языках. Английская гласила: «Пожалуйста, позвоните».

Фамилия Монтес была знакома Босху, хотя с ним самим он не встречался. Очевидно, Стоттер и Карим дали ему и его напарнику задание прочесать округу в поисках свидетелей убийства, а Монтес выполнил это задание спустя рукава, раз оставлял свои визитные карточки в дверях, не доводя дело до конца. Однако ничего удивительного в этом не было. В районах проживания национальных меньшинств люди, как правило, чрезвычайно неохотно соглашались выступать свидетелями по тому или иному делу, и сыщики стремились заручиться в основном показаниями неодушевленных свидетелей – камер наблюдения.

– Значит, полицейские не разговаривали с вами по поводу того вечера, – сказал Босх.

– Нет, приятель. Никто не заходил ко мне ни в один из вечеров, а днем я работаю. Вот как-то днем эту карточку подкинули.

– Вы не знаете, кто-нибудь из жильцов дома встречался с полицией?

– Миссис Хименес. Она живет на втором этаже. Но она ни черта не видит, да еще и глуховата.

– Вы слышали что-нибудь, кроме того, как закрывают багажник и двери автомобиля?

– Нет, приятель, ничего больше.

– И не выглянули в окно, чтобы узнать, что происходит?

– Нет, приятель, я слишком устал тогда, и к тому же…

– К тому же что?

– К тому же не хочется вмешиваться во что-нибудь такое, чтобы не наживать проблем.

– Проблем с бандитами, вы имеете в виду?

– Ну да.

Босх кивнул. Было известно, что банда Восемнадцатой улицы плохо ладит с людьми, проживающими на территории, которую бандиты считают своей. Трудно было осуждать человека за то, что он не спешит к окну проверять, что делается снаружи.

– Не помните, в котором часу раздавалось это хлопанье дверями и багажником?

– Нет, не запомнил, а теперь уж и времени много прошло. Но это было точно в ту ночь, когда убили, потому что утром переулок был забит копами. Я видел их, когда пошел на работу.

– А где вы работаете?

– В аэропорту.

– В транспортной безопасности?

Мужчина рассмеялся, словно Босх отмочил хорошую шутку.

– Нет, в багажном отделении. Компания «Дельта».

– Хорошо. Как вас зовут?

– Рикардо.

– А фамилия?

– Вы ведь не коп?

– Раньше считался копом.

– Что значит «считался копом»?

– Сам не знаю.

– Зовите меня просто Рикардо, ладно?

– Ладно. Спасибо, Рикардо.

Мужчина бросил окурок на бетонный пол, раздавил его пяткой и ловко отправил ногой в ближайший цветочный горшок.

– Доброй ночи, приятель, считавшийся копом.

– Доброй ночи.

Перед тем как выйти на улицу, Босх ознакомился со списком жильцов. Хименес действительно жила в квартире двести три, а квартира сто три принадлежала Р. Бенитесу. Он направился к своей машине.

* * *

Вставив ключ зажигания в гнездо, Босх не сразу повернул его. Он сидел в машине, глядя на то место, где было оставлено тело Джеймса Аллена, и думая о словах Рикардо Бенитеса. Тот слышал, как закрыли багажник, а потом две двери автомобиля. В голове Босха рисовалась картина: в переулок заезжает машина с выключенными фарами; из нее выходят двое, оставляя двери открытыми, и идут к багажнику; они достают труп, прислоняют его к стене и возвращаются к машине; один из них закрывает багажник, они садятся в автомобиль, захлопывают двери и уезжают. На все это требуется… секунд тридцать, наверное?

Босх кивнул.

Их было двое.

Он включил зажигание.