21

Доктор Хиноджос приготовила для Босха три профиля. Она не внесла в них практически никаких редакторских правок и лишь вычеркнула черным маркером имена убитых и свидетелей, а также убрала фотографии мест преступления.

Второй профиль был составлен по делу Джеймса Аллена. Это было ясно уже по дате убийства и по тому, что упоминался «Райский уголок». Отложив в сторону два других, Босх углубился в чтение. Он давно уже заметил, что все профили были похожи друг на друга – независимо от того, были они составлены бихевиористами УПЛА или профайлерами ФБР в Куантико. Не так уж много способов описать поведение психопата или постоянный зуд сексуального маньяка.

Прочитав профиль по делу Аллена, Босх вернулся к тому, который был составлен в управлении шерифа в связи с убийством Лекси Паркс еще до того, как на трупе была обнаружена ДНК Фостера. При сходстве многих общих положений выводы, сделанные составителями в том и другом случае, существенно различались.

В деле Паркс убийца уверенно характеризовался как сексуальный маньяк, по-видимому выследивший Лекси Паркс и тщательно спланировавший нападение, но совершивший несколько ошибок, главной из которых была небрежность, с какой он оставил на месте преступления свою ДНК. В кульминационный момент убийства им овладело чувство вины, и, пытаясь хотя бы частично избавиться от него, преступник накрыл лицо женщины подушкой. Это говорило о том, что он не был опытным убийцей, – возможно, менее тяжкие сексуальные преступления впервые привели его к убийству.

Заключение профайлера об убийце Джеймса Аллена было иным. Род занятий убитого навел специалиста на мысль, что преступление не было совершено под действием сексуального импульса, а явилось результатом общего отношения убийцы к проституции. Однако у него, как и у убийцы Паркс, было выявлено чувство вины, послужившее одним из мотивов преступления и перенесенное на жертву, которую убийца хотел наказать за собственные грехи. Как говорилось в профиле, убийца, наверное, был тайным гомосексуалистом, скрывавшим свою ориентацию за фасадом гетеросексуальности. Предполагалось также, что он был женат, имел детей и рассматривал связь с Алленом как угрозу своему надежному существованию. Аллен, по его мнению, «эксплуатировал его слабости». Он убил его, чтобы избавиться от этой угрозы, и бросил тело в переулке, воспринимая его лишь как человеческие отходы, некий мусор, которому место на свалке.

Согласно другому предположению, для убийцы это мог быть не первый подобный случай. В профиль были включены отредактированные данные об аналогичном убийстве, упомянутом Али Каримом в разговоре с Сото. Имя жертвы не называлось, а приведенные факты демонстрировали как резкие различия между двумя преступлениями, так и их зловещее сходство.

Сходство проявлялось прежде всего в том, что жертвами в обоих случаях были проститутки мужского пола, сначала убитые, а потом привезенные в один и тот же переулок и оставленные примерно в одном и том же месте и даже в одной и той же позе. Различными же были сами жертвы. Аллен был белым, довольно тщедушным и играл пассивную роль в половом акте, в то время как в первом случае убили «активного» темнокожего, мощного сложения. Это указывало на то, что и предполагаемые убийцы-клиенты были разными.

Место первого убийства не было установлено. Жертва снимала часть квартиры в Восточном Голливуде, но была убита не там, а неизвестно, в каком районе, где встретилась с убийцей. Аллена же убили в номере мотеля, а затем перевезли в переулок.

Профайлер, которым была доктор Хиноджос, пришла к выводу, что убийцами в этих случаях были два разных человека. Она предположила, что убийца Аллена мог узнать о первом нападении через средства массовой информации, от других людей или даже представителей правоохранительных органов и решил по возможности скопировать особенности убийства, чтобы сбить следствие со следа.

Составленный ею профиль обращал внимание следователей и на некоторые другие детали преступления. Пробу ДНК Аллена не брали; вскрытие показало, что половой акт – ни в результате нападения, ни по согласию сторон – не имел места. По всей вероятности, убийцу что-то вывело из равновесия еще до этого. Расследование отвергало также возможность того, что преступник ушел после полового акта, а потом вернулся в номер Аллена, чтобы убить его. Орудие убийства – содранная с портрета проволока – говорило о том, что нападение не было преднамеренным, а совершено под влиянием момента. Возможно, убийца снял проволоку, пока Аллен был в ванной или не мог этому помешать по другой причине.

Босх положил оба профиля в папку, которую ему дала Хиноджос, и стал расхаживать по гостиной, анализируя убийства Аллена и Паркс и пытаясь построить какую-нибудь объединяющую их версию.

Два убийства и два преступника с разной психологической мотивацией. Профиль убийцы Паркс, составленный до того, как тест ДНК вывел следствие на Да’Куана Фостера, не подходил Фостеру ни с психологической точки зрения, ни по фактам. Ирония заключалась в том, что ему вполне мог соответствовать профиль убийцы Аллена, но на момент его убийства у Фостера было железное алиби – он сидел в тюрьме.

Остановившись перед раздвижной дверью, Босх хотел рассмотреть, что делается во впадине между холмами, но увидел только собственное отражение в стекле. Подумав о запутанной связи между преступлениями, он сокрушенно покачал головой. В деле Паркс Аллен мог засвидетельствовать алиби Фостера, но с его смертью сделать это было некому.

Препятствием была улика в виде ДНК Фостера. Если во время убийства Паркс Фостер был с Алленом, в чем он неохотно признался и что отчасти подтверждалось видеозаписью с башни «Парамаунта», то, значит, его ДНК была умышленно подкинута Паркс, чтобы обмануть следствие и сфабриковать улику против Фостера.

Босх опять принялся возбужденно шагать по комнате. Он чувствовал, что подбирается к чему-то важному, но не имел представления, что бы это могло быть. Он пока еще не полностью вник в суть расследуемого дела, однако успешно продвигался вперед. По его мнению, в убийстве Лекси Паркс крылась загадка обоих случаев. Почему ее убили? Он верил, что, найдя ответ на этот вопрос, он разгадает загадку.

* * *

Ему всегда не давали покоя не нашедшие объяснения факты и нерешенные проблемы. Вопросы, оставшиеся без ответа, были сущей погибелью для детектива, расследующего убийство. Иногда они были очень важными, иногда не очень, но всегда допекали, как камешек в ботинке. Сейчас его занимал вопрос об отсутствующих часах. Объяснение, которое дал муж Паркс по поводу шкатулки, только породило новые вопросы. Почему Лекси не отдала часы в починку вместе со шкатулкой? Небрежно бросила исключительно ценное изделие на прилавке часовщика? Это выглядело странно, и потому часы не шли у него из головы.

Надо было также довести дело Аллена до конца. Висяк всегда трудно сдвинуть с места, это все равно что пытаться завести машину с разрядившимся аккумулятором.

Он позвонил Люсии Сото:

– Ты еще на работе?

– Угу, но собираюсь двигать магнит.

Босх вспомнил, что капитан установил у входа в отдел стенд с магнитами. Отправляясь домой, детективы должны были передвинуть красный магнит на поле, означавшее отсутствие сотрудника на рабочем месте. Дурацкая идея – вероятно, почерпнутая в каком-нибудь руководстве для начальников, – но стенд создавал у капитана иллюзию, что он держит все под контролем. Когда Босх был полицейским в УПЛА, он неизменно игнорировал это требование, справедливо считая, что находится на службе двадцать четыре часа в сутки.

– Люсия, ты не против выпить чего-нибудь после работы?

– Сегодня? Гм…

– Мне надо расспросить тебя о папке с делом Аллена.

– Ну хорошо, я смогу встретиться с тобой. Когда?

– Когда и где хочешь.

Его ответ произвел на нее впечатление, и она воскликнула:

– Да ну? Значит, играем по моим правилам?

– Твои правила для меня закон. Так когда и где?

– Давай в восемь? Недалеко от меня есть бар в Бойл-Хайтс.

– Как называется?

– «Истсайд лав». Это на Первой улице, в двух кварталах от Холленбек-стейшн.

Босх услышал, как открывается дверь, ведущая из гаража в кухню. Дочка вернулась домой. А он был так поглощен разговором, что не заметил, как подъехал автомобиль.

– Я буду там, – сказал он Люсии.

– Замечательно, – ответила она. – До встречи.

Он отключил связь. Судя по звукам, Мэдди открыла холодильник на кухне, а затем появилась в дверях, держа бутылку сока и с рюкзаком через плечо.

– Привет, папа.

– Привет, Мэдс.

– Чем занимаешься?

– Вот, говорил по телефону. Как дела в школе?

– Хорошо.

– Много задали?

– Ужасно.

– Слушай, я должен извиниться. Мне надо будет скоро уйти часа на два. Ты можешь сделать что-нибудь на ужин – или заказать, чтобы принесли?

– Без проблем.

– Ты, надеюсь, будешь есть?

– Да, обещаю.

Обещание его порадовало, как и то, что она не стала поднимать тему его работы с Микки Холлером.

– А с кем ты встречаешься? С Вирджинией? – спросила Мэдди.

– Нет, с бывшей напарницей. Поболтаем в баре.

– С которой?

– С Люсией.

– О’кей.

– Слушай, я, наверное, должен сказать тебе насчет Вирджинии. Мы с ней больше не вместе.

– Да? А почему?

– Ну… если коротко… Мы не виделись довольно долгое время, и…

– И она тебя бросила.

Босх терпеть не мог это слово.

– Все не так просто. Мы обсудили наши отношения на днях за обедом и решили, что пока, может быть, нам не стоит встречаться.

– Я же говорю, она тебя бросила.

– Ну, в общем, да, наверное.

– И что ты чувствуешь?

– Да ничего особенного. Все к этому шло. Испытываю даже какое-то облегчение.

– Если у тебя все в порядке, я пойду позанимаюсь.

– Не волнуйся, все хорошо.

– Ладно, пап, но мне жаль.

– И зря. Я ни о чем не сожалею.

– О’кей.

Босх был рад, что решился на этот неловкий разговор и что он уже позади. Мэдди пошла в свою комнату, где всегда готовилась к урокам.

– Ох, погоди! – вспомнил Босх и взял со стола папку с профилями. – Посмотри вот это. Помнишь доктора Хиноджос? Я сегодня виделся с ней и спросил, не может ли она дать мне несколько каких-нибудь дел, чтобы показать тебе. Я объяснил, что ты хочешь изучать психологию и специализироваться в этом направлении, в профилировании.

– Папа, не надо никому говорить об этом.

Она произнесла это оскорбленным тоном, словно он унизил ее. Босх не мог понять, что сделал не так.

– Почему? Разве это не то, что ты хочешь?

– Да то, то, но не надо говорить об этом всем подряд.

– Это секрет? Я не…

– Не секрет, но я не хочу, чтобы все знали, чем я занимаюсь.

– Я не трубил это всем, а шепнул только знакомому профайлеру. Она может оказать тебе существенную поддержку в будущем.

– Все равно.

Босх протянул ей папку. Он давно уже не делал попыток понять, что и почему думает Мэдди и что вгоняет ее в стресс. Он постоянно говорил что-нибудь не то, что надо, хвалил не то, что надо, и поздравлял не с тем, с чем надо.

Она взяла папку, не поблагодарив его, и отправилась к себе. С ее плеча свисал тяжелый рюкзак. В век ноутбуков, айпадов и всевозможной цифровой техники девчонка по-прежнему повсюду таскала с собой целую кучу книг. Этого Босх тоже не мог понять.

– А зачем ты встречался с Хиноджос? – спросила Мэдди, не оборачиваясь. – Это по поводу того подонка, которого ты хочешь освободить?

Босх ничего не ответил, а она и не ждала ответа.