Как мужчины, но дешевле: женщины на работе

В 20 с чем-то у меня была хорошая подруга, которую я стану называть Лайзой, она тогда работала в отделе кадров крупной корпорации в Сан-Франциско. Лайза любила моду, и мой гардероб до сих пор включает элегантные ансамбли, составленные ею в ходе наших частых вылазок на распродажи в Filene’s Basement и секонд-хенды на Филмор-стрит. У нее был дар находить уцененные дизайнерские шедевры и подбирать комплекты, соединяющие «левайсы» с винтажными вещами от «Диор». Шли годы, мы вышли замуж, стали матерями, но продолжали поддерживать контакт. Я выбрала жизнь работающей мамы в должности доцента, Лайза ушла с работы и стала домо­хозяйкой, как только поняла, что беременна. Ее муж зарабатывал достаточно, чтобы ее обеспечивать, и предпочитал, чтобы жена не работала. Его мать сидела дома, и среди ближнего круга их друзей, соседей и коллег такая ситуация была нормой. Лайза заявила, что это ее собственный выбор — она хочет отдохнуть от крысиных бегов корпоративной Америки. Вскоре за первым ребенком она родила второго и окончательно отказалась от мысли вернуться на работу. Лайза думала, что так будет проще, она всегда будет рядом со своими дочерями — мне же это было недоступно.

В те первые годы, пока она пекла печенье и устраивала детские утренники, я пристроила свою дочь в группу дневного пребывания на полный день, на пятидневку, что обошлось мне в целое состояние. Во время дневного сна своих девочек Лайза читала романы, упражнялась на беговой дорожке и готовила шикарные блюда. На первые четыре года моего материнства наложились первые три года преподавательской деятельности. Моя жизнь представляла собой изматывающую круговерть. Впервые явившись на занятие в блузке, надетой наизнанку, я не знала, куда деваться от смущения, когда студентка обратила мое внимание на швы, но на третий раз мне уже было все равно. Блузка на мне, и ладно. Я часто завидовала выбору Лайзы, но получила докторскую степень и отличную работу. Я не хотела увольняться. Когда моей дочери исполнилось пять лет, жизнь стала немного проще. Вышла моя первая книга, меня приняли в штат, а дочь пошла в первый класс. Избавившись от космических счетов за детский сад, я начала пожинать психологические и финансовые плоды своего упорства.

Несколько лет спустя я провела с Лайзой выходные. Ее муж предложил побыть с нашими тремя девочками, и мы с ней смогли вырваться в торгово-развлекательный центр: пообедать, сходить в кино и немного прибарахлиться. Наша социальная жизнь редко обходилась без детей, и это был настоящий подарок. Я предвкушала несколько часов взрослого общения с давней подругой без отвлечения на неотложные потребности вроде сока, мороженого или неожиданной истерики. Настоящий девичник.

Прихорашиваясь на втором этаже дома Лайзы, я обнаружила, что забыла фен. Я решила спросить разрешения воспользоваться ее феном, но, спускаясь по лестнице, услышала, как Лайза ссорится с мужем.

— Прошу тебя, Билл, мне будет неловко.

— Нет. Ты достаточно потратила в этом месяце. Я верну тебе кредитку, когда получу выписку со счета.

— Но я покупала вещи в дом и одежду для девочек! Себе я ничего не купила.

— Ты всегда покупаешь вещи для себя и говоришь, что это для девочек.

— Но они правда для девочек. Они же растут.

— У тебя хватает одежды. Тебе ничего больше не надо. Я дал тебе достаточно на обед и кино.

— Билл, пожалуйста, — голос Лайзы оборвался.

Я развернулась и на цыпочках вернулась на второй этаж, молясь, чтобы меня не услышали. Пока Лайза не поднялась наверх, я пряталась в ванной со стиснутыми зубами и пылающими ушами.

Мы молча доехали до ресторана. Заказали обед из двух блюд. Я постаралась затянуть застолье до начала фильма. Лайза, похоже, была рада не торопиться.

После второго бокала мальбека она сказала:

— Мы с Биллом поссорились.

Я уткнулась в свою тарелку.

— Он сказал, что у нас недостаточно секса.

Я подняла глаза. Не об этой ссоре я готовилась услышать.

Она покрутила пустым бокалом.

— Как думаешь, есть у нас время еще на один?

— Вперед, — предложила я. — Я сяду за руль.

Она выпила третий бокал вина, и мы поболтали об обзорах фильма, на который собирались пойти. Когда принесли счет, она открыла бумажник и пододвинула ко мне через стол несколько 20-долларовых купюр. Я достала кредитную карту.

Она посмотрела на American Express с моим именем и помолчала.

— Билл дает мне только наличные.

— Так позволь мне заплатить, — я подвинула деньги обратно к ней. — Оставь их себе.

Она долго смотрела вниз, на стол. Наконец сказала: «Спасибо», — и затолкала купюры обратно в бумажник.

— Я трахну его сегодня, а завтра верну тебе долг.

Я сидела в ошеломлении.

Лайза взглянула на часы.

— Если поспешим, я успею совершить набег на Shiseido до начала фильма.

★

Тем вечером в ресторане я дала себе клятву: как бы ни было трудно совмещать работу на полную ставку с воспитанием дочери, я никогда не поставлю себя в положение Лайзы. «Капитализм действует в отношении женщин как вечно выплачиваемая взятка, заставляя вступать в сексуальные отношения ради денег, будь то в браке или нет; и никакого противовеса этой взятке не существует, кроме традиционной респектабельности, которую капитализм уничтожает нищетой», — писал Бернард Шоу в 1928 г. Прямо или косвенно секс и деньги всегда связаны в жизни женщин, это пережиток долгой истории нашего угнетения.

Великое множество женщин оказываются в ситуации Лайзы — в экономической зависимости от мужчин, без которых им просто не выжить. Законодательство в отношении разводов и выплат на детей в какой-то степени (вероятно, недостаточно) обеспечит Лайзу, если Билл вздумает с ней развестись, но, пока они женаты, она в его власти. Весь ее труд по уходу за детьми, организации жизни семьи и ведению дома остается невидимым. Лайза не получает зарплаты и ничего не откладывает, чтобы обеспечить себя в старости. Она не приобретает профессиональный опыт и создает черную дыру в своем резюме, которую ей придется объяснять, если она задумает вернуться на работу. Даже доступ к медицинскому обслуживанию она получает через работодателя своего мужа. Все, что у нее есть, она приобретает с дохода Билла, и тот может блокировать ее доступ к их общим кредитным картам.

В леденящей душу антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» основатели Республики Галаад приняли закон о полном запрете женской занятости и о конфискации личных накоплений женщин. Внезапно все женщины оказались уволенными с работы, а деньги с их банковских счетов были переведены на счета мужа или ближайшего родственника-мужчины — первый шаг возвращения женщин на «подобающее место». Порабощение началось с того, что их снова сделали экономически зависимыми от мужчин. Без денег и возможности заработать женщины не в состоянии самостоятельно выбирать свой жизненный путь. Личная независимость требует ресурсов.

Свободные рынки дискриминируют работающих женщин. В начале промышленной революции большие боссы считали, что женщины уступают коллегам-мужчинам (они более слабые, эмоциональные, менее надежные и тому подобное). Единственное, что могло побудить работодателя нанять женщину, — это финансовый стимул: женщины обходились дешевле мужчин. Если женщина требовала такое же жалованье, что и мужчина, работодатель просто нанимал мужчину. Поэтому преимуществом женщин на рынке труда с самого начала капитализма было их согласие выполнять ту же работу, что и мужчина, за меньшие деньги. Когда женщины, наконец, массово вышли на промышленный рынок труда и стали преобладать в отраслях легкой промышленности (таких как шитье, ткачество, стирка), работодатели платили им жалованье в расчете на одного, а не на семью, даже если они были матерями-одиночками или вдовами. Общество требовало, чтобы женщины зависели от мужчин, а в работающих женщинах было принято видеть жен и дочерей, зарабатывающих карманные деньги на покупку изящных пустячков. Мужья и отцы должны были удовлетворять их основные потребности в пище, жилье и одежде.

Патриархальные культуры рассматривают женщин как движимое имущество, предмет торговли между семьями. Веками жену считали собственностью мужа. Все личное достояние женщины после брака переходило к ее мужу. Если ваш мужчина желал пропить ваши драгоценности, вы не имели права возразить. Замужним женщинам Западной Германии до 1957 г. не дозволялось работать без разрешения мужа. Законы, запрещающие замужним женщинам заключать контракты без согласия мужей, действовали в Соединенных Штатах до 1960-х гг. Женщины Швейцарии не имели права голосовать на федеральном уровне до 1971 г.

При капитализме промышленная система укрепила разделение труда, сконцентрировавшее мужчин в публичной сфере официальной занятости и взвалившее на женщин неоплачиваемый труд в частной сфере. Теоретически зарплаты мужчин были достаточно высокими, чтобы содержать жен и детей. Бесплатный домашний труд женщин финансировал прибыли работодателей, поскольку семьи работников несли издержки воспроизводства будущей рабочей силы. В отсутствие контроля рождаемости, доступа к образованию или возможностей нормального трудоустройства женщины были обречены на вечный бег по замкнутому кругу в пределах семьи. «При капиталистической системе женщины оказываются в худшем положении, чем мужчины, — писал Бернард Шоу, — поскольку капитализм делает из мужчины раба, а затем делает женщину его рабыней; она становится рабой раба, а это худшая форма рабства».

★

Уже в середине XIX в. феминистки и социалисты разошлись во взглядах на то, как добиться освобождения женщин. Женщины побогаче выступали за законы о собственности для замужних женщин и право голоса, не возражая в целом против экономической системы, закрепляющей подчинение. Социалисты, например Клара Цеткин и Август Бебель, считали, что освобождение женщин требует их полного включения в рабочую силу в обществе, где трудящиеся классы коллективно владеют фабриками и производительной инфраструктурой. Это была гораздо более смелая, возможно, утопическая цель, но все последующие эксперименты с социализмом включали участие женщин в труде в свою программу переустройства экономики.

Представление, будто женский труд менее ценен, чем мужской, сохраняется до сих пор. В капиталистической системе рабочая сила (или интервалы времени, которые мы продаем своим работодателям) является товаром, реализуемым на свободном рынке. Законы спроса и предложения определяют цену, а также воспринимаемую ценность этого труда. Мужчинам платят больше, потому что работодателям, клиентам и заказчикам кажется, что они больше стоят. Вдумайтесь: почему в дешевых забегаловках всегда работают официантки, а дорогие рестораны, как правило, держат официантов? В тиши собственного дома большинство из нас вырастает на попечении женщин: бабушек, мам, жен, сестер. Мужское попечение — редкость. Мы доплачиваем за то, чтобы мужчина обслуживал нас за ужином, потому что нам кажется, что это более ценная услуга, даже если он всего-то и делает, что ставит перед нами тарелку. Аналогично, хотя женщины тысячелетиями кормили человечество, мужчины господствуют в мире кулинарии. Видимо, клиенты предпочитают томатное пюре, сдобренное тестостероном.

В прошлом женщины понимали, что общество недооценивает их труд, и старались ослабить влияние дискриминации. Шарлотта Бронте публиковала свои первые романы под псевдонимом Каррер Белл, а Мэри Энн Эванс писала под именем Джорджа Элиота. В наше время и Джоан Роулинг, и Эрика Джеймс ограничились инициалами своих имен на обложках, чтобы их пол не был очевиден. В случае Роулинг об этом попросил издатель, чтобы привлечь мальчиков, которые могли бы отказаться читать книгу, написанную женщиной. В университетском мире женское имя оборачивается более низкими оценками педагогической деятельности, поскольку студенты стабильно ставят профессоров-мужчин выше их коллег-женщин. По результатам экспериментального исследования 2015 г., помощники преподавателя, которые вели один и тот же онлайновый курс с двумя разными идентификаторами пола, получили более низкие рейтинги для своей женской ипостаси.

Расизм усугубляет гендерную дискриминацию. В отношении латиноамериканок и чернокожих женщин наблюдается больший разрыв в заработной плате, чем у белых женщин. Говоря о дискриминации по гендерному признаку, мы не должны рассматривать гендер как основную категорию для анализа, как некоторые феминистки в прошлом. Положение женщины осложняется другими категориями, такими как общественный класс, раса, этническая принадлежность, сексуальная ориентация, инвалидность, религиозные убеждения и т.д. Да, я женщина, но я еще и обладательница пуэрториканских и персидских корней, выходец из иммигрантской и рабочей среды (моя бабушка имела три класса образования, а мама закончила только средние классы школы). Старая концепция сестринства игнорирует структурные аспекты капитализма, которые дают преимущество белым женщинам из среднего класса, ущемляя цветных представительниц рабочего класса, — социалистки-активистки женского движения поняли это уже в конце XIX в. В левых кругах принято называть ортодоксальных марксистов «броциалистами», поскольку они ставят рабочую солидарность выше расы и пола. Некоторые феминистки и броциалисты возразят, что чрезмерное внимание к гендерной идентичности разделяет людей и подрывает массовые движения за социальные изменения. Но так или иначе мы должны внимательно относиться к подчиняющим иерархиям, даже создавая стратегические коалиции.

Например, интерсекциональный подход помогает увидеть, что появление рабочих мест в общественном секторе создало ценные возможности для разных слоев населения. Если белые мужчины из рабочего класса когда-то преобладали на частных фабриках, занятость в государственном секторе открыла важные пути для афроамериканцев, которые в прошлом (и до сих пор) чаще белых работали в бюджетной сфере. Государство традиционно дает работу религиозным меньшинствам, цветным и женщинам, которые сталкиваются с дискриминацией в частном секторе, следовательно, создает карьерные возможности для людей, ущемляемых по расовому или гендерному признаку на конкурентных рынках труда. Сокращения в государственном секторе в период мирового экономического кризиса 2008 г. особенно сильно ударили по афроамериканкам, вынудив их искать работу в частных компаниях, где на воспринимаемую ценность их труда больше влияет цвет кожи и пол.

В одном исследовании глубоко укорененные гендерные предубеждения были показаны на примере симфонических оркестров. Женщины были мало представлены в профессиональных оркестрах до внедрения прослушивания, во время которого музыканты играли на своих инструментах за ширмой, скрывавшей их от судей. Чтобы гарантировать полную гендерную анонимность, кандидаты разувались, и лица, принимающие решение, не могли различить мужчин и женщин по звуку шагов. Когда кандидатов стали оценивать исключительно по их способности играть, «доля женщин-музыкантов в пяти ведущих оркестрах страны увеличилась с 6% на 1970 г. до 21% на 1993 г.» Система слепого прослушивания позволяет также устранить расовые предубеждения.

Однако мы не можем прятаться за ширмой на всех собеседованиях. Нас выдают имена, и даже если мы сумеем скрыть свой пол за инициалами или мужскими псевдонимами, в резюме используются местоимения и другие слова, раскрывающие пол. Доказать факт дискриминации трудно, и работодатели, которые систематически платят женщинам меньше, чем мужчинам, за одну и ту же работу, почти ничем не рискуют. Более того, поскольку женщины зарабатывают меньше, для матерей имеет экономический смысл сидеть дома с маленькими детьми при нехватке доступных детских садов. Если женщины все-таки выходят на работу на условиях частичной занятости или гибкого графика, то часто не имеют соцпакета, а их заработная плата не позволяет удовлетворять базовые потребности. Поскольку женщины уходят с рынка труда, чтобы ухаживать за малолетними, больными или престарелыми родственниками, дискриминация работающих женщин укореняется еще глубже — работодатели считают их менее надежными сотрудниками (об этом больше в следующей главе).

Чтобы нейтрализовать последствия дискриминации и разрыва зарплат, социалистические страны разработали меры, стимулирующие или делающие обязательным официальное трудо­устройство женщин. В большей или меньшей степени все социалистические страны Восточной Европы требовали полного включения женщин в оплачиваемую занятость. В Советском Союзе, и особенно в Восточной Европе, после Второй мировой войны эту политику обусловливала нехватка рабочих рук. Женщины всегда использовались как резервная трудовая армия, когда мужчины уходили на войну (как в эпоху «Клепальщицы Рози» — трудовой занятости американских женщин во время Второй мировой войны). Однако, в отличие от Соединенных Штатов и Западной Германии, где женщин «отпустили восвояси» по возвращении солдат домой, восточноевропейские государства гарантировали женщинам полную занятость и вкладывали огромные средства в их образование и обучение. Эти страны продвигали женский труд в традиционно мужских профессиях, например в угольной отрасли и на военной службе, и тиражировали изображения женщин, управляющих тяжелой техникой, особенно тракторами.

Например, пока американские женщины забивали свои кухни новейшими агрегатами в ходе послевоенного экономического бума, болгарское правительство стимулировало девушек делать карьеру в новой экономике. В 1954 г. государство выпустило короткий документальный фильм, прославляющий женщин, которые помогали превратить сельскохозяйственную Болгарию в современную промышленную страну. Этот фильм рассказывал о повседневной жизни молодых женщин, работающих в настоящей женской тракторной бригаде. Сельская девушка пишет письмо начальнице бригады, спрашивая, как научиться водить трактор. Фильм наглядно изображает ответ бригадирши. Она рассказывает, как социализм открывает новые возможности для женщин, которые теперь равны мужчинам. В конце этой 25-минутной ленты (фильм показывали в кинотеатрах по всей стране) бригадирша объясняет, что болгарские женщины теперь могут стать, кем захотят, и зрители видят короткие сцены с женщинами, занятыми в традиционно мужских профессиях. Финальная сцена показывает красивую женщину в кабине самолета, вглядывающуюся в горизонт в ожидании разрешения на взлет. Послание очевидно: перед болгарскими женщинами открыты все горизонты.

★

Официальная статистика Международной организации труда (МОТ) свидетельствует о разном распределении рабочей силы между странами с социалистической и с рыночной экономиками. В 1950 г. доля женщин среди всех трудящихся Советского Союза составляла 51,8%, а в Восточной Европе 40,9%; для сравнения, в Северной Америке этот показатель равнялся 28,3%, в Западной Европе 29,6%. К 1975 г., объявленному ООН Международным годом женщин, женщины составляли 49,7% трудовых ресурсов в Советском Союзе и 43,7% в странах Восточного блока, тогда как в Северной Америке 37,4%, а в Западной Европе 32,7%. Эти результаты заставили МОТ сделать вывод: «Анализ данных об участии женщин в экономической деятельности в СССР и социалистических странах Европы свидетельствует, что мужчины и женщины в этих странах пользуются равными правами во всех сферах экономической, политической и социальной жизни. Осуществление этих прав гарантируется предоставлением женщинам равных с мужчинами возможностей доступа к образованию и профессиональному обучению, а также к рабочим местам».

Конечно, воспоминания самих женщин портят радужную картину, нарисованную МОТ в 1985 г. В восточноевропейских странах сохранялись гендерные разрывы в зарплате. Несмотря на попытки влить женщин в традиционно мужские сферы деятельности, было и половое разделение труда: женщины были заняты в канцелярской и научно-технической сферах, сфере обслуживания и легкой промышленности, в отличие от мужчин, трудившихся в высокооплачиваемых секторах тяжелой промышленности, угледобычи и строительства. Однако зарплаты не играли особой роли, когда человек мало на что мог потратить свои деньги, а официальное трудоустройство само по себе являлось гарантией государственного соцобеспечения. Во многих странах у женщин не было выбора; они были вынуждены работать, когда дети подрастали и могли пойти в детский сад. Женщины в социалистических странах несли двойное бремя работы по дому и официальной занятости (проблема, прекрасно известная многим работающим женщинам сегодня). Экономика страдала от дефицита потребительских товаров, мужчины и женщины стояли в очередях, чтобы купить товары повседневного спроса. Однако в качестве работников женщины вносили вклад в собственное пенсионное обеспечение и развивали свои профессиональные навыки. Они пользовались преимуществами бесплатного здравоохранения и образования и щедрой социальной поддержкой, обеспечивавшей их жильем, коммунальными услугами, общественным транспортом и основными продуктами питания. В некоторых странах женщины имели возможность выходить на пенсию раньше мужчин — разница могла достигать пяти лет.

Несмотря на недостатки командной экономики, социалистическая система поощряла официальную занятость женщин. До Второй мировой войны страны Восточного блока представляли собой глубоко патриархальные крестьянские общества с консервативными отношениями полов, сформированными как религией, так и традиционной культурой. Социалистическая идеология оспорила многовековое закрепощение женщин. Поскольку государство нуждалось в образованных девушках и вовлекало женщин в трудовые ресурсы, отцы и мужья не могли заставить их сидеть дома. Женщины воспользовались возможностями образования и трудоустройства. В конце 1960-х гг., с падением рождаемости, многие руководители коммунистических партий забеспокоились, что их вложения в женщин в долго­срочной перспективе нанесут урон экономике. Они провели социологические исследования и узнали, что женщины с трудом несут двойную ношу в качестве работниц и матерей. Некоторые правительства решили позволить женщинам вернуться домой, но, отвечая на вопрос, будут ли они счастливее, если мужья станут больше зарабатывать, чтобы обеспечить семью, большинство женщин отвергли традиционную модель «кормилец/домохозяйка». Они хотели работать. Героиня повести Натальи Баранской о замотанной советской маме и мысли не допускает о том, чтобы бросить работу, без колебаний утверждая, что любит ее.

Размышляя о достижениях государственного социализма в сравнении с положением женщин в большинстве восточно­европейских стран до Второй мировой войны, венгерский социолог Жужа Ферге объяснила: «В общем… объективное положение женщин, по всей видимости, улучшилось везде по сравнению с довоенной ситуацией. Их оплачиваемая работа вне дома вносила вклад в благосостояние семьи (по крайней мере, помогала свести концы с концами); рост образовательного уровня и работа вне дома разнообразили (в большинстве случаев) их жизненный опыт; статус как получателей дохода ослабил прежнее подавление в семье и вне ее и сделал их (в какой-то степени) менее подчиненными в некоторых сферах жизни. Кроме того, это сократило женскую бедность, особенно в случае матерей, которые практически поголовно начали работать, и женщин старшего возраста, получающих самостоятельно заработанную пенсию». Социалистические страны могли продвигать экономическую независимость женщин, потому что государство было главным работодателем и гарантировало каждому мужчине и каждой женщине полную занятость как право и обязанность гражданина. В странах демократического социализма Северной Европы занятость женщин является добровольной, но государство стимулирует их участие в рабочей жизни, предоставляя социальное обеспечение, помогающее гражданам сочетать роли работников и родителей.

★

Социалистические государства также старались бороться с дискриминацией женщин, расширяя возможности их трудоустройства в бюджетной сфере. Пусть государственные предприятия проигрывают стартапам в имидже, зато могут гарантировать женщинам равную (умеренную) зарплату и помочь им совмещать профессиональные и домашние обязанности. Согласно отчету Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), скандинавские страны лидируют в мире в отношении не только гендерного равенства, но и занятости в государственном секторе. Это не случайно. В 2015 г. 30% всех работающих в Норвегии были заняты в бюджетной сфере, следом шли Дания с 29,1%, Швеция (28,6%) и Финляндия (24,9%). Великобритания, напротив, имела только 16,4% своей рабочей силы в общественном секторе, а в Соединенных Штатах этот показатель равнялся 15,3%. Еще более примечательно то, что женщины составляют около 70% всех работников бюджетной сферы в Норвегии, Дании, Швеции и Финляндии, а средний показатель, по данным ОЭСР, — 58%. Авторы отчета объясняют преобладание женщин в государственном секторе прежде всего тем, что учитель и медсестра — преимущественно «женские» профессии, но также «более гибкими условиями труда в общественном секторе по сравнению с частным»: «Например, в 16 странах — участницах ОЭСР общественный сектор предоставляет больше услуг по уходу за детьми, чем частный». Наконец, исследования показывают меньший разрыв в зарплатах мужчин и женщин в государственном секторе.

Доля занятых в бюджетной сфере в США была выше до тех пор, пока федеральные ведомства не начали передавать работу на аутсорсинг, привлекать субподрядчиков из частного сектора или попросту сокращать рабочие места. Отчет 2013 г., в котором анализировались тенденции занятости в США, показал стремительное сокращение возможностей трудоустройства в общественном секторе после кризиса 2008 г. в связи с послекризисным урезанием бюджетов. В рамках исследовательской программы The Hamilton Project выяснилось, что сокращение рабочих мест преподавателей, работников аварийных служб и авиадиспетчеров в период высокой безработицы замедляет восстановление экономики и приносит еще больший экономический ущерб американским гражданам, особенно юному поколению, загнанному в переполненные классы при меньшем количестве учителей. «Текущее восстановление, начавшееся с завершением кризиса в июне 2009 г., резко отличается от обычной схемы, — пишут исследователи. — За 46 месяцев после окончания пяти других недавних экономических спадов занятость в бюджетной сфере увеличивалась в среднем на 1,7 млн рабочих мест. Однако в ходе нынешнего восстановления число занятых в бюджетной сфере сократилось более чем на 500 000 человек, причем непропорционально большую долю людей, потерявших работу, составили женщины. В общей сложности сейчас рабочих мест стало на 2,2 млн меньше. Столь значительное сокращение общественного сектора во время восстановления экономики является беспрецедентным в современной истории Америки».

Отношение к занятости в общественном секторе указывает на идеологический водораздел по вопросу о том, является ли государственное регулирование более эффективным, чем рынок. Банки у нас частные, потому что американцы убеждены, что банки, находящиеся в государственном управлении, должны быть более бюрократизированными и менее ориентированными на клиента, чем организации, вынужденные конкурировать на свободных рынках за деньги вкладчиков (несмотря на то что федеральное правительство обеспечивает страхование вкладов до $250 000 и решает финансовые проблемы банков, считающихся «слишком большими, чтобы рухнуть»). Аналогично Соединенные Штаты отвергают национальную систему здравоохранения, поскольку наше частное медицинское страхование, как принято считать, обеспечивает лучшее медицинское обслуживание за меньшие деньги благодаря рыночной конкуренции. Хотя бесчисленные исследования показывают, что американцы переплачивают за медобслуживание, мы цепляемся за убеждение, будто рынок эффективнее государственных программ. Другой пример — сфера высшего образования, которую захватывают коммерческие предприятия. По данным исследования 2016 г., работодатели ценят дипломы коммерческих колледжей ниже дипломов государственных университетов. Тем не менее правительство оказывает существенную финансовую помощь учащимся частных университетов, таким образом, обеспечивая прибыли инвесторов, тогда как это финансирование можно было бы направить на повышение качества государственного образования. Граждане других стран, даже наших близких союзников Канады и Великобритании, понимают, что прибыль в качестве стимула может противоречить общественному благу.

Разумеется, можно возразить, что вместо увеличения количества бюджетных мест правительство должно законодательно обеспечить равенство оплаты труда и добиться принятия норм, гарантирующих справедливую оплату труда женщин в частном секторе. Этот шаг совершило правительство Исландии в начале 2018 г., а штат Массачусетс — после 1 июня 2018 г. Однако федеральное законодательство, устанавливающее равную оплату, в Соединенных Штатах относительно слабо, реальные рычаги давления отсутствуют, поскольку на женщинах по-прежнему лежит бремя доказательства факта дискриминационной оплаты в суде, — а у кого есть деньги на суды? Попытки ужесточить Закон о равной заработной плате от 1963 г. не встретили поддержки республиканцев в Конгрессе; последней такой попыткой стал предложенный в апреле 2017 г. Закон о справедливой зарплате, не получивший ни одного голоса республиканца.

Критики также заявляют, что большая занятость в общественном секторе препятствует росту частного сектора и парализует его, но увеличение числа рабочих мест в частном секторе никак не воспрепятствовало снижению заработной платы, расширению гиг-экономики и колоссальному росту неравенства между богатыми и бедными, на что указал Тома Пикетти. Экономисты и законодатели продолжают спорить о деталях, но с учетом того, что в 2017 г. всего лишь восемь мужчин владели тем же богатством, что и 3,6 млрд человек, составляющих беднейшую половину человечества, перераспределение доходов необходимо. Текущий уровень неравенства не обеспечивает долгосрочной устойчивости. Мировая экономика держится на плаву благодаря расходам широких масс на потребительские товары, которые доступны людям лишь благодаря кредитам. Этот пузырь неизбежно лопнет. Острый кризис перепроизводства и недопотребления не за горами.

Рост государственного сектора экономики станет для женщин поддержкой и в других аспектах. Благодаря системе социального обслуживания меньшие зарплаты женщин в частном секторе не станут препятствием в их доступе к медицинскому обслуживанию, образованию или обеспечению в старости. Вместо того чтобы принуждать частные компании платить поровну за одну и ту же работу и давать женщинам равные с мужчинами возможности карьерного роста, женщины могли бы объединиться и выбирать лидеров, которые снизят социальные издержки половой дискриминации мерами публичной политики. Другая идея — та или иная форма гарантированной занятости, подобной тому, что действовала в социалистических странах. Это старая экономическая концепция, ориентированная на то, чтобы не дать людям страдать от экономических спадов. Лейбористская партия Великобритании предложила гарантировать право на труд, так, чтобы государство выступало «работодателем последней надежды» для молодых людей от 18 до 25 лет, которые хотят работать, но не могут найти место. Экономисты десятилетиями спорили о гарантированной занятости, и в 2017 г. Центр за американский прогресс (САР) подкрепил этой идеей новый «План Маршалла для Америки», предполагающий создание 4,4 млн рабочих мест. САР призывает к внедрению «широкомасштабной постоянной программы занятости в общественном секторе, аналогичной той, что реализовало Управление общественных работ (WPA) во время Великой депрессии, но модернизированной с учетом специфики XXI в. Она увеличит занятость и зарплаты людей, не окончивших колледжа, параллельно предоставив необходимые услуги, в настоящее время недоступные домохозяйствам с низким доходом, испытывающим финансовые трудности правительствам штатов и поселений».

В сентябре 2017 г. я была на мессе вместе со своей 89-летней бабушкой в церкви Сан-Диего, куда ходила ребенком. В то воскресенье священник обратился к притче о работниках виноградника (Матф. 20:1−16) и объяснил, что для американцев это одна из самых спорных притч. В ней землевладелец идет утром в город нанять работников за определенную плату. В полдень и ближе к вечеру он возвращается, чтобы нанять еще людей. Незадолго до заката землевладелец снова приходит за людьми, сидящими без дела. Он спрашивает, почему они не работают, и они отвечают, что сегодня их никто не нанял. Землевладелец нанимает их и далее платит всем работникам поровну независимо от того, насколько долго они работают. Когда работники, нанятые рано утром, жалуются на несправедливость, земле­владелец обрушивается на них: я предложил вам достойную плату, и вы согласились. Я не был к вам несправедлив. Или вы злитесь на мою щедрость? Обычно притчи толкуются в аллегорическом ключе, но в тот день священник использовал эту историю, чтобы поговорить о справедливой оплате труда и об иммиграции. «Землевладелец пошел в город и нанял людей, которым нужна была работа, — объяснил он. — Он не требовал у них документов». Аналогично притча поддерживает идею гарантированного трудо­устройства. Землевладелец дал работу всем, кто хотел и мог работать, и платил им справедливую плату независимо от того, сколько времени каждый из них трудился на винограднике. С точки зрения землевладельца, это было проявление щедрости по отношению к нуждающимся. Американцам подобная щедрость кажется подозрительно социалистической.

Взглянем фактам в глаза: гарантия занятости выгодна не только женщинам. В долгосрочной перспективе, если находящиеся в частной собственности роботы и искусственный разум подомнут под себя нашу экономику, мужчины, возможно, почувствуют себя столь же недооцененными на конкурентных рынках труда, что и сегодняшние женщины. Владельцы неорганических форм жизни могут оказаться истинными бенефициарами наших будущих нерегулируемых свободных рынков. Страхи растущей автоматизации заставили некоторых людей продвигать идею безусловного базового дохода (ББД), иначе — гарантированного дохода граждан. Это гарантировало бы всем признанным гражданами фиксированную ежемесячную выплату для удовлетворения основных потребностей. Щедрый эксперимент с ББД был поставлен в Финляндии, и многие представители самых разных политических взглядов поддерживают идею о выплатах того или иного рода для спасения людей от ужасов безработицы. Источником средств для этих выплат могли бы стать налоги на частный сектор или прибыли государственных предприятий. ББД стал бы большим шагом к гендерному равенству, поскольку компенсировал бы неоплачиваемый домашний труд женщин. Разумеется, некоторые критики боятся, что ББД сделает из людей лентяев, тогда как другие видят в нем всего лишь способ для сверхбогатых покончить с государством всеобщего благоденствия и подкупить массы мелкими денежными выплатами, продолжая утопать в роскоши. Эта идея требует намного большего обсуждения, особенно с социалистической точки зрения.

Как бы то ни было, любой сдвиг в направлении гарантированного права на труд потребует существенного расширения общественного сектора, который получит дополнительный выигрыш в виде продвижения гендерного равноправия, устранив разрыв оплаты труда между мужчинами и женщинами. Ирония судьбы: если государственный социализм снизил экономическую зависимость женщин от мужчин, сделав мужчин и женщин равно зависимыми от государства, то в капиталистическом обществе технологическое будущее может уменьшить экономическую зависимость женщин от мужчин, сделав мужчин и женщин равно зависимыми от щедрости собственников наших роботов. В недалеком будущем Билл, возможно, будет умолять компьютер выдать ему пятничное денежное содержание, чтобы он мог посидеть с приятелями в спортбаре. Высшей справедливостью стал бы ответ Siri, что в этом месяце он уже посмотрел достаточно матчей и должен остаться дома и вдумчиво потратить время на жену и дочерей.

Отправить