Глава 51

Вопрос: Доктор, вы являлись и являетесь владельцем трех превосходных яхт, не так ли?

Ответ: Ну, мне посчастливилось…

Вопрос: Повторяю, вы являлись и являетесь владельцем трех превосходных яхт, да или нет?

Ответ: Да, у меня три яхты, сэр.

Вопрос: На сколько человек экипажа рассчитана ваша новая яхта?

Ответ: Чтобы управлять ею, требуется двадцать один человек.

Вопрос: Это яхта для морских путешествий?

Ответ: Да, сэр.

Вопрос: Вы признаете, что это превосходная яхта, не так ли?

Ответ: Моя яхта во всех отношениях превосходна, да, сэр.

Вопрос: Спасибо. Отправляясь летом в дальние морские путешествия, вы обычно плаваете на лучших пароходах, не так ли?

Ответ: Я стараюсь делать это на очень хороших, достойных судах.

Вопрос: Существуют ли суда лучше «Королевы Мэри» или «Нормандии»?

Ответ: Если бы таковые существовали, я плавал бы на них.

Вопрос: Плавая на лучших судах, вы занимаете лучшие каюты?

Ответ: Я стараюсь, чтобы это было так, сэр.

Вернувшись к столу защиты, Браун взял статью Фишбейна и, отыскав нужное место, зачитал: «…продолжает демонстрировать свое незаурядное мастерство опустошения карманов и вымогательства денег у доверчивых американцев, несмотря на усилия властей и ведомств этому воспрепятствовать».

Бринкли молча ждал.

Вопрос: Теперь о статье в «Гигиее», органе Американской медицинской ассоциации. Не является ли доподлинным фактом, доктор, что газеты и журналы нашей страны не раз публиковали весьма нелестные отзывы о вас и вашей работе?

Ответ: Я считаю, что критика в газетах и журналах в адрес меня и моей работы основывается на отношении ко мне Американской медицинской ассоциации, на чей авторитет они и полагаются.

Вопрос: Вы считаете, что большинство членов Американской медицинской ассоциации вместо того, чтобы оставаться добропорядочными христианами, занимаются политиканством? Вы считаете их преступными гонителями всего живого?

Моррисс: Протестую.

Судья: Протест принят.

За два дня это было одним из немногих возражений, принятых судом, но возражать Моррисс не прекращал. Когда Браун в своей ленивой манере, как бы между прочим, принялся разоблачать свидетеля, разбирая его по косточкам, любопытствуя то о случавшихся с ним приступах ярости, то о сомнительности его ученых степеней, о лишении его лицензий на медицинскую практику, о грабительстве с помощью «Ящика медицинских вопросов», Моррис вскакивал, возражая практически на все, внося сумятицу и беспорядок, какие только мог произвести. Но ни тот ни другой адвокат не могли смутить Бринкли. Какие бы страхи ни гнездились в его душе, внешне он оставался совершенно спокойным, уверенным и готовым, даже с радостью готовым, отбить все удары, какие вздумает нанести ему адвокат Фишбейна.

Ни тебе распятия, ни тернового венца.

Вопрос: Докончите фразу не более чем двадцатью словами: «Я считаю хорошее здоровье самой большой ценностью, потому что…», «Я считаю доктора Бринкли самым лучшим в мире хирургом на простате, потому что…». Это ваши слова, сэр, сказанные два или три дня назад по радио в вечерней передаче. «Все, что от вас потребуется, это немного подумать, а затем со всей искренностью и честностью дополнить фразы на одном листочке. А на другом листке я попрошу вас написать и прислать мне по почте не меньше пяти фамилий и адресов мужчин. Они обязательно должны быть вашими знакомыми, вы должны точно знать, что они больны, и вы должны быть уверены, что они нуждаются в помощи клиники доктора Бринкли. Вы должны знать также, что они способны физически добраться до клиники и оплатить пребывание в ней… Первый приз – сто долларов, второй – пятьдесят долларов, третий – двадцать долларов, четвертый – десять долларов и пять призов по пять долларов, кроме того, имеются двести девяносто призов по доллару, итого двести девяносто девять денежных вознаграждений». Является ли обычной практикой среди медиков США проведение подобных конкурсов?

Ответ: Нет, сэр, не думаю.

Вопрос: Известно ли вам, чтобы кто-нибудь еще рассылал заявления с красной печатью, в которой говорилось, что, приехав в клинику и составив лучшую бумагу о десяти выбранных вами людях, вы получите заверенное, как у нотариуса, свидетельство на получение вами «Олдсмобиля»?

Ответ: Нет, сэр, о подобном неизвестно.

Вопрос: Является ли достоверным фактом, что многие газеты страны публиковали статьи о ваших мошеннических и шарлатанских действиях?

Ответ: Должно быть, это так.

Моррисс: Протестую.

Судья: Протест отклонен.

Вопрос: Является ли достоверным фактом распространившаяся по всей стране новость, что ваш диплом вы получили на так называемой «фабрике дипломов»?

Моррисс: Протестую.

Судья: Отклоняю протест.

Вопрос: Правда ли, что «Дирборн индепендент» Генри Форда назвал вас «главным шарлатаном»?

Моррисс: Мы возражаем, так как этот вопрос не существенен и не имеет отношения к делу, как неуместный и праздный.

Судья: Господин адвокат, я делаю вам замечание. Мы с вами, видимо, по-разному смотрим на ход судебного заседания. Я полагаю, что если на ваше возражение против рассмотрения судом того или иного свидетельства или его стороны суд постановляет рассмотрение продолжать, то этим вопрос закрывается, вы же, сделав все от вас зависящее, должны это принять и смириться. Но вы продолжаете настаивать на своем – то и дело вскакиваете, протестуя чуть ли не против каждого из задаваемых вопросов…

Моррисс: Мне кажется, это несущественно…

Судья: Существенно лишь постольку, поскольку вредит ходу разбирательства. Во-первых, вы отнимаете у суда время, а во-вторых, прерывая ход заседания, мешаете присяжным и всем присутствующим последовательно воспринимать происходящее. Я уже не раз пытался объяснить всем, какой ход заседания представляется мне желательным. Я вынес решение, что вопросы о деньгах за операции, частично полученные в результате рекламной кампании, должны быть рассмотрены и…

Моррисс: К нам отнеслись предвзято.

Судья: Возможно, но и это не помогло. Каждое мое слово вызывает у вас протест и заставляет спорить.

Моррисс: Я не ожидал, что буду вынужден отвергать ту или иную тему, но, учитывая, что этот вопрос явно не имеет отношения к делу…

Судья: В пятый раз я слышу от вас слова о не имеющих отношения к делу вопросах! Если вы считаете, что этим ускоряете ход заседания, то не могу с вами согласиться.

Моррисс: Мы отводим от себя подобное обвинение.

Запутанный лабиринт самооправданий Бринкли мало интересовал Брауна, и он редко его касался. Его основным оружием были ирония и обращение к непреложным научным доводам. Как и при допросе других свидетелей, он постоянно возвращался к теме трансплантации, расспрашивая о ней тоном насмешливо-серьезным и даже уважительным, как если бы профан честно пытался разобраться в тонкостях теории относительности.

Вопрос: Были ли вы первым, кто стал проводить операции по подсадке тестикул козла к человеческой тестикуле?

Ответ: Насколько я знаю, да, сэр.

Моррисс: Мы, конечно, вынуждены выразить протест…

Судья: Если вы полагаете, что это будет вам полезно, выражайте… Ходу рассмотрения это не помешает.

Вопрос: Как я понимаю, а если я не прав, то поправьте меня, вы не удаляли у мужчин тестикулы, не так ли?

Ответ: Вас интересует обычный ход операции по трансплантации желез, не так ли?

Вопрос: Да.

Ответ: Иногда я это делал и, произведя надрез в тестикуле оперируемых, вырезал кусочек ткани и заполнял отверстие тестикулой козла.

Вопрос: Вы обычно удаляли кусочек, лоскуток ткани?

Ответ: Я лишь освобождал маленькую полость, чтобы вместить туда железу.

Вопрос: Это бывал лишь кусочек железы козла?

Ответ: Нет. Я брал трехнедельного козленка. И железа бывала трехнедельная, я удалял с нее оболочку и трансплантировал ее целиком.

Вопрос: Вы внедряли тестикулы козленка целиком в человеческую тестикулу, а другую – с другой стороны?

Ответ: Да, а иногда вживлял их в брюшные мускулы. По-разному делал.

[Ропот удивления в зале.]

Вопрос: Вы станете сейчас утверждать, что это был эксперимент, или предпочтете назвать это вашим самым большим медицинским открытием?

Ответ: Я полагаю, что трансплантация желез является самым эффективным вспомогательным способом лечения некоторых заболеваний, и думаю, что этот метод значительно превосходит любые другие современные средства…

Браун перескочил к «формуле 1020». Подкрашенная вода в 1913 году, подкрашенная вода сейчас… Надо ли это понимать как постоянное средство, к которому он прибегал?

Бринкли на этот раз с большим воодушевлением и запальчивостью отрицал применение им подкрашенной воды.

Браун достал результаты лабораторного исследования.

Когда наступил перелом? Когда настал момент того, что все, даже самые рьяные из сторонников Бринкли, уловили перемену и перестали питать иллюзию, что Бринкли может победить? К началу второго дня перекрестных допросов стало ясно, что спасти Бринкли может только чудо и исход слушаний предрешен – это было похоже на столь любимую за рекой корриду, с той только разницей, что здесь бык вынужден сидеть, терпя все новые удары пик в свою шею.

Браун передал заключение лаборатории доктору Дону Рейнольдсу, еще одному из адвокатов Фишбейна, и тот занялся «формулой 1020». Бринкли повторил утверждение Питермайера, что «это средство является средством защиты» и борется с инфекцией, увеличивая в крови количество лейкоцитов.

Вопрос: Я хочу узнать, каким образом это средство производит лейкоциты?

Ответ: По-видимому, оно стимулирует их выработку.

Вопрос: Серьезно?

Ответ: Да, это происходит, как именно – мы не знаем, но происходит.

Вопрос: Это все объяснение, какое вы можете дать?

Ответ: Мы кололи пациентам разные вакцины и сыворотки, чтобы стимулировать жизненные силы организма и его сопротивляемость болезни… Не думаю, чтобы кому-нибудь было известно, что именно происходит, когда…

Вопрос: Каков процент содержания соляной кислоты в желудке?

Ответ: Должен признать, что не помню. Кажется – один с четвертью процента… Впрочем, не знаю… забыл…

Рейнольдс попросил свидетеля назвать кого-нибудь из медиков, не принадлежащих к штату его клиники, кто перенял бы у него «революционную» методику лечения простаты. Пока Бринкли судорожно искал ответ, Рейнольдс нетерпеливо продолжал: «Скажите мне, как вы измеряете дозировку «формулы 1020», – по весу или по объему?»

Этот вопрос поразил Бринкли как удар грома. Он растерянно перевел взгляд – направо, затем налево, а потом устремил его в окно, словно именно там, на улице, мог найти ответ. Последовала долгая пауза, самая долгая за все время заседания. А затем он сказал: «В точности ответить не могу. Я не вникал в то, как именно она производится…»

Поднявшийся шум прокатился по залу – громкий, как набат. Затем слово взял Клинтон Браун. В руках он держал экземпляр биографии «Жизнь мужчины». «Интересное чтение, – начал он свою речь, – конечно, если ваш желудок достаточно крепок и выдержит».

Он листал книгу, то и дело покачивая головой: с чего бы начать?

«Его интеллектуальная мощь позволяет отнести его к разряду гениев».

«В докторе Бринкли отчетливо выявлено прекрасное качество людей гениальных, полагающих владение деньгами не целью, а лишь средством, облегчающим возможность претворения в жизнь самых сокровенных идей».

«Господь говорит его голосом… Его дух указует нам путь к спасению… Блистательный ведущий радиобесед… его интонации проникновенны и разнообразны. ДЖ. Р. БРИНКЛИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ СТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ США».

Вопрос: Скажите откровенно, доктор, по вашему мнению, являетесь ли вы самым крупным в мире специалистом по решению проблем простаты?

Ответ: Разумеется, я так не считаю. Могу представить, что наверняка в мире найдутся и более великие специалисты.

Вопрос: Являетесь вы самым образованным из американских докторов?

Ответ: Нет, сэр. Я так не считаю.

Вопрос: Ну а как тогда следует понимать факт названия главы вот этой книги, главы девятой, озаглавленной «Самый образованный из докторов Америки»?

Ответ: Может быть, там так и сказано. Это мистер Вуд так написал.

Вопрос: «У него возникло смутное подозрение, что он одарен талантом большим, нежели демонстрируют рядовые доктора». Разве нет этого в книге?

Ответ: Может быть, и есть. Не помню.

Вопрос: А вот здесь, на двухсотой странице, разве не написано: «Я собираюсь показать Американской медицинской ассоциации, вам, докторам, и всем жителям этой страны, что Джон Р. Бринкли владеет более обширным багажом медицинских знаний, чем кто-либо из докторов»?

Ответ: Я никогда этого не говорил. Наверное, это слова Вуда.

Вопрос: «В том, как он излагает факты, в том, как он высказывается по любому вопросу, чувствуется его глубокое знание человеческой природы; он психолог и искусный шоумен, при том что является самым образованным в мире доктором и хирургом». Разве это не цитата из вашей книги?

Моррисс: Мы возражаем против слов «ваша книга», постоянно употребляемым господином адвокатом!

Вопрос: Откуда автор брал материал для этой книги?

Ответ: Он собирал его из разных источников. Я попросил его написать мою биографию и заплатил ему.

Вопрос: «У правительства США набралось целое досье ложных обвинений, достаточно вопиющих, чтобы начать травить меня». Вы полагаете, что правительство США занято вашей травлей?

Ответ: Не знаю, как ответить на такой вопрос.

Вопрос: Вы полагаете, что президент лично заинтересовался вашими радиопередачами и способствовал отзыву у вас лицензии на вещание? Это правда?

Ответ: Да, сэр. Мне сообщил об этом вице-президент Кертис.

Вопрос: Правда ли, что апелляционный суд штата Канзас назвал вас «эмпириком, чья практика находится вне зоны морали»?

Моррисс: Протестую.

Судья: Отклоняю протест.

Вопрос: «…эмпирик, чья практика находится за пределами морали…» «Действуя согласно принципам самозванства, лицензиат организовал шарлатанское предприятие и паразитирует на человеческих слабостях, невежестве и доверчивости», «…лицензиат преуспел в шарлатанстве, далеко превосходящем обычное мошенничество… С помощью полученной обманным путем лицензии он обводит вокруг пальца страждущих, легковерных и хронических потребителей лекарств, столь падких на новые предложения. Тем самым он унижает медицинскую профессию и выставляет ее на посмешище». Относится ли данное высказывание к вам и выражает ли оно мнение апелляционного суда Канзаса о вас и вашей работе?

Ответ: Похоже, что так…

Вопрос: Сколько стоит, доктор, огромное кольцо, что у вас на левой руке?

Ответ: Я заплатил за него четыре тысячи триста долларов, сэр.

Вопрос: А сколько стоит кольцо на правой руке?

Ответ: За него я заплатил около тысячи долларов.

Вопрос: Булавку галстука во сколько оцените?

Ответ: Полторы тысячи долларов.

Вопрос: А галстучный зажим?

Ответ: Около восьми сотен долларов.

Вопрос: Сколько автомобилей у вас в настоящее время, доктор?

Ответ: Надо будет их пересчитать.

Моррисс: Не понимаю, какое это имеет отношение к слушанию дела о клевете. Впрочем, если джентльмен желает этим доказать предвзятость своего отношения, то ничего против я не имею.

Судья: Если вы не собираетесь выражать протест, то зачем было вставать? Если собираетесь, протест будет отклонен.

Вопрос: Сколько раз повторяется ваша фамилия в надписи на кузове вашего красного «Кадиллака»?

Ответ: Не знаю.

Этот обмен репликами завершился финальным ударом, когда Браун вернулся к теме трансплантации желез.

Вопрос: Не утверждали ли вы как неоспоримый факт, что козлиные железы меняют цвет волос, разглаживают морщины на лице, убирают болезненную бледность, возвращая внешности пациентов сияние молодости и здоровья?

Ответ: Да, это так.

Вопрос: Объясните нам, пожалуйста, каким образом маленькая тестикула маленького… какого возраста бывал обычно козленок?

Ответ: Примерно трехнедельный.

Вопрос: Маленькая тестикула молодого козленка… И вы утверждаете, что после трансплантации в человеческий организм она может продолжать жить и расти?

Ответ: Некоторые из них, по-видимому, росли и увеличивались. Другие же, большинство, трансформировались в процессе поглощения.

Вопрос: Поглощения?

Ответ: Да, сэр. Организм их поглощал.

Вопрос: Вы хотите сказать, что этот маленький орган оставался живым и после трансплантации становился частью человеческой тестикулы?

Ответ: Нет, сэр, я не думаю, что это так. Я не считаю, что он становился частью человеческой тестикулы…

Вопрос: Вы утверждаете, что не сшивали нервы и сосуды?

Ответ: О господи, да, да!

Вопрос: Вы просто брали этот маленький орган, помещали его в отверстие в тестикуле и зашивали разрез?

Ответ: Да, сэр.

Что это было? Усталость? Два дня каверзных вопросов, когда на карту поставлена вся твоя карьера, запутали бы и доконали кого угодно. Но то, что Бринкли сказал сейчас, что железу козленка он не сращивал, а лишь механически помещал в разрез, – в корне противоречило не только тому, что он утверждал в течение двадцати с лишним лет, это противоречило и тому, что он говорил в этот же день ранее. Сторонники могли только смотреть на него, думая, не сошел ли он с ума.

Когда судья сказал, что Бринкли может вернуться на место, он не сразу его понял.