Глава 21

Лето процесса над Скоупсом мистер и миссис Бринкли провели в путешествии по Италии. Насладившись прелестями Милана, они переместились южнее, в университетский городок Павию. Среди выпускников местного университета был Христофор Колумб.

Стараясь поправить свою репутацию, испорченную скандалом с фабрикой дипломов, Бринкли отправился в Европу в надежде получить почетные ученые степени. Дублин отказал ему, Лондон и Глазго – также. Но в прелестной тихой заводи Павии администрация университета знала о Бринкли значительно меньше. Его ученый вид, очки, внешний лоск, тонкая искусная лесть, предложение сделать пожертвование пожилым, но не слишком светски искушенным профессорам медицинского факультета произвели неизгладимое впечатление. А еще он угостил их консоме фрапэ а-ля императрис, волованы по-тулузски, овощной пирог а-ля финансьер, неаполитанское мороженое в сопровождении бутылок «Бардолино», «Бароло» и шампанского «Пайпер-Хайдсик». Для этого банкета доктор пригласил оркестр, который услаждал их слух мелодиями Мендельсона, Пуччини и Ирвина Берлина. Степень Бринкли получил.

Все это время он следил за новостями из Штатов, одна из которых особенно поразила его воображение. Вернувшись домой, он извлек урок из дела Скоупса, который превратил в новый бизнес-план.

Христианство, так или иначе, вернулось на первые полосы газет, вновь став во главу угла. Американским бестселлером 1925–1926 годов стало произведение в жанре нон-фикшн: книга Брюса Бартона «Человек, которого никто не знает: открытие подлинного Иисуса». Основной посыл этой книги – без сомнения не утратившей и ныне своей коммерческой значимости – заключался в том, что Христос являлся первым в истории великим менеджером: «Взяв из низов двенадцать человек, он вылепил из них организацию, покорившую весь мир». Будучи талантливым управленцем, он являлся величайшим для того времени мастером рекламы: «Возьмите любое из его иносказаний – не важно какое – все они созданы словно по учебнику рекламного дела с соблюдением принципов, которые еще не были тогда разработаны… Прежде всего их отличает чудесная сжатость, краткость, которая и должна быть присуща рекламе. В каждом слове, произнесенном Христом, светятся, переливаясь, солнечные лучи искреннего чувства… И в завершение, он понимал необходимость повторов и использовал их».

Какое-то время Бринкли примеривался к фигуре Христа, намечая идею сходства с ним. (Вот как он реагировал на книгу Бартона: «Мне кажется, что все это жизнеописание – это моя жизнь, и написана книга словно про меня».) Но процесс над Скоупсом глубоко поразил его (по крайней мере, он так говорил публично), он словно принял второе крещение. Осенью он, проповедуя по радио Слово Божие, делился со слушателями своим восторгом и говорил теперь вдохновеннее, чем когда-либо раньше. Его новый выдуманный облик ярчайшим образом проявился в следующем изысканном и напыщенном пассаже, напечатанном «Нью-Йорк ивнинг джорнал».

ПРОПОВЕДУЕТ ФУНДАМЕНТАЛИЗМ – ПРАКТИКУЕТ НАУКУ ТРАНСПЛАНТАЦИИ КОЗЛИНЫХ ЖЕЛЕЗ.

Как сочетает знаменитый хирург Старозаветную Религию и новомодные операции в необычном медико-евангельском питомнике.

Знакомьтесь: удивительный своеобразный ученый-фундаменталист, доктор Джон Р. Бринкли из Милфорда, Канзас.

Далее следовал краткий очерк его героической научной карьеры, начиная «со смелых экспериментов в качестве ветеринарного врача американского экспедиционного корпуса» во время Великой войны и до ученой степени honoris causa в Павии – только в третий раз этим университетом, как выяснил доктор, была присуждена такая степень, до него ее были удостоены Наполеон и Микеланджело.

И вот Бринкли вернулся в Штаты, Бринкли застал родной штат Теннесси (sic!) в состоянии надвигающейся бури.

Знаменитый процесс Скоупса зрел, проходя инкубационный период. Вернувшийся ученый, сам по рождению теннессиец (sic!), с сочувствием наблюдал старания жителей гор сохранить в неприкосновенности горячо любимые ими догматы веры, уберечь их от цепких пальцев науки. Возможно, нечто зароненное в его душу детством, проведенным в этих краях, пробудилось дальним эхом, возродив искры нового святого благовеста. Возможно, горячий пыл выступлений Уильяма Дженнингса Брайена, его страстные речи нашли отзвук в его сердце.

Каковы бы ни были причины, но Бринкли раскрыл объятия фундаментализму. Свои обширные владения в Милфорде он превратил в священное место, площадку для проповедей и богослужений на свежем воздухе… Так спасение души идет рука об руку с исцелением тела под бдительным оком одного из лучших ученых и самых стойких ревнителей веры на нашей планете.

Там же была процитирована Минни, описывавшая их «зеленый театр», площадку на открытом воздухе, где «демонстрируются картины религиозного и нравоучительного содержания, призванные напомнить людям о величайшем из людей».

В большом количестве были представлены фотографии.

ПРОПОВЕДУЯ ЕВАНГЕЛИЕ. ДОКТОР ЧАРЛЗ ДРЕЙПЕР, ПАСТОР ИНСТИТУТА БРИНКЛИ, ОТВЕРГАЮЩИЙ ТЕОРИЮ ЭВОЛЮЦИИ.

ВОСКРЕСНАЯ ШКОЛА ДЛЯ ДЕТЕЙ НА ИГРОВОЙ ПЛОЩАДКЕ В МИЛФОРДЕ, КАНЗАС: ЗДЕСЬ УЧАТ СУРОВОМУ ФУНДАМЕНТАЛИЗМУ, ХОТЯ СОВСЕМ РЯДОМ НАХОДИТСЯ КЛИНИКА, В КОТОРОЙ ДОКТОР БРИНКЛИ ПРОВОДИТ ОПЕРАЦИИ ПО ТРАНСПЛАНТАЦИИ ЖЕЛЕЗ.

БРИНКЛИ ДЕРЖИТ НА РУКАХ БИЛЛИ – ПЕРВОЕ «ДИТЯ ТРАНСПЛАНТАЦИИ».

Как поживает юный Чарлз Дарвин Меллинджер, второе «дитя трансплантации» в этом городе, не сообщалось. Но в результате такой мастерской пропаганды количество получаемых Бринкли писем подскочило до трех тысяч в месяц.

Среди тысяч радиослушателей его станции был и Энди Уайтбек, житель Каунсл-Блаффс, штат Айова. Его, как и других, тронуло то высокое благородство, с которым доктор выполнял свою миссию. Уайтбек мечтал о сложной четырехфазной операции на железах, одной их тех, что производил Бринкли, но они с женой еле-еле сводили концы с концами. Единственным сколько-нибудь ценным имуществом, которым они владели, был их дом. Теперь, как бы в ответ на призыв к молитве, они заложили дом, и Уайтбек направился в клинику Бринкли.

Там он познакомился с другим пациентом, фермером Джозефом Фритцем из Небраски.

«Энди рассказал мне свою историю, – вспоминал много лет спустя Фритц. – Он рассказал, что они с женой решили, что Бринкли, такой хороший добрый христианин, читающий такие чудесные проповеди по радио каждое воскресенье, поняв, как беден Энди, сумевший выручить за дом только пятьсот пятьдесят долларов, несомненно, сделает ему операцию за эту сумму, а может быть, как добрый самаритянин из Библии, сделает ее бесплатно. Скажет Энди: «Иди домой, верни эти деньги жене, выкупите ваш дом и да благословит Господь вас обоих!»

Но не на такого рода христианина он напал! Когда выяснилось, что Энди прибыл в клинику с пятьюстами пятьюдесятью долларами, Бринкли к нему даже не притронулся. Не заплатишь семьсот пятьдесят долларов – возвращайся восвояси, и никакой тебе операции.

Ни к кому в жизни я не испытывал такой жалости, какую чувствовал к бедняге Энди, когда тот стоял передо мной, плача как ребенок. Он так хотел этой операции, чтобы вернуться на свою прежнюю работу.

Тут вмешалась Минни, считавшая свою роль в клинике ролью благожелательной советчицы и бухгалтера: «Она сказала Энди, что ему придется добавить всего двести долларов. Они в два голоса принялись пугать его, говоря, что лишь козлиные железы могут его спасти, вернуть ему молодость и силу, а Энди не знал, как раздобыть еще денег. Со слезами на глазах он умолял Бринкли принять от него расписку в том, что выплатит недостающие двести долларов из своего жалованья постепенно, присылая деньги регулярно с каждой зарплаты». Бринкли не соглашался. В конце концов, – пишет Фритц, – миссис Бринкли связалась с работодателями Энди и получила от них письменное обещание вычитать из жалованья Энди и присылать ей деньги каждую неделю, пока все двести долларов не будут выплачены. Только после этого операция была сделана, и Энди отправился назад, к своему заложенному дому и предстоящему безденежью».

«Операция, – добавляет Фритц, – оказалась бесполезной. Уайтбек в своем письме к нему сообщил, что «чувствует себя намного хуже, чем до того, как Бринкли поработал над ним… Видимо, не его состояние хотел он облегчить, а лишь его кошелек». Что же до самого Фритца, то он радовался, что остался жив.

К несчастью, чем лучше налажена реклама, тем чаще она попадает не к тем людям, для которых предназначена.

Когда доктор Макс Торек, бывший наставник Бринкли и давний его недруг, прочел о присуждении последнему степени в Павии, он немедленно послал туда негодующую телеграмму с протестом. После подключился и Фишбейн, и они вдвоем начали бомбардировать итальянскую администрацию и медицинское сообщество Италии, засыпая их красноречивыми фактами и раскрывая им глаза на награжденного ими ученой степенью проходимца.

Подействовало: Бринкли был лишен ученой степени распоряжением Муссолини.