Как мы видели, слово «венеты» – скорее всего, старое и общеиндоевропейское, и означает оно «жители влажной местности». Но что же означают другие два этнонима, которые носили отпочковавшиеся от венетов анты и славяне?

Что касается антов, то есть толкования этого слова из разных языков – вплоть (как считает академик О.В. Трубачев) от санскрита со смыслом «дальние», «крайние». Дескать, они занимали окраину славянского расселения, а имя получили от якобы уцелевших в Причерноморье индоарийских этносов – например, синдов. По мнению В.В. Мавродина и Ф.П. Филина истина лежит в тюркских языках: дескать, появление и исчезновение этнонима антов совпадает с появлением и исчезновением в Центральной и Восточной Европе государства аваров. Последнее племя подчинило значительную часть славян – прежде всего, в Придунавье в

VI веке, а наиболее мощное объединение заставило войти в свой союз и назвало их на своем языке «антами», то есть союзниками. Обе версии вызывают вопросы: синды, даже если они и действительно говорили на некоем подобии санскрита, жили в Восточном Приазовье – далековато от местопребывания «антов», а из второго предположения непонятно, почему славяне Центральной Европы и Балкан, периодически также вынужденно выступавшие на стороне аваров, не стали их «союзниками».

Есть объяснение этнонима из латыни, где anti значит «противоположный» Латинский акцент был бы неудивителен, учитывая высокую степень романизации племен к северу от Дуная, но при чем здесь «противоположный»?

Getika Иордана дает вполне разумное объяснение на этот вопрос: владения «антов» начинались за Днестром, где заканчивалась граница завоеваний Траяна и начиналась земля, практически незнакомая римлянам и византийцам. Соответственно, после нашествия авар на своих бывших союзников в конце VI в. последние отступили от этих границ и перестали быть «живущими по ту сторону».

Косвенное подтверждение такому толкованию есть и в списке (титулатуре) владений византийских императоров (533–612 гг.), где «анты» называются рядом с аланами, но не восточноевропейскими… а африканскими, т. е. пришедшими вместе с вандалами в район нынешнего Туниса (Древняя Русь…, с. 83). Скорее всего, речь идет о племени, занимавшем положение где-то на переменчивой юго-западной границе византийских владений и периодически становившихся «по ту сторону». При этом исходное латинское значение термина «анты», вероятно, быстро забылось византийцами, как некогда римлянами забылось греческое Hyperia («крайняя») в отношении Пиринейского полуострова, Ирландии, Закавказья, именовавшихся то Ибериями, то Иберниями. Собственно, очень близка латинской и алано-осетинская трактовка, которой в частности, придерживался Г.В. Вернадский: andag – «внешние», «окраинные жители».

Есть и другие версии этого слова. В тохарских языках ant означало равнину, и расшифровка этнонима в этом ключе (по тому же ЕВ. Вернадскому) тоже казалась бы интересной: анты, в отличие от «болотных» венедов действительно какое-то время занимали причерноморские ровные степи. Но – хотя и есть пример О.Н. Трубачева, смело находящего в любых углах Причерноморья следы географически весьма дальних от него этносов, все-таки искать здесь связь с затерявшимися на тысячелетия в глубинах Азии тохарами кажется смелым уже чересчур. Это ведь не топо– и гидронимические следы, которые они теоретически еще могли когда-то оставить в Европе.

Вообще версии относительно происхождения названия анты можно строить бесконечно, сообразно разнообразию толкований основы «ант», присутствующей практически во всех и.-е., и не только и.-е. языках. В.П. Кобычев в своей книге «В поисках прародины славян» приводит, в частности, германскую, кельтскую; греческую; «исконно славянскую»; и, наконец, черкесскую и даже… этрусскую (antas – «орел») этнонимию, выдвигавшуюся различными учеными за последние два столетия. И какая из них ведет к истине, до сих пор неизвестно.

Но, в конце концов, это не самая интересная и важная из загадок славянского этногенеза. Имя антов мелькнуло и исчезло с карты народов менее чем за столетие. Уже в VII в. от них остались одни воспоминания. Другое дело – продолжившие свой исторический путь славяне.

Первое объяснение этнониму «славяне» дал еще Прокопий Кесарийский, предположив, что оно – в латинском варианте sclavi – родственно римскому названию рабов «sclavus». Дескать, римляне брали рабов в основном из числа славян, и то ли последнее имя произошло от первого, то ли наоборот. Эта теория жива и поныне, и даже среди носителей этого самого якобы «рабского» языка (автор этих строк слышал ее тезисы, например, на семинаре в Государственной Думе).

На самом деле, кроме созвучия «sclavus» и «славянин» (на котором, видимо, и основывался Прокопий) никаких доказательств такая теория не представила. Среди тысяч известных в истории имен греческих и римских рабов есть германские, фракийские, кельтские, но славянских нет, из чего можно заключить, что славяне, если и составляли, то очень незначительную часть пленных империи. Такой же вывод можно сделать и на основании списков племен, покоренных или принужденных к «союзничеству» римскими владыками. Вот, например, описание людской воинской добычи, продемонстрированной во время триумфа императора Аврелиана (274 г. н. э.): «Восемьсот пар гладиаторов, не считая пленников из варварских племен – блемии, аксамиты, арабы из Счастливой Аравии, индийцы, бактрийцы, иберы, персы – все с произведениями своих стран; готы, аланы, роксаланы, сарматы, франки, свевы, вандалы, германцы…» (Е.С. Галкина, с. 274). Ни одного этнонима схожего со славянским.

Что касается созвучия, записанного Прокопием, то таким же образом можно выстроить немало «гипотез». Например, объявить родственными русское «раб» и еврейское «ребе». Антисемитский бред будет мало отличаться от славянофобского.

Кстати, кроме Прокопия, никто из его современников теорию «рабского» происхождения славян не выдвигал, из чего можно заключить, что это плод его собственных этимологических изысканий (вообще сопоставлять звучания тогда было очень модно).

Противоположное унизительному толкованию Прокопия объяснение в начале XIX века выдвинул Н.М. Карамзин: «славяне» происходят от «слава» и связано это с походами этого племени на Византию, оставшимися в легендах и преданиях. Польский лингвист К. Мощинский произвел этноним от греческого слова flax (лён). В.Н. Татищев – от сарматского «славен», якобы означавшего «земля защищенная».

Наиболее популярным же ныне является мнение, что загадочный этноним происходит просто от «слово» и означает «говорящие на языке», в отличие от «немых», «немцев». Мнение, кажущееся весьма логичным.

Однако из версии Карамзина непонятно, почему самое мощное, то есть, вероятно и самое «славное» племя венедов называлось не «славным» именем (анты), а гипотеза от «слова» не разъясняет существования отдельно от славян говорящих на том же языке «венедов» и «антов».

Некоторые авторы видят в этнониме «словене» составляющие «ело» и «вене», т. е. тех же венедов.

«Но что же тогда означает первая часть названия «ело-», или точнее «скла-» (т. к. ранней формой этнонима являлось всё же склавене)? Никто из исследователей толком не объясняет наличие звука «к» в наиболее ранних формах названия славян. Откуда же мог взяться этот звук, так мешающий простому объяснению данного этнонима от славянских слов «слава» или «слово»?» – вопрошает А.Г. Манаков, пытаясь вслед за М. Гимбутас найти ответ в индоевропейской основе *к’lou-, что означает «быть чистым», а также «слышать», или в древнегреческих именах с корнем – клее, – кл (Перикл, Софок), соответствующим общеславянскому – слав.

Действительно, «славяне» явились к нам со страниц греческих, а затем и латинских, германских хроник соответственно как Sklaboi, Sclavi, Sclavii, Sclaveni, Sclavini. Под влиянием этой западной традиции арабские писатели писали этот этноним, как «сакалиба». Впервые буква «к» выпала из него в готских текстах, Slawan означало «немой», т. е. не говорящий на германском наречии (для готов, ранее всех германцев погрузившихся в славянскую среду, появление такого термина естественно). Таким образом, загадка этнонима кажется, еще более усиливается. Особенно с учетом того, что у слова «славяне» есть явный однокоренной «родственник». Речь идет о названии отдельных славянских племен, территорий или союзов – склавиний (Σκλαβηνια), впервые употребленном в нач. VII в. Феофилактом Симокаттой, а в последний раз Константином Багрянородным в середине X в. уже в форме «славинии».

Впрочем, этот «родственник», возможно, способен дать путь к разгадке тайны буквы «к», ставившей в тупик не одно поколение исследователей. Если славяне делились на некие территориальные или родственные союзы-склавинии, то естественно было бы предположить, что и название этих союзов соответствовало чему-то вроде отдельного, подразделения. Удивительно, но подтверждение этому нетрудно найти хотя бы в словаре В.И. Даля. В нем можно, в частности, найти распространенный, и видимо, первоначальный вариант названия осколка, скалы, утеса – скалва. Первая ассоциация, которая приходит в голову при сопоставлении этого слова со склавинией: скифы-сколоты Геродота, этноним, который неоднократно пытались записать в славянские именно со значением «осколок». Может быть, это и есть ответ на все вопросы? Допустим, этнический массив, отколовшийся от венедских племен, получил имя склавяне, а его отдельные племена – «осколки»-склавинии. В этой связи нельзя не упомянуть этноним, написание которого в средневековых хрониках до степени смешения близко к Sclavii. Речь идет об Skalowia, Scalwia, скаловах – средневековой области и племени на границе Пруссии и Литвы. Эти названия можно сопоставить как со слав, «скалва», так и близкому по значению др. – прусскому skalwa-осколок. Не исключено, что его название законсервировало букву «к», ранее общую для венедов, но затем пропавшую у славян. Кажется, логично.

Впрочем, не будем торопиться. Во-первых, мы не знаем точного значения термина Σκλαβηνια (как, кстати, и геродотовского этнонима). Историки трактуют его по-разному: от союза племен, родов (была в VII в. такая склавиния «Семь родов» во Фракии) до государства (главы славиний назывались в греческих источниках архонтами или риксами, а это скорее правители, чем племенные вожди). В последнем случае «делительное» значение термина менее очевидно. Мы не знаем даже, был ли этот термин славянским или это сугубо греческое «изобретение» с непонятным смыслом. Представляется само по себе странным отражение в языке процесса неоднократного отделения, откалывания: сначала этноса от этноса (причем отделения выборочного: анты тоже, по большому счету, «раскольники» по отношению к единому венедскому массиву, но их так почему-то не назвали), затем племен внутри последнего.

Тем не менее, ассоциация со скалвой кажется все равно интересной. Особенно если учесть значение «скалвы» не как «осколка» вообще, отдельного от остальных предмета, а именно в смысле горной скалы. Логичный вопрос: при чем здесь горы?

Чтобы ответить на него, обратимся к физической географии. Как мы уже упоминали, этноним венеты в древности, вероятно, означал «жители влажных мест». Выдающийся польский филолог С. Роспонд считал, что такая же конкретная среда обитания объясняет имя «славяне»: его носители, как и венеты, дескать, занимали влажные низменные и приморские районы Восточной Европы, поэтому и имя их надо выводить из древнего и.-е. корня sloye, «влажный». Такое направление мысли нельзя не признать интересным, но только если обратить внимание на важную деталь. Момент появления в хрониках славян и антов удивительным образом совпадает с расселением этих новых «варваров» как раз не на низменных, а в совершенно других местах обитания. Недаром, как уже упоминалось, ЕВ. Вернадский сопоставлял этноним анты с основой «равнина». Что касается славян, то они с VI в. стали занимать территории нынешних Румынии, Хорватии, Словакии. Все эти области в отличие от венетских болот характеризует горный или холмистый рельеф (массовое переселение славян на Венгерскую равнину, по данным археологов, произошло немного позже). Мало того, византийские источники отмечают, что продвигаться и по более южной враждебной территории империи, включая собственно Элладу, славянские отряды предпочитали по горам (видимо, быстро с ними освоившись).

В этой связи показательно, что и сам этноним «славяне» имеет массу параллелей в «горных» топонимах Центральной и Восточной Европы. Это преимущественно горные Словакия и Словения (а изначально и Славония, поскольку до XIII в. так назывались хорватские территории в горах Боснии и Далмации). Это Словенские холмы близ Минска и, наконец, новгородский Словенский холм – место изначального поселения «словен» близ Волхова.

Упомянутые скаловы тоже, кстати, в исторические места обитания в низовьях Немана пришли откуда-то издалека – не исключено, что из более возвышенных районов.

С учетом указанной выше неразработанности горной лексики у наших предков, можно предположить, что при массовой миграции их с припятских равнин в Карпаты последние получили название по одному из немногих слов, которое имелось в запасе мигрантов для обозначения огромных камней (кстати, само название Карпаты сопоставлялось с алб. кагре – скала, т. е. на древнем иллирийском или фракийском эта горная цепь именовалась просто Скалами).

Впоследствии «к» выпало из самоназвания этноса, что возможно, было связано как с расширением территории его расселения – в том числе вновь на равнинные территории (в ходе которого исходный смысл этнонима подзабылся), а также с развитием языка под влиянием других наречий. Кстати, любопытно, что в некоторых индоевропейских языках корень «slav» близок понятию «гора». Так, в Уэльсе и Ирландии до сих пор существует имя Слейвин (Slawin), в переводе – «горный человек» и восходящее к местным названиям горы, холма sleib. Германское slabbe «плита» скрывает едва ли не тоже значение: «возвышенность».

Эволюцию (выпадение «к») можно проследить и по топонимическому ряду: например, в Восточных Карпатах в районе города Сколе и горной цепи Сколевские Бескиды есть горнолыжный курорт Славское (Славсько). Очевидно, первые топонимы представляют собой архаичную форму, производную от скалы, а последний – уже модифицированную. А Словенские ключи близ Изборска так и подмывает назвать склавенскими, поскольку бьют они непосредственно из известняковых скал. В этой связи думается, что греки и «латиняне» также сперва зафиксировали древнюю форму этнонима, не зная, видимо, ее значения (необходимо помнить, что у первых авторов описывавших славян, знание их языка ограничилось единичными словами). Впрочем, не знали ли? Вспоминается странная фраза у Константина Багрянородного о кривичах (кривитеинах), дреговичах (другувитах) и других Σλαβηνια, рубящих «в своих горах» деревья для изготовления боевых лодок. Странная, потому что на территории упомянутых императором племен ничего похожего на горы на самом деле не было. Поэтому не является ли здесь сочетание «в своих горах» «интуитивным» переводом термина Σλαβηνια (т. е. император слышал, что этот этноним как-то связан с горами и на основании этого предположил, что и кривитеины и дреговичи должны жить среди гор).

Еще раз реконструируем этнические и этнонимические события первых веков новой эры. Сорванные вихрем Великого переселения народов с привычных мест обитания – речных заводей и болот Полесья, значительная часть венедов оказалась в совершенно других физико-географических условиях – среди скал Карпат и стала для прочих единоплеменников «скальным», «горным» народом. Анты – «равнинные» ли, «крайние», «союзные» или «живущие на другой стороне» – оказались ближе к Нижнему Дунаю. Так или иначе этноним анты, по причине ли новой смены среды обитания или разрыва союзных отношений с могущественными степняками, быстро исчез из исторических хроник. Имя же «склавяне» плавно изменилось в «славяне», а буква «к» осталась в древних текстах в качестве раздражителя фантазии исследователей.