Вышесказанное дает лишь приблизительный ответ на вопрос о том, почему древние племена Севера ринулись в долгое и огромное по расстоянию переселение. Очевидно, что произошел качественный скачок в хозяйствовании, сопровождавшийся увеличением населения и потребовавший определенного расширения «жизненного пространства». Однако история знает и немало других причин, по которым племена давнего и совсем недавнего прошлого внезапно пускались в опасные дальние странствия. Примеры таких путешествий описаны, в том числе и на Севере, и подчас выглядят как иррациональные. Так, еще в начале XX века этнографы описывали у саамов случаи странных коллективных «помешательств», когда население целых стойбищ и поселков без всякой видимой причины охватывала такое беспокойство и даже паника, что оно снималось с места и уходило прочь на десятки и сотни верст. Что тому виной – возмущения в магнитном поле земли, генерируемые в геологических разломах инфразвуковые волны или что-то еще в области геофизики, мы не знаем. Хотя всему есть и биофизические объяснения.

Историк Лев Гумилев создал теорию пассионарности, согласно которой тот или иной этнос в некоторые периоды своей истории заряжается как бы особой энергетикой, получает импульс для резкого расширения среды обитания. Иногда она носила сравнительно мирные формы, как финикийская и затем греческая колонизация. Но поскольку при этом «пассионарном взрыве» приходится активно теснить соседей, чаще всего он выливается в завоевательные войны. Такова, например, экспансия тюрков, из своей прародины в районе Алтая и Северной Монголии за несколько столетий продвинувшихся на территорию от Адриатики (турки-османы) до Северного Ледовитого океана (якуты). История Древнего мира помнит экспансию кельтов, завоевавших к III в. до н. э. большую часть Западной Европы и Малой Азии в придачу, затем экспансию римлян, затем германских народов и т. д. Завоевание и освоение Сибири русскими в XVI–XVII веках – это тоже следствие пассионарного взрыва.

Но это примеры из письменной истории человечества. То, что происходило до создания письменности, мы знаем лишь по смутным легендам и по археологическим раскопкам. Археологи выяснили, например факт средиземноморской экспансии в Европу в VI–IV тысячелетии до н. э. Но, как уже упоминалось, это вторжение носило мирный характер, хотя бы потому, что Европа была почти не населена. К тому же переселенцы с Балкан и из Малой Азии находились на гораздо более высоком уровне развития, чем местные редкие мезолитические племена и последние были легко ассимилированы. Однако средиземноморское господство длилось недолго, вскоре настала очередь индоевропейцев.

Закаленная в суровых условиях севера, мобильная, энергичная раса в период атлантического потепления перешла к другим формам хозяйствования и резко увеличилась в численности. Скоро жизненного пространства стало не хватать, так как скотоводство и подсечное земледелие требовали освоения все новых пастбищ и лесов. Индоевропейцы ринулись на юг, но относительно свободные земли были лишь в степях между Днепром и Алтаем. В других местах: на Балканах, в Малой и Средней Азии, в Индии жило многочисленное оседлое население с высокой по тем временам земледельческой культурой. Почему северные варвары смогли сокрушить эти мощные оплоты цивилизации, кажется загадкой. Но только на первый взгляд.

Одно время историкам казалось, что причиной феноменальных арийских завоеваний были высокий боевой дух и отличная организация военного дела у индоевропейцев. Само название первых бесспорно индоевропейских культур Европы – «боевых топоров» – отражает воинственную атрибутику находок, сделанных археологами в могильниках позднего неолита. Особенно важным считалось применение лука и боевых колесниц, которые несли смерть и панику в пехотные ряды противника. Изображения этого «чудо-оружия» искали в наскальных рисунках, его упоминания находили в «Ригведе» и хеттских табличках. Однако археологи выяснили, что широкое распространение колесниц, да и лошади в военном смысле имело место сравнительно поздно – в конце II, а то и в начале I тыс. до н. э. (еще раз укажем: лошадь в древнейших ведических текстах прославляется не как скакун, а лишь как источник мяса – боевого значения она не имела). К этому времени волны индоевропейцев уже давно захлестнули и Европу, и Малую, и Среднюю Азию и достигли берегов Ганга. Только воинственностью пришельцев их завоевательные успехи не объяснить.

Собственно, любая значительная этническая или этногосударственная экспансия не могла объясняться лишь одним фактором, даже «пассионарным». Если бы пассионарии наталкивались на сопротивление достойных противников, волны этого взрыва не распространилися бы столь далеко. Однако германская экспансия в Европу застала уже сильно ослабевшую Римскую империю и ее подточенная внутренними противоречиями мощь не смогла долго противостоять агрессивным многочисленным противникам. Успех славянского вторжения в Европу в VI–VII вв. был предопределен последствиями великого переселения народов: огромные пространства в центре континента почти обезлюдели и славяне заняли их, не встречая большого сопротивления. Арабы покорили сасанидский Иран, потому что тот был обессилен борьбой с тюрками. Монголы воспользовались раздробленностью или внутренними противоречиями как Китая, так и русских княжеств.

Поэтому можно предположить наличие некоторого фактора, существенно ослабившего силу центров цивилизации – от Южной Европы до северного Индостана. Теоретизировать, что этот фактор связан с внутренними социальными процессами можно только абстрактно. Редкие памятники письменности в интересующий нас период – а это, прежде всего, время распада индоевропейской языковой общности – ничего не говорят на этот счет. Мы знаем, например, о периоде смуты в Египте, кончившемся вторжением гиксосов – но это событие относится к чуть более позднему периоду – концу Среднего царства (да и Египет до войн с хеттами и нашествия филистимлян лежал за пределами индоевропейской экспансии, а потому нам не очень интересен).

Целый ряд исследований говорит о том, что подобные цивилизационные «провалы» в древности были обусловлены природными катастрофами. Если говорить о событиях, приближенных по времени к началу и.-е. экспансии, то это, например, гибель среднеминойской цивилизации на Крите и Южной Эгеиде, которая пала жертвой стихийного бедствия – взрыва вулкана на острове Фера (Санторин), сопровождавшегося мощным землетрясением и цунами. Собственно, именно после этого события, случившегося около 1550 г. до н. э. власть в этом регионе и захватили и.-е. племена ахейцев.

Аналогичную гипотезу в отношении древних цивилизаций Ближнего Востока выдвинул в 1948 году французский археолог Клод Шеффер. Изучая остатки тамошних поселений, он пришел к выводу, что в III тыс. до н. э. их площадь резко сократилась. Шеффер посчитал, что причиной этого «городского коллапса» было грандиозное землетрясение.

Однако это события при всем немалом масштабе, все-таки имели лишь региональный характер. Другое дело – изменения климата.

Ученые давно бьются над расшифровкой надписей цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро, которые могут пролить свет на вопрос, не было ли связано ее исчезновение с климатическим фактором. Однако и без того уже ясно, что первоначальная версия о гибели этого культурного очага под ударами кочевников-ариев неверна. Цивилизация Хараппы пришла в упадок задолго до того, как первые индоевропейские скотоводы появились в долине Инда (начало арийского вторжения теперь археологи относят ко времени не ранее 1200 г. до н. э.). Одновременно с Хараппой кризис постиг и земледельческий юг Средней Азии: значительно уменьшилась плотность населения, упал хозяйственный уровень. Простому совпадению этих фактов ученые не поверили, предположив, что речь идет о тенденции.

Решение этого вопроса носило принципиальный характер, в том числе, как это ни странно, для поиска и.-е. прародины. Ведь Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов, например, объявили, что цивилизации долины Инда погибли из-за эпидемии малярии и ее генетических последствий для местного населения. В то же время пришедшие в эти края позже индоарииде оказались устойчивы к этому заболеванию, такой иммунитет можно было приобрести только в южных областях, значит, делали вывод ученые, индоарии (читай: все древние и.-е.) – южане. (Гамкрелидзе, т. II, с. 916).

Однако совсем другое решение загадки Хараппы последовало, когда к изучению проблем кризиса цивилизаций подключились специалисты-климатологи. То, что климат на нашей планете многократно и сильно менялся, известно уже давно, и мы уже упоминали, например, про такие разные периоды, как третичный и ледниковый. В продолжающуюся до сих пор постледниковую четвертичную эпоху Земля пережила много разных климатических «миниэпох». Сейчас на очереди новое глобальное потепление, и ученые высказывают в связи с этим достаточно тревожные прогнозы: повысится уровень океана, сменятся направления ветров и усилится наступление пустынь в ряде уголков планеты, повысится риск распространения эпидемий и т. д. Весь этот набор признаков, оказывается, можно отнести и к концу атлантического периода (III тыс. до н. э.).

Еще Джеймс Мелаарт предположил, что виной такого «коллапса» в долине Инда была засуха и последующие миграции населения. Недавние исследования подтвердили, что это действительно так: из-за изменения направления муссонов и обмеления идущих с горных ледников рек резко упал уровень воды в отводных каналах древних городов и соответственно снизились урожаи (Газета. Ру., июнь 2012).

Но климатическая катастрофа не ограничилось этим регионом. Раскопки на Крите и в материковой Греции продемонстрировали, что и крупные поселения этих регионов постигла та же участь. Судя по всему, речь шла о периоде между 2200 и 2100 гг. до н. э. Тогда же продовольственный кризис постиг Месопотамию – там резко упало количество растительной биомассы, на юге – из-за засоления почв, вызванного повышением уровня моря, на севере – из-за сухих ветров (как результат – сильнейший кризис и затем гибель царства Шумера и Аккада).

Сейчас считается, что климатические изменения носили всепланетный характер: следы засухи (угнетение растительности, песок и пыль, привнесенные суховеями и т. д.) найдены в слоях конца III тыс. до н. э. на пространствах от Северной Африки до Китая. Везде отмечено пересыхание водоемов (уровень Мертвого моря упал на 50 метров!) и рек, питавших поля и нивы. Как мы упоминали, климатические изменения коснулись и Европы, включая ее северную часть. Там наступило похолодание, сопровождавшееся значительным колебанием уровня водоемов. Правда, там наводнения или наоборот резкие усыхания озер пытаются объяснить, как и Шефер, катастрофическим землетрясением (см. РА, 1994, № 1, с. 231) – однако датируется оно 2200 г. до н. э. Финский ученый Тимо Нирома выдвигает иное предположение – всему виной была комета Шумейкера-Леви. Периодически это небесное тело подходит довольно близко к Земле и очередное ее рандеву с нашей планетой в 1994 году вызвало немало толков о конце света. Но степень близости хвостатой космической путешественницы с Землей в 2194 или 2193 г. до н. э. действительно оказалась почти роковой. Помимо губительного метеоритного дождя, комета вызвала своим притяжением мощное цунами – эти явления сохранились в истории как предания о Девкалионовом потопе, шумерские мифы о Гильгамеше и т. п. Но эти катастрофические события, по крайней мере, быстро прошли, в отличие от атмосферных процессов. Воздушные потоки изменились на многие годы – в результате ветры перестали доносить живительную влагу до многих районов, в то время как в другие она поступала в переизбытке.

В любом случае, изменения климата в III тыс. до н. э. в Евразии имели колоссальные последствия. Земледельческие цивилизации древности оказались весьма чувствительны к природным капризам и, после грандиозной засухи резко ослабели, чем воспользовались окружающие их варварские племена. Последние, особенно кочевники-скотоводы, лучше приспособились к новой ситуации, поскольку были более мобильны, и им не составляло труда перейти на более благоприятные места обитания.