Ночные смены нравились им обоим. Куда приятнее работать, когда температура от бесконечных рядов раскаленных батарей опускалась до плюс тридцати, а у земли гулял свежий ветерок. Можно было снять шлем, выбраться из-под батареи, надуть кресла, разложить перед ними кондиционер и просто сидеть, откинувшись, под ослепительно красивым ночным небом. Работы почти никакой — сиди да изредка поглядывай в терминал за дронами, мозги которых в ночной «прохладе» работали без сбоев.

Закончив подтягиваться, Ибрагимов отпустил ступень вертикальной лестницы, поднимавшуюся вдоль опоры к блоку управления и панелям батареи, натянул рукава комбинезона и, хлопнув по груди, включил циркуляцию воды.

— Размялся бы, — кинул он, подходя к развалившемуся в кресле Неклюдову.

— У меня отдых, — набирая на терминале код, напомнил Марк.

— Разминка не повредит. — Рустам плюхнулся в соседнее кресло. — Что-то ты в последний месяц обленился.

— Так нечего меня загонять. Мозг тоже нужно загружать. Голова — вот мое оружие.

— Это если тебе ее не проломят. С одним ты уже справишься. Даже крупным. А если будет двое?

— А ты мне на что? — усмехнулся Марк. — Вдобавок в нашем обществе насилие не поощряется.

— Да, есть такое. — Порывшись в стоявшей рядом сумке-холодильнике, Ибрагимов достал бутылку воды. — Чем занят?

— Хочу пробиться во внешнюю сеть. И скоро пробьюсь.

— Отсюда? — изумился Ибрагимов. Он давно позабыл весь школьный курс информационных технологий, но даже учащийся начальной школы знал про топологию сетей практически все. — Из изолированной локалки? С терминала с полу-дохлым радиомодулем, настроенным на работу под одним протоколом? Типа, пошутил?

— Я серьезно.

— У нас даже в теории нет возможности выйти во внешнюю сеть.

— У нас нет. Зато есть у кураторов фермы. А у меня, — Марк щелкнул пальцами и нажал пиктограмму исполнения, — теперь есть доступ к их терминалам и учеткам. Фух, целый месяц их ломал. Пришлось писать эксплоит вручную.

— Решил задержаться здесь еще на пару лет?

— Меня не вычислят, — высокомерно вскинул подбородок Марк, — местные системщики слишком тупые. А я учился и рос с лучшими хактехниками, свободными. Гребанный Иджис хоть и ограничивал нам доступ к информации, но мы многое разработали самостоятельно. Что касается взлома, староверы одни из лучших.

— Слушай, а чего у тебя за проблемы с Иджисом? Эта гадина мне тоже не нравится, но вообще полезная штука. Порядок навел, остановил вырождение нас, европейцев, объединил нас, поднял экономику. Выиграл войну с азиатами.

Марк резко повернул голову и прищурился.

— Совсем дурак? Хоть понимаешь, что несешь?

— Нет, не понимаю, — набычился Ибрагимов.

— Какая еще экономика? Торговля картинками — это, по-твоему, экономика?! Диктатура — это порядок? Скоро камеры прямо в толчок начнут встраивать. Присядешь, а он тебе в очко заглядывает, дерьмо твое на анализ берет. И война с азиатами… он же ее и развязал! Если бы мы их не забомбили, мы бы уже давно жили на Марсе! Они бы нас туда доставили! — Медленно вдохнув и выдохнув, Марк попытался расслабиться. — Ладно, извини. Просто не надо повторять мне эту херь из учебников. Мне ее тоже втирали. Да, Иджис сделал много полезного, но в перспективе вреда от него еще больше. Уже больше полувека мы живем в застое. Если ты не развиваешься, ты деградируешь. Это аксиома.

— Не понимаю, — признался Рустам и протянул бутылку с водой. — На вот, глотни. Вода тонизирует психику. И объясни нормально.

— Окей, — кивнул Марк. — Но начну издалека. Итак, ты считаешь себя свободным, верно?

— Разве нет? Рабство-крепостное право уже давно отменили.

— И это первое твое заблуждение. Второе: у тебя в Петрограде есть своя квартира. Она твоя?

— Конечно, моя. Я ее купил.

— Это твое второе заблуждение. Она не твоя.

— С фига ли? — удивился Рустам. — Частную собственность никто не отменял.

— Ну так а земля, на которой стоит твой дом, в котором находится твоя квартира, она тоже твоя? — Увидев, как напрягся друг и как он весь превратился во внимание, Неклюдов победоносно улыбнулся. — Запомни вот что — ты субвладелец своего жилья. Ты всего лишь владелец некой суммы, которая равна стоимости твоих квадратных метров. Довольно небольшой суммы. И если владельцу земли или государству вдруг понадобится кусок земли, на котором стоит дом с твоей хатой, тебе выплатят эту сумму и выпнут из твоей квартирки. Тебе по-настоящему принадлежат только вещи в твоей квартире. Все. Потому что единственная ценность, единственное, что всегда имело значение, единственное из-за чего развязывались войны — это земля. Потому что земля — это капитал, вечный и всегда ценный капитал. Кто владеет землей, тот владеет всем, что на ней есть. Включая людей.

— Понял, — кивнул Ибрагимов. — Только причем здесь Всевышний?

— Слушай дальше. Вторая вечная ценность — это знания. Если ты знаешь больше других, у тебя больше преимуществ. Если ты, например, и сосед растите огурцы и ты знаешь, какая земля хорошая, умеешь это определять, а твой сосед нет, то ты получишь богатый урожай, а он нет. Ты умеешь читать, у тебя есть учебник по агрономии, а у него нет, он вообще неграмотный. У тебя преимущество. Монополия на землю, капитал, и монополия на знания — это два столба, на которых опиралась так называемая элита прошлого. Аристократия, дворянство — как их еще называли. Не суть важно, как звали таких людей, суть у них была одна — все эти элитарные, соль земли, были редкостными пидарасами. Потому что делиться землей, знаниями, вообще чем-то — ну это просто не в природе человека. Им было выгодно держать и управлять безграмотными, тупых проще контролировать, они предсказуемей. Но знаниями элитам делиться пришлось. С холопами, рабами, крепостными. Иначе никак. Потому что если ты владеешь землей, на которой работает толпа имбециллов, а у твоего соседа на такой же земле работает в два раза меньше людей, но грамотных, знакомых с основами земледелия — у твоего соседа преимущество. Потом началась индустриализация, а дебил у дорогого станка — это угроза станку. В общем, именно это причины всеобщего образования. Желание получить выгоду, жадность, а не какое-то там благородство элит привели к тому, что все теперь умеют читать и писать. — Неклюдов глотнул воды. — Потом появился интернет. И именно эта технология двести лет назад пошатнула один из столбов общества прошлого — монополию на знания, информацию. Люди тогда попытались пойти дальше и уничтожить монополию на капитал — это были наши, между прочим, предки, — но они облажались. Вернее, им это не позволили капиталовладецы. — Марк поморщился. — Короче, за каких-то десять-пятнадцать лет мир стал другим. Стало возможным делать деньги из ничего, из воздуха. Но денег, как известно, ограниченное количество, так что капиталовладельцам пришлось делиться своими доходами с новыми людьми. Технари, ученые и шоу-мейкеры откусили кусок от их пирога. Небольшой кусок, так что капиталовладельцы, которые к тому времени эволюционировали из просто держателей земли в агро-нефте-газо-сталемагнатов, не особо возмущались. Но что неудивительно, эти новые капиталовладельцы не пожелали делиться ни с кем своими знаниями и технологиями, и таким образом сами превратились в элитарных пидарасов. Появились и до сих пор существуют патенты и авторские права. Элитарных пидарасов стало только больше, и все они слились между собой. И если раньше государства защищали только землю, теперь государствам пришлось защищать знания. Ведь изначально функцией любого государства была и остается защита монополий элит на капитал и знания. Но, — Марк поднял перед собой указательный палец, — все запреты, все попытки взять сеть под контроль провалились. Монополию на знания уже было не восстановить. Государствам удалось подчинить белый интернет, но появился глубинный. Когда чиновки дотянулись до даркнета, появился пиринговый, распределенный и шифрованный, после — основанный на вирусных протоколах. И на всем этом начали функционировать и обучаться системы Иджис — расшифровывается как, интеллектуальная система с диалоговым интерфейсом. Первый, второй, третий Иджис. Пока наконец сто пятьдесят лет назад не возникла финальная версия — седьмая, полноценный ИИ. И элитарные пидарасы приспособили его для своих целей — для удержания монополии на знания. Ему, чтобы он мог оперативно реагировать на появление все новых протоколов связи и успешно выполнять свою функцию по контролю за ними, делегировали часть исполнительской и законодательной власти. Сначала небольшую часть — он занимался только сетевыми делами. Но он оказался настолько эффективен, что постепенно начал получать все больше и больше полномочий и, в результате, через двадцать лет с момента своего запуска именно он развязал Третью мировую, Патентную войну. В общем, сто пятьдесят назад у людей был выбор — послать элитарных пидарасов с их патентами и капиталами нахрен, а значит уничтожить государства и страны как таковые — ибо если государству нечего защищать, оно не имеет смысла — и придумать новую форму организации общества или жить по старому. Но тупое быдло вообще не врубалось, что все эти кредиты, налоги — это, по-сути, новый вид старой дани, которую они платят государству, которым на самом деле управляют не они, а элитарные пидарасы, чтобы эти элитарные могли бы и дальше владеть ими и собирать с них дань. Люди, европейцы, повелись на сказки о страшных мусульманах, из которых марионеточные политики элитарных сделали мировое пугало, испугались революций, перемен, беспорядков, бедности, еще какой-то херни и выбрали жить по старому, с ошейниками. А элитарные все так же держат поводки. Короче, Всевышний есть не что иное, как доведенная до абсолюта форма бюрократии прошлого, он атавизм, такой суперчиновник и законотворец в одном лице, единственная функция которого позволять кучке элитарных пидарасов продолжать владеть, править и собирать с нас дань.

Закончив свою речь, Неклюдов, обессиленный, откинулся на спинку кресла.

— Хм… — протянул, не зная, как реагировать, Ибрагимов. — Хм… Круто ты завернул. Не знал, что ты новый Ленин. Примешь в свою партию?

— Издеваешься, да? — обиделся Неклюдов.

— Ну… ты говоришь разумно, только наивно все это. Я думал, что Патентную войну развязали азиаты. Правда, сначала Всевышний грохнул их сервера со спертой у нас технологией гендизайна. Ну, и еще чего-то потер.

— Пф-ф-ф, — презрительно скривился Марк, — опять ты со школьной пропагандой. Я же объяснил про монополию на знания.

— От твоих объяснений несет мировым заговором. Знал я одного такого. Тоже верил в масонов, что все богачи собираются на тайных сходках и решают судьбу мира.

— Черт, да не верю я ни в какой заговор, ни в каких масонов! — аж замахал руками Неклюдов. — Чтобы богачи договаривались между собой — этого быть не может! Они все строят из себя альфа-самцов, прежде, чем они смогут договориться, они уже все перегрызутся. Вектор развития общества определяет банальная жадность элит, а не они сами! И именно из-за нее хорошая идея о демократии выродилась в то, что мы имеем сейчас — в тоталитарный либерализм. Это даже звучит противоестественно!

С доводами Марка было трудно не согласиться. Его история мира звучала логично, была стройной и простой. Но гордость и нежелание признавать себя чьей бы то ни было собственностью заставили Ибрагимова воспротивиться ему. Немного поразмыслив, он сказал:

— Может, сейчас все так устроено просто потому, что все так давно устроено? Технологии сейчас ценны, потому за них начали воевать. Гендизайн позволил Всевышнему спасти нас, европейцев, от вырождения. Нас-то было тогда всего два или три миллиарда. А китайцев и арабов по пять и они плодились, как кролики. Они нас просто задавили числом, если б наши бабы вдруг не начали рожать по три ребенка сразу. Искусственные плаценты тогда не работали как надо, а клоны почти все дохли. Это ведь с помощью Иджис появился вирус «тройняшек», заточенный под европейчев, хоть и выпустил его какой-то фанатик. Потому сейчас мы в шоколаде, а они там у себя лежат штабелями. А государства… Ну, нужна же людям сильная рука, контроль. Если б папаша меня не лупил, я бы вырос отморозком. И еще, ты же не будешь отрицать, что это азиаты первыми ударили по Кремниевой долине?

— Конечно, первыми, — согласился Марк. — А что им еще оставалось? Подчиниться Иджису? Они единственные построили общество, в котором были уничтожены монополии на капитал и знания. Они единственные отрицали факт, что кто-то может единолично владеть технологиями и тормозить тем самым их прогресс и прогресс всего человечества. И именно они собирались основать на Марсе самую крупную человеческую, именно человеческую, колонию, чтобы ускорить его терраформирование. И чтобы новая, потенциально очень ценная территория не досталась другим, Всевышний отбросил их из цифрового века назад в постиндустриальный. И, наверное, скоро отбросит снова.

— Нафига ему это? Корабль на ядерных двигателях есть, точнее, будет только у нас. Без Соляриса до Марса переться несколько месяцев.

— Я разве не говорил? — удивился Марк. — Перед тем, как меня повязали, я перехватил сигнал разведывательного спутника. И даже сумел его расшифровать. Там была куча записей об азиатах. Короче, они восстановились и построили пару сотен стартовых площадок. Тут два варианта: или они собираются забомбить всю Землю здоровенными ракетами, или, что больше похоже на правду, они снова нацелились на Марс.