Этот упрек киевлян Святославу многие историки повторяют и поныне, пытаясь представить этого князя в качестве находника и авантюриста. Походы Святослава в Болгарию и его попытка обосноваться в Переяславце Дунайском не были каким-то капризом великого воителя, как это частенько пытаются представить. В ПВЛ Святослав излагает целую геополитическую программу: «Не хочу сидеть в Киеве. Хочу жить в Переяславце на Дунае. Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды; из Чехии и Венгрии серебро и кони; из Руси же – меха и воск, мед и рабы». Комментируя эти слова, исследователь П.В. Тулаев замечает: «…Цель великого князя состояла не в очередном устрашающем походе на Царьград, а в создании нового центра силы на Балканах в бассейне нижнего Дуная. Вспоминая о Переяславце на Дунае он, помимо прочего, имел в виду родственные племена славян в Южной Европе и готов был выступить в качестве их вождя… Тут можно говорить даже о своеобразной славянской реконкисте, направленной против аваров, волохов и угров (мадьяр), некогда завоевавших исконные, живописные и плодородные земли славян в долинах Дуная и его притоков. Эта освободительная война позволила Святославу найти стратегических союзников в лице тиверцев и уличей, скифов и болгар, части угров и печенегов» («Русь Дунайская»). Безусловно, здесь еще и заметно стремление овладеть той землей, которой овладел некогда легендарный Славен, совершивший бросок из Скифии во Фракию. Святослав пробуждал древнейшие скифско-фракийские архетипы, реализуя в то же время продуманную геополитическую программу.

Вызывает недоумение уже сама постановка вопроса – «ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул». Князья всегда ходили в походы, оставляя свои столицы. И в чем тогда, собственно, проявилось равнодушие Святослава Игоревича к своей родной земле? К тому же, как показали события, князь сумел мобильно отреагировать на известие об осаде Киева, совершив молниеносный бросок против кочевников. И это, конечно же, показатель его выдающихся военно-организаторских способностей. (Еще один вопрос – а почему же Претич не послал известие о нападении печенегов, хотя и имел такую возможность?) В любом случае, Святослав сумел отразить нападение степняков, после чего, как сообщает ПВЛ, «наступил мир». Что же касается убийства князя Святослава Игоревича печенегами, то оно было следствием «разборок» между князем и грекофильской партией в Киеве, которая опиралась на Ярополка. Печенеги, в данном случае, выступили на стороне одной из русских партий. Не случайно же Ярополков воевода Варяжко сбежал к печенегам после смерти своего вождя, после чего «многажды воевал с ними против Владимира». Не исключено, что за всем этим стояли ромеи, которым было выгодно стравить «варваров». Как писал император Константин Багрянородный: «…Печенеги, связанные дружбой с Императором, побуждаемые им посредством посланий и даров, легко могут нападать на земли Руссов и Турков (венгров – А.Е.), брать в рабство их женщин и детей и опустошать их земли». Тут же интрига была потоньше, русы-грекофилы сами оттолкнули печенегов от Руси.

Вне всяких сомнений, убийство Святослава пагубно повлияло на судьбу дальнейших русско-печенежских отношений. В Киеве не простили убийства законного русского князя, расценив его как выпад против Руси. Печенеги, конечно, такого выпада делать не хотели, но их действия были восприняты соответствующим образом. Кроме того, они пригрели коллаборационистов типа Варяжко, чем еще больше настроили против себя русичей. Это был серьезный геополитический промах, который обошелся печенегам очень дорого. Но главная вина за случившееся, вне всякого сомнения, лежит на тех знатных киевских интриганах, которые втянули печенегов в свою борьбу за власть. Именно они спровоцировали жесточайшее противостояние, которое нанесло огромный ущерб Русскому государству.