Глава 4
Услышав этот голос, Нейтан Партридж бросил лопату и одним быстрым, решительным движением выхватил револьвер. Он сжимал в руке "кольт" калибра .38, готовый, если придётся, добавить ещё парочку клиентов на кладбище.
- Назови себя, - низко и хрипло прошипел он, - пока я не проделал дыр в твоей шкуре.
- Тише-тише, - ответил голос. - Я не вооружён.
Не сводя глаз с тёмной фигуры, Партридж взял фонарь и поднял его над головой.
Первое, что он увидел, была металлическая звезда, приколотая к кожаному жилету, а второе - лицо, которое он знал много лет назад. Может быть, чуть толще; определённо, чуть старше, - но всё то же проклятое лицо. Он помнил его с самого детства.
- Крегер? - произнёс он. - Джошуа Крегер?
Мужчина кивнул.
- Да, Нейт, это я.
Значит, Джошуа его узнал.
- Так ты теперь шериф Чимни-Флэтс?
- Именно.
- Но не носишь с собой оружие?
- Только в случае крайней необходимости.
Партридж был поражен. Если Чимни-Флэтс не претерпел библейское превращение из змеиного логова в проповедническую обитель, то только настоящий дурак-законник станет бродить по его улицам без пристегнутого к боку пистолета.
Но что было еще более удивительно - даже поразительно, - так это то, что Крегер в конце концов стал шерифом. Он просто не подходил для этой работы. Если только он тоже не подвергся какой-то невероятной трансформации. В школьные годы Крегер подвергался издевательствам со стороны других мальчишек и, заметьте, пережил это всё, даже не моргнув глазом.
- Ты пришёл, чтобы исполнить свой долг и арестовать меня?
- Чёрт, Нейт, конечно же, нет! - покачал головой Крегер. - Мы ведь в школе были друзьями. Я не стал бы этого делать. Может, я и позорю значок, но я не собираюсь сдавать старого друга.
От этих лживых слов несло дерьмом, как он навозной кучи в июле. У Партриджа в школе было мало друзей, и Джошуа Крегера среди них точно не было. Фактически, единственным его настоящим другом был Дэви Томлинсон, который упал с лошади и сломал себе шею, когда Партриджу было всего десять лет.
Партридж подтянулся и выбрался из ямы, как пума, вылезающая из своего логова.
- Ладно, Джош, ладно, - сказал он. - Тогда зачем ты здесь? В жизни не поверю, что ты просто проходил мимо. Хочешь сказать, что ты здесь не для того, чтобы уговорить меня сдаться?
- Я бы действительно хотел, чтобы ты обдумал этот вариант, - пожал плечами шериф.
- Даже не надейся. Я лучше останусь в этой яме, чем в тюрьме. И с радостью захвачу с собой любого, кто вздумает мне помешать.
- Я это знаю. - Чиркнула спичка, зажглась глиняная трубка, и по лицу Крегера заплясали тени. - Когда я услышал, что ты сбежал — а нам, конечно же, немедленно телеграфировали, — я сразу понял, что ты пойдешь сюда. Я так и знал, что ты придешь именно в это место. И вот ты здесь.
- И вот я здесь. - Партридж махнул рукой в сторону темного леса. - Джош, ты уверен, вон за теми деревьями не прячется вооружённый отряд?
Крегер вынул трубку изо рта.
- Да ладно тебе, Нейт. Я дал тебе слово. Я не собираюсь сдавать тебя полиции. Поверь мне, если тебя и убьют, то не из-за меня. Но тебе лучше быть осторожнее. Тут повсюду шныряют охотники за головами, жаждущие получить за твою голову обещанные деньги.
Партридж только кивнул, думая о Крессе, гниющем в неглубокой могиле.
- Я не планирую оставаться надолго.
- Это хорошо. Я надеялся, что смогу уговорить тебя уехать сегодня же.
- Нет.
- Завтра?
- Возможно.
Крегер вздохнул и развёл руками, будто показывая, что он здесь бессилен.
- Я не могу гарантировать твою безопасность, Нейт. Эти деньги...
- Сколько?
- Тысяча. По крайней мере, пока. Но чем дольше ты остаёшься на свободе, тем выше становится награда.
Партридж задумался.
Власти, вероятно, были недовольны тем, что он выскользнул из их клетки. И больше всего на свете они, очевидно, хотели его вернуть, чтобы поджарить и заставить говорить. Чтобы он поведал им, как ему удалось бежать в одиночку, безо всякой помощи.
Но он никогда в этом не признается. Раз они этого до сих пор не поняли, то, возможно, это попробует кто-то другой и добьётся успеха. Эта мысль доставляла Партриджу удовольствие.
- И будет еще хуже, Нейт. Пройдёт ещё месяц - и за тебя пообещают уже две тысячи. Шесть месяцев - и все пятьдесят сотен. С такими деньгами за твою голову... тебе негде будет спрятаться. Они будут преследовать тебя до самой смерти. - Крегер вновь пожал плечами. - И это будут не только любители. За тобой отправятся все профессионалы. Сегодня днем я получил известие, что ответственным за твою поимку назначили федерального маршала.
Все это ничуть не тронуло Партриджа. Его лицо оставалось таким же непроницаемым, как кусок гранита.
- Я так и подозревал, поэтому не планировал задерживаться здесь надолго. Я пришел за тем, что принадлежит мне. Если оно будет вне моей досягаемости... тогда я уйду. Но не раньше.
Крегер лишь кивнул, не выражая никакого удивления.
И Партриджу это не понравилось. Конечно, это имело смысл только в том случае, если Крегер догадывался, что Партридж вот-вот явится за деньгами. Это сделал бы любой здравомыслящий человек.
Их было не так много, как раздули в газетах репортёры, но всё же и не мало. И Партриджа очень беспокоило то, что Крегер, будучи шерифом, не пытается схватить беглого преступника.
Партридж готов был поспорить, что этот человек лжет, что в действительности он носит пистолет. Просто сегодня он не пристегнул его к поясу, поскольку не ожидал наткнуться на Партриджа.
И о чём это говорило? О том, что Крегер замешан в этом деле и сейчас надеется, что Партридж приведёт его к тайнику с деньгами?
- Может перестать в меня целиться, Нейт, - произнёс он. - В этом нет необходимости.
Рука Партриджа не сдвинулась ни на миллиметр.
- Нет?
- Да ладно тебе, Нейт!
- Да ладно?! Что здесь происходит, Джош? Расскажи мне, что все это значит. Расскажи - и я тебе поверю. Насколько, конечно, смогу поверить человеку со звездой шерифа.
Партридж подождал, но Крегер молчал.
- Ладно. Похоже, у меня всего два варианта: либо я тебя застрелю и сброшу в эту яму, либо отпущу на все четыре стороны. Но в последнем случае, уверен, через час-другой ты уже будешь сидеть у меня на хвосте с небольшим отрядом.
- Я бы так не поступил.
- Не поступил, да? - Партридж только сердито посмотрел на него. - Скажи мне кое-что, Джош. Откуда ты знал, что я буду здесь? Увидел свет фонаря и догадался? Или тебе просто очень повезло?
Крегер слегка улыбнулся.
- Наверное, повезло. Я знал, что ты придёшь посмотреть на могилу своей жены. Знал, что это только вопрос времени. Но вот чего я никак не ожидал, так это того, что ты попытаешься ее откопать. И вот тут у нас возникает проблема, Нейт. Может быть, я и отказываюсь выполнять свой долг законника, не пытаясь тебя схватить... но я не позволю тебе грабить могилы.
Партридж по-прежнему сжимал пистолет. В дрожащем свете фонаря его глаза превратились в узкие щёлочки.
- И что же ты сделаешь? Хотя, у тебя есть выбор. Мне кажется, я вообще сам не должен надрываться, раз уж ты сам заглянул ко мне в гости.
- Нейт...
- Залазь в яму и начинай копать, - приказал Партридж. - Или умрёшь прямо здесь.
Крегер спокойно вытряхнул остатки табака из трубки.
- В этом нет нужды, Нейт.
- Нет? - вскинул брови Партридж. - И почему же?
- Потому что её там нет.
***
В первый раз Партридж убил, когда ему было шестнадцать.
Это произошло в салуне "Четыре метки" - в том самом месте, где он узнал о своём отце.
Оглядываясь назад, можно было с уверенностью утверждать, что именно "Четыре метки" сыграли основную роль в том, каким человеком в итоге стал Партридж. К тому времени он работал там уже почти пять лет. Как разнорабочий, бармен и повар.
К тому моменту он уже почти всё знал о том, как управлять таким заведением. Он даже знал, что происходит на втором этаже в комнатах с женщинами, привезенными из Нового Орлеана.
А к тому времени, когда ему исполнилось шестнадцать, он уже и сам не раз бывал там. Но всегда с одной и той же девушкой.
И именно это заставило его уехать из Чимни-Флэтс.
Молодая проститутка по имени Кора Мэй Шилдс. Она говорила с французским акцентом, как и многие другие девушки, чтобы привлечь к себе больше внимания, и это всегда срабатывало.
Она была миниатюрным созданием, едва достигшим двадцати лет, с волосами цвета развевающейся пшеницы и глазами, синее июльского неба. Когда Партридж увидел ее в первый раз, он не мог оторвать от нее глаз. От её фигуры в виде песочных часов. От её груди, натягивающей бархатную ткань платья. От её огромных глаз и надутых губ. Он не мог не восхищаться этой девушкой, которая двигалась с такой уверенностью и легкостью. Девушкой, которая вдыхала жизнь в любую комнату, в которую входила.
В первый раз он только посмотрел на неё. Во второй раз он наблюдал за ней через замочную скважину, пока она была с клиентом. В третий раз он оказался в ее спальне.
И хотя он не был наивен в том, что касалось взаимоотношений мужчин и женщин, и уж точно не был наивен в том, что касалось насилия и злобной человеческой натуры, в ее присутствии он казался себе просто ребенком. Зелёным, как пустынный кактус.
В её присутствии у Партриджа в животе начинали порхать бабочки, а кожа казалась наэлектризованной. Он произносил не те слова и не в то время; хотя чащу всего это были и вовсе не слова, а бессвязное бормотание, которое его безумно смущало.
- Ты когда-нибудь был с женщиной, Нейтан? - мило проворковала она сказочным голоском.
Этому голосу невозможно было лгать. Это всё равно что стоять перед Девой Марией и ласкать себя. Просто невозможно.
У Партриджа в голове уже крутились сотни историй о его сексуальных приключениях - из тех, что частенько травят друзьям детства. Но когда Кора задала ему этот вопрос, они все показались гнилыми и бессмысленными. В них оказалось не больше сути, чем в бесплотных призраках. Они рассыпались на ветрах его сознания, как страницы разорванной книги во время шторма.
- Нет, мадам, - признался он. - Никогда.
- И девушки не было?
- Нет, мадам.
- Хочешь, сегодня вечером я побуду твоей девушкой?
- Ну, я...
- Ты боишься? Это ничего, - успокоила она его. - В первый раз все боятся.
- Нет, я не... Да, мадам. Наверно, боюсь.
- Иди ко мне.
Она сидела на краю кровати. Ее распущенные волосы переливались на обнаженном левом плече, как золото. Они ловили мерцающий свет от масляной лампы, удерживали его и делали своим собственным. Ее глаза были ясными и блестящими. Она распахнула лиф платья, высвободила грудь, а затем взяла дрожащую руку Партриджа и положила ее на твердый сосок.
- Ну что? - улыбнулась она. - Нравится, правда? И не нужно этого бояться.
Партриджу казалось, будто у него в штанах находится железнодорожная шпала, которая безумно хотела оказаться снаружи. Кора освободила его и ласково прошлась ладонью по всей длине.
- И так тоже нравится, да?
- Да... Да, мадам... Кора... Господи...
- То, что мы собираемся сделать сейчас, Нейтан, - несомненно, самое прекрасное Божье творение. Это то, для чего созданы мужчины и женщины, - пообещала она ему, и он не сомневался ни в ее прекрасных словах, ни в ее нежных прикосновениях. - Тебе хорошо?
Ее сосок ещё больше затвердел под его пальцами.
- На что..., - выдавил он, наконец. - На что это будет похоже?
Она улыбнулась, и эта улыбка была обещанием неземного наслаждения.
- Это будет похоже на рай. Будто на мгновение ты стал Богом и можешь управлять всеми звёздами мира, - ответила она, работая рукой всё быстрее.
- О Боже... Так вот, как это...
- Нет, - прошептала она. - Это ещё не всё.
И тут же взяла его в рот. И когда она это сделала, Партридж испытал то, что тогда считал самым близким к религиозному экстазу, который он когда-либо знал в своей юной жизни. Он был уверен, что когда был у нее во рту, а потом скользнул между ее бедер, то увидел лицо Всевышнего.
Шли недели, и он все больше времени проводил с Корой. Он влюбился в нее, хотя она и предостерегала его от этого.
Удовольствие, похоть и мимолетное счастье - все это было частью того, чем она была, чем занималась и кем могла бы стать, но любовь... Нет. Её работе это было так же чуждо, как священнику - кожаный корсет.
Но, несмотря на то, что она говорила, их встречи стали более частыми, и она начала приносить ему подарки. Он был уверен, что Кора тоже влюбилась в него.
Но всё было непросто.
Любовь в любом возрасте подобна огню, пылающему внутри, но любовь в шестнадцать лет подобна наполнению кислотой и серой, которая горит и тлеет, а затем охватывает тебя полностью.
Каждую ночь, когда Кора уводила мужчин наверх, Партридж умирал. Внутри он бушевал и кипел, как разъяренное море, чьи воды были раскаленной добела жидкой сталью. И за последующие недели он умирал десятки и десятки раз.
Что-то должно было произойти. И произошло.
В город из серебряного лагеря в районе Гила-Бенд приехал шахтёр по имени Том Хорсли. Это была его обычная пятничная ночная пьянка. Пятничный ночной трах. И, возможно, самое главное - его пятничный ночной бой.
Трезвый, Хорсли был застенчивым и замкнутым человеком. Но с пузом, полным виски, он становился самим Дьяволом. Жестоким. Вспыльчивым. Он обижался на самые незначительные проступки, и в большинстве своём - на воображаемые им самим.
По ночам в пятницы он либо получал хорошую взбучку сам, либо мял бока свои оппонентам. Не одну ночь он провёл в камерах Чимни-Флэтс, после того, как врач сшивал его по кускам.
В ту ночь Партридж мыл пол. А в пятницу вечером это было не простое дело, которое можно закончить за пару минут — это было то, что нужно было делать ежечасно. Полы и летом, и зимой были покрыты толстенным слоем грязи, растаявшего снега и льда. Круглый год (и особенно в пятницу вечером) на него проливались пиво и виски, кровь, рвота и моча - отвратительные и вонючие субстанции. В пятницу вечером и рабочие на ранчо, и шахтёры получали зарплату.
Партридж обходил зал, обмениваясь колкостями и шутками с завсегдатаями, протирая пол из твердой древесины... и вдруг он совершил ошибку, ткнув швабру прямо на кончик квадратного носка ботинка Хорсли.
Хорсли поставил стакан на стол. Это был невысокий смуглый человек, но сложенный, как кирпичная кладка. А ему самому после выпивки казалось, будто в нём три метра роста и триста килограммов веса. Триста килограммов ярости, нетерпимости и свирепости.
- Похоже, ты совершил ошибку, мальчик, не так ли? - его тон пусть и был грубым, но угрожающим тогда не казался.
Но не той собаки нужно бояться, что громко лает, а той, что исподтишка хватает. И Хорсли только-только начал обнажать свои ядовитые клыки. Он затушил сигарету, и по его лицу скользнула опасная улыбка.
- Да, чертовски глупую ошибку.
Партридж знал, что сильно облажался.
- Извините, мистер Хорсли. Давайте я начищу ваш ботинок до блеска.
Но когда он попытался вытереть кончик черного ботинка из змеиной кожи тонкой выделки, Хорсли схватил его за шею и толкнул назад, заставив споткнуться о ведро с водой.
- Да, - протянул Хорсли. - Я бы сказал, что этим вечером ты определённо вляпался в дерьмо.
Другой шахтер, здоровяк по имени Кослинг, с брюхом, похожим на мешок с кормом, попытался вмешаться:
- Тише, Том. Малец не хотел тебя обидеть. Давай я куплю тебе выпивки.
Хорсли повернулся к нему:
- Не вмешивайся, Джордж. Держись подальше, или я сломаю свои гребаные руки о твою жирную башку.
И Кослинг отступил.
Он был тяжелее Хорсли более чем на тридцать килограммов, и возвышался над ним на добрых тридцать сантиметров. Руками он мог гнуть подковы, как силач на ярмарке, и, тем не менее, не хотел связываться с Хорсли; ещё одно подтверждение тому, что Хорсли был ублюдочным сукиным сыном.
Сидя на полу, угодив задницей в лужу пролитого пива — или мочи, или того и другого вместе — Партридж чувствовал, как кровь начала закипать, как масло, брызжущее на раскаленную сковородку, и словно раскалило его добела. Поэтому, когда Хорсли поднялся и вылил на него ведро воды, Партридж был уверен, что с него начнёт подниматься пар. Он был уверен, что его кожа вспучится и лопнет. И если бы это было так, то наружу вылезло бы нечто настолько тёмное и злобное, что даже Хорсли бы испуганно обделался.
Но кожа осталась целой.
Партридж попытался встать, но Хорсли сбил его с ног. И поскольку всё это показалось ему недостаточно унизительным, он нанес Партриджу три-четыре сильных удара носком ботинка. По рёбрам.
За десять минут до этого в салуне было громче, чем под артиллерийским огнём. А теперь? Так тихо, что все, что можно было услышать, - это шорох штанин Хорсли и глухой стук его полированного ботинка, целующей плоть мальчика.
И самое печальное заключалось в том, что в этом переполненном салуне ни одна душа не решилась помочь Партриджу... так что он помог себе сам.
Его ребра пронзила боль, и он вскочил с пола, как пуля, вылетающая из пушечного жерла. Он поднялся так быстро и яростно, что даже старый крутой парень Том Хорсли не заметил, как летит дерьмо, пока оно не забрызгало его рубашку.
Партридж подошел и ударил его в лицо тремя сильными ударами справа. Затем левой с разворота, а затем еще один удар, от которого Хорсли удалось уклониться. Он пригнулся и пнул Партриджа в живот, и на этом, казалось, всё было кончено.
Партридж сложился, как зонтик, и сдулся, как воздушный шарик, проткнутый булавкой. И тут же Хорсли, чье лицо было перепачкано кровью, вытекавшей из разбитого носа и рассеченных губ, ударил потерявшего сознание Партриджа ногой. И швырнул бы его прямо в Землю Обетованную, если бы группа здоровенных скотоводов не схватила его пьяную задницу и не вышвырнула через двери салуна.
Но на этом всё не закончилось.
На следующий вечер, весь в жутко болящих синяках и отёках, Партридж заметил пьяного Хорсли, вываливающегося из соседнего салуна.
Когда тот попытался справить нужду в переулке, Партридж быстро подошел и ударил его коленом в пах, а затем - спиной о фасад галантерейного магазина и воздал Хорсли по заслугам.
А именно - пятнадцать сантиметров стали в брюхо.
Когда-то Кора подарила ему этот охотничий нож, и теперь он передал его Хорсли. Он всадил лезвие в живот и продолжал бить до тех пор, пока Хорсли не перестал визжать, и его лицо не стало белым, как просыпанная мука. Пока он не обделался и не упал на колени, а рука Партриджа не окрасилась кровью до самого локтя.
На следующий день он уехал из города.
В течение следующих четырех лет Партридж брался за все, что попадалось под руку. Он работал на пастбищах в Нью-Мексико и Техасе. Бок о бок с крепкими ирландскими иммигрантами прокладывал рельсы для железной дороги "Юнион Пасифик" в Вайоминге. Работал ночным пастухом и наездником в Северной Калифорнии. Рубил лес. Укрощал лошадей. И вот, наконец, на территории штата Юта, начал их воровать. Он связался с шайкой неудачников, у которых, казалось, общим было только одно — у них не было прошлого.
Казалось, все они от чего-то бегут. Всегда оглядываются через плечо. Они угоняли лошадей и скот и зарабатывали много денег. Но, в конце концов, всех их арестовали.
Партриджу удалось сбежать до суда, и после этого он стал держаться подальше от Юты... разве что грабил и мародёрствовал. Никто так и не узнал его настоящего имени - ни сообщники, ни шериф с отрядом.
О нём никто не знал. Часто Партридж задавался вопросом, повесили ли его соучастников.
А затем Партридж услышал, что умерла его мать. У неё случился инсульт, и вскоре она умерла. Теперь у Партриджа не было особых причин возвращаться в Чимни-Флэтс.
Он продолжил работать на равнинах, занимаясь охотой на бизонов. Работал в команде. Скорняк, стрелок, охотник. Это было тяжёлое время с непосильной работой.
Когда стада были огромными, времени на отдых практически не оставалось. Кроме того, всегда приходилось иметь дело с мародерствующими индейцами и соперничающими командами охотников. Но Партриджу эта жизнь нравилась.
Проблема заключалась в том, что к этому моменту он уже вкушал плоды нечестно нажитых доходов. Хороший преступник мог за несколько часов заработать столько, на сколько честному человеку требовалось месяцы или даже годы. Он жаждал насыщенной, быстролетящей жизни. Наверно, это было у него в крови. Грязные деньги и грязные компании.
А когда стада начали уменьшаться, Партриджа уже и след простыл.
А потом он стал частью банды Гила-Ривер.
***
У Джоша Крегера была хижина неподалеку, и Партридж провел там несколько часов. Шериф жил один, что было им на руку.
Он накормил преступника хорошим обедом из жареных бобов, свининки и печенья. И даже консервированных персиков. После того, как все было съедено, появились сигары и хорошая бутылка шотландского виски.
- Мы обыскали то пепелище, как могли, - сказал ему Крегер. - Поверь мне, так и было. И не нашли никаких следов Анны-Марии. Я думаю, она сгорела вместе с домом.
Партридж уже думал об этом... но подобная мысль просто не укладывалась у него в голове. Он и раньше видел тела, вытащенные из огня. Он видел, как они превращались в сморщенные, почерневшие фигуры. В голые обуглившиеся кости. Но по его опыту, в любом пожаре от человека оставалось хоть что-то. Нужно было много жара, чтобы превратить кости в порошок.
"Гораздо больше, чем при обычном пожаре", - подумал Партридж. Возможно, люди Крегера просто не заметили её тело.
Сгоревший дом представлял сейчас собой такое месиво из золы, камней и обломков бревен, что было легко не заметить нескольких почерневших обломков костей. И её тело никогда не найдут, если пепелище не переберут и не просеют.
Но почему у Партриджа такое чувство, что её там вообще нет?
Крегер налил ему еще виски.
- Конечно, она все еще может быть там... такая чертова неразбериха. Ну, как бы то ни было, мне больше нечего тебе рассказать.
Партридж задумался, но сколько он не размышлял над произошедшем, у него всё равно это не укладывалось в голове.
- Ты часто её видел, пока меня не было?
Крегер покачал головой.
- Очень редко. По-моему, она время от времени приезжала в город за продовольствием, а больше - нет. Не могу сказать, что я хорошо её знал, Нейт. Через год после твоего отъезда я стал шерифом, и она никогда не имела со мной никаких дел.
- Ты когда-нибудь с ней разговаривал?
- Практически нет. Просто здоровались при встрече на улице. - Крегер затушир сигару. - Нейт? Ты думаешь, она до сих пор жива?
- Я много о чём думаю.
Крегер внимательно посмотрел на Партриджа.
- Деньги у неё, да?
Партридж выдохнул сизоватый дым.
- Почему ты так считаешь, Джош? Моя жена умерла. Может быть, мне нужны подробности, чтобы успокоить душу.
- Может быть. Но, между нами говоря, я в это совсем не верю.
- Не веришь? Или не хочешь верить?
Крегер допил виски, изучая непроницаемое лицо человека, сидевшего напротив него.
- У тебя было много денег, Нейт. У тебя и парней из Гила-Ривер. По крайней мере, так говорят. Остальные члены банды мертвы. Ходят слухи, что ты забрал всю добычу себе. Думаю, ты закопал её где-то в этих краях. Зарыл в яму или в какую-нибудь старую шахту или колодец. И ещё я считаю, что Анна-Мария знала, куда именно.
- А может, я просто переживаю из-за потери? Тебе это не приходило в голову? - поинтересовался Партридж, безуспешно стараясь казаться оскорблённым. - Может быть, я любил эту женщину?
- А ты её любил?
- Не твое собачье дело. - Он швырнул сигару в камин. - Знаешь что, Джош? Я готов держать пари, что две трети людей, которые охотятся за мной, делают это не ради награды, а в надежде, что я приведу их к тайнику с деньгами. На самом деле, я думаю, что ты - один из них.
- Послушай, Нейт...
- Не вешай мне лапшу на уши, Джош! Я не верю в твои россказни. Если ты начнёшь мне рассказывать, что тебе не нужны эти деньги, значит, ты ещё глупее, чем я думал. - Партридж допил оставшийся виски. - Но это больше не имеет значения. Абсолютно никакого. Потому что ты прав: Анна-Мария действительно знала, где находятся деньги. А теперь она умерла, а деньги пропали.
- Ну, тела мы так и не нашли...
Не нашли. И пока не найдут, Партридж не сможет сидеть спокойно.
Эти деньги были единственным, что удерживало его рассудок от того, чтобы рассыпаться на мелкие кусочки, как хрупкий хрусталь, пока он был в тюрьме. Ибо он знал: когда ему удастся выбраться, они будут ждать его в погребе.
Со всеми тяжелыми, отчаянными годами будет покончено. Эти деньги позволят ему начать легкую жизнь.
А теперь у него не было даже их.
- Что ты будешь делать? - поинтересовался Крегер.
- Понятия не имею, - пожал плечами Партридж.
Крегер задумчиво помолчал пару секунд.
- Деньги, Нейт, для меня второстепенны. В первую очередь я хочу, чтобы ты убрался из моего города. Вот в чем суть дела. Я просто хочу, чтобы ты уехал.
- И я тебе уже сказал, что не могу пока уехать.
- А что, если..., - он пристально глянул на Партриджа. - Что, если я поделюсь с тобой одной сплетней?
- Это касается Анны-Марии? - заинтересовался Партридж.
- Да. Просто я кое-что слышал о том, что она проводит время в местечке под названием Дед-крик у подножия горы Суеверий. Это всего лишь сплетни, но ходят слухи, что она купила там салун.
- Это всё?
- Всё, что я слышал. И то вскользь. Это было ещё несколько лет назад, и для меня это мало что значило.
- Больше никакими маленькими грязными секретами не хочешь поделиться?
- Ни одним.
Партридж не поверил ни на минуту, но не стал настаивать.
- Тогда я поеду, Джош.
Он поднял со стула шляпу и плащ.
- Но запомни вот что, Джош. Я собираюсь скоро отсюда свалить. Но если я услышу, что ты послал за мной отряд... я вернусь за тобой. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Крегер сглотнул. - Да, - кивнул он. - Думаю, понимаю.
