Глава 15. Хочу убежать

Хотите знать, какое чувство я считаю одним из худших в мире? Когда чувствую, что застряла.

Застряла в ситуации, в которой не вижу, чтобы дела улучшались. Я представляю себе следующие пять минут, пять часов, пять дней – и только вижу, что повторяются одни и те же трудности.

Я стараюсь бодриться и пытаюсь разбудить в себе Поллианну из одноимённого романа, которая во всём находила радость. Какая-то часть меня знает, что наполовину пустой стакан наполовину полон, и хочет видеть светлую сторону вещей. Но Поллианна так и не просыпается.

Внезапно кажется, что так будет всю жизнь. Невозможно. Тяжело. Выше моих сил. И эта мрачная хандра затмевает меня. Как говорится, я хочу увидеть свет в конце тоннеля. А если мне кажется, что я просто безнадёжно застряла в темнейшей середине пути? Там, где свет ещё не светит? И я уже начинаю сомневаться, что когда-нибудь он здесь появится.

Это случилось со мной, когда в старшей школе парень разбил мне сердце. Мы дружили, а в переводе это значит, что девушка тайно влюблена в молодого человека, которому нравится её компания, но этого недостаточно для свиданий.

Вместо того, чтобы перенести свои чувства на кого-то другого, я позволила себе застрять в «дружеской зоне». Он наслаждался тем, что я была его всегдашним другом и помогала справляться с постоянными драмами из-за его вечно меняющихся подружек.

Но сердце у меня разрывалось на кусочки каждый раз, когда он бывал в воодушевлении из-за новой девушки и говорил, какая она удивительная во всех своих совершенствах. Он говорил о других девчонках то, что мне хотелось бы слышать из его уст о себе, и от этого каждое мое сомнение в себе мучало, как оголённый нерв.

Он перебирал подружек, как изголодавшийся москит в палаточном лагере отдыхающих, забывших воспользоваться спреем от насекомых.

А я только всё так же улыбалась снаружи и умирала внутри.

В конце концов, меня это достало. Я напросилась на разговор и поехала к нему домой. Вечерело. Уже не светло, но ещё и не совсем темно. Казалось, время между днём и ночью как нельзя лучше подходит для девушки, оказавшейся в отношениях, когда она чувствует себя не настолько принятой, как ей хотелось бы, и не настолько отвергнутой, как она того боялась.

Я зашла в его дом, как и сотни раз до этого. Но впервые в атмосферу наших отношений я заставила войти честность. Я призналась, что влюблена в него и не могу больше притворяться, что мне хватает его дружбы. Он смотрел на меня открыв рот, и на какое-то мгновение будто потерял дар речи. Но когда он так и не смог ничего сказать, я развернулась и пошла к своей машине.

Меньшее, что я могла сделать, – это сохранить крошечную долю достоинства, расставшись с ним.

В голливудском фильме, едва я вышла за дверь, на него внезапно нашло бы озарение, и он осознал бы, что тоже любит меня. Я увидела бы в зеркало заднего вида, как он размахивает руками, пытаясь догнать мою машину; бросила бы машину в парке, и затем пошли бы титры на фоне того, как посреди дороги двое бывших друзей скрепляют свою любовь поцелуем.

Но это было не кино. Это была старшая школа. Он не только не вышел за мной, но и на долгое время вообще перестал со мной разговаривать. Сейчас я очень рада, что не стала одной из его подружек-однодневок, но в то время для влюблённой девушки это была катастрофа. Кажется, что любовь предназначена для других и всегда не вполне доступна для меня.

Уезжая в тот вечер, я снова и снова прокручивала ужасную сцену отвержения. Моё признание в любви было встречено оглушительной тишиной, пронзившей меня до глубины души. При каждом воспоминании отвержение становилось всё более и более интенсивным. Я хотела убежать туда, где никогда не слышали ни его имени, ни моего. Где я могла бы у себя в голове переписать сценарий произошедшего или, по крайней мере, сделать вид, что ничего не было.

И я думала, что это сокрушительное чувство останется со мной до конца жизни. Парень из школы в конце концов превратился в смутное воспоминание. Время сделало мне этот подарок. Но боль того отвержения, казалось, не померкла.

Были и другие периоды сокрушительных чувств, которые, как я думала, будут длиться вечно. И каждый раз мне казалось, будто я застряла, и я помню это удушающее ощущение, когда хочется почувствовать себя лучше, но не знаешь, как. Порой моему мозгу очень трудно взять верх над моим сердцем. Отвержения одно за другим сильно сказались на моём сердце. И каждое из них не просто добавило боли; оно умножило уже имеющуюся боль. От этого накопления появилось мрачное чувство безнадежного поражения.

Я не понимала, что, переживая боль, можно обрести что-то хорошее, а потому хотела убежать от боли.

Забавно, та школьница думала, что, когда она найдёт любовь и выйдет замуж, всё наладится. Нет. Нельзя внешними средствами починить то представление, которое должно быть исправлено изнутри. Только Господу это под силу.

У отвержения длинные руки, притягивающие вчерашнюю боль в сегодняшнюю ситуацию. То, что вчера казалось безнадёжным, будет подпитывать безнадёжность и сегодня, если мы не разорвем эту связь.

Убежать от боли – не значит устранить боль.

Притворяться, что всё в порядке, когда на самом деле всё не в порядке, – не значит исправить ситуацию.

Избегать новых отношений – не значит исправить ситуацию.

Быть очень занятой, или стать успешной, или умножать накопления – не значит исправить ситуацию.

Я закрыла глаза и произнесла: «Господи, как это исправить? Как избавиться от этого чувства, что я застряла в смутном времени, которое продлится до конца моих дней?»

И у меня в голове возникли три слова: Повернись ко Мне.

В теории звучало хорошо. Но в реальности казалось, что повернуться к Богу – это как обнять воздух. Порой бывает непросто охватить разумом то, чего не можешь обхватить руками.

Так что я выбрала ту единственную вещь, связанную с Богом, которую физически могла потрогать: Его Слово. «Ибо если вы будете соблюдать все заповеди сии, которые заповедую вам исполнять, будете любить Господа, Бога вашего, ходить всеми путями Его и прилепляться к Нему, то изгонит Господь все народы сии от лица вашего, и вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас» (Второзаконие 11:22–23).

Мне нравится, как Писание говорит «прилепляться» к Господу. А тёмная хандра почти заставляет меня отлепляться. И обращаться к Богу в самую последнюю очередь, если споткнусь или упаду. Но когда я закрываю глаза, поворачиваюсь к Нему и просто говорю шёпотом: «Боже…», то при произнесении Его имени Он «овладевает» тем, что пытается овладеть мной.

Он разжимает хватку тьмы и помогает мне увидеть, что это только часть тоннеля, но не весь путь. На этом участке может быть темно, но так будет не всю дорогу. И даже в самой тьме у меня есть прямой доступ к Нему.

В разгар борьбы Он со мной… Мне только нужно признать эту реальность. «Боже, я люблю Тебя. Мне не нравится эта ситуация. Но я люблю Тебя. А значит, у меня есть всё необходимое, чтобы так же шаг за шагом идти дальше, пока не выйду на свет».

Шаг за шагом. С полной уверенностью в том, что Бог хорошо ко мне относится, даже когда я сама не отношусь к себе хорошо. И я понимаю, что если я хочу убежать, то не могу в это же самое время идти туда, куда Бог хочет меня вести.

НЕЛЬЗЯ ВНЕШНИМИ СРЕДСТВАМИ ПОЧИНИТЬ ТО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, КОТОРОЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ИСПРАВЛЕНО ИЗНУТРИ.

Иисус мог убежать

Иисус знал, что такое разбитое сердце. Он чувствовал это. Он нёс с собой это чувство. И боролся с ним.

И был момент, когда он мог убежать.

Тот вечер для него был полон скорби. Он в последний раз сидел за трапезой со своими учениками. Он пытался подготовить их к тому, что должно случиться, но они не понимали.

Иуда покинул вечерю, чтобы совершить невероятное предательство своего друга, учителя, своего Господа. Его ноги ещё были чисты от того, что Господь небес и земли глубоко поклонился, чтобы коснуться его человеческого существа и смыть грязь. Но тепло лучшей любви вскоре было обменено на горсть холодных монет.

И затем пришло время Иисусу пойти с остальными учениками туда, где они так часто встречались. Их место встречи вскоре станет местом разлуки. В 1–2 стихах 18-й главы Евангелия от Иоанна читаем: «Сказав сие, Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошёл Сам и ученики Его. Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками Своими» (Новый живой перевод).

Иуда был в пути, в кармане у его звенели деньги, а шаги были тяжелы от злого умысла.

И хотя несколько учеников были рядом с Иисусом, он знал, что он совсем один. Один в Своём понимании серьёзности этой ночи. Один в Своей боли. Один в Своём предназначении. Он сказал Петру, Иакову и Иоанну: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте» (Евангелие от Марка 14:34).

И его единственные товарищи уснули.

«И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня…» (Евангелие от Марка 14:35–36).

И вот как раз в этот момент Иисус мог бы убежать. Он представил, что значит пережить распятие, и всё человеческое в Нём взывало: «Пронеси чашу сию мимо Меня».

Интересно, что Гефсиманский сад находится в начале известной дороги, ведущей из города через Масличную гору в сторону Иудейской пустыни. По этому пути Давид ушёл от своего сына Авессалома.

Иисус мог знать об этом. Но вместо того, чтобы убежать, Он повернулся к Своему Отцу и произнёс восемь слов, сокрушающих ад, потрясающих демона, убивающих Дьявола: «Но не чего Я хочу, а чего Ты» (Евангелие от Марка 14:36).

Впервые оказавшись в Гефсиманском саду, я заплакала. Мне не свойственно так открыто показывать свои эмоции. Но там у меня появилось какое-то священное чувство от того, что мои слёзы станут частью земли, взрастившей эти деревья. Словно это был единственный способ, чтобы какая-то часть меня могла бы сама перейти в это место, и я не стала себя сдерживать.

Из всех воспоминаний, вызывающих у меня слёзы, больше всего ранило лицо моего отца. Я смотрела на него умоляющими глазами, чтобы он написал вступительные главы моей жизни с темой любви. Вместо этого он выбрал отвержение.

И тогда изменились мои ожидания на всю последующую жизнь. Я уже не смотрела на неё с надеждой получить любовь, а начала ждать отвержения. Даже если жизнь давала мне любовь, я с подозрением ждала, когда её похитят. Я знала, что это нужно менять.

Я не могла больше допускать, чтобы из-за отвержения отца у меня сегодня не получалось вступать в отношения.

Я не могла больше пытаться избежать боль.

Я не могла больше просить Бога пронести чашу сию мимо меня.

Я не могла больше думать, что у меня в жизни всё было бы лучше, если бы только мой отец любил меня.

Тёмная хандра, периодически появляющаяся в моей жизни, была безнадёжной.

Украдите у девушки надежду – и у неё пропадёт всякое желание жить.

Возможно, у вас тоже есть такое навязчивое отвержение на всю жизнь. Как и в моём случае, причиной может быть уход кого-то из родителей. Или друга, брата или сестры, супруга или наставника, или ещё кого-то, кто ушёл, выбросив вашу любовь прочь.

Думаю, вы уже знаете, что я очень хорошо понимаю это на глубинном уровне. И пока я всё связывала с желанием, чтобы с моим отцом всё было иначе, эта ситуация по-прежнему продолжала ранить меня. Я не могла двигаться вперёд. Мне грозило застрять в реальности своего прошлого, которое я не в силах изменить.

Но если бы я действительно думала, что Божье исцеление сильнее любой боли, которую мир мог мне причинить, я могла бы доверять Богу. Могла бы доверять Его планам. Могла бы продвинуться вперёд, сказав: «Но не чего Я хочу, а чего Ты».

Мне нужно было повернуться к Богу и сказать эти же восемь слов, которые сказал Иисус. И я не могла бы найти для этого более подходящего времени и места, чем в тот час в Гефсиманском саду. Может быть, эти страницы станут для вас таким же временем и местом.

Солнце Ближнего Востока мелькало и танцевало в зеленовато-серебряной листве оливковой рощи. Я вдохнула тёплый воздух и начала свою молитву:

Но не чего Я хочу, а чего Ты.

Я верю, что во всём этом Твоя воля есть благо. Я могу доверять Тебе, даже когда не понимаю. Я не могу полностью доверять тебе, продолжая держаться за то, что заставляет меня сомневаться в Тебе. Всё это мне нужно отпустить.

Ты так ясно обещаешь мне, когда я ослеплена мрачной действительностью, что Ты поведешь меня. Ты приведёшь меня к духовной помощи, в которой я нуждаюсь. Но Ты также приведешь меня к эмоциональной и физической помощи, в которой я нуждаюсь. Помоги мне увидеть Твои ресурсы и быть достаточно скромной, чтобы их получить. Ты сделаешь кривой путь прямым. Ты сделаешь это и никогда не оставишь меня.

Ты сказал: «и поведу слепых дорогою, которой они не знают, неизвестными путями буду вести их; мрак сделаю светом пред ними, и кривые пути – прямыми: вот что Я сделаю для них и не оставлю их» (Исаия 42:16).

Ты говоришь, что Слово Твоё острее обоюдоострого меча. И поэтому я отсекаю старые связи своей души этим верным лезвием Твоей истины.

Меня бросили. Это факт из моего прошлого, но не будущая судьба.

Меня отвергли. Это факт из моего прошлого, но не будущая судьба.

Меня обидели. Это факт из моего прошлого, но не будущая судьба.

Меня обделили. Это факт из моего прошлого, но не будущая судьба.

Мне разбили сердце. Это факт из моего прошлого, но не будущая судьба.

Периоды разбитого сердца, конечно, хороши для роста, но не для того, чтобы полностью определять меня. Я отпускаю боль и выбираю рост в ту минуту, когда могу сказать: «Но не чего Я хочу, а чего Ты».

Иисус создал эту модель.

Его предали, осмеяли, бросили, избили, распяли и похоронили. Это факты из Его прошлого, но не будущая судьба. Его боль в саду стала силой в склепе! Его распятие на кресте стало поражением смерти. Его разрушенное тело стало надеждой на воскресение для всего мира.

Он поднялся!

И мы сможем.

Я встаю и вскидываю кулаки! Я пою заключительную хвалебную песнь и чувствую ликование, поскольку эта глава, кажется, подходит к концу. Но, прежде чем мы заложим закладку на этом месте и решим, что знаем всё, что нужно знать, я хочу еще на минуту задержаться в саду. Мы должны ещё кое-чему научиться. В конце концов, между отвержением в пятницу и воскресением в воскресенье часто есть задержка.

Не знаю, как вам, но мне в период между отвержением и воскресением определенно нужно держаться за какую-то перспективу. В предыдущей главе мы обсуждали, о чём можно молиться во время таких отчаянных «между». Теперь я хочу рассказать вам, что вы должны знать при этом. Вот почему я думаю, что в те моменты глубокой скорби для Иисуса оливковое дерево не было простым совпадением.

Да, приближалось воскресение! Иисус знал это. Но в тот момент, когда его охватила печаль, Он тоже боролся.

И в какой же обстановке он находился в этот важнейший момент? Он был в оливковой роще. Оливковое дерево – это такое олицетворение перспективы¹. Я верю, что Создатель всего, Тот, кто всё делает с определённой целью, любил часто бывать под сенью олив. И может быть, Он не просто решил скрыться среди олив в Его самый мрачный час. Что, если Он сам их и создал специально для такого часа?

Да, оливковое дерево для Иисуса было не просто фоном.

Тяжёлые времена необходимы

В первую очередь, чтобы плодоносить, оливковому дереву нужны и восточный, и западный ветра. Восточный – сухой, горячий ветер из пустыни. Он суров. Настолько суров, что, если пронесётся над зелёной травой, она может полностью засохнуть за один день. (Это восточный ветер пронёсся над домом Иова.)

А западный ветер приходит со Средиземноморья. И приносит дождь и жизнь.

Оливковому дереву нужны оба этих ветра, чтобы вырастить плоды… и нам тоже. И ветер невзгод, и ветер облегчения должны пронестись по нашей жизни, если мы хотим, чтобы она и в самом деле принесла плоды.

Тяжёлые времена необходимы для улучшения

По поводу оливы ещё нужно учесть, насколько горек её плод и через что ему нужно пройти, чтобы стать полезным. Если сорвать оливку с дерева и попытаться съесть, её горечь вызовет тошноту.

Чтобы оливки стали съедобными, они должны пройти длительный процесс обработки, то есть их нужно:

промыть,

размять,

вымочить,

иногда просолить;

и потом ждать.

Это долгая процедура необходима для того, чтобы устранить горечь и сделать плоды пригодными к употреблению. Если мы хотим избавиться от природной горечи человеческого сердца, нам тоже предстоит долгий путь – путь исцеления.

Тяжёлые времена необходимы для сохранения

И напоследок, говоря об оливе, я хотела бы напомнить о том, как лучше всего её плоды сохранять на долгое время. Нужно их раздавить, чтобы получить масло. Так же и с нами. Библейский путь к сохранению – давление.

Но как же тогда понимать 8-й стих из 4-й главы 2-го Послания к коринфянам, где говорится: «Мы… притесняемы, но не стеснены»? Давайте прочтём версию 8-го и 9-го стихов из Библии короля Якова: «Нас тревожат со всех сторон, но мы не встревожены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; гонимы, но не покинуты; повержены, но не уничтожены».

Это был один из величайших моментов прозрения для меня, когда я стояла в тени оливковых деревьев: раздавливание плода оливки – не конец. А, скорее, способ её сохранения. А ещё способ получить то, что в ней является самым ценным, – масло. С этой точки зрения становится понятно, что хотя нас тревожат со всех сторон, мы не встревожены… нас угнетают почти до состояния уничтожения, но мы не раздавлены и не уничтожены.

Думаю, надо почаще вспоминать эти истины:

Когда дуют скорбные ветры с востока, я забываю, что они необходимы.

Когда мне придают новую и лучшую форму, я забываю, что это для устранения моей горечи.

Когда меня сокрушают, я забываю, что это для моей же сохранности.

Я так легко забываю об этом. Я борюсь, и плачу, и искренне хочу сопротивляться и убежать от всего это. О, как я легко забываю.

Может быть, Бог знал, что мы все будем об этом забывать. И создал оливковое дерево.

Олива – прекрасное напоминание, что так будет не всегда. Оборотная сторона сурового ветра – созревание плодов. Оборотная сторона сокрушения и ожидания – полезное сердце, свободное от горечи. Оборотная сторона давления и разрушения – масло, самая ценная часть меня, которая выпущена на свободу.

Оборотная сторона любой трудности – воскресение.

Мы должны верить: если Бог сказал, что сделает что-то, – это будет сделано. Не зацикливайтесь на проблемах. Вместо этого настройтесь на воскресение, такой настрой твёрдо придерживается заветов Бога. И хорошее ещё будет!

Так было с Иисусом. Так происходит и с оливковым деревом. И так, конечно же, будет с вами и со мной. Пусть мои сегодняшние обстоятельства не изменятся, но мой кругозор изменится обязательно. Я не убегу. Я вознесусь. Я буду верить, что Бог выше моих желаний. Я позволю истине освободить мою душу от связи с прошлыми обидами. Я вступаю в свою сегодняшнюю судьбу. И при этом я вижу Его яркий свет, и волны божественной надежды проходят через моё сердце.