Глава IX

Из особняка Бранна Дмитрий выходил словно во сне. Он не помнил, как покинул обеденный зал, не помнил, как шел по длинному опустевшему коридору, и, только оказавшись на улице, Лесков наконец-то немного пришел в себя. Сказанное Бранном пульсировало в мозгу, как заноза. Сознание противилось тому, что совет «процветающих» действительно решил уничтожить большую часть населения планеты, однако несколько ампул в руке Дмитрия были прямым подтверждением тому, что все уже началось. И, возможно, сегодня он совершил самую большую ошибку в своей жизни, отказавшись от предложения спонсоров укрыться в Австралии.

Стоя на крыльце дома Бранна, Дмитрий пытался собраться с мыслями и понять, что теперь ему делать дальше. Как только начнут умирать люди, город охватит хаос, а это означает, что нужно убираться отсюда как можно скорее.

— Босс, вам нехорошо? — Лесков не сразу обратил внимание на подошедшего к нему Лося. Только его прикосновение заставило Дмитрия вырваться из сетей своих мыслей.

— Че это с вами, начальник? — с тревогой в голосе спросил Георгий. — Вы бледный, как замоченное в отбеливателе привидение!

— Ты пил что-нибудь? — севшим голосом спросил Дмитрий. — За последние три часа пил что-нибудь?

Лось с недоумением посмотрел на Лескова. Разумеется, он уже привык, что после ужинов с Бранном Лесков нередко выглядел «слегка с дуба рухнувшим», но прежде он хотя бы не задавал странных вопросов.

— Да не, не пил вроде, — Георгий пожал плечами. — Когда мне было? Я только вам кофе взял. А что?

В глазах Дмитрия на секунду промелькнуло облегчение, но затем оно снова сменилось нарастающей тревогой.

— Я возьму машину Бранна, а ты поезжай к семье, — произнес он. — Дозвониться до них ты не сможешь, потому что связь недоступна. Поэтому…

— Так профилактические работы какие-то ведутся, — перебил его Лось. — Сегодня после пятнадцати ноль-ноль у всех выходной. Ни телека, ни интернета, так что весь вечер буду пить пиво и рубиться в приставку. Ленок с сыном в Питер к теще умотали. И, прикиньте, даже к Каришке не подскочить — после увольнения она обратно в Челябинск к родителям уехала. Реальный обломчик!

— Послушай меня внимательно, Георгий. Фильтры, что повсюду были установлены, на самом деле является устройством для отравления воды. Несколько часов назад оно было активировано.

Какое-то время Георгий удивленно таращился на своего начальника, после чего громко захохотал:

— Ну и приколы у вас, босс! С более слабым кишечником можно и в штаны наложить!

Но, встретившись с Дмитрием взглядом, Георгий вдруг осознал, что его начальник отнюдь не шутит.

— Не ну подождите! — растерялся Лось. — Как-то это… Нереально! Зачем кому-то убивать столько людей?

— Понижают уровень безработицы, — бесцветным тоном ответил Лесков и направился к машине Бранна. Киву сказал, что на его месте искал бы Вайнштейна, и Дмитрий решил прислушаться к этому совету.

Конечно же, румын упомянул этого врача неспроста. Быть может, Альберт Вайнштейн способен разработать противоядие, основываясь на состав полученного антидота, и тем самым хотя бы локально предотвратить грядущую катастрофу?

Но в то же время Лескова терзала еще одна мысль, которую ему хотелось отталкивать от себя обеими руками: что если Бранн вручил ему отнюдь не лекарство? Что если в злополучных ампулах и есть настоящий яд, а вся эта история с отравленной водой всего лишь издевательская сказка? Киву обожал изощренно мстить, и вполне возможно таким образом он хотел расквитаться с Димой за потерянную компанию Алюминиевой Королевы. Обладая лекарством, у любого возникает соблазнительная мысль — потратить антидот в первую очередь на своих близких. Вот только где гарантия, что волшебная жидкость в этих ампулах не убьет Катю, Рому, Ивана, Вику…

«Нет. Про антидот он обмолвился только тогда, когда узнал, что я пил отравленную воду», — лихорадочно думал Лесков. «Не может же он быть настолько хитрым, что просчитал мой отказ перенестись в Австралию. Или же… В любом случае я не могу экспериментировать на Кате.»

Самое странное, что даже перед лицом глобальной катастрофы, Дмитрий все равно первым делом подумал именно об этой девушке. Казалось, его отношение к ней укрепилось уже где-то на подсознании, и беспокоиться сейчас о ней для него было так же естественно, как дышать.

Но все же сейчас Лескову нужно было искать именно Вайнштейна. В конце концов, он — «энергетик», и, возможно, ему удастся определить, что в ампулах на самом деле.

«И даже если он не захочет мне помогать, я заставлю его подчиниться… Главное, чтобы он оказался дома!»

— Да подождите вы, босс, — Георгий наконец переварил услышанное. Он бросился следом за Дмитрием и, забыв о правилах субординации, схватил его за локоть. — Получается, если вы говорите правду, и моя семья пила эту проклятую воду, значит, они… ПОГИБНУТ???

В этот миг Лесков отчетливо осознал, что имел ввиду Бранн, говоря, что в данной ситуации обладающий лекарством получает великую силу.

«Главное, не растрачивать ее на свою слабость» — с издевкой добавило сознание. А что означала эта слабость в данном контексте? Девушка, которую он любил? Друзья, с которыми вместе рос? Или же совесть? Та совесть, которая не позволила ему спокойно сесть в машину и велеть Георгию дальше выполнять его поручения? Или совесть, которая едва ли не обжигала пальцы, стискивающие ампулы с антидотом? Георгий был первым человеком, кто заставил Лескова задаться вопросом: может ли он забрать полученное лекарство себе, в то время как семья его водителя обречена на верную смерть. Неужели Катя или Иван имеют больше права на жизнь, чем сын Георгия или его жена? Кто это должен определять?

«Я не знаю, что в этих ампулах!» — попытался оправдать себя Дмитрий. Единственное, что он мог сейчас сделать, это разыскать Вайнштейна, и желательно, чтобы до этой минуты никто не знал про наличие антидота. Лесков понимал, что, будь у кого-то лекарство, он бы сам первым приложил бы все усилия, чтобы его заполучить. И ради своей семьи Георгий сделал бы то же самое.

— Скажите, что будет с моими родными? Они погибнут? — в отчаянии воскликнул мужчина, еще сильнее стискивая руку Дмитрия.

— Может, и не погибнут, если успеем создать противоядие. Яд не действует мгновенно. Киву сказал мне найти одного врача. Возможно, он сумеет помочь.

— Так едем! — перебил его Георгий. — Поехали, босс! Найдем этого мудака, и я с порога вытрясу из него целую аптеку. Наизнанку выверну, но добуду лекарство! Но… Вот черт… Даже если вы найдете того врача, моя семья все равно в Питере!

— Мои друзья тоже, — все тем же бесцветным тоном произнес Дмитрий.

— Тогда нам по пути! Я довезу, поехали! — выпалил Георгий и бросился заводить машину.

По дороге до дома Альберта Вайнштейна Лесков и его водитель хранили гробовое молчание. Георгий обратился к нему лишь раз, желая спросить, знал ли Дмитрий о том, что планируется подобная «зачистка». Лесков боялся этого вопроса: где-то в глубине души он действительно понимал, что проект «Процветание» имеет серьезные подводные камни, но он никак не ожидал, что они окажутся настолько смертоносными.

По небу уже начал растекаться легкий румянец заката, когда автомобиль Георгия притормозил у подъезда дома Вайнштейна. Лескову невольно вспомнилось, как он, перепачканный кровью, пытался удержать раненного Бранна. И как в тот раз, Дима снова поднимался на нужный этаж практически на грани паники.

«Пожалуйста, окажись дома! Пожалуйста!» — молил Лесков, добравшись до нужной квартиры и изо всей силы надавив на кнопку дверного звонка.

«Пожалуйста!»

Сейчас Дима даже подумать боялся о том, что Вайнштейна может не быть дома. Где его искать, если он отсутствует? Лесков не знал, в какой больнице работает этот врач, или где живет его девушка. Вполне возможно, что он вообще сейчас поехал по вызову к кому-то вроде Киву. Что делать тогда?

«Ну открывай же!» — Лесков в который раз требовательно надавил на кнопку звонка. Он слышал мелодичную трель, доносившуюся до него, и в этот раз ему снова вспомнился раненный Киву, точнее момент, когда Дмитрий был почти уверен, что врач им не откроет. Но в тот раз Вайнштейн все же открыл.

В отличие от этого…

«Твою мать!» — Лесков в отчаянии ударил кулаком по запертой двери, а затем начал лихорадочно мерить шагами лестничную клетку. «Где его искать? ГДЕ?»

Но вот его взгляд случайно остановился на двери соседней квартиры, и прежде чем Дима успел усомниться в правильности своих действий, он уже нажал на кнопку звонка.

В этот раз откликнулись практически сразу же. Спустя несколько секунд до него донесся встревоженный женский голос:

— Кто? Что вам нужно?

— Я — друг вашего соседа, Альберта. Простите за беспокойство, но, может быть, вы знаете, где он может сейчас находиться? Мы договорились встретиться, а он не открывает…

В тот же миг за дверью раздался душераздирающий плач грудного ребенка.

— Ну вот надо было вам трезвонить! — в гневе воскликнула соседка. — Только было ребенок уснул, а тут вы… У него температура тридцать девять и два. Еле уложила. Думала, хоть после укола заснет.

— Простите, пожалуйста.

Женщина не стала открывать дверь, однако она все же ответила:

— Альберт был у меня минут десять назад, моего сына осматривал. Ему опять хуже стало. Вроде бы на поправку пошел, а сегодня… Господи! Аж губы посинели! — казалось, женщина вот-вот расплачется. — Альберт в аптеку пошел за какими-то лекарствами. Вы, видимо, разминулись. Он сейчас вернется.

Услышав эти слова, Лесков почувствовал заметное облегчение: все-таки Вайнштейн где-то неподалеку. Первой его мыслью было броситься на поиски аптеки, но в этом районе их наверняка было несколько, и Дмитрий опасался, что снова разминется с врачом.

Женщина вернулась к своему малышу, а Дима продолжил нетерпеливо мерить шагами лестничную клетку. То и дело он в тревоге поглядывал на часы, молясь, чтобы Альберт поскорее вернулся. Каждая минута промедления могла сказаться на состоянии Кати. Пускай Бранн и говорил, что яд убивает медленно, но кто знал, сколько воды девушка уже успела выпить с момента отравления.

Внезапно Дима услышал, как кто-то торопливо взбегает по лестнице, и бросился к перилам. Вайнштейна трудно было не узнать: его длинные темные волосы как и в прошлый раз были небрежно затянуты в хвост, а на шее красовался черный узор татуировки. В руке врач держал целлофановый пакет с логотипом аптеки «Здоровье».

— Дмитрий? — с удивлением произнес Альберт, заметив у лестницы хорошо знакомого ему парня. Тяжело дыша от быстрого бега, он вытер со лба выступившую испарину, после чего добавил: — Надеюсь, вы не захватили с собой Киву, потому что мой день и так напоминает выгребную яму, полную дерьма!

— Мне нужна ваша помощь, — Лесков решил говорить напрямую.

— Она всем нужна, вот только я ничем не могу помочь.

С этими словами Вайнштейн поравнялся с Лесковым и торопливо постучал в дверь соседки.

— Вы можете уделить мне хотя бы минуту?

— За эту минуту ребенок, который находится в этой квартире, вполне может умереть.

От Дмитрия не укрылось, что Вайнштейн изо всех сил старается казаться спокойным, хотя то, как он начал нервно тарабанить пальцами о косяк, говорило об обратном.

Соседка открыла дверь практически сразу же.

— Я не знаю, что делать, — прошептала она, после чего беспомощно опустилась перед врачом прямо на колени. — Умоляю, Альберт, миленький, спасите моего малыша!

— Успокойте ее, пожалуйста, Дмитрий, — сухо бросил Вайнштейн, пытаясь отцепить руки несчастной женщины от своей штанины. — Ну же, Маргарита, пустите меня к ребенку.

Отчаявшаяся мать подчинилась в тот момент, когда встретилась взглядом с Димой. Она поспешно закивала головой, после чего с отстраненным видом опустилась в кресло, стоявшее в прихожей. Лескову не составило труда внушить ей несколько минут равнодушного спокойствия, после чего он поспешил следом за Альбертом в детскую комнату.

Вот только, когда они приблизились к колыбельке, Дмитрий понял, что все кончено. Вайнштейн поспешно коснулся шеи ребенка, пытаясь нащупать пульс, после чего закрыл глаза и устало потер переносицу. То, что когда-то было восьмимесячным мальчиком по имени Максим, сейчас напоминало безжизненную куклу, покрытую темной сетью вен. Его остекленевшие глаза были широко распахнуты, а на щеках все еще поблескивали капли слез. Губы ребенка казались темно-синими, практически черными, а приоткрытый рот наполняла какая-то черная густая жидкость.

— Так что вы хотели мне сказать, Дмитрий? — Вайнштейн бросил на край стола купленные лекарства, пытаясь своей небрежностью скрыть охватившие его чувства. Столь страшная смерть ни в чем неповинного малыша потрясла даже его, привыкшего видеть умирающих.

Дмитрий же и вовсе не смог больше смотреть на колыбельную. Мысль о том, что он лично оплачивал смерть этого мальчишка, ужаснула его. Если прежде слова Бранна об отравлении казались ему какими-то абстрактными, то сейчас он наяву увидел плоды «Процветания».

Глядя куда-то в стену, Лесков задал вопрос, ответ на который уже знал. И тем не менее он не мог не спросить:

— От чего умер этот ребенок?

— От яда, — сухо ответил Альберт. Затем, посмотрев на Лескова, он нахмурился и добавил, — Вы кстати тоже отравились, вы в курсе?

Лесков кивнул:

— Несколько часов назад выпил чашку кофе. А вы?

— Я не пил фильтрованную воду с тех пор, как ее энергетика изменилась.

— Значит, вы в курсе, что дело в фильтрах…

Вайнштейн слегка пожал плечами.

— Мне с самого начала не понравилась установка этой штуковины. Те, кто ее устанавливали, обычные люди, само собой ни о чем не догадывались. Но энергетику не обманешь. Что-то было в этом фильтре с самого начала, только я не мог понять, что именно. До тех пор пока час назад моя соседка не позвала меня осмотреть ее ребенка…

Чуть помолчав, он продолжил:

— Так зачем вас прислал ко мне Киву? Если он боится помереть от отравления, то пусть расслабится: у полукровок хороший иммунитет. Само собой, поболеть придется, но не до такого состояния, — с этими словами Альберт взглядом указал на мертвого малыша.

— Бранн в Австралии, — ответил Дима.

— Кто бы сомневался. Этот всегда знает, где потеплее примостить свой зад.

— Он оставил мне лекарство… Наверное.

— Я бы на вашем месте тоже задался вопросом, а лекарство ли это, — Альберт криво усмехнулся и протянул Дмитрию руку. — Дайте мне посмотреть. Уже самому любопытно стало.

Лесков молча передал ему ампулу с прозрачной жидкостью.

— Ее бы в лабораторию, — задумчиво произнес Вайнштейн. Внезапно в его глазах вспыхнул неподдельный интерес. — Неужели раз в жизни Киву подумал о ком-то еще?

— Так значит, это все же лекарство? Вы сможете повторить его формулу?

— Думаю, да. Но для этого мне понадобятся время и оборудование.

— Бранн сказал еще кое-что…

Альберт вопросительно посмотрел на Лескова, уже предчувствуя, что слова Киву будут иметь негативный окрас.

— Те, кто не умрут от яда, будут уничтожены роботами, — продолжил Дима. — До атаки у нас есть в лучшем случае всего пара дней.

— То есть, лечи — не лечи, исход один… А вы умеете добивать, молодой человек! — в голосе Альберта послышалась неприкрытая досада. — Что вы предлагаете?

— Бежать. Основные удары придутся по столицам, поэтому я предпочитаю сначала убраться хотя бы в Петербург. Я имею ввиду подземный город, который построили на случай Третьей Мировой. Там лаборатории, госпиталь… Все, что нужно на первое время. К тому же, вероятнее всего, нам не придется добираться до Питера на машине. Я думаю, в Москве все еще есть как минимум один действующий телепорт.

— Вы думаете, а я знаю. Вот только вы не войдете в Кремль, как к себе домой.

— А вот в этом вы ошибаетесь!

Дмитрий снова бросил встревоженный взгляд на свои наручные часы. Эти несколько минут, потраченные на объяснения, показались ему бесконечно долгими. Что если с Катей или его друзьями сейчас происходит то же самое, что происходило с этим ребенком?

— Поехали, — позвал он Альберта, однако врач не двинулся с места. Он пристально смотрел на Лескова, пытаясь почувствовать его энергетику и уловить хотя бы намек на ложь. В конце концов это был человек Бранна, а все, что касалось Киву, вызывало у Вайнштейна сомнения. И когда Дмитрий уже собирался было применить внушение, Альберт внезапно первым направился к выходу.

Оказавшись в прихожей, врач задержал взгляд на своей соседке, которая все так же сидела в кресле, напоминая собой скорее каменное изваяние нежели живого человека. Ее глаза слепо пялились в одну точку, отчего доктору показалось, что несчастная тронулась умом.

Вместе с Дмитрием они покинули квартиру и поспешили к машине, подле которой встревоженный Георгий выкуривал уже четвертую сигарету.

— Я думал, вас в черную дыру засосало! Уже хотел по этажам бежать, разыскивать! — выпалил мужчина, снова забыв о субординации. Наверное, в данной ситуации он действительно больше не считал себя подчиненным Димы и воспринимал его теперь не иначе как друга по несчастью.

— Я — Альберт, — начал было доктор, желая представиться водителю, на что Дмитрий резко перебил его фразой «По дороге познакомитесь!»

— Как Эйнштейн, — пробормотал Лось, после чего добавил, — А я — Георгий.

— Как победоносец, — заметил Вайнштейн, усаживаясь на заднее сидение подле Лескова.

Спустя несколько минут их поездки, доктор первым прервал гробовое молчание:

— Георгий, вы не туда свернули. Если на Кремль, то нужно было ехать прямо.

— Я должен забрать кое-кого, — ответил за Лося Дмитрий.

Услышав это, Альберт усмехнулся:

— Хорошо, что я никому ничего не должен. Надеюсь, она хорошенькая…

Номер квартиры Кати Дмитрий знал еще с тех пор, когда Владимир Иванович добывал для него информацию про ее ухажера. А вопрос с наличием в подъезде кодового замка решил за него Вайнштейн. Он отказался дожидаться Диму в машине вместе с водителем, поэтому направился следом за ним. Заметив, что Лесков на миг замешкался, глядя на цифры, Альберт быстро набрал код, после чего любезно распахнул перед Дмитрием дверь.

— У вас здесь кто-то живет? — в глазах Лескова отразилось удивление.

— Следуя этой логике, у меня по всему миру кто-то живет, — доктор чуть улыбнулся. — Нет, я всего лишь слушаю свою интуицию. А точнее, кнопки в этом доме нажимают чаще всего именно в таком порядке… Энергетика прикосновений сохраняется дольше всего, если ее не стирать. Как отпечатки.

Возможно, в другое время этот разговор заинтересовал бы Дмитрия, но не сейчас. На данный момент его беспокоило только состояние Кати.

Поднявшись на шестой этаж, Лесков свернул направо и наконец-то нашел заветную шестьдесят пятую квартиру.

«Хоть бы ты была дома! Пожалуйста!» — в отчаянии подумал он, настойчиво звоня в дверь. И в этот миг он невольно ощутил дежа вю: совсем недавно он так же стоял на пороге квартиры Альберта, но если там он еще хоть как-то мог сдерживать свои эмоции, то сейчас Дима откровенно боялся.

Словно почувствовав состояние своего спутника, Вайнштейн мягко заметил:

— Да дома она… Точнее они.

«Они?» — за всей этой суматохой Дмитрий забыл о существовании одного человека, который последние годы раздражал его, как никто другой. Конечно же, кто еще мог сейчас быть подле Кати? Только ее прославленный пожарник, Станислав Волошин.

Вот только дверь открывать никто не спешил.

— Они точно дома? — Дмитрий снова нетерпеливо надавил на кнопку звонка, и в тот же миг до них донеслись торопливые шаги.

— Да иду я! — раздался чуть раздраженный голос Стаса, после чего щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Взглянув на хозяина квартиры, Альберту на миг показалось, что в этом взъерошенном темноволосом парне в домашней серой майке и хлопковых темно-зеленых штанах он видит сходство с самим Дмитрием. Черты лица незнакомца были мягче, и, если бы не другая энергетика, Вайнштейн предположил бы, что эти двое как минимум родственники.

Несколько секунд Стас недоверчиво смотрел на своих гостей, сосредоточив свое внимание преимущественно на Диме.

— Ты? — вырвалось у него.

— Мне нужно увидеть Екатерину, — сухо объяснил Дмитрий причину своего визита, после чего, бесцеремонно отстранив хозяина квартиры, без разрешения вошел в прихожую. Вайнштейн молча последовал за ним.

— Зато мне не нужно, чтобы ты ее видел! — от подобной наглости Стас несколько оторопел, а потом почувствовал, что начинает злиться. Чертов Лесков едва не разрушил его отношения с Катей, и когда, казалось бы, все устаканилось, он внезапно появляется у них прямо на пороге.

— Тебе здесь не рады! — добавил Волошин.

Однако Дмитрий, не разуваясь, уже направился в гостиную. На середине комнаты Волошин все же нагнал его и, схватив за локоть, заставил на миг задержаться.

— Ты что, не понял, что я тебе сказал? — воскликнул Стас. — Уйди по-хорошему, пока я собственноручно не вышвырнул тебя за двери!

— Я не уйду, пока не поговорю с Катей, — в голосе Лескова послышались металлические нотки.

— Она приболела. Ей не до тебя!

— Со мной врач. И лекарство.

— Нам не нужен врач! У нее обычная простуда. Просто температура поднялась. Я купил все необходимые лекарства!

— У вас кстати тоже поднялась температура, — заметил Вайнштейн, приблизившись к Стасу.

— Откуда вы знаете? — на лице Волошина на миг промелькнула растерянность, а Дмитрий, воспользовавшись его замешательством, высвободил руку и быстрым шагом направился в спальню.

Дима нашел ее в постели. Катя спала, однако дыхание ее было тяжелым. С первого взгляда на нее было понятно, что девушку мучает жар. На ее щеках играл болезненный румянец, а тонкое одеяльце было отброшено в сторону. На Кате были лишь тонкая шелковая майка на бретельках и хлопчатые белые шортики. Но, даже будучи больной, она оставалась поразительно красивой.

Дмитрий бесспорно бы оценил ее изящную фигуру в другой момент, но сейчас его взгляд задержался на прикроватном столике, на котором стоял злополучный стакан с водой, а рядом лежали градусник и какие-то таблетки.

Мысль о том, что именно он спонсировал установку фильтров, снова нахлынула на Дмитрия обжигающим чувством вины. Если бы не лекарство Бранна, Катя скорее всего была бы мертва уже к завтрашнему утру.

В этот миг в комнату ворвался Стас.

— А ты хоть умеешь делать уколы? — возмутился парень, в гневе глядя на то, как Лесков достает из кармана какую-то ампулу и шприц.

— Давайте лучше я, — предложил Вайнштейн, возникнув за спиной у Стаса, словно вежливое привидение. — Наверное, у меня в этом будет побольше опыта, чем у вас, Дмитрий?

Видимо, Альберт уже успел что-то сказать Волошину в отсутствие Дмитрия, раз он беспрекословно позволил вколоть своей девушке неизвестное лекарство. Затем Стас приблизился к Кате и растерянно произнес:

— Объясните наконец, что происходит!

Разумеется, в первый миг он тоже отказывался верить в услышанное, но, когда Дмитрий на вопрос «С чего вы все это взяли?» напомнил ему, что сам является спонсором «Процветания», сомнения отступили на второй план.

— То есть сначала ты травишь воду, а затем являешься сюда, как рыцарь на белом коне, и приносишь лекарство? — Волошин нервно усмехнулся. Из-за поднявшейся температуры он несколько минут назад опустошил целую кружку этой самой ядовитой воды. И поил ею Катю.

— Вам бы тоже стоило принять лекарство, — предложил Альберт. — Дмитрий, сколько у вас ампул?

— Было шесть. Одна у вас. Другая использована.

— Всего шесть? — эхом повторил Стас. — Но где вы их достали?

— У одного из инвесторов, — ответил за Дмитрия доктор, и Лесков снова поймал себя на мысли, что этот врач слишком неосторожен. Он может разболтать то, о чем вообще не стоит упоминать.

— Ну а почему вы не взяли больше? — продолжал допытываться Волошин.

— Напечатать забыли, — с раздражением произнес Дмитрий. Затем он слегка похлопал Катю по щеке, пытаясь разбудить ее.

— Давай, Белова, просыпайся, — мягко добавил он. — Нам с тобой еще на экскурсию в Кремль успеть надо.

— Не буди ее! — снова ощетинился Стас, не зная даже, что больше его разозлило: то, что Кате не позволяют выспаться или то, что Дима так по-хозяйски прикасается к ней.

— У нас нет времени, — заступился за Лескова Альберт. — Дмитрий, дайте мне еще одну ампулу. Не будем же мы ждать, пока этот парень тоже сляжет.

Помедлив, Лесков все же подчинился. Однако, к его удивлению, Стас решительно отказался от любезного предложения продлить ему жизнь.

— Я нормально себя чувствую, — ответил он. — А лекарство вы лучше приберегите — оно может понадобиться какому-то толковому врачу или химику, чтобы создать антидот.

«Без тебя бы не догадались!», — с раздражением подумал Дмитрий, после чего вновь коснулся лица Кати. В этот миг девушка пошевелилась и наконец приоткрыла глаза. В какой-то момент ей показалось, что она продолжает спать, иначе каким образом в ее спальне оказался Дмитрий. Не может же он действительно сидеть сейчас на краю ее постели и касаться ее лица. Тем более на глазах какого-то незнакомого длинноволосого мужчины и… Стаса.

«Стаса?»

Понимание, что это больше не сон, обрушилось на Катю, словно поток ледяной воды. Она поспешно села на постели, лихорадочно разыскивая взглядом свое одеяло, и, наконец обнаружив его, старательно прикрылась.

— Как ты здесь оказался? — еле слышно произнесла она, встревоженно глядя на Диму. Удивительно, что с его появлением девушка внезапно почувствовала себя заметно лучше. Температура начала спадать.

— В машине объясню. Собирайся, — мягко произнес он. В этот миг Лескову чертовски захотелось обнять ее, но вместо этого он поднялся с постели.

— Я помогу тебе одеться, Кать, — произнес Стас. — Нам ехать нужно. С ними. А вы чего стоите? Выйдите отсюда!

Чтобы не терять время на споры, Лесков и Альберт молча удалились в гостиную. Теперь их внимание снова было приковано к настенным часам. Нужно было поскорее уезжать, ведь в городе в любое время могла начаться паника. Скорее всего люди с ослабленным иммунитетом уже начали умирать, а обычные — слегли с температурой…

Багровое небо над Москвой казалось каким-то гротескным и пугающе мрачным. Оно стелилось над городом, покрывая его своими кровавыми крыльями, которые уже начали обугливаться по краям. Серые коробки домов, набросанные друг на друга, выделялись на алом фоне, как уродливые обломанные зубы. Город словно застыл в ожидании чего-то неотвратимого, а вся его жизнь осталась лишь на забитых автомобилями дорогах. Машины выстроились в бесконечную пробку, так как сегодня с трех часов дня метро не работало. Гудя и переругиваясь друг с другом автомобили медленно ползли по направлению к центру, и, наверное, впервые в жизни уходящее время казалось Дмитрию настолько бесценным.

В машине Лескова снова царило гробовое молчание. И водитель, и пассажиры были погружены в тяжелые мысли о том, что, быть может, уже завтра из их жизней исчезнут родные, друзья, коллеги по работе…

Катя думала о своих подругах, знакомых художниках и, главное, о юных учениках, которые брали у нее уроки живописи. Совсем недавно она дала ребятишкам задание — изобразить на холсте свою мечту. Все они надеялись на лучшее и верили в то, что будущее принесет им счастье. Кто мог знать, что группа людей, обладающих властью и деньгами, с поразительным хладнокровием примет решение уничтожить миллионы ни в чем неповинных детей, стариков, женщин и мужчин. Ради чего?

Взгляд Кати на миг задержался на Диме. Знал ли он, какой смысл на самом деле вкладывали инвесторы, называя свой проект «Процветанием»? Для Лескова это сотрудничество действительно приносило большую выгоду. Но тогда почему он не укрылся вместе с остальными своими партнерами в Австралии? Почему не попытался спастись, а поехал за ней, Катей? Быть может, у него был какой-то план? Ведь даже сейчас он оказался не таким беспомощным, как остальные. Он смог найти лекарство, пусть немного, но оно подарило им то, чего не было у других людей — надежду.

В свою очередь мысли Стаса были обращены к родителям. Единственное, что немного утешало его, было то, что его мать и отец прожили долгую жизнь. Он был выходцем из обычной рабочей семьи, но именно эта семья привила ему настоящие ценности. Его папа и мама жили вместе и вместе умрут, словно в сказке, в один день. Жаль, что они живут в другом городе, и он не может с ними попрощаться. Он бы многое отдал, чтобы иметь возможность обнять своего отца, пахнущего табаком и каким-то терпким одеколоном, и прижать к груди свою невысокую суетливую маму, пахнущую цветочными духами, которые отец дарил ей на каждое Восьмое марта. Впрочем, сейчас нужно быть благодарным Богу хотя бы за то, что рядом с ним была его Катя. После применения лекарства девушке стало заметно лучше, и теперь Стасу не хотелось ни на миг выпускать ее руку из своей руки. Самому же ему постепенно становилось хуже. В машине работал кондиционер, однако прохлада не приносила должного облегчения. Стас чувствовал, как у него горит лицо, а на лбу выступила испарина. Сидя с Катей на заднем сидении, он с трудом боролся с желанием положить голову ей на плечо и задремать.

Доктор Альберт сидел рядом с ними сзади и то и дело в тревоге поглядывал на Волошина. Состояние парня чертовски ему не нравилось, и он считал откровенной глупостью — испытывать судьбу и не вкалывать лекарство прямо сейчас. Кто знает, действует ли антидот на последней стадии отравления? Наверное, Вайнштейн сейчас был единственным, кто думал не о своих друзьях, а о врагах. Мысль о том, что «процветающие» укрылись на Золотом Континенте, чертовски злила его, в то время как остальные обречены погибать здесь по их вине.

«Я бы лично подлил этим сукам что-нибудь ядовитое в их утренний кофе», — думал он, нервно постукивая пальцами по своей коленке.

Мысли Георгия были обращены к его семье. Впервые в жизни он задумался над тем, насколько сильно он любил своего «дуралея-сына» и растолстевшую после родов жену. Да, они постоянно ругались, ворчали друг на друга и обижались по нескольку дней, но это была его семья, самые близкие для него люди. Сейчас он воспринимал Вайнштейна, как единственного человека, кто может спасти им жизнь, и ради него Георгий поклялся пойти на все, даже погибнуть. Примерно такое же чувство он испытывал по отношению к Лескову. Он никак не ожидал, что его молодой босс откажется укрыться вместе с остальными толстосумами в Австралии, а рискнет жизнью, чтобы помочь своим близким.

Что касается самого Дмитрия, то он думал лишь о том, как добраться до подземного Петербурга, при этом успев вколоть антидот своим друзьям. Если бы не они, разумнее было бы попытаться укрыться под Москвой, которая была куда более подготовлена для войны, нежели Питер. Об остальных людях он старался сейчас не думать. Вайнштейну нужна лаборатория, и он ее получит, благо, у Лескова была одна на примете. И пока Альберт будет работать, он поедет разыскивать Ивана и Рому.

Внезапно Катя, все это время смотревшая невидящим взглядом в окно, вздрогнула в объятиях Стаса.

— Что такое? — тихо спросил ее Волошин, но затем, проследив за ее взглядом, увидел лежащую на асфальте женщину.

— Господи, ей нужно лекарство! — прошептала Катя.

С этими словами она посмотрела на сидящего на переднем сидении Диму.

Лесков не сказал ни слова. Он молча нажал на панели управления какую-то кнопку, и стекла окон внезапно утратили свою прозрачность. Салон автомобиля погрузился в полумрак.

— Дима, у тебя же есть лекарство! — Катя бросила умоляющий взгляд на Лескова и вдруг заметила, что того лихорадит. Теперь он сидел без пиджака и без галстука, а его рубашка была наполовину расстегнута. Не лучше выглядел и сидящий подле нее Стас.

— А вы использовали лекарство? — осторожно спросила она, переводя взгляд с Димы на Стаса и обратно.

— Я не пил воду, — ответил Лесков, не желая затрагивать эту тему.

— Босс, так я же кофе вам приносил, — вмешался Георгий, после чего внезапно воскликнул: — Стойте, у вас есть лекарство???

— У него есть прототип, который потребуется мне для исследований, чтобы я смог повторить формулу и создать лекарство для всех, — ответил за Диму Альберт, и в этот миг Лесков испытал к этому человеку искреннюю благодарность. Из-за поднявшейся температуры ему ничего не хотелось объяснять — хотелось лишь закрыть глаза и немного поспать.

— Получается, вы оба отравлены? — Катя в страхе посмотрела сначала на Стаса, затем на Диму.

— Я нормально себя чувствую, — Волошин выдавил из себя усталую улыбку и поцеловал девушку в висок.

— А сколько у вас этого лекарства, босс? — только сейчас Георгий понял, что его начальник, будучи отравленным, до сих пор не использовал антидот для себя.

— Мало. Катастрофически мало, — снова ответил за Диму Альберт. — Я попытаюсь это исправить.

— Моя семья может погибнуть! — воскликнул Лось.

— В эту ночь погибнет немало семей, — Стас горько усмехнулся.

— Да я этим «процветающим» морды на кулак намотаю! Падлы! — не выдержал Георгий. Он яростно стиснул руль, словно это была шея одного из инвесторов, проголосовавших за массовое истребление людей.

Прошло около полутора часа, когда автомобиль Димы наконец добрался до Кремля. На улицах было не многолюдно. Видимо, чувствуя себя не очень хорошо, горожане предпочли отлеживаться дома, даже не догадываясь, что в соседних квартирах таким же плохим самочувствием терзаются и остальные. Однако были и те, кто отказались от установки фильтров и поэтому сейчас пеняли только на дурацкую заставку при включении телевизора, мол, доступны только записи из архива, и на отсутствие интернета.

— Я все еще не понимаю, как вы собираетесь провести нас вовнутрь? — спросил Альберт, обратившись к Дмитрию.

— У меня там знакомые, — ответил Лесков, выбираясь из машины. Он хотел было подать руку Кате, но Стас опередил его.

— Я сам ей буду заниматься, — сквозь зубы процедил он. В этот раз Лесков возражать не стал. Сейчас его волновало только то, как добраться до телепорта. Он бывал в Кремле не один раз и прекрасно знал, где находится это чудо техники. Оставалось только дойти до него и сладить с охраной.

— Мы вот так вот просто зайдем вовнутрь? — не поверил Стас, когда Лесков и Лось первыми направились в сторону главного входа. Поддерживая Катю, Волошин в тревоге последовал за ними. Доктор Вайнштейн шагнул к воротам последним. Он буквально кожей чувствовал обилие вооруженных охранников и искренне недоумевал, как вообще подписался на все это безумие.

«А если скажем, что у нас есть лекарство, наверняка найдутся работающие на «Процветание», и нас немедленно грохнут», — думал Альберт.

Уверенность Лескова его озадачивала. Он устало усмехнулся, когда заметил, как Дмитрию преградили дорогу двое охранников. Но его улыбка тут же исчезла, когда они неожиданно расступились, позволяя их скромной делегации пройти. Однако уже через миг к ним снова направились другие охранники.

— Вы — «шепчущий», да? — поинтересовался Альберт, наконец поравнявшись с Дмитрием. — Так надо было сразу и сказать. Я бы не тратил жалкие крохи своих нервов, пугаясь здешней охраны…

— Вы чувствуете телепорт? — прервал его Дима. — Он еще активирован?

— Да, но за пределы России мы не выберемся.

— На данный момент меня не интересуют пределы России. Все, что сейчас происходит в Москве, происходит и в других городах мира.

Дмитрий снова в тревоге обернулся на Катю. Благо, девушка действительно чувствовала себя лучше, а вот Стас постепенно начинал сдавать.

— Ему нужно вколоть лекарство, иначе этот доблестный парень помрет раньше времени, — заметил Вайнштейн. — Не могу не признать, что его поведение вызывает у меня уважение, однако такими темпами нам придется тащить его на руках. А что на счет вас? Еще держитесь?

— Температура поднялась. Скажите, когда нужно будет начинать беспокоиться.

— Когда слюна станет черной и вязкой, а во рту появится привкус крови.

— Очаровательно, — сухо ответил Лесков. — А вы умеете добивать, доктор!

Он нарочно процитировал слова Альберта, сказанные на его счет, и Вайнштейн мрачно усмехнулся.

Они шли по территории Кремля так, словно гуляли по двору особняка Дмитрия. Охрана не смела к ним даже приблизиться, что немало удивляло Катю и Стаса. Теперь они старались держаться рядом с Димой, Георгием и Вайнштейном и не отставать от них ни на шаг.

— Разве вы можете «нашептывать» одновременно шестерым? — удивился Вайнштейн, когда вышедшие им на встречу охранники внезапно попятились назад, расступаясь перед ними.

— Тише, — шикнул на него Лесков. Он не хотел, чтобы это дурацкое восклицание услышали Катя, Стас и Георгий.

— А они разве не знают?

— Нет, и, я надеюсь, не узнают.

Вайншейн лишь пожал плечами. Ему казалось, что, если любишь кого-то, нужно ему доверять, и он был уверен, что девушка уж точно знает о некоторых особенностях Лескова. Впрочем, его это не касалось, поэтому спорить он не стал.

Наконец их группа добралась до здания Большого Кремлевского Дворца, и охранники вновь беспрекословно пропустили их. Но в этот раз Лесков оставил одного из них при себе, чтобы он создавал видимость, что сопровождает их.

Катя и Стас впервые чувствовали себя рядом с Дмитрием настолько странно. Озноб, который то и дело пробегал по коже, Волошин списывал на высокую температуру, но девушка испытывала нечто похожее на страх. Она убеждала себя, что ей это кажется, но поведение охраны откровенно указывало на то, что они тоже его боятся.

Плутая по коридорам, Дима и остальные отыскали зал, вход в который был разрешен только по пропуску. В этот миг им и пригодился их сопровождающий. Он приложил ладонь к двери, и та незамедлительно отворилась. Сидевшие внутри несколько охранников, в тревоге вскочили с мест, хватаясь за оружие. Им уже сообщили о вторжении посторонних на территорию дворца, вот только выстрелить никто из них не посмел. Они медленно попятились назад, после чего бросились в соседнюю комнату.

— Что с ними такое? — удивилась Катя. Она была уверена, что сейчас их арестуют, но эти люди почему-то отступили.

— Поняли, что я им бошки поотшибаю, если полезут, — сказал Георгий, пряча свой пистолет. — Я метко стреляю, куколка!

Худенький инженер, отвечающий за настройку телепорта, вскочил из-за стола, переворачивая на себя чашку кофе.

— Вам сюда нельзя! — воскликнул мужчина, нервно поправляя очки. — Это правительственный объект!

— Отправь нас в Петербург, — еле слышно произнес Дмитрий, пристально глядя ему в глаза. Мужчина задрожал всем телом, после чего кивнул и поспешно начал вводить пароль, отключающий защиту от несанкционированных перемещений.

— Портал приведет вас в здание Главного Адмиралтейства, — отчитался он, задав единственный все еще активный адрес в Санкт-Петербурге. — Подтверждаете перемещение?

— Да, — сухо ответил Дмитрий.

— Все пятеро переносятся?

— А это возможно за один раз?

— Да. До восьми человек.

«Тогда зачем спрашивал?» — с долей раздражения подумал Дима.

— А это безопасно? — усомнился Стас, глядя на странную кабину, больше похожую на лифт, нежели на телепорт, который он видел в кино.

— Вы и так скоро умрете. Чего вам еще бояться? — еле слышно произнес Вайнштейн, обратившись к парню.

— А вы хорошо умеете подбадривать, — огрызнулся Стас и первым шагнул в кабину. Катя машинально взяла его за руку, в тревоге глядя на Диму.

— Ткнешь что-нибудь не то, и я тебе реально пальцы пооткручиваю. Слышь, ты, сопля близорукая! — пригрозил инженеру Лось, после чего присоединился к Стасу и Кате. Вайнштейн и Дмитрий вошли в кабину последними.

Они даже не успели по-настоящему испугаться, когда портал сработал. Все произошло так стремительно, что никто из телепортировавшихся толком ничего не ощутил. Лишь яркая вспышка заставила их зажмуриться. Но вот, когда они открыли глаза, они поняли, что перемещение удалось…