Книга: Тайнознатицы Муирвуда
Назад: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Зимнепутъе
Дальше: ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Союз

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Канцлер Крабвелл

Весна обрушилась нежданно, и Майе стало страшно. Еще вчера промерзшая земля твердела под ногами, а с кухонной стрехи скалились острозубые сосульки. Мир словно затаил дыхание в эту глухую зиму, но один несмелый вдох — и вот она, весна. Весной приедет отец. Сокровенная завеса по-прежнему закрыта, и альдермастон полагает, что Майя еще не готова к испытанию. Изо дня в день девушка мерила шагами аббатство, выходила на мыс, всматривалась в даль — не идет ли «Хольк»? Она скучала по бабушке и боялась за нее.
Голые ветви деревьев в Саду сидра покрылись белой пеленой — не снежной, цветочной. Это было очень красиво. Майя часто подолгу гуляла по аббатству в компании Сюзенны и Додда. Со дня трагедии эти двое стали близки как никогда, но охотно брали Майю с собой, встречая ее с теплотой и радушием. Было немного больно смотреть, как они, крепко взявшись за руки, бредут по яблоневому саду. Каково это было бы — вот так же пройтись с Кольером, прогуляться по аббатству бок о бок, держась за его руку. И все же Майя была рада за друзей, рада за то, что вся эта боль сумела породить нечто светлое.
Одним весенним днем они по обыкновению отправились на прогулку в Сад сидра. Под пение жаворонков и гуденье пчел Майя рассеянно разглядывала стены аббатства. Леса уже убрали, и только внутри еще продолжались работы. Шпили башен протыкали небо, грозя нанизать на себя пышнотелые хлопковые облака.
— Я кое о чем раздумывал, — негромко сказал Додд.
— Будь осторожен: мужчинам вредно слишком много думать, — насмешливо отозвалась Сюзенна.
— Я знаю… я все время думаю о разных вещах, и один Исток знает, что из этого выйдет. Если король и впрямь отнимет у Муирвуда право даровать убежище, больше мы не сможем здесь жить. Я думаю, что в этом случае нам следует бежать в Прай-Ри, в Тинтерн. Джон Тейт показал мне, как выйти из аббатства незамеченным, и…
— Я не знаю языка Прай-Ри! — перебила его Сюзенна; мысль о бегстве через Бирден Муир явно показалась ей пугающей.
— Майя знает. Твоя бабушка не откажет нам в убежище. Я проведу вас к ней в целости и сохранности. Джон Тейт научил меня жить в лесу и прятать следы.
Майя кивнула и пригнулась, чтобы не задеть головой низкую ветку в белых цветах.
— Он и меня этому учил. И я уверена, что при желании мы сможем укрыться в Прай-Ри. Но я надеюсь, что бабушка вскоре вернется сюда. И она не будет молча смотреть, как король отнимает старинные привилегии у аббатства.
— Ты ее ждешь? — спросила Сюзенна.
— Жду каждый день, но она отчего-то задерживается. Никаких новостей… Она Великая Провидица, у нее много дел… особенно теперь. Но мне кажется, что рано или поздно она схлестнется с моим отцом. Только бы она вернулась вовремя — всем сердцем на это надеюсь.
— Быть может, они сумеют договориться, — тревожно перебила ее Сюзенна. — Коморос уже пережил одну гражданскую войну. Зачем нам враждовать?
Додд фыркнул:
— Ты ведь и сама все понимаешь, милая. Страх — плохой правитель. Рано или поздно люди перестают бояться, и на смену страху приходит гнев. Я рад, что не стал мстить, но если терпение и относится к числу добродетелей, то отнюдь не самых приятных.
— В самом деле? — игриво спросила Сюзенна, грациозно повернулась, взяла юношу за руки и посмотрела ему в лицу. — До Духова дня осталось совсем немного. И тогда твое терпение будет вознаграждено.
Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в уголок губ.
— Ты права, а я ошибался, как всегда. Награда стократ превзойдет муки ожидания. А что мастонские испытания? Не боишься? А ты? — он обвел взглядом обеих девушек.
Сюзенна покачала головой.
— Отец с матерью говорили мне, что бояться нечего. Там будут яр-камни, которые пробуждают в человеке сильные чувства, но их можно заставить замолчать. Чтобы пройти испытания, нужна в первую очередь решимость. Я готова принести свои клятвы хоть сейчас.
Додд перевел взгляд на Майю.
— Я тоже не боюсь, — сжав губы, произнесла Майя. — По сравнению с тем, что мне случилось пережить, это все ерунда. В последние месяцы я много работала с альдермастоном, и мы много говорили о моей прошлой жизни.
Додд ничего не знал о кистреле. Юноша смотрел серьезно, но взгляд его был взглядом друга.
— Я всем сердцем готова отдаться на волю Истока, — заключила Майя. — И всегда была готова.
Додд одобрительно кивнул.
— Некоторые думают, что положиться на волю Истока — это все равно что сдаться в бою. Как будто мастон только и должен что держать в узде свои мысли и чувства. Мой отец объяснил мне это иначе. Он рассказывал о нашем предке, Колвине Прайсе, который очень любил лошадей и с уважением относился к опасностям, которые таит Бирден Муир. Во время скитаний по болотам Колвину и Лийе указывало путь державное яблоко. Когда же яблоко утратило силу, они пошли наугад. Так вот, есть люди, для которых свобода — это право забрести в топь. А я лучше пойду за проводником, который поведет меня по безопасному пути — пусть и через болото.
Сюзенна с Майей понимающе кивнули. Однако вскоре их отдых в саду был прерван — к друзьям подбежал Оуэн. Лицо у него раскраснелось, и видно было, что он давно уже бегает в поисках.
— Что нового, Оуэн? — спросила Майя.
Паж робко поклонился.
— Альдермастон велел мне сообщить вам, что прибыл лорд канцлер. Он остановился в таверне «Пилигрим», что в деревне, однако нынче вечером будет ужинать у альдермастона.
— Вот это новости, — заметил Додд. — Канцлер Крабвелл?
— Ага, — ответил Оуэн. — Сам я его не видел, но вокруг таверны стоит стража, и многие видели, как он туда входил.
Сюзенна неуверенно покосилась на Майю:
— Но зачем он здесь? Я поняла бы, если бы он прибыл через месяц или хотя бы за две недели до Духова дня. Ты с ним знакома, Майя?
— Да, — ответила Майя, и в животе у нее что-то сжалось от страха. — Он меня узнает.
— Вот и альдермастон так подумал, — сказал Оуэн. — Он сказал, чтобы ты держалась подальше от Большого дома. Там и шериф тоже рыщет.
Майя переглянулась с Сюзенной.
— Идем к Джону Тейту, — хором сказали они.
— Хороший план, — одобрил Додд. — А к большому дому не подходите, даже к кухне. Я скажу Джону Тейту о вашем приходе. Если что-то пойдет не так, я вас предупрежу.
И, пожав руку Сюзенны, он торопливо вышел из сада.
Оуэн приподнял шляпу и тоже был таков.
— Ты хорошо знаешь канцлера Крабвелла? — спросила Сюзенна, об руку с Майей шагая к дому охотника, стоявшему на самом краю аббатства.
— Он сменил на этом посту Томаса Мортона. Позже Мортона казнили. Крабвелл верен моему отцу. Должно быть, он приехал, чтобы разузнать, чего королю стоит ждать от альдермастона.
Сюзенна вздрогнула.
— А если твой отец прикажет убить альдермастона?
Думать о человеке, которым стал ее отец, было больно. Но обманывать себя Майя больше не могла: король был жесток и безжалостен. Он отвратительно обошелся с собственной женой и дочерью. И все же Майя до сих пор хранила воспоминания о тех временах, когда не родились еще мертвые дети, когда ее семья была настоящей семьей. И в глубине души у нее жила надежда на невозможное — на то, что однажды он опомнится и сбросит ту чудовищную личину, что успела к нему прирасти.
— Надеюсь, что не прикажет, — тихо ответила она, но цветущие деревья вокруг больше не могли пробудить радость в ее сердце.
* * *
Домишко Джона Тейта вряд ли можно было назвать подходящим жилищем для принцессы и ее товарки. По стенам были развешаны топоры и длинные ножи. Повсюду валялись факелы, веревки, снегоступы, одеяла, кадушки, луки, стрелы, по меньшей мере четыре пары стоптанных башмаков, горшки разнообразных размеров, деревянные ложки и черпаки, россыпь вилок, скребки для выделки шкур и собственно шкуры. Стульев не имелось, однако вместо них всегда можно было воспользоваться бочонком, каковых тут имелось в изобилии. Был, разумеется, и очаг, который благодаря Доддовым трудам не знал нужды в дровах, да к тому же Джон Тейт приволок откуда-то камни и уложил их так, что огонь грел еще жарче, отчего в домишке порой буквально было нечем дышать.
Они ели из маленьких горшочков вкуснейшее мясо. Джон Тейт без умолку рассуждал о достоинствах печей и недостатках кухонных плит, и от тепла, сытости и звуков его голоса Майю потянуло в сон.
Вдруг Аргус насторожился, и из его пасти вырвался низкий хриплый рык. Кто-то стоял за дверью. У Майи сжалось сердце.
— Тихо ты, — одернул пса Джон Тейт, встал с расстеленной по полу шкуры и поставил поднос с едой прямо на пол. В дверь робко постучали — за мгновение до того, как ее открыл Джон. Это был все тот же Оуэн.
— Альдермастон желает видеть Сюзенну, — тревожно озираясь, сообщил Оуэн. — С ней хочет поговорить канцлер.
Сюзенна разом побледнела.
— Меня?
Оуэн тупо кивнул.
— Он сказал «приведи Сюзенну Кларенсье». Так и сказал, моя госпожа. Альдермастон. За вами меня послал.
— Не нравится мне это, — нахмурился Джон Тейт. — Клянусь Чишу, тут нечисто. Он знает твою семью, а, девица?
Сюзенна побледнела еще сильнее.
— Едва ли. Мое Семейство принадлежит к числу благородных, но особого влияния не имеет.
— Что ж он тогда вынюхивает-то? Рыщет, рыщет, что твоя гончая. Ну вот что, Оуэн, бери Сюзенну и веди ее к альдермастону. А ты у меня тут пока побудь, Майя.
Сюзенна встала, нервно растирая ладони, и неуверенно шагнула вслед за Оуэном в темноту.
— Что ты заподозрил? — спросила Майя у Джона Тейта, когда тот запер дверь. — Я же вижу, у тебя что-то на уме.
Джон не ответил. Достав заплечный мешок, он принялся наполнять его припасами. Бросил взгляд на Майю:
— Твой мешок там. Собирайся.
— Думаешь, здесь небезопасно? — спросила девушка.
— А ты думаешь, ты уже мастон? — фыркнул он. — Ученикам убежище не полагается, даже по старым законам. Шевелись давай. Долго ли тут до беды.
Майя кивнула, торопливо схватила мешок и принялась складывать в него провизию, флягу и одеяло.
Дверь открылась без стука. Аргус бешено залаял. Вошел шериф Менденхолла. Аргус изготовился к прыжку, но Джон Тейт резко свистнул, и пес отпрянул. Лай перешел в низкое рычание — Аргус чувствовал сгустившееся в комнате напряжение.
Глаза у шерифа были серого цвета. Прежде Майя не замечала этого, однако теперь, стоя перед ним и глядя ему в лицо, она читала в них холодное любопытство. На шерифе был богатый наряд: куртка тонкой кожи, рыцарская цепь на шее. Навершие на рукояти меча формой повторяло мастонский символ, однако тому могло быть множество причин. Шериф в упор смотрел на Майю, и ей показалось, что он высчитывает что-то про себя.
— Спасибо за то, что усмирил пса, — бросил шериф, снимая руку с рукояти кинжала. — Иначе пришлось бы мне — а я бы не хотел.
— Не грози собаке, когда хозяин рядом, — предостерег его Джон Тейт. В руках у охотника был топорик, готовый в любой миг полететь в цель. Взгляд Джона ясно говорил, что он колебаться не станет.
— Я не ищу ссоры с тобой, охотник, — сказал шериф.
— Это еще бабушка надвое сказала, — ответил Джон Тейт. — Сколько у тебя людей снаружи?
— Достаточно, — бросил шериф.
Глаза Джона загорелись гневом.
— Да ну? — вкрадчиво спросил он.
— Что ж, давай выйдем, посчитаешь. Ты ведь умеешь считать? — не скрывая издевки, спросил шериф.
— Что вам нужно? — спросила Майя, шагнув вперед. В глубине души — темной ее части — она пожалела, что у нее больше нет кистреля. Она чувствовала, как под гнетом страха и тревоги в душу вползает жажда. Та самая жажда, от которой предостерегал ее альдермастон. Искушение. Она облизала губы и безуспешно попыталась прогнать страх. Страх неизвестности, страх перед будущим, неважно — в любом своем обличье страх был той силой, которая обращала людей на сторону Бесчисленных. Правда, Бесчисленных рядом не было — в аббатстве они не имели власти. И все же Майя как наяву чувствовала, как они скребутся в невидимые стены, преграждавшие им путь.
— Вы, — просто ответил шериф.
— Я не понимаю вас, шериф. Что вы хотите сказать?
— Я пришел за вами, моя дорогая, — повторил он, и губы его растянулись в нервной ухмылке. — У меня, видите ли, возникла теория, и, чтобы проверить ее, я вызвал в Муирвуд канцлера Крабвелла. Он втайне выехал из Комороса два дня назад, не сказав никому, куда он едет. Мои новости показались ему небезынтересными.
Майя сглотнула, безуспешно пытаясь усмирить тревогу.
— Что за новости? — спросила она, уже зная, каков будет ответ.
— Все шпионы этого королевства ищут пропавшую дочь короля Комороса. Судя по донесениям, дохту-мондарцы увезли ее в Несс, однако там ее не видели уже много месяцев. Пошли слухи, моя госпожа. Поговаривают, что леди Деорвин отравила королевскую дочь, — он скверно усмехнулся. — Народ требует, чтобы ему показали дочь короля живой. В городе бунты, моя госпожа. Вы можете надеть платье безродной, но никакое платье не спрячет вашей красоты.
Опасно блеснув глазами, Джон Тейт занес топорик. Майя жестом остановила охотника.
— Чего же вы хотите? — шепотом спросила она.
— Так вы признаетесь?
— Я ни в чем не признаюсь. Говорите здесь вы, а не я, шериф. Чего вы хотите?
По лицу шерифа поползла кривая ухмылка.
— Того же, чего хотят многие, — ответил он хриплым ледяным голосом. — Падения леди Деорвин. Истинная наследница трона — вы, а не ее щенки, — последнее слово он почти выплюнул. — Ее падения хотят многие. Я заподозрил правду много месяцев назад, но я был терпелив. Терпелив и настойчив. Вы еще увидите, что я умею быть терпеливым и настойчивым, моя госпожа. Я знаю, что мою переписку кто-то просматривал. Кто-то из обитателей аббатства. Вот только скрыть следы он не сумел, — взгляд шерифа впился в ее лицо. — Может быть, это даже были вы. Чтобы проверить свои выводы, я вызвал в Муирвуд канцлера Крабвелла. Я уверен, что вы — Марсиана, дочь короля, истинная принцесса Комороса. Не знаю, как вы оказались в Муирвуде. Вот что я вам скажу: канцлер Крабвелл хочет говорить с вами. Он послал за леди Кларенсье, чтобы облегчить мне поиски. И сейчас мы пойдем к нему.
Сердце Майи сжалось от страха и сомнений, но она прямо посмотрела в лицо шерифу.
— Почему канцлер Крабвелл задумал свергнуть леди Деорвин?
Шериф снова ухмыльнулся своей кривой улыбкой.
— Они что две кукушки — хотят перекуковать друг друга. Между ними непримиримая вражда. Она хочет падения канцлера, чтобы поставить на его место своего человека. Кто-то из них должен погибнуть. А канцлер, воспользовавшись вашим исчезновением, пустил слух о том, что вас убили по приказу леди. А потому, леди Майя, вопрос вашего местопребывания приобретает величайшую важность.
Его холодные глаза превратились в щелки.
— Идемте.
Исток хочет, чтобы человек рос душой. И расти можно очень быстро, если положиться на волю Истока и пройти все уготованные вам испытания, хочется вам того или нет.

Ричард Сейон, альдермастон аббатства Муирвуд
Назад: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Зимнепутъе
Дальше: ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Союз