Она прождала Джокера на улице под дождем до темноты, но он так и не вернулся. Губы Макензи стали солеными, очень солеными, но она не могла, просто не могла пойти туда. Она вернулась домой, когда родители уже спали.

Легла в кровать, но не могла уснуть – смотрела в маленькое окошко наружу. Звезды быстро утонули в сине-розовом рассвете. Розовый горизонт закрыла серая стена дождя. Макензи уснула утром.

На корабле с ней был Арлен. Он держал ее за руку. Волны шатали корабль, бриз ласкал их лица. Прижав Макензи к своему телу, Арлен наклонился и поцеловал девушку. На вкус его губы были солеными от бриза. А потом над ее головой сомкнулись холодные волны, и соленым стало все.

Проснулась Макензи в тишине. Только шум дождя за окном.

Встав на холодный пол, девушка выглянула в окно.

Ничего не видно, только серая пелена.

Сделав себе тосты и чай, Макензи начала рисовать. Все те же образы, ничего нового. Как можно хвалить художника, который рисует одно и то же? Всю жизнь она рисовала только волны, скалы… и мертвых мальчиков в последнее время. Макензи была недовольна собой, но ничего другого даже не приходило в голову.

Потом в дверь постучали. На пороге стоял Арлен.

– Можно войти? – спросил он, стуча зубами от холода.

Он не сразу понял, что ждать ответа не стоит, и, смутившись, прошел в дом.

Арлен не поцеловал ее, даже не обнял. Похоже, Джокер что-то сделал. Думать плохо о друге Макензи не могла, поэтому написала вопрос сразу же, как Арлен сел за стол на кухне.

Арлен потирал руки, пытаясь их согреть. Посмотрел на этот вопрос слишком безразлично.

Его просьба выглядела как упрашивание, как надежда на то, что она прекратит расспрашивать. Макензи не хотела расстраивать еще и его, поэтому просто убрала тетрадь и взяла за руку Арлена. На секунду он застыл, напомнив Макензи саму себя в тот раз, когда он поцеловал ее впервые. А потом опомнился и взял ее руку в свои. Его кожа была теплее, чем ее, и Арлен поднес ко рту ее ладонь, чтобы согреть дыханием. Макензи улыбнулась ему – и Арлен растаял. Поцеловал ее пальцы, костяшки, ладонь, запястье. Макензи рассмеялась, потому что ей стало щекотно. Арлен тоже улыбнулся и поцеловал ее губы. Его губы были не такие соленые, как приснилось Макензи. Но не успела она их распробовать, как Арлен оторвался от ее губ, поцеловал подбородок, и сначала легко коснулся шеи, а потом настойчивее, убрав рукой ее волосы назад, заставляя Макензи откинуть голову.

Открывшаяся входная дверь напугала Макензи.

– Мак, это я! – крикнул Джокер, а потом заглянул на кухню.

Арлен уже успел встать на ноги рядом с ней. От этого они выглядели еще виноватее.

– А, это вы… – добавил Джокер.