Он проспал большую часть дня. После болезни Джокер еще был слаб и отключился сразу после ухода Мак. Когда он проснулся, она снова была здесь. Сидела в ногах его кровати и рисовала в своей тетради ручкой.

– Привет, – сказал он ей, охрипшим ото сна голосом.

Улыбка Мак осветила его, словно солнце. Джокер подтянул ноги к себе, чтобы было больше места девушке, а она потянулась к нему и поцеловала в коленку.

– Давно сидишь?

Недавно. Зато показала три рисунка – покрытые синей пастой листы в клеточку. Как всегда полно воды и скал, так пугающе реалистично, что становится жутко. Потом она пишет, что принесет поесть и возвращается с тарелкой бабушкиного пирога и двумя чашками мятного чая.

ПОЧЕМУ ОН НЕ ПОВЕРИЛ СРАЗУ – ВЕДЬ ОНА САМА КАК ОКЕАН

Макензи подала ему еду. Холодная кожа девушки контрастировала с жаром чашки. Пирог был очень сладким, как и любил Джокер. Он вообще любил бабушку – больше было некого, точнее, не было родных. Одного от него не скрывала старушка – что кровно они не родные. У нее нет детей, есть только Джокер. Вот только он никогда не спрашивал, откуда он взялся; оба были слишком заняты, каждый год отправляя его на 10 месяцев учиться на материк.

– Знаешь, – говорит он Мак, – тебе повезло, что у тебя есть родители.

Она вопросительно взглянула на него, и Джокер смахнул крошку с ее губы.

– У меня же одна бабуля. Боюсь представить, что буду делать без нее. Она так измоталась, ухаживая за мной.

Макензи тяжело вздохнула, соглашаясь с Джокером. Хотя вообще-то он не рассказывал ей об этом. Никому не говорил, что у него нет родителей. В его школе думали, что они на острове, на острове думали, что они на материке. Только он и миссис Коллинз знали правду. Не то чтобы они врали, просто не говорили всей правды. Те, кто мог знать историю жизни бабушки, уже давно умерли. Те, кто мог знать историю Джокера, не могли узнать всей правды.

Когда Макензи поняла, что ей только что сказал друг, она замерла.

– Да, у меня есть только бабушка. Где родители – не знаю.

Поставив чашки на пол, чтобы не разлить, она обняла Джокера, придавив его спину к холодной стене.