Серебристо-золотой свет разбудил Ханну, скользя по ее векам. Она не знала, существовала ли спальня раньше или ее наколдовал Кадеирн. Ведущая туда дверь располагалась рядом с покоями самого короля фейри и была сделана из темного полированного дерева с массивной ручкой, вырезанной из слоновой кости. Внутри помещение выглядело большим, хоть и не огромным. С одной стороны стены шли широкие арочные окна, за которыми виднелся пейзаж: зубчатые горы, пологие зеленые холмы чуть поодаль, а на переднем плане – беспорядочно разбросанные дома с соломенными крышами. У противоположной стены стояла кровать с балдахином из тонкого белого шелка. Пол был покрыт толстыми коврами с симметричными зелеными узорами, переплетающимися в тонкой гармонии. Сбоку располагался большой камин, перед которым было расставлено несколько кожаных диванчиков и роскошных бархатных кресел.

Ханна встала и потянулась, при этом белый шелк ее ночной сорочки мягко затрепетал вокруг ног, словно крылья бабочки. Комната выглядела одновременно экзотично и уютно. Ощущение заботливой продуманной обходительности Кадеирна исходило от каждого предмета мебели, каждого кусочка ткани. Заметив шкаф из темного дерева, девушка открыла его в поисках своей старой одежды, которая обнаружилась там: чистая и аккуратно сложенная. «Волшебство», – подумала она, улыбнувшись. На плечиках висели и другие наряды: сказочное платье из темно-синего бархата с шелковыми вставками, несколько чуть менее вычурных, но не менее красивых платьев, блузки и рубашки в белых, кремовых и более ярких тонах, брюки из плотной ткани, которые, казалось, предназначались для верховой езды, и другая одежда. На полу выстроился ряд кожаных ботинок и украшенных жемчугом туфель.

Хочет ли Кадеирн, чтоб она надела эти наряды? Ханна пробежала пальцами по бархату фиолетового платья, мягко струящегося от талии вниз, затем вытащила его и приложила к себе, любуясь отражением в зеркале на дверце шкафа.

Цвет придал ее алебастровой коже сияющий оттенок, а темно-каштановые волосы заблестели на фоне мягкой ткани. «Я выгляжу, как принцесса» – подумала она, но все же отошла и отложила платье в сторону. Было бы неправильно надевать то, что ей не принадлежало, хоть и очень шло. Девушка натянула свою одежду и расчесала волосы расческой с ручкой из слоновой кости, которую нашла в выдвижном ящичке гардероба, потом открыла дверь и выглянула в коридор. Пол был выложен серым камнем, слегка потертым в центре, точно по нему ходили сотни лет. Комната Кадеирна находилась по соседству, в самом конце коридора. С другой стороны виднелся лестничный пролет.

Стояла тишина.

Ханна помедлила в нерешительности, прежде чем приложить ухо к двери в покои короля. Интересно, проснулся ли он? И хорошо ли себя чувствует после того, что случилось накануне?

Прошлым вечером, после того, как она достроила пряничный домик, мужчина проводил ее в комнату и пожелал спокойной ночи. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, от него исходил почти лихорадочный жар.

Девушка пролежала без сна несколько часов, а когда, наконец, задремала, то спала без сновидений.

Из покоев Кадеирна не доносилось ни звука. Она тихонько постучала, услышала глухой шум и нахмурилась, пытаясь угадать, чем он вызван. Затем подняла руку, чтобы постучать еще раз, и тут дверь внезапно распахнулась.

– Доброе утро. – Король фейри улыбнулся. – Ты хорошо отдохнула?

– Да, спасибо.

На нем красовалась свежая синяя рубашка, как всегда, безупречная и заправленная в узкие бриджи. От этого цвета глаза Кадеирна сверкали, как сапфиры, на фоне жемчужно-белой кожи. Сапоги были теми же, что и вчера. Темные волосы растрепались еще сильнее, чем накануне, и Ханна задалась вопросом, были ли они уложены так специально или приняли такой вид после сна.

– Не согласишься ли ты разделить со мной трапезу? – Он распахнул дверь шире, приглашая гостью к столику, придвинутому к окну.

– Конечно.

– Какое блюдо ты бы предпочла? – спросил он с легким акцентом, придержав для нее стул, а затем устраиваясь напротив.

– Выбирай сам. Я неприхотлива в еде, – ответила девушка.

Губы Кадеирна растянулись в легкой улыбке, и, на секунду задумавшись, он кивнул. На столе появились тарелки с небольшими порциями клецек под соусом песто, политым поверх художественной композиции из грибов. Рядом примостились маленькие квадратики сыра, покрытые карамелизованным луком, и перчиков рядом с экзотической зеленью. Поднос с филе лосося, посыпанным грецкими орешками и перцем, и еще несколько изысканно приготовленными блюдами дополнял обед.

– Выглядит роскошно! – Глаза Ханны округлились.

– Я подумал, что ты, должно быть, проголодалась, ведь я забыл вчера накормить тебя настоящей едой. Надеюсь, ты сможешь простить меня за подобную неучтивость. – Взгляд короля стал неожиданно печальным, будто он сомневался, что Ханна проявит снисходительность.

– Разумеется.

Как и раньше, Кадеирн подождал, когда гостья приступит к трапезе, прежде чем последовать ее примеру.

– Как вкусно! – воскликнула девушка, попробовав угощение.

– Невероятно польщен. – Он улыбнулся, и его глаза сверкнули.

Несколько минут они ели молча. Ханна не знала, о чем говорить, и гадала, уютно ли Кадеирну в тишине или же, наоборот, он чувствует себя некомфортно. Подняв на него глаза, девушка заметила некоторую неловкость в движениях короля, когда он отложил вилку в сторону, и то, с какой силой его рука в перчатке сжала край стола.

– Что с тобой?

– Небольшое головокружение. Не стоит беспокоиться. – Мужчина тяжело дышал, полуприкрыв веки. Спустя пару минут он отодвинул стул в сторону и уперся локтями в колени, опустив голову. Ткань его рубашки натянулась на плечах, обрисовав гибкие жилистые мускулы.

Не раздумывая, Ханна опустилась перед Кадеирном на колени. Его дыхание было неровным и хриплым, а правая рука то и дело сжималась и разжималась, словно он забывал делать вид, что с ним все в порядке.

– Тебе больно? – прошептала она.

– Не очень, – хватая ртом воздух, выдавил раненый прошлым вечером король.

Девушка прикусила губу, внимательно наблюдая за другом, всматриваясь в темные круги у него под глазами и изучая побелевшие тонкие губы.

Спустя мгновения борьба, казалось, прекратилась, и его напряженные плечи немного расслабились. Он обмяк и пробормотал что-то нечленораздельное.

– Что с тобой? – спросила Ханна, стараясь придать голосу как можно больше заботливости.

Кадеирн уже пришел в себя и полностью успокоился, хотя по-прежнему тяжело дышал.

– Прошу меня простить. – Он сел прямо, став самим воплощением достоинства.

– Что происходит? Пожалуйста, скажи мне. – Девушка тоже расправила плечи, все еще склоняясь перед ним на коленях.

– Отголоски. – Собеседник выгнул одну бровь, выражение его лица казалось одновременно насмешливым и добрым. – Последствия. Не могу сказать, что я этого ожидал, но, оглядываясь назад, думаю, стоило бы.

– Это все из-за меня? – Ее глаза неожиданно наполнились слезами.

– Это последствия моего поступка. – В мгновение ока Кадеирн поднял Ханну на ноги и встал перед ней, сверкая глазами. – Мне был дан выбор, и я сделал его во имя чести, любви и надежды. Я ни о чем не сожалею и прошу тебя последовать моему примеру. – Он замолчал, не сводя с гостьи пристального взгляда и выглядя абсолютно невозмутимым, по крайней мере, внешне. Его величественная красота, блеск глаз и сила голоса завораживали.

Тут со стороны входа донесся тихий шум. Король повернул голову, щелкнул пальцами, и дверь распахнулась. В комнату тут же впорхнула маленькая желтая птичка, села на изящно вытянутую руку своего повелителя и что-то защебетала.

– Передай ему мое почтение и заверь, что я скоро спущусь.

Птичка взлетела и исчезла за порогом.

– Прошу меня простить. Я должен принять почетного гостя. – Голубые глаза Кадеирна устремились на Ханну.

– Я уже наелась. Мне пойти с тобой или подождать здесь? – Она обеспокоенно нахмурилась, всматриваясь в лицо короля.

Холодный зимний свет придавал его коже тусклый сероватый оттенок, а темно-синий цвет рубашки лишь подчеркивал бледность. Мужчина замер, обдумывая следующие слова.

– Ты бы хотела пойти?

– Не хочу навязываться.

– Если ты согласишься сопровождать меня, то окажешь великую честь. – Он склонил голову, изогнув губы в легкой улыбке и не сводя глаз с лица собеседницы, а потом предложил ей руку.

Та приняла ее, чувствуя, как заливается краской. Под пальцами перекатывались упругие мышцы. «Он такой стройный, но сильный. Интересно, какой жизнью он все-таки живет? Я многого не могу себе представить, а он так мало рассказывает», – подумала Ханна про себя.

Кадеирн провел ее по коридору с каменным полом, а затем вниз по широкой, плавно изгибающейся лестнице. На последней ступеньке он запнулся и оперся о стену, чтобы не упасть.

– Ты в порядке?

– Минуту, пожалуйста, – сказал он, тяжело дыша.

Ханна несколько секунд колебалась, но все же набралась храбрости и обхватила раненого друга за талию, тут же почувствовав смущение от ощущения тепла его кожи под тканью рубашки.

Кадеирн судорожно сглотнул и с видимым усилием выпрямился, отстраняясь от девушки, потом сделал несколько шагов и остановился перед массивной деревянной дверью. Там он на мгновение закрыл глаза, приподнял подбородок, стараясь взять под контроль дыхание, затем распахнул створки и вошел внутрь.

Чувствуя окруживший короля ореол власти и силы, Ханна последовала за ним. Они оказались в большом зале с полом и стенами из белого мрамора, а над головой терялся в высоте сводчатый потолок. По всей длине помещения тянулись гобелены, узоры которых были слишком замысловаты, чтобы их можно было разобрать с расстояния десяти футов. Обстановка напоминала небольшой собор или большую часовню, хотя ни один из изображенных на полотнах мотивов не походил на религиозный. Возможно, все дело было в изящных мраморных колоннах и величественных сводах куполообразного потолка. В конце зала слева от Ханны виднелся низкий постамент, на котором возвышался трон из белого мрамора, инкрустированный золотыми и серебряными ветвями с маленькими цветками и листьями, вьющимися по кругу, ничем не напоминающее удобное кресло в нижнем зале.

Кадеирн стоял перед троном лицом к Комоноку – главе кентавров. Детали рисунков, присланных в письмах, были точны, за исключением одного: они не отражали величественности огромного существа с лошадиным телом. На изображениях оно выглядело очень пропорционально и больше напоминало тяжеловоза, нежели чистокровного скакуна. Но наброски не могли передать возвышавшуюся в семи футах над землей холку и невероятную ширину человеческих плеч. Массивные бицепсы были толще талии девушки. Лук, перекинутый через его мускулистую грудь, казался не меньше семи футов длиной.

Комонок низко поклонился, и Ханна поразилась изящности его движений, гармоничное владение человеческим телом и лошадиными ногами. Она не понимала, что произнес кентавр, но уловила нотки уважения в его словах, гремевших, как раскаты грома.

Кадеирн ответил ему, а затем произнес:

– Давай перейдем на английский, если не возражаешь. У меня гостья. – Он указал на Ханну.

Верный друг короля повернулся к ней всем туловищем, заставив невольно попятиться, с любопытством рассмотрел и обернулся обратно к Кадеирну.

– Ваше Величество, – прогрохотал Комонок – правильно ли я понимаю, что это человеческое дитя стало причиной вашего… опрометчивого поступка прошлым вечером?

– Ты думаешь, что теперь меня легко свергнуть? – улыбнулся тот. – Не бойся. Я уже восстанавливаюсь.

Кентавр сделал шаг вперед, нависнув над изящной фигурой Кадеирна, слегка наклонился, вглядываясь в черты лица монарха, и немного расслабился. В это мгновение король пошатнулся и едва не упал, но его успели подхватить за плечи огромные руки подданного, удержав на ногах.

Сердце Ханны сжалось при виде побледневшего друга, который обмяк в хватке и сидел с закрытыми глазами.

– Что я могу сделать? – прошептала она.

– Думаю, все, что могла, ты уже сделала, – прогремел Комонок, чье лицо скривилось от злости и беспокойства. – Его сила в тысячу раз превосходит мою. От моего толчка он бы даже не пошатнулся, в то время как ты перелетела бы через гору.

– Мы тебя поняли. – Кадеирн моргнул и выпрямился, изящно высвобождаясь из рук кентавра. Затем прерывисто вздохнул и, несмотря на попытку стоять самостоятельно, снова покачнулся.

– Прошу прощения, Ваше Величество. – Комонок снова поклонился. – Я не повел бы себя так бесцеремонно, если бы не испытывал такого беспокойства. Последствия ваших действий раскатились по всем землям. Мои люди их почувствовали.

– Вы ощутили его так далеко? – Глаза Кадеирна расширились.

– Никто, кроме вас, Ваше Величество, не решился бы на подобный поступок, а если бы и решился, то ему бы уже не довелось оплакивать свою неудачу. – Комонок фыркнул, отчего каменный пол под ногами Ханны задрожал.

Король обессиленно прикрыл глаза и сглотнул, словно пытаясь избавиться от головокружения.

– Присядьте, Ваше Величество. – Кентавр тяжело вздохнул. – Не хочу, чтобы вы упали.

– Я в порядке, – пробормотал Кадеирн, хотя выглядел совсем скверно с побелевшими, словно мел, губами.

Подданный отступил, и Ханна никак не могла сообразить, отчего раздулись его ноздри: от злости или волнения.

– Я явился не только, чтобы выказать уважение и удостовериться, что Вы еще живы, но и чтобы поддержать. Потому как сюда едет Эйнен.

Если бы Ханна не смотрела на Кадеирна так пристально, она бы не заметила промелькнувшей на его лице тени, мгновенно сменившейся выражением обреченной покорности.

– Он тоже это почувствовал, не так ли? – Король поджал губы. – Я не ожидал произошедшего вчера и был вынужден реагировать быстро. – Он перевел взгляд на Комонока и слегка улыбнулся. – И прежде, чем ты спросишь, я отвечу, что ни о чем не жалею. Я уже многие годы вынашиваю план преемственности.

– Никто сейчас к этому не готов. – Кентавр развел руками. – Мэдок – дитя, а Мэйв – и того младше. Колвин… со всем уважением, я бы не стал полагаться на него, Ваше Величество. К тому же я здесь, чтобы сражаться на вашей стороне. Это законный спор, а не война. Он желает поединка, и это его право. Прошу оказать мне честь и принять меня в качестве верного слуги и помощника в битве.

– Я бы не выбрал кого-то другого. Разве может быть кто-то лучше тебя? Ты познал горечь и триумф. Ты понимаешь цену ответственности. – Улыбка Кадеирна стала шире, а глаза заблестели от искренней теплоты.

– Вы назначаете меня преемником? – Кентавр застыл с удивленным видом. Его глубокий голос, казалось, надломился. – Это не слишком мудрое решение, мой господин. Я не подхожу на роль верховного короля!

– Ты только что доказал обратное. – Кадеирн посмотрел на девушку. – У меня есть просьба. Ханну следует вернуть домой до прибытия Эйнена. Кара сможет отнести ее, если ты откроешь ему портал. Боюсь, сейчас у меня недостаточно сил сделать это самому. Пока. В другой день – возможно, но не думаю, что сейчас в нашем распоряжении достаточно времени.

– У меня не получится открыть портал в одиночку, Ваше Величество. – Комонок нахмурился. – Никто, кроме вас…

Король фейри поднял руку и прошептал что-то спустившемуся откуда-то сверху белому филину. Кара ухнул и зашуршал крыльями. Ханне показалось, что птица выглядит обеспокоенной, а большие оранжевые глаза пылали, пронзая девушку яростным взглядом. Выражение лица кентавра оказалось более красноречивым: он сердито посмотрел на короля, напрягая огромные мускулы.

– Я прошу вас изменить решение, Ваше Величество, – пробурчал он. – Позвольте мне сражаться за вас!

Кадеирн взмахнул свободной рукой, и перед ними появился стол, на котором стояли неглубокая серебряная чаша с водой, кубок и маленький острый кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

– Твои возражения приняты к сведению. – Он опустил руку, помог Каре вскарабкаться на плечо, затем склонился над столом, опираясь обеими ладонями, и заглянул в чашу с водой. – Эйнен уже близко. У нас мало времени. – Он поднял голову. – Ханна, подойди, пожалуйста.

Во рту у нее пересохло, когда она приблизилась к Кадеирну, который выглядел напряженным и бледным, а брови слегка хмурились, придавая ему недовольный вид.

– Что ты собираешься делать? – тихо поинтересовалась девушка.

– Комонок не обладает такой магической силой, как у меня, и потому не сможет открыть тебе портал в одиночку. – Король нервно сглотнул и глубоко вздохнул, устремив на нее свои сверкающие голубые глаза. – Как и Кара. Он совсем уже стар. Кроме того, перемещать людей между мирами – гораздо более сложная задача, чем носить письма, на которые я накладывал чары, чтобы облегчить путь. Я передам им обоим часть своей силы, и вдвоем они вернут тебя домой. – Кара… – Кадеирн зажмурился и перевел дыхание. – Боюсь, что Кара не сможет вернуться назад. Прошу, позаботься о нем. Он понимает английский, валлийский и французский. Я опечален расставанием с верным другом, но, думаю, все к лучшему. – Он повернулся к сидевшему на плече филину и обменялся с ним взглядами. Белая птица нахохлилась и прижалась к щеке мужчины.

Тот отвернулся и уверенным движением закатал левый рукав.

Ханна, распахнув глаза, гадала, что Кадеирн собирается предпринять, но когда он взял кинжал и провел по предплечью, вскрикнула:

– Что ты делаешь?

– Кровь дает силу. В легендах, мифах и даже человеческой медицине кровь всегда имеет решающее значение, – напряженным голосом отозвался король. Из пореза в кубок потекла тоненькая серебряная струйка.

Кадеирн опустил затянутые в перчатку кончики пальцев в сосуд и поднял руку, позволяя ртутно поблескивавшей жидкости капать на покрытую перьями голову Кары, белоснежную спинку и крылья. Напоследок размазав кровь вокруг глаз филина и оставив отметины на груди, тонких лапах и острых когтях птицы, король поднял кубок, и Кара опустил в него клюв. Ханна не видела, действительно ли филин пил кровь, но сама эта мысль вызвала тошноту.

Девушка глубоко вдохнула и заморгала, стараясь прояснить расплывавшуюся перед глазами картинку.

– Не смей этого делать, – прошептала она.

Комонок склонил голову, закрыв глаза, и Кадеирн провел пальцами, испачканными кровью, по его лбу, вниз по носу, щекам и подбородку, после чего передал кубок кентавру, и тот осушил его. Серебристая жидкость стекла по перчатке короля и закапала на пол.

– Этого достаточно? – промолвил он, устремив на Комонока твердый взгляд.

– Да, Ваше Величество. – Кентавр задумчиво кивнул.

Кадеирн провел правой ладонью над раной, останавливая кровотечение, оперся обеими руками о стол и заглянул в чашу с водой, после чего перевел взгляд на взволнованную девушку.

– Не бойся, дорогая Ханна. Ты будешь в безопасности.

– А ты? – Бешеный стук сердца отдавался в ушах.

– О Ханна, за одну неделю с тобой я познал больше радости, чем за все предыдущие годы. – В его широкой улыбке сквозила искренняя беззаботность. – Эйнен ждал повода для поединка с окончания войны. Даже Верховный король подчиняется законам Волшебной страны, а я нарушил один из древнейших правил, когда сломал чары фрукта гоблина. Никто не мог предвидеть, что последствия эхом отзовутся на таком расстоянии, но требование о дуэли справедливо, и я приму вызов. Если ты не отправишься домой сейчас, то можешь застрять здесь навечно. Эйнен получит удовольствие, имея человека в качестве пленника, а из моего рода никого с достаточной силой не окажется поблизости, чтобы отправить тебя домой. Это твой последний шанс. – Кадеирн сделал шаг вперед и устремил на нее блестящие глаза.

«Неужели в его глазах стоят слезы?» – подумала девушка.

– Дорогая Ханна, позволь благодарить тебя за дружбу и прощай на веки вечные. – Он склонился, чтобы поцеловать ей руку лихорадочно горячими, трясущимися губами, а когда выпрямился, то слегка пошатнулся, на секунду сжав ее запястья, но быстро совладал с собой и отпустил их. – Кара. – Король повернул голову, позволив филину снова прижаться к его щеке. – Прощай, старый друг. – Затем взглянул на кентавра, нависшего над ним. – Теперь ты, Комонок.

Кадеирн снова устремил на Ханну взгляд ослепительных лазурных глаз. Нависавший над ними подданный прокричал что-то непонятное, отчего все вокруг, казалось, рассыпалось на куски, а свет и тьма смешались, сплетая отражения каменных арок, ветвей деревьев, звездного света.

Когти Кары впились в плечи девушки, как будто филин вырос до огромных размеров, а его крылья забились в бешеном темпе. Он вскрикнул, и этот звук ничем не напоминал крик совы.

– Нет! Я не хочу оставлять Кадеирна! – прокричала Ханна, извиваясь в цепкой хватке птицы. Когти сжались сильнее, впиваясь в кожу через ткань одежды. – Я желаю хоть чем-то помочь ему!

Мир сместился в сторону, вывернулся наизнанку и перевернулся вверх тормашками. Девушка и птица клубком закувыркались по каменным плитам.

Ханна растянулась на полу, задыхаясь и чувствуя головокружение. Во время падения она ударилась головой и теперь зажмурилась, стараясь не застонать от глухой боли. Кара тихо ухал в нескольких футах от нее, волоча одно крыло.

Спустя пару секунд девушка решилась приоткрыть глаза.

Кадеирн стоял к ней спиной, широко расставив ноги в горделивой позе. Чуть в стороне Комонок натянул тетиву лука и целился в незнакомца, возникшего перед ними.

– Твой благородный жест пропал впустую. Кажется, твоя гостья предпочла остаться и понаблюдать за весельем. – Неизвестный мужчина оскалил острые зубы, и у Ханны от страха замерло сердце.

– Она не имеет к этому отношения, Эйнен. Ты явился, чтобы сразиться со мной. – Друг немного сдвинулся, закрывая девушку от взора высокородного фейри, так что она вздохнула с облегчением.

Вражеский король с узким тонкокостным лицом и бледной, почти перламутровой кожей, как у Кадеирна, хотя и без нездорового сероватого оттенка, обнажил заостренные зубы в угрожающей улыбке и преувеличенно тяжело вздохнул.

– О, но она загадала желание помочь тебе! Кто я такой, чтоб отказать в исполнении мечты столь привилегированной особе? – Его слова растекались по воздуху, словно мед.

Ханна обнаружила, что стоит между Эйненом и Кадеирном. Должно быть, для них здесь прошло больше времени, чем для нее. Ее друг выглядел хуже, чем она могла себе представить. Темные круги под глазами стали заметнее, а щеки ввалились, из-за чего яркие голубые глаза под длинными черными ресницами слишком резко выделялись на фоне бледной кожи. Непослушные волосы растрепались еще сильнее. Оба короля сжимали в руках длинные узкие мечи.

Из-за ветерка пряди Ханны упали ей на лицо, но, когда она смахнула их с глаз, вокруг уже расстилался зеленый луг. Примерно в двухстах ярдах во всех направлениях возвышались каменные стены, верхний край которых исчезал в сверкающей синеве неба.

– Что это за место? – спросила девушка вполголоса, даже не ожидая получить ответ.

Величественным жестом Эйнен рассек воздух острым, как бритва, мечом всего в нескольких дюймах от ее лица.

– Это, дражайшая леди, королевская арена для поединков. Эта земля впитала в себя кровь легенд и мифов, противников и существ, о которых ты даже не слышала. И даже кровь смертных, хотя твои сородичи нечасто удостаивались подобной чести. – Он опустил оружие и обошел Ханну кругом, не сводя с нее пристального взгляда. – Предлагаю испытание. В соответствии с законом и согласно желанию, которое ты так опрометчиво загадала, тебе дозволяется оказать помощь Верховному королю.

– Я никогда не брала в руки меч, – ужаснулась девушка, почувствовав, как от страха пересохло во рту.

– Какое в том веселье! – Эйнен рассмеялся, и его смех напомнил звук разбивающегося стекла. – Кроме того, было бы неразумно так грубо трактовать законы. В отличие от Кадеирна я серьезно отношусь к обязательствам. Упомянутый мужчина медленно моргнул, точно обдумывая, удостоить ли это оскорбление ответом. – Я согласен на испытание достоинств. Твои друзья могут подтвердить, что данное состязание справедливо и соответствует Кодексу. – Вражеский король улыбнулся сопернику и потер руки. – Трижды она будет выбирать между двумя предложенными вариантами, один из которых будет олицетворять тебя и твое дальнейшее правление, а другой воплотит твое свержение, мое восхождение на трон Верховного короля и господство моего двора.

Сердце Ханны бешено заколотилось. «Час от часу не легче. Это же такая ответственность!» – подумала она про себя и произнесла вслух:

– Кадеирн, я не думаю… – Он пристально посмотрел на девушку, заставив замолчать напряженным взглядом, словно что-то пытаясь ей сообщить, вот только неясно, что именно. – Я…

– Ханна не пострадает и не будет подвергнута опасности из-за испытания или последствий принятых ею решений. – Кадеирн нервно облизнул губы, и его язык оставил серебристый след на бледной коже. – Независимо от ее выбора и исхода испытания ее вернут домой в целости и сохранности, когда она того пожелает и в тот момент времени, когда она покинула его. Ты и твои подданные не будете иметь права причинить ей вред ни сейчас, ни потом, ни в этом, ни в человеческом мире.

– Да будет так.

– Судить ее решения будут монархи Благого и Неблагого королевств. Оба они будут связаны Кодексом, чтобы гарантировать беспристрастность.

– Согласен. – Эйнен непринужденно улыбнулся. – Будет учитываться любой наш выбор в рамках испытания, как реальный, так и воображаемый. Твой, мой и ее.

Кадеирн резко кивнул.

– И мне разрешат поговорить с Ханной наедине перед началом состязания.

– Зачем это, интересно? – Эйнен прищурил глаза.

– Я не обязан тебе ничего объяснять.

– Как скажешь. – Рот высокородного фейри искривился от злобы, но он все же склонил голову в знак согласия.

Кадеирн помедлил, быстро взглянул на Ханну и тоже коротко кивнул.

– Хорошо, – выдохнула она.

Эйнен отошел в сторону и повернулся к ним спиной, вложив меч в ножны и скрестив руки на груди. Верховный король сделал изящный жест, окутав их с Ханной в непроницаемый кокон, в который не проникало ни звука, и повернулся к ней с суровым выражением лица.

«Он злится на меня», – подумала девушка и так поразилась этой мысли, прокручивая ее в голове снова и снова, что едва не пропустила первые слова Кадеирна, произнесенные тихим шепотом:

– Человеческие желания не имеют никакой силы. Но фейри или сказочные существа, как вы называете нас, связаны правилами. Мы можем до определенного предела их изменять, но чем больше мы отклоняемся от изначально заданных границ, тем суровее оказываются последствия. Эти законы существуют вне нас. Они являются сущностью магии, как гравитация – явлением материи. Исполняя желание человека, фейри не обретают силу, однако получают способность совершать поступки, которые иным образом были бы запретны. Желание, скажем так, имеет широкие возможности для интерпретации. Но даже если оно воплотилось согласно ожиданиям, то иногда в состоянии повлечь незапланированные последствия загадавшему…

Кадеирн сделал паузу и перевел дыхание, будто пытался справиться с головокружением.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Ханна. – Ты выглядишь…

– Ответ на данный вопрос не имеет значения. – Он взглянул на девушку с неожиданной холодностью. – Зато важно понимать: беспринципные существа, вроде Эйнена, короля Неблагого двора, обычно не исполняют человеческих желаний. По крайней мере, не из благородства или по доброй воле. Но у него есть подобная возможность, которой он и воспользовался, потому что хочет извлечь из произнесенных тобой слов собственную выгоду. Существуют правила исполнения желаний, носящие законный и концептуальный характер. Они влияют как на того, кто их загадывает, так и на того, кто их осуществляет. Слова, которые ты произносишь, имеют определяющее значение. Если фейри принимает обязательство исполнить желание, но не делает этого, неважно, из лукавства либо неумышленно, то пострадает от последствий. Тогда загадавший его человек будет освобожден от любой ответственности, которую мог взять на себя как часть желания. Следует ожидать, что волшебное существо будет использовать «мелкий шрифт», если можно так выразиться, и не понесет за это наказания. – Его глаза вспыхнули от эмоций. – Произносить желание перед фейри – опасное дело.

Руки Ханны дрожали так сильно, что она засунула их в карманы джинсов и сдавленным голосом пробормотала:

– Но ты исполнял мои желания. Значит, это было опасно?

– Исполнял. Это позволительно, и я действовал в рамках закона. – Кадеирн не сводил с нее глаз.

– Ты был очень щедрым.

– Я хотел этого. И всегда буду щедр к тебе, Ханна. Всю жизнь. – Едва сдерживаемый гнев короля слегка смягчился. Он бросил взгляд на соперника и снова перенес внимание на девушку.

– Но от Эйнена не следует ожидать подобного. Я не доверяю ему, как и этому испытанию. Он попытается смошенничать. – Ханна безуспешно пыталась сохранять твердость в голосе.

– Я упомянул наказание. За неисполнение желания или явное нарушение при его исполнении последствия могут быть разными, но обычно фейри заточают внутри предмета по выбору загадывавшего желание человека до тех пор, пока тот не выполнит три дополнительных просьбы. Волшебное существо будет навечно привязано к своей тюрьме и не сможет выбраться из нее, пока человек не истратит три желания или предмет не придет в негодность. Фейри не может требовать прямой или косвенной расплаты после понесенного наказания, а возможность трактовать желания себе в угоду ограничена после этого гораздо строже. Если человек умирает до того, как успевает загадать последнее желание, наказание этим не ограничивается. Тот, кому переходит по наследству предмет, наследует вместе с ним и исполнение трех приказов пленником.

– Как у джинов! – Глаза Ханны расширились.

– Да. Этот миф пришел из нашего мира. – Кадеирн замолчал и закрыл глаза, затем встряхнул головой, будто снова пытался избавиться от головокружения. – Следует выбрать прочный сосуд, если загадывающий желание хочет заточить фейри на долгое время. Из бронзы, например. – Его взгляд стал более пристальным. – Этот металл не подвержен коррозии и его можно бросить в море, где предмет пролежит тысячелетия. Более щадящий вариант – сосуд из дерева: когда он сгниет, фейри освободится. Предмет должен иметь форму лампы, стула или ложки, но не горы или реки. – Он снова замолчал, медленно вдыхая через нос. – Дело в том, что Эйнен, несомненно, попытается извлечь из поединка выгоду, но не сможет обманывать напрямую, иначе проиграет. Он будет испытывать тебя трижды, каждый раз предлагая два варианта ответа. Выбрав один из них, ты отдашь победу мне, другой – моему сопернику. Мне неведомо заранее, какую форму он придаст поединку. Ты должна принимать решения честно, как сочтешь правильным. И даже если догадаешься, какой вариант воплощает меня, а какой – Эйнена, и захочешь сделать выбор, чтобы помочь мне, но указав не тот ответ, который бы дала сама, это будет считаться обманом, и испытание потеряет свою силу.

– Но… – Ханна сглотнула, однако Кадеирн уже говорил дальше.

– Последствия окажутся хуже, чем ты можешь вообразить. К тому же ложь – удел тех, кто не имеет чести. Уверен, ты не стала бы намеренно позорить себя, а я бы не хотел заполучить победу таким способом.

Сердце Ханны бешено колотилось, но она лишь кивнула.

– Я думаю… я надеюсь… что мои решения будут соответствовать твоему выбору, а не Эйнена.

– Может быть, и так. – Король едва заметно кивнул в ответ. – Однако именно мой противник придает форму поединку, демонстрируя тебе созданные к своей выгоде образы. Это его право и обязанность. Он намного старше, чем выглядит, а это значит, что у него большой опыт в вероломстве и хитростях. Эйнен попытается найти ситуации, в которых ты предпочтешь его образ мышления. Даже если бы ты выбрала то, что выбрал бы я в девяноста случаях из ста, ему потребуется отыскать всего три, вернее, даже два варианта, в которых ты разделишь его взгляды. Два из трех решат исход. – Он закрыл глаза и стиснул губы.

– Ты боишься, не так ли? – прошептала Ханна. – Но не за себя. Что будет с тобой, если я проиграю?

– Это не имеет значения. – Рот Кадеирна искривился. – Я беспокоюсь о своем королевстве. Эйнен – умный и практичный монарх, который тяготеет к жестокости. Я боюсь за Комонока и других друзей, которые могут пострадать под его властью. К тому же король Неблагого двора не благоволит людям.

От страха у девушки перехватило дыхание.

Кадеирн сверкнул глазами и открыл рот, будто намереваясь сказать что-то еще, но вместо этого поджал губы и махнул рукой. Тишина исчезла, и Ханна почувствовала легкое дуновение ветра на лице.

В мгновение ока их окружили сотни разнообразных созданий, которые, казалось, появлялись прямо из воздуха: Комонок, король кентавров; величественный грифон с лоснящейся черной головой и острыми изогнутыми когтями; крылья без головы и ног, которые хлопали и кружились с причудливой грацией над землей; сатир с блудливой усмешкой; изящный столб воды, который временами принимал облик стройной элегантной женщины; группа летучих созданий различных форм, из которых лишь несколько напоминали человеческую.

Ханна вздрогнула от удивления и страха.

– Да начнется поединок! – Эйнен довольно улыбнулся.

Она зажмурилась, и мир исчез.