Глава 10
Феликс повел их вверх по лестнице в маленькие, односпальные апартаменты с офисом и огромным окном, открывающим вид на бар. Феликс уселся за свой стол, спиной к окну, закурил и молча, словно каменный, слушал рассказ Джека о Vampire$ Inc.
Единственная заметная реакция исходила от его лица, истонченного, словно посмертная маска и его глаз, таких пронзительных, что было неудобно встречаться с ними.
Наблюдая за ним все это время — никто не мог пошевелиться, под его прожигающим взглядом — Аннабель не могла сдержать своих чувств. Она легко узнала Феликса из истории Джека. В нем еще оставалось что-то от счастливого пьяницы, лазающего по Мексиканским деревьям.
И в нем была беспомощная острота взгляда человека, доведенного до того, что ему пришлось расстрелять четырех друзей и незнакомца за кухонным столом из принципа.
Жуткий, подумала она. Я не знаю, стоит ли ночью бежать от него без оглядки или уложить себе на колени и обнимать его, пока он не уснет.
Что-то еще беспокоило ее. Он несколько раз переводил свой взгляд с Джека на Даветт. Остальных он забраковал с первого взгляда. Но его лицо, каменное лицо, продолжало обращаться в сторону юной журналистки. Его лицо смягчалось, подумала Аннабель, когда он так делал. Но, черт побери, недостаточно, для Аннабель.
Недостаточно.
Когда Джек окончил, все молчали несколько секунд. Затем Феликс подался вперед и раздавил свою последнюю сигарету. Он произнес строгим, скрежещущим, ожесточенным голосом:
— Убирайся.
— Забирай свою развеселую банду, свои сказки и свою… — он быстро и с болью взглянул на Даветт — свою… сирену … и любые другие причины, по которым ты должен снова заставить меня убивать и уебывай!
Команда Кроу, за исключением Джека, ошеломленно сидела в тишине всем коллективом. Это была самая последняя реакция, которую они ожидали.
Никто никогда раньше их так не отвергал.
Карл Джоплин открыл рот, чтобы высказать протест, но Феликс, быстро встал, прерывая его.
— Сейчас-же! — прогремел он.
Они ушли. Не говоря ни слова, они ушли, Феликс к тому времени, стоял в центре комнаты, свирепо глядя на уходящих.
Лимузин стал их спасением, улица была почти пустынна. Джек слегка постучал по стеклу, и задремавший водитель выбрался, чтобы распахнуть двери. Но в данный момент, никто не спешил, усесться внутрь. Они просто стояли, вглядываясь в ночь.
— Что-ж, — наконец заметил Карл, — он все равно был для нас довольно странным.
Джек посмотрел на него и рассмеялся.
— Ты шутишь, Джоплин? — Он снова засмеялся. — Человек наш!
Все взоры осторожно обратились к нему.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, O Великий Вождь, — сказал Карл. — Но разве он не сказал нам «нет»?
— Я поправлю тебя, — добавил Кот. Он повернулся к Джеку. — Это было, по сути, самое твердое проклятое «нет» которое я когда-либо слышал.
Трое остальных, Аннабель, Даветт, Адам, без колебаний кивнули.
Джек рассмеялся вновь.
— Он наш, говорю я вам. Вы знаете, что он сделает? В следующий раз, когда я с ним увижусь…
— Ты собираешься снова увидеться с ним? — спросила Аннабель.
— Ты думаешь, это мудро? — добавила Даветт.
Джек усмехнулся.
— Должен. Он не знает, как связаться с нами. В любом случае, в следующий раз, когда я увижусь с ним, он потребует что-то возмутительное. Деньги, наверное. Сто штук, или тому подобное. — Он кивнул водителю, тот обошел машину и сел за руль. Жестом он пригласил остальных садиться в машину. — Я соглашусь. Мы пожмем друг другу руки, и он с нами. Пошевеливайтесь.
Они повиновались. Неохотно, с подозрением. Когда все расселись, Кот наконец заговорил обо всем остальном.
— Бвана? Ты уверен, что мы говорим об одном и том же чуваке?
Все заулыбались.
— Как, — допытывалась Аннабель, — ты можешь быть таким уверенным, дорогой? Я имею в виду о деньгах и остальном. Почему он не сказал об этом сегодня?
Он мягко улыбнулся ей.
— Сегодня он блефовал. Надеясь, что мы все уйдем. Когда это не сработает — а он хорошо знает, черт возьми, что так и будет — он просто усложнит все мне назло. Он нуждается в деньгах, как в предлоге, чтобы сдаться самому себе.
Все на секунду об этом задумались.
Наконец, Кот спросил, — Ты уверен, что мы говорим об одном и том же чуваке?
— Позволь мне кое-что сказать, старый дружище, — ответил Джек прежде, чем кто-либо заговорил. — Больше, чем ты, больше, чем я, этот человек создан для этой работы.
Он замолчал, вздохнул.
— Бедный ублюдок. — Он посмотрел на водителя. — Двигай быстрей.
Если кто и заметил, как яростно раскраснелась Даветт или как ее сердце, словно молот стучало в груди, то он ничего не сказал. Слава Богу! думала она. Потому, что она не смогла бы это объяснить. Но Господи, какая борьба…
Тридцать минут спустя, Феликс все еще стоял, застыв в молчании посреди комнаты.
Почему я не могу плакать? думал он. И затем он подумал: Я должен разрешить себе поплакать.
Это несправедливо.
Он не сомневался ни в одном слове, сказанном ему Джеком Кроу.
То, что существовал мир, где действительно жили вампиры, вовсе не удивительно. Мир злобных, воплотившихся, грызущих людей имел смысл.
Его удивило то, как долго он искал этот мир, чтобы наконец найдя, затащить его внутрь.
Это несправедливо, подумал он. Я хотел делать что-то стоящее.
Боже; но она была прекрасна.
Джек Кроу, лежал в пьяном сне на большой кровати в номере люкс и чувствовал себя довольно странно.
Он раскусил Феликса. Он действительно это сделал. Но раскусил не больше, чем самого себя или Кота. И кроме того, он был прав, когда сказал, что Феликс создан для этой работы.
Забавно, он много думал о Феликсе за годы прошедшие со времен Мексики, но почти никогда по части убийства. Казалось, что часть Феликса, эта убивающая часть, была скрыта под поверхностью. Или в его снах. Или где-то еще.
Он повернулся на бок и погладил свою лучшую подушку. Он любил эти подушки. Не обычные жесткие подушки, как в горном отеле. Сделано на всю жизнь, и, вероятно на них можно плавать, пока не придет помощь.
— Леди и джентльмены, в случае турбулентности и если отель начнет тонуть, ваше плавсредство находится под спальным одеялом…
Хa. Да, Феликс был правильным ходом. Серебряные пули были правильным ходом. И впервые он смог вспомнить ночь резни с чем-то меньшим, чем костоломная мука, с чем-то большим, чем бессильный ужас. Теперь это было что-то вроде: Попались, ублюдки. Попались! Что это я — И потом он припомнил впервые… Нет, не впервые. Он всегда помнил об этом. Но он не думал об этом, никогда по настоящему не видел этого, но это произошло, не один, а три раза. Боже! Трижды он это сделал. Трижды! Трижды!
Дьявол, ревущий в мотеле и их, зажатых в грузовичке шерифа — Трижды…
И тащить задницу по шоссе, оставляя Дэвида и Энтони и священника и убитых шлюх и он бросился за ними вдогонку по шоссе — Трижды..
И он поймал их, действительно поймал их, и запрыгнул на проклятый грузовик и затем проделал это снова, прежде чем он пробил заднее стекло и получил от выстрела дырку в лице.
Трижды.
Вампир назвал его по имени трижды.
Джек Кроу сел на постели и его лицо было бледным в темноте и он дрожал и потел, и был напуган как никогда в своей жизни.
Вампир знал его имя.
Он знает его.
Он знает меня. Черт! Это… Это.
Он знает меня. Он все еще жив!
Его взгляд метнулся к занавешенному окну.
Знает ли он где я?
И он просидел долгие часы, пытаясь понять как это может быть и что это значит и … и.
И у меня нет даже арбалета. Он в доме.
Но даже если бы и был, какая разница? Сейчас ночь.
Ночь и тьма и ты все равно не можешь убить их ночью.
По крайней мере никто никогда не пробовал.
Но что, если он придет за мной прямо сейчас? Что если он придет за всеми нами? Кот! И Аннабель! O, Боже! Аннабель.
Он вскочил, надо бежать по комнатам, собирать всех, чтобы они смогли убежать, выбраться из отеля и — И что? И куда идти? Каков план? Он снова лег в постель и сделал нечто удивительное, то, что мог сделать только такой, как он. Он подумал: Я устал и пьян и я не стану думать об этом сейчас. К ебаной матери.
Затем он повернулся на бок и заснул.
И на следующее утро, словно в ответ, наконец раздался телефонный звонок.
