Джек Кроу ожидал получения багажа в Далласе — Международном Аэропорту Форт Уэрт, нетерпеливо пялясь на ряд таксофонов и звякая мелочью в своем кармане.

Вероятно было слишком поздно обращаться к людям, о которых он вначале подумал. Слишком поздно, слишком поздно в его карьере. И он не хотел больше с ними связываться. Что это была за старая шутка? Один из трех Больших Обманов? — Привет! Я от Правительства. Я здесь, чтобы помочь тебе!

Но все равно, никто бы не смог найти кого-то вроде старой команды. И видит Бог, они были честны со мной. Просто позвольте мне уйти от всего этого.

Он стоял там, где был, не приняв решение, глядя, как остальные собирают сумки. Аннабель и Даветт, дружески болтая, стояли в стороне от деятельности, принимая все виды взглядов от других пассажиров. Кроу не винил их. Черт, немногие женщины выглядели как Аннабель в ее возрасте. И кстати говоря, немного походила на Даветт в любом возрасте. Она была действительно чем-то, на что стоит посмотреть.

Затем он заметил что-то странное.

— Даветт? Где твои сумки? — спросил он, невинно, но абсолютно все обернулись и посмотрели на него, и Даветт покраснела до выреза своего платья и Аннабель поспешила бросить на него скучающий, говорящий — Тише! — взгляд.

O, Боже, подумал он. Что я теперь сделал?

Что ж! Если бы он только успокоился хоть на минуту, она бы рассказала ему. Кажется эта милая маленькая девочка рассорилась со своей семьей. Она, Аннабель, еще не разузнала всех подробностей, но это был какой-то серьезный удар и бедная девочка просто отчаялась, и ей нужна эта история, и я знаю, что ей вероятно, не удастся ее напечатать, Джек! Но это не конец! Дело вот в чем: она потеряна и одинока и оторвана от своей семьи, и она собирается остаться с нами на некоторое время, выполняя свою работу в качестве репортера — я уверена, что она маленький денди репортер, она очень умная — и тогда мы побеспокоимся об остальном позже.

Пожалуйста? Пожалуйста, Джек?

Для меня?

Джек абсолютно ненавидел это. Он ненавидел все это — девушку, слезливую историю, ответственность, тон Аннабель. Но что, черт возьми, он собирается делать? Аннабель бывала неправа в своей оценке кого-то, и кроме того, что он может поделать в любом случае? Он ненавидел это. Он просто ненавидел это.

Он посмотрел в ее умоляющие глаза. Он был выше ростом и на сто фунтов тяжелее и однажды, когда он вырастет, он собирался противостоять ей.

Он просто кивнул и засунул свою задницу в такси.

Дерьмо.

Даветт, явно напряженная, наблюдала за ним со стороны. Она повернулась к Аннабель.

— Все в порядке? — спросила она.

— Конечно, дорогая.

Даветт немного расслабилась.

— Он согласился?

Аннабель остановилась и посмотрела на молодую женщину. Она рассмеялась. — Ты милая, — сказала она, поглаживая щеку Даветт. — У тебя создалось впечатление, что я спрашивала его?

Юному ночному портье в Адольфус Отель, обновленном здании в деловом центре Далласа, не повезло больше, чем Кроу. Аннабель было ужасно жаль, что они не зарезервировали номера загодя, но это оттого, что они всегда останавливались в Адольфус — он был как их второй дом и вряд ли кто-то резервирует комнату в своем доме, не так ли? Ха ха ха.

И следующее, что узнал бедный молодой человек, у Команды Кроу были свои апартаменты и у Даветт своя комната на том же этаже.

Все умирали от голода, поэтому они распорядились… Сколько их там? Шесть?… восемь стейков и большой печеный картофель со всем, что там у них есть, и добавить салат и спаржу и напитки, повторить дважды, и полдюжины бутылок Mondavi red… Нет. Это восемь стейков и шесть бутылок вина. Что вы подумали? Алкоголики? Правильно. Спасибо.

Далее Даветт расположила к себе всех, заснув дважды. Сначала, после своего первого стакана и затем за столом во время еды. Аннабель захлопотала, и мужчины отнесли ее, все еще спящую в ее комнату. Бедная девочка была обессиленной и голодной, и, Нет, премного благодарна, Целка Кот. Я смогу ее раздеть.

На следующее утро Джек Кроу объявил праздник. Это не относилось к Карлу Джоплину, который собирался заняться обустройством своей мастерской и готовился к отливке серебряных пуль и это не относилось к Аннабель, которая собиралась заняться криком на ходящих и переходящих служащих, по крайней мере в течение дня, но все остальные могли бездельничать.

И началось. Джек и Кот и Адам и Даветт сделали Даллас большим постоялым двором на несколько недель. Остальные присоединялись к ним по вечерам за ужином, но в течение дня они получили возможность дурачиться самостоятельно. Они отправились в кино и парки развлечений, ходили на карт треки. Они играли в шары. Они играли в гольф. Они играли в теннис, жестко, каждый день, чтобы оставаться в форме. Они обедали, огромные ланчи длились по три часа и стоили столько же сотен долларов. Они столкнулись с огромными счетами в отеле (все по-прежнему спали там), заплатили за то, побежали к другому, заплатили за это.

Тем временем, дом подготавливали к их прибытию; транспортные средства прибыли из Калифорнии как раз к моменту выписки Джеку вождения в нетрезвом виде (DWI). Он стоял, разъяренный, в то время, как двадцатилетний полицейский опускал его, совершенно справедливо, за езду по кладбищу в три часа ночи, с целью подыскания места для послеполуденного пикника на следующий день. Джек был вынужден возобновить свои старые знакомства в деловой части города, прежде чем он действительно захотел подумать о таких вещах. Лейтенант, сказал он, знал (неофициально) кто он и чем занимается и кого ловит, но все равно прочитал ему еще одну лекцию.

Джек заткнулся, принял это и на следующее утро арендовал лимузин.

Тем временем, у всех нашлись свои маленькие дела. Даветт отправилась по магазинам с Аннабель, как только выяснилось, во что она только что оделась. Кот преследовал и поймал нескольких женщин, у двух из которых, по крайней мере было чувство юмора. Адам ходил на мессы каждое утро.

И Джек сделал телефонный звонок в столицу.

Там были удивлены, услышав его, но особо не дистанцировались. Они сказали, что посмотрят, что можно сделать. Через две недели они перезвонили и дали ему адрес. Он поблагодарил их, повесил трубку, проверив адрес в желтых страницах, кивнул про себя.

В течение двух недель они ни разу не упомянули о своей работе. Никто не произнес слова: вампир. Джек даже перестал подпрыгивать, когда звонил телефон.

Он не должен был.

Серебро прибыло из Рима через местную епархию. Епископ был новым человеком, ничего не знавшим о Команде Кроу или, если на то пошло, своих прихожанах. Убежденный своим помощником, что кого-то с достаточным влиянием, дабы получить пакет из Ватикана по дипломатическим каналам, стоит знать, он неохотно согласился поделиться своим роскошным вечерним пиршеством с Кроу & Co.

Прошло менее пятнадцати минут в его присутствии, чтобы Команда Кроу узнала все важные факты об этом человеке. Он был холодным. Он был надменным. Он был лучше своей паствы, более культурным, более интеллигентно-благочестивым, более… как сказать? Более аристократичным.

Епископ был идиотом.

Он также был мясом для Карла Джоплина, Карла и Кота. Оба испытывали огромный восторг, приводя в бешенство человека, делая вид, что не понимают, как он обижается на каждый их жест или неуместное замечание. Они опустились до тройных смыслов, когда епископу уже было вполне достаточно.

Он резко поднялся и вышел из комнаты, приказав одетому в сутану Отцу Адаму следовать за ним.

Адам любил Церковь. Он любил ее глубоко и полностью, без оговорок, как в качестве института, так и в качестве орудия Всемогущего Бога. Он также любил священников, зная, какая это прекрасная коллекция людей, живших на планете. Много раз, даже за такую короткую карьеру, как его, он чувствовал… нет, он знал, он видел в сияющих глазах какого-нибудь простого служителя Рима, руку Христа.

Но этот епископ был задницей и он проигнорировал обращенные к нему просьбы без объяснений и вместо этого положил перед ним на стол мешок, привезенный с собой из Ватикана.

С фырканьем и насмешкой, старик неохотно начал читать. Когда он закончил, лицо его было бледным.

На это стоило посмотреть.

Внезапно (почти чудом, с кривой усмешкой подумал Адам), все сделалось хорошо. Все, что мог сделать для них епископ или епархиальное управление, будет сделано без вопросов. Как, он был бы рад.

Правильно. Отлично. Они пожали друг другу руки и разошлись.

Коту было так весело потому, что он не пренебрегал своей работой, что должно было обеспокоить Джека Кроу. У каждого были собственные отношения с их предводителем и каждые отношения были близкими, но не настолько, как у Кота, и все это знали. Кот находил странным, что удостоился такого внимания, что его чувства… ну, учитывались, догадывался он, были важны. Но были.

На данный момент.

Потому что, однажды, Целка Кот был уверен, кто-то прибудет из Министерства внутренних дел, какой-то оперативник, ответственный за Карму, и проинформирует его, что это была ужасная ошибка. Мы сожалеем, Мистер Кэтлин, скажет этот человек, но вы не должны здесь находиться. По какой-то клерикальной ошибке ваша душа была классифицирована, как Герой, в то время как должна была была попасть в разряд Интеллигент. Посмотрим правде в глаза, Мистер Кэтлин, едва ли вы представляете собой тип крестоносца, вы теперешний? Вы должны были стать кинокритиком.

Это должно будет случиться, думал Кот. Но до тех пор, пока они не поймали его, он собирался держаться. Потому, что он не мог представить себе иного способа, чтобы такой парень, как он, умный и непреклонный трус, мог надеяться столкнуться с этими гигантами. Поэтому, он остался бы до тех пор, пока они не выволокут его. Просто быть здесь. Просто, чтобы на это посмотреть.

Он только надеялся, что Министерство внутренних дел будет преследовать в судебном порядке.

Но в то же время он наблюдал за Джеком Кроу и заметил, что тот странно смотрел весь вечер. Он не присоединился к их игре Заставь Писать Кипятком Епископа, даже не обратил внимания. Что-то происходило, Кот знал. И это было то, что он должен быть в состоянии…

Конечно! Мексика! Эта история про забавного парня контрабандиста. Как его имя? Фре… Нет. Феликс. Как Кот Феликс. Хмм. Так. Это был этот взгляд.

Хмм, опять же. Когда вы думаете он собирается рассказать нам? Возможно он воспользуется почтой.

На данный момент не было достойных возможностей. Джек направил лимузин на Гринвилл Авеню, Американскую модель, из Нью Йорка в Чикаго в Л.А. Марина дель Рей, из Синглс Стрип. На шесть миль в округе, девяносто процентов недвижимости было посвящено ночной жизни. Каждое место было баром или рестораном с баром, а все поданные стейки или лобстеры и дешевые напитки с еще более дешевыми названиями, звучали непристойно, будучи пьяно объявленными и все были наполнены юными леди, достигшими брачного возраста, ужасающий процент которых подхватил герпес с грязных сортирных сидений.

Кот прочесал это место, как Интернациональный Комбайн по осени. Женщинам нравились его белокурые волосы, его лукавая улыбка, его пять-футов-восьми дюймовый рост. Даже высоким, и это хорошо, потому что некоторым из них не мешало бы подняться.

Но бар который выбрал Джек был совсем другим. Во-первых, название (Antwar Saloon). Во-вторых другое, клиентура. Это был настоящий бар. Никаких фуфлыжных напитков с маленькими зонтиками над ними. Это было место для мужчин, в основном, куда они могли бы приехать и поговорить и серьезно выпить, не принимая душ после работы. Казалось, им не особенно хотелось заполучить новых клиентов или даже обрадоваться прибытию шести незнакомцев с наличными. Официантка, принявшая их заказ после того, как они расселись в угловой кабинке, казалась достаточно дружелюбной, и она быстро и хорошо выполняла свою работу, но Кот сказал бы, что ей все равно, вернуться они или нет, живы они или умерли. Это было прекрасное место в любом случае. Как то так.

Кот снова взглянул на Джека, увидел с каким решительным выражением на лице он осматривает комнату и решил, что пришло время для подачи.

— Итак, — начал он весело, — что же случилось с этим парнем, Феликсом?

— Да, — отозвалась Даветт, которая казалось, была искренне заинтересована. — Я хотела бы услышать.

— Я тоже, — сказал Адам, успевший снять свой воротничок. — Ты когда-нибудь встречал его снова?

Джек коротко взглянул на собравшееся общество, удивился и благодарность расцвела на его лице. Он улыбнулся и кивнул в ответ. — Ага. Еще два раза.

Улыбка Аннабель была мудрой.

— Как это случилось?

— Ладно, чтобы ответить на этот вопрос, мне сначала нужно поговорить о Мистере Пино.

Карл нахмурился.

— Какое отношение к этому имеет Картер? Он не был тогда президентом.

— Нет, — медленно согласился Джек. — Но ущерб был нанесен. Кто еще говорил миру, что банда небритых, якобы религиозных панков поимеет наглость штурмовать Американское посольство, захватить и пытать дипломатический персонал в течение четырехсот сорока четырех дней и это сойдет им с рук?

Карл снова нахмурился.

— Так в чем смысл?

Джек отхлебнул и усмехнулся.

— Вот в чем смысл. Весь мир знал, что нам не хватало единственной вещи, абсолютно необходимой для того, чтобы остановить преступников: решимости выполнять грязную работу. Без этого они знали, что если они будут пинать нас достаточно сильно и достаточно долго, мы отступим.

— Поэтому они решили убить агентов Управления по борьбе с наркотиками (DEA). Однако, так или иначе, у Конгресса будет возможность кричать и вопить и затем ничего не предпринимать, и сами агенты видят, что у них не было резерва после второго убийства и уходили. Не уходите с работы. Просто прекратите работать. И почему они не должны так поступать? Зачем быть мишенью для людей, которые о них больше не заботятся, и говорить, чтобы они позаботились?

— И что же это остановило? — Адам хотел знать.

Лицо Джека окаменело.

— Это не остановилось.

Адам уставился на него.

— Ты шутишь.

— Читаешь много газет, малыш?

Джек фыркнул, улыбнулся.

— Не виню тебя. Во всяком случае, они убили пять людей DEA начиная с 1983.

— И они пытались тебя убить? — подсказала Даветт.

— Сначала меня похитили. — Джек допил свой стакан и подал знак официантке на другой раунд. — Что было глупо. Феликс попытался предупредить меня. Он говорил со мной за два дня до этого, но у меня была лихорадка Джона Уэйна или что-то в этом роде, и я бы не поступил, как должно.

— Как, — спросил Кот медленно, — Феликс об этом узнал?

— Они были его бандой. Те партнеры, о которых он так беспокоился, пытаясь доказать, что они смогут работать в бизнесе коричневого героина-сырца.