Глава 18
Силуэты обоих шаманов подернулись едва заметным туманом, а на арене перед ними возникли духи. У орка это был орк-воин. В набедренной повязке из шкуры, в окованных железом сапогах, на шее — ожерелье из пяти человеческих черепов. Гладко выбритая клыкастая морда и блестящий череп с хвостиком до плеч на затылке. В руках — два мощных ятагана. К слову сказать, оба орка были из зеленокожей расы этих клыкастых воинов, в отличие от моего кирпично-коричневого шамана-трудовика. Сам же зеленокожий шаман был одет почти как Гуал Вакалар, только рогов за спиной не было. В руках — барабанчик. И в этот барабанчик орк начал стучать, и с каждым ударом дух-воин становился на пару сантиметров выше и шире.
Боевой дух тролля оказался огромным горбатым черным волком метров двух в холке высотой. Струйкой выбежав из одного из черепов на навершии посоха-дубины на арену и приняв форму, коротко рыкнув, зверь рванул в сторону соперника.
— Стальной вихрь! — выкрикнул орк-шаман, и орк-воин начал бешенно вращаться на месте, образуя вокруг себя небольшую воронку смерча, начав стягивать окружающую пыль.
Волк преодолел разделявшее их расстояние за несколько секунд, налетел на этот вихрь из песка и клинков и, коротко взвизгнув, отлетел, упав на бок. Но тут же вскочил, пригнулся к земле и глухо зарычал. Глаза призрачного зверя засветились желтыми огоньками, и я обратил внимание, что глаза Скъяаррла начали источать аналогичное сияние. Неожиданно тролль сам издал рык и стукнул посохом по арене, и от посоха к духам направилась песчаная волна, словно под песком, покрывавшим арену тонким слоем, была вода. Волна нарастала и, когда она уже достигла духов, высота ее была метра два с половиной. Волк прижался к земле, и волна, накрыв его, налетела на не перестававшего вращаться орочьего мечника.
Однако, вопреки ожиданию, орк не только выстоял, но и даже не замедлил вращения, рассекая песчаный гребень своим стальным вихрем, и лишь его шаман начал неистово молотить в свой барабанчик. Однако воин при этом не увеличивался. Видимо, энергия расходовалась на сопротивление атаке. Когда волна улеглась, на арене остался лишь один дух, так же продолжавший крутить свой смертоносный смерч. Волка же не было видно, хотя глаза тролля все так же светились.
Орк-шаман что сказал своему духу, но что именно, с другого края арены было уже не слышно. Через пару секунд песок под ногами дернулся, под ногами воина разверзлась яма, а из нее показалась внезапно огромная, метровая волчья пасть, попытавшаяся откусить духу нижнюю половину туловища. Но торнадообразный воин тоже был не промах, и в это время в прыжке уже давно завис над поверхностью арены, продолжая по инерции крутиться, при этом переводя клинки горизонтально вниз под собой. И таким макаром, словно огромный нож блендера, вкрутился в волчью пасть. Зверь взвизгнул и, резко утрачивая размеры, начал таять, пока не развеялся легкой черной дымкой, оставляя на арене стоящего на коленях воина-орка с воткнутыми в песок клинками.
Орк-шаман резко и громко ударил в барабан, рывком увеличивая рост своего духа на полметра и что-то негромко произнес. А воин рывком, прямо с места рванул в сторону тролля, на бегу покрываясь багровым пламенем и оставляя за собой огненный шлейф, резко став похожим на огромный метеор.
Тролль довольно улыбнулся и выставил навстречу огненной комете навершие своего посоха, с которого одна за одной начали срываться призрачные головы волков, медведей и, вроде как, даже людей. Головы неслись, оставляя за собой прозрачные хвосты и, беззвучно развевая пасти, начали одна за другой врезаться в воина, резко замедляя его бег, однако не останавливая его при этом полностью.
Несмотря на потерянную скорость, огненный мечник почти достиг своей цели и уже готов был вонзить в Скъяаррла свои пылающие огнем ятаганы, но каменный тролль просто наотмашь ударил его своим посохом-дубиной, и тот огненным снарядом полетел к своему орку-шаману. Находясь в трансовом состоянии, зеленокожий повелитель духов не успел среагировать и отойти с траектории полета снаряда, и оказался сметен собственным духом, с глухим звуком ударяясь о стену арены и мешком стекая по ней на землю.
Дух-воин убрал свое пламя и протянул руку своему шаману, помогая тому подняться на ноги. Тот поднялся, неуверенно шатаясь и держась за голову.
— Семь! Шесть! Пять! Четыре! — раздался над стадионом громкий голос распорядителя. — Три…
Шаман кивком головы указал воину на арену, и тот, кивнув, вернулся на поле боя. Обратный отсчет прекратился, а шаман начал неуверенно стучать в барабанчик, передавая своему духу силы. Тролль ухмыльнулся и, перехватив посох обеими руками перед собой, направив в соперника навершие, окутался густым облаком астрального тумана. Этот туман колыхнулся и рывком впитался в посох, а из навершия, из одного из черепов, выскочил уже знакомый, либо точно такой же, черный горбатый волк, только уже четырехметровой высоты. Не издавая лишних звуков, зверь смазанной тенью рванул к мечнику. Орк перехватил клинки крест накрест перед собой, готовясь принять удар на мечи, но резко затормозивший перед ним хищник ударом лапы прижал ятаганы к земле и сомкнул челюсти на воине, перехватив того поперек туловища, подняв в воздух и начав мотать им из стороны в сторону.
Орк-шаман из последних сил начал неистово молотить по своему барабану, но это совершенно не помогало его духу, и дух-воин начал таять на глазах, превращаясь в туман и распадаясь на лоскуты. Последними растаяли призрачные мечи, сиротливо оставшиеся валяться на песке арены. Обессиленный, орк-шаман плюхнулся на задницы, вытягивая ноги и опуская плечи.
— Победитель — Скъяаррл из Норртвайлена! — огласила появившаяся над стадионом огромная голова Щущи.
— Благодарю за бой! — с трудом поднимаясь на ноги, произнес орк, обозначая полупоклон своему сопернику.
— Было вкусно! — улыбнулся тролль в ответ, ударяя по арене посохом и кивая орку.
— Вкусно? — шепотом спросил я у Гуала. — Он че, вправду сожрал его духа?
— Ха! Нет конечно. — усмехнулся мой дух. — Просто у народа Скъяаррла в старину было принято жрать побежденных противников. И тролли выказывали уважение призвавшим их на битву предводителям тем, что благодарили их за вкусное угощение в виде противников. Позже, эта фраза стала просто признаком хорошего тона, обозначающего любую славную битву, даже дуэль, даже если от соперника не откушено ни кусочка. Хотя, церемониальное поедание пораженных противников и по сию пору часто встречается в его мире, как дань традициям.
Тем временем дуэлянты покинули арену. Орк направился в сторону зрительских трибун, присоединяясь к болельщикам. Тролль же вернулся на свое место. Пока я слушал пояснения Гуала по традициям троллинга соперников предками Скъяаррла, я нахрен пропустил объявление следующей парочки сражающихся, и они уже выходили на арену. Я поймал на себе взгляд довольного жизнью тролля и показал ему большой палец. Тот гневно надул ноздри и, прищурившись, глядя мне в глаза, сделал жест, словно откусывает что-то, зажатое в кулаке и выплевывает это на землю.
— Бля, Гуал. Я походу, опять с жестами погорячился? — так же шепотом спросил я у своего духа.
— Конечно! — мысленно ответил мне орк, едва не заржав, не отвлекаясь при этом от начинающейся дуэли на арене. — У них это означает «У меня встает на тебя!». Троллиха бы тебя в кровать за этот жест потащила бы. А вот он этим жестом сказал, что даже жрать тебя не станет, когда пришибет. Высочайшее презрение.
Я с шумом сглотнул от высветившейся перспективы.
— Ладно, не ссы. — продолжал мысленно ржать дух шамана. — Щас улажу все!
С этими словами Гуал Вакалар направился к троллю и о чем то с ним в полголоса попиздел. После чего раздалось громкое ржание каменного гиганта и тот, повернувшись ко мне, улыбаясь, хищно облизнул губы. Стало еще больше не по себе.
— И что означает это его облизывание? — так же мысленно спросил я у орка.
— То, что он с удовольствием сойдется с тобой в битве, после чего сожрет тебя. — ответил мысленно Гуал. — То, что с улыбкой облизнулся, говорит о том, что это не угроза, а предвкушение хорошей битвы, после которой он так же скажет, что было вкусно. Вот если бы это было бы сделано с гневной мордой, тогда бы это означало однозначную угрозу убийством и пожиранием, возможно — убийство через пожирание.
Подивившись таким чудным традициям, я вернулся к арене. Там в это время сошлись в битве незнакомый мне сатир с довольно таки ухоженной и высокомерной мордой и знакомый по ночной гулянке гном, или дварф. Из одежды на сатире была одна лишь юбка, гном же был в полном доспехе, со щитом и с булавой. Никакого бубна, барабана и прочих стучальных инструментов. Их роль выполняли щит и ударное оружие. Именно ими бородатый рыцарь стучал друг о друга, но на размерах духа это никак не сказывалось.
К слову о духах. Как пояснил мне Гуал, у гнома в качестве духа был кобольд-элементал. Не та собакоподобная хреновина, как в варкрафте, а настоящий кобольд. Косматый карлик ростом человеку по колено, гнусная неприятная злобная морда, ярко-красный цвет кожи, когти вместо ногтей. Редкие кривые зубы. Шахтовая разновидность. Их ближайшая родня — домашние кобольды, как я понял, послужили основой для мифов о домовых. Земные элементали, могут завестись в тех домах, где есть подполье или погреб, там же и квартируются. Более цивилизованные, по сравнению с шахтовыми и обладают мирным, спокойным, обычно дружелюбным характером. Шахтовые же совершенно им противоположны. Дикие, пакостливые, и совершенные мизантропы. Нападают на все живое, что способны одолеть. Тем же, кого одолеть не могут, вредят просто потому что могут. Стырить обед у шахтера, нагадить в рюкзак, затупить кирку. В особых случаях могут и обвал устроить. Задобрить сложно, приручить — еще сложнее. Только полное подчинение силой воли заклинателя.
У сатира же в качестве духа была дриада. Не та дриада, на которых дрочат анимешники — с листиками на головах и цветами вместо ушей, а настоящая. Тоже элементаль, только из мира живой природы. Из гуманоидного в этом создании была лишь концепция «две руки, две ноги, посередине сволочь». Сплетенные из растительных волокон не то древесины, не то сушеных стеблей разных вьюнков, конечности и туловище с головой. Шеи нет под ноль. Как и каких-либо половых признаков что сверху, что снизу. На голове ежик из длинных колючек. На пальцах — длинные прямые шипы с палец же длиной вместо когтей. Пальцев кстати — три. Из виденного в фильмах, можно сравнить с Грутом. Отдаленно. С малышом Грутом, потому что высотой эта ходячая колючка была бы мне до середины бедра. Короче, битва карликов, тем более что и рост сатира был тоже от силы метра полтора.
— Сдавайся и примкни к моим рабам, или я тебя уничтожу! — высокомерно задрав нос, пропищал сатир.
— Давай лучше я надеру тебе зад и ты пойдешь домой, выскочка. — усмехнулся в ответ дварф и опустил забрало шлема, окутавшись мягким желтоватым свечением.
— Ты выбрал. — презрительно выплюнул сатир и протянул руку к дриаде.
Дриада взяла своего шамана за руку и принялась перетекать на него своими ростками, окутывая того на манер доспеха и сделала это буквально секунд за десять. Гном тем временем стоял и стучал по щиту булавой. Кобольд не менялся в размерах, но его мышцы словно напрягались… Не знаю, как это описать. Вот каким-то шаманским местом я чуял, что кобольд становится сильнее. Видимо, не все духи при накачке увеличиваются. Дриада же при этом раздуваться вполне умела и уже перекрыла все комплексы своего владельца, начав увеличиваться и достигнув двухметрового роста.
Сатир шагнул в своем магическом экзоскелете на арену, поднимая удивленный шум на трибунах даже среди участников.
— А че все так оживились? — спросил я у Гуала.
— Разновидность слияния, пусть не малое, пусть великое. — ответил мне орк. — Эффективность в битве против духа с внешним контролем ниже раза в два при тех же энергозатратах. Сатир этот выскочка, как знакомый тебе уже гоблин. Убивает соперников либо порабощает их. Его поставили с заведомо более сильным соперником, чтобы он не навредил более слабым шаманам, соблюдающим кодекс чести поединков, но он в своей гордыне этого не осознает.
— Кодекс чести? — зацепился я. — А мне о нем знать не нужно было? Вдруг я случайно нарушу, а на меня потом всех сторожевых духов спустят.
— Ой, не мандражуй. — отмахнулся орк. — Там стандартное, не убивать ради убийства, не бить сдавшегося, слушать распорядителя и все типа такого. Если кто умрет просто потому, что не смог увернуться или сдержать мощную атаку — это считается несчастным случаем. Вот например, Скъяаррл мог убить соперника за пару секунд. Но он просто аккуратно опустошил его резервы. И это при том, что моральные принципы его сородичей куда как менее гуманные. Он просто из аристократов и воспитан с понятием о кодексах чести.
Охуеть! Я попытался представить тролля в графском наряде вместо его шкур и чуть ли не физически почувствовал не то скрип извилин, не то треск шаблонов. Ну, поверим Гуалу на слово. Они, по всей видимости, были знакомы.
На арене тем временем происходила движуха. Сатир, игнорируя кобольда зашагал прямиком к своему сопернику, просто перешагнув через красномордого карлика, самонадеянно оставляя того за спиной. Малость охренев от такой наглости, кобольд подпрыгнул в воздух, закрутился, словно ежик-Соник, и с ускорением нырнул в землю. Даже не разрывая покрытия арены. А нахрена, если дух — бесплотный? Тем более если это дух земной стихии. Через несколько секунд песок под ногами сатира-переростка забурлил, словно кипящая вода, и покрытый дриадою шаман провалился в этот кипящий песок по пояс.
Гневно матерясь, сатир откачал энергию из дриады, уменьшая ее размеры и вытягивая при этом ноги из земли. В это время между ним и гномом из земли выкарабкался кобольд, поворачиваясь к любителю растительности лицом и оскаливаясь. Гном, похоже, полностью ушел в себя, превратившись в самозабвенно молотящую по щиту статую. Кобальд же, как только сатир вновь шагнул в сторону гнома, с места длинным многометровым скачком напрыгнул на сатира и, вцепившись когтями ног в опутанную лианами грудь, начал драть его морду, отсекая куски растительных волокон, таявших прямо в воздухе не долетая до земли.
Примерно через минуту по арене разнесся тонкий визг сатира, а на песок пролилось несколько капель его крови. Кобольд спрыгнул на землю и, отбежав на середину дистанции, разделявшей шаманов, замер в ожидании.
— Сдохни, тварь! — проверещал взбешенный сатир и выстрелил очередью колючек в кобольда.
Те со звоном отскочили от его кожи, словно от железа, а краснокожий уродец даже не поморщился. С визгом сатир, на ходу наращивая новые слои растительных жгутов, бросился в сторону гнома, пытаясь обежать кобольда по дуге. Земной элементаль же вновь нырнул в землю и тут же вынырнул в паре шагов впереди соперника и напрыгнул на него, принявшись рвать покровы с новыми силами. Не обращая на уродца внимания, сатир продолжил свой бег и таки добрался до закованного в броню шамана. На ходу отрастив на правой руке заостренный клин, он замахнулся и попытался ударить того в узкую щель забрала, но…
Но гном не был психованным истеричным мальчишкой, в отличие от своего соперника. Резко прекратив свое камлание, гном слегка присел, пропуская импровизированное оружие над собой и, разведя руки в стороны, резко распрямившись, с двух сторон шибанул того щитом и булавой по башке. Сатир качнулся и рухнул на песок без сознания.
— Семь! Шесть!.. — принялся отсчитывать рефери. — Один! Победитель — Норнли из Триспарты!
Гном снял шлем и приветственно помахал трибунам, после чего развернулся и пошел обратно на свое место.
— Низа… что… — прохрипел пришедший в себя сатир и вонзил руку, так и опутанную лианами дриады в песок. — Купусик не… проигры… ва… ет…
От насаживания гнома на резко выросшие из-под земли метровые острые пики спас невероятно шустрый кобольд, пушечным ядром сбивший своего владельца в сторону. И пока бородатый шаман разбирался, что вообще произошло, за эти три секунды краснокожий шахтовый элементаль нырнул в землю, вынырнул возле сатира, и его руки превратились в красный вентилятор, превращая заклинателя дриад в древесно-рогатый фарш.
— Зорг, ФУ! Брось каку! — бросился к своему духу Норнли, но было уже поздно.
Трибуны затихли, словно кто-то нажал на пульте кнопку мута. Разрядил обстановку Щуща:
— Купусик из Пранкарии! За умышленное покушение на жизнь участника Великого турнира за рамками поединка, приговаривается к смерти! Приговор приведен в исполнение силами стихий! Уберите мусор с арены.
И пока рабочие выносили остатки сатира, не переработанные на котлетное сырье, я поинтересовался у Гуала:
— А если бы сатир выжил и убил соперника, его бы тоже казнили?
— Да. — кивнул Гуал.
— А кто бы приводил приговор в действие?
— Все желающие. — пожал орк плечами и развел руки. — Полный стадион шаманов, чтущих честь и правила. Не боись, случайно ты ничего не нарушишь, я предостережу.
А на табло тем временем происходили внеплановые изменения. Если после победы в первом раунде всего-лишь поднялся портрет Скъяаррла, то сейчас, вместе с подъемом портрета гнома-победителя, поднялось еще несколько портретиков, а значки ряда участников просто погасли.
— Че за нахуй? — кивнул я на магический экран, задавая вопрос Гуалу Вакалару.
— Вот об этом я упоминал. — усмехнулся дух. — Некоторые участники отказались. Кто-то, возможно, испугался за свою жизнь. Кто-то, просто передумал, глядя на эту сцену. Вот, кстати, и отсеклись излишки, теперь в первом туре даже меньше шестидесяти четырех кандидатов, круг удачи не нужен. Что ж, быстрее закончится. Кстати, сейчас наша очередь.
— Почему? — удивился я. — Я думал, слева направо идет отбор.
— Не-а. — мотнул головой орк. — Два слева, два справа, два слева, два справа. Потом по одному пойдет. А ты сейчас, после отсеивания лишних, крайний справа.
— Третий поединок! — пронесся голос над стадионом. — Бааргх из Небарры и Клендалиолис из Альвклайда!
— Пошли. — раздался голос орка в голове, а сам Гуал растворился в воздухе.
Я направился к выходу, пытаясь понять, с кем же мне предстоит сражаться. И с удивлением обнаружил, что это тот самый эльф с арбалетом, которого я окрестил Ван Хельсингом.
