Глава 48

Эти несколько шагов до его комнаты ей показались целой вечностью.

Обжигающе-приятной, пьянящей, сладкой. Откуда-то издалека донесся щелчок ремня, шелест падающей одежды. Одно движение пальцев и последняя преграда в виде полотенца тоже полетела на пол. Все словно в первый раз.

Легкие касания рук, повторяющие плавные изгибы тела. Невесомые поцелуи, пробующие на вкус нежную кожу. То, что было между ними чуть меньше года назад, не в счет. В каждом прикосновении, в каждом взгляде — нежность.

От мучительно-приятных ощущений Юля чувствовала, как кружится голова, и подкашиваются колени. От его поцелуев глаза закрывались сами собой, а по крови гуляла сладкая смесь из ожидания и страха, отзываясь спазмами внизу живота. Она просто потеряла ориентацию в пространстве и времени.

Прерывисто дыша, девушка едва слышно выдохнула:

— Саш… Я сейчас упаду… Нежно, но в то же время сильно и уверенно, парень приподнял ее и мягко опустил на кровать. Понимание того, что теперь он мог видеть ее всю, лишь добавляло ей волнительных и будоражащих нервные окончания эмоций.

Восхищенным взглядом Саша обласкал каждую частичку ее тела, наслаждаясь представшей перед его взором картиной — манящая округлая грудь, осиная талия с темнеющим пупком и стройные упругие бедра. Приобняв ее за талию, он начал осыпать желанное тело страстными поцелуями, с удовольствием ощущая, как под его губами и пальцами она выгибается ему навстречу. Боже, какая же она чувствительная, отзывчивая и сладкая! Юле казалось, что она сейчас умрет от переполняющих ее чувств. Никогда раньше она не испытывала такого. Неосознанно сжимая бедра, как будто пытаясь удержать разгорающийся жар в самом сокровенном месте, она с надрывом выдохнула и снова вдохнула полной грудью.

Боль, едва заметная, совсем другая, вызванная уже не его грубостью, а последствиями родов, лишь на мгновение огнем опалила нежную плоть, заставив непроизвольно вздрогнуть. Сорвавшийся с губ тихий стон был захвачен поцелуем, а его пальцы, скользящие по обнаженному телу, затронули самые чувствительные места, вызывая волны импульсов, от которых сбивалось дыхание.

— Больно? — внимательно вглядываясь в ее лицо, спросил Саша, останавливаясь, чтобы дать ее телу привыкнуть, и снова покрывая губы девушки поцелуями, спускаясь ниже к шее, плечам, груди. — Только скажи…

Так странно было отдаться в его руки. Руки, которые способны и убить, и защитить. Довериться целиком и полностью, чувствовать силу и нежность одновременно. Пройти последнюю границу и понять, что все страхи оказались напрасными, наконец, успокоиться после долгих месяцев душевных терзаний. И впервые засыпать в его объятиях с улыбкой на губах.

Он забылся сном лишь на несколько часов, проснувшись уже на рассвете.

Приподнявшись на локте, долго разглядывал спящую возле него девушку, не в силах до конца осознать, что все это происходит наяву. Юля лежала на животе, обняв руками подушку. Одеяло сползло вниз, обнажив ее плечи и спину, волосы волнами разметались по постели. Во сне она казалась еще более беззащитной и не менее желанной. Вот теперь она действительно принадлежала ему. Не тогда, в кабинете, а сейчас. И прикасаться к ней хотелось нежно, наблюдая за эмоциями, которые так открыто читались на ее лице, и теперь было важнее, что чувствует от этих прикосновений она, чем собственные ощущения.

Осторожно прикрыв Юлю одеялом, Саша тихо поднялся с кровати и вышел из комнаты. Данька спал, привычно раскинув ручки в разные стороны. Часы показывали начало шестого. По идее, можно уже было не ложиться, все равно скоро вставать на работу, но сегодня Саше хотелось хоть немного побыть дома, и так он их слишком редко видел. На утро ничего серьезного запланировано не было, лишь после обеда предстояла еженедельная планерка в Управлении, очередная бесполезная трата драгоценного времени на пустую болтовню тех, кто и близко не стоял к «земле» и реальным расследованиям преступлений, узнавая обо всем из сводок.

Подумав, Степнов достал мобильник и написал Владу короткое смс: «Буду позже», после чего приглушил звук на телефоне, а потом и вовсе решил оставить его на кухне и вернулся обратно в постель, которая впервые за столько времени не была пустой.

Кажется, вот оно такое долгожданное счастье, но все омрачали мысли о вчерашнем разговоре со Шведовым. Неизвестно на чьей он стороне, но он прав — Юля и Данька теперь его «слабые места», и, если понадобится, давить на него будут именно через них. Какое-то время Саша лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок, перебирая в уме свои невеселые думы, пока снова не провалился в тяжелый, беспокойный сон без сновидений. На улице уже совсем рассвело, когда чуткий оперский слух уловил, как в соседней комнате негромко заплакал Данька.

— Ну, привет, — взяв сына на руки, отнес его на пеленальный столик и принялся менять подгузник. Вмиг успокоившийся Даня уже радостно улыбался отцу, которого так редко видел, и тянул к нему ручки. — Голодный? Придется нам маму будить, — вздохнул Саша и с сыном на руках направился в комнату, где спала Юля.

Как только он опустился на кровать, она тут же открыла глаза.

— Мы есть хотим, — шутливо проговорил парень, осторожно укладывая рядом с ней малыша, и взглянул на нее долгим взглядом, желая запечатлеть в памяти этот момент их первого совместного пробуждения.

Под его изучающим взглядом Юля невольно потянулась к одеялу, чтобы натянуть его повыше и уже по привычке скрыть от него любую обнаженную часть тела, потом вдруг поняла, насколько глупо это будет выглядеть, учитывая, что ей нужно кормить ребенка, и растерянно подняла глаза на Степнова.

— Я пойду чайник поставлю, — заметив смятение на ее лице, улыбнулся он и, поднявшись с кровати, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Уложив Даньку поудобнее, Юля принялась за кормление, а в голове отчаянно метались воспоминания о прошлой ночи. Неужели, это случилось? Даже не верилось. Но действительность говорила сама за себя — она лежала полностью обнаженная в постели Саши, тело еще помнило его ночные ласки, внизу живота немного поднывало, словно все произошло в первый раз. А ведь на самом деле, это и есть их, хоть и физически уже не первый, но все равно «первый» раз.

Желанный для обоих. И теперь, вероятно, она будет спать в его постели. С ним рядом. Каждую ночь. От всех этих мыслей голова шла кругом, сердце сбивалось с ритма, и девушка с трудом взяла себя в руки, постаравшись полностью переключиться на сына.

Едва выйдя из комнаты, Степнов различил знакомый звук, доносящийся с кухни — на столе вибрировал мобильник. Влад.

— Слушай, неужели я так много прошу — несколько часов покоя? — с усмешкой проговорил Саша в трубку, включая чайник. — Что, без меня совсем никак, мир рухнул? — Сань, извини, — тихо проговорил Влад, и по его голосу стало ясно — звонит он не рабочие вопросы уточнить.

— Что?! — застыв на месте, медленно спросил Степнов, а внутри нарастало нехорошее предчувствие.

— Василий Петрович…

Саша стоял посреди кухни с телефоном в руке и молчал, бессмысленным взглядом провожая секундную стрелку настенных часов, бегающую по кругу.

— Ему голову проломили, Сань. У него не было шансов выжить.

— Когда? — только и смог произнести Степнов.

— Вчера между одиннадцатью и двенадцатью вечера.

Как раз, после разговора со Шведовым, пронеслось в голове.

— Он не вышел сегодня, стали ему звонить, не отвечает. Человек-то пожилой, одинокий. Он же не в Москве жил, в Трехгорке у него домик свой. Мы ребят из ППС местного попросили доехать глянуть, — продолжал Влад. — В общем, не открывал никто. Они по соседям прошлись, никто ничего не видел, не слышал.

Стали дверь ломать. Ну, и…

— Ограбление? — с трудом произнес Саша, сердцем чувствуя, здесь что-то другое.

— В доме все, вроде, на месте. Техника, мебель, даже деньги на полке серванта.

— Скинь мне адрес, я сейчас приеду, — Степнов нажал на кнопку отбоя.

Кому мог помешать рядовой эксперт отдела? Он проработал в Мневниках более двадцати пяти лет, и никто не мог сказать о нем ничего плохого. Человек чести.

С ним всегда было сложно договориться о подмене каких-нибудь отпечатков, и деньги он не брал. И именно Василий Петрович знал про совпадение отпечатков из гаража и тех, что были в деле об убийце шлюх. Он единственный знал, что это один и тот же человек. Хотя, нет, не единственный. Со вчерашнего дня в курсе был еще и Влад…

Равиль Мельниховский широкими шагами расхаживал взад и вперед по комнате, пытаясь совладать с волнением, не отпускавшим его со вчерашнего дня. Беслан, развалившись в кресле, молча следил за отцом.

— Нет, Шведов прав, тебе нужно уезжать. И чем быстрее, тем лучше, — наконец, вынес свой вердикт мужчина. Он был все еще полностью погружен в свои раздумья и не заметил, как сын едва заметно покачал головой и закатил глаза. — Да-да, уезжать. Здесь я сам справлюсь, — он повернулся всем телом к Беслану и уже увереннее добавил: — Вернешься, когда все утихомирится.

— Ну, и когда это будет? — насмешливо бросил тот.

— Когда будет, тогда и будет, — разозлился отец. — Ты, что, не понимаешь всей серьезности ситуации? Мозги включи! Мне не нужны проблемы с ментами! Разворошил осиное гнездо, так не мешай теперь справиться с этим! Бес только хмыкнул в ответ, презрительно улыбнувшись краешком губы.

Мельниховский-старший, видя, что сын лишь смеется над его словами, печально покачал головой и спросил с горечью: — Ты что творишь, вообще? Откуда это в тебе? Мать сейчас, наверное, в гробу переворачивается… Беслан вздохнул: — Отец, успокойся, пожалуйста. Ничего страшного не происходит. Чего ты всполошился так? — За тебя, дурака, переживаю! — Пап, а если подумать, то кто такой этот Степнов? Ну, отмороженный — так и мы не «пальцем деланные». Ну, нач отдела — так ему самому невыгодно, чтобы всплыла связь с нами… — А ты думаешь, его это волнует, после того, как ты его сестру…?! Бес снова замолчал, потер подбородок в раздумьях, затем тихо добавил: — У него доказательств нет… — Чего? — в сердцах вспылил отец.

— То дело закрыто. Виновный наказан. То, что отпечатки подменили, это уже называется «подлог», он сам может пострадать от этого, если это всплывет.

— Если всплывет, если всплывет, — передразнил его отец. — Ему самому надо, чтобы все было «шито-крыто», поэтому… — А, кроме того, — чуть повысив голос, с нажимом перебил его Бес, — кто может доказать, что эти отпечатки подменили? Кто знал? Степнов, Шведов и эксперт.

Первые оба будут молчать, чтобы все было, как ты выразился, «шито-крыто», а последний, вообще, больше ничего не скажет.

— Я тебе еще раз русским языком повторяю, ему никакие доказательства не нужны. Он знает, кто ты и что ты сделал. Все. И он не будет тебя «закрывать».

Он успокоится только тогда, когда убьет тебя, а убивать ему не привыкать, уж поверь мне, — чеканя каждое слово, выговаривал сыну Равиль Георгиевич и злился на его упрямство. — Ты еще молод, а я повидал жизнь. И знаю таких как он. Сын, пожалуйста, уезжай. Я не хочу потерять тебя…

Несколько часов спустя, когда все следственные мероприятия на месте происшествия были окончены, и тело Василия Петровича увезли, они с Владом вернулись в Мневники, предварительно договорившись с операми из отдела, на чьей территории произошло убийство, чтобы держали их в курсе расследования.

У Саши оставалось всего чуть больше часа до совещания в Управлении.

— Пошли быстро перекусим и обсудим кое-что.

Они устроились в кафешке неподалеку, заказали по шашлыку.

— Что скажешь? — Насчет Петровича? — Ага.

Влад пожал плечами.

— Кому он мог помешать? — Вот именно, «помешать»! — кивнул Степнов.

— Тебе что-то известно? — удивленно приподнял бровь Влад. — Кого-то подозреваешь? — Черт его знает, — задумался Саша. — Вчера ко мне приходил Шведов, вечером.

Предупредить насчет Мельнихов. Он откуда-то узнал, что это Бес… Вику.

— Откуда? — Вот и я думаю, откуда. Кроме меня, об этом знал только Петрович… и Бес.

— Ну, тогда получается, что это Мельниховские Петровича могли убрать, — задумчиво проговорил Влад. — Или узнать что-то у него пытались, или намеренно убить хотели. Местным будешь говорить? — Надо подумать, — Саша взглянул на часы и поднялся. — Так, я в Управление.

Опять там полдня проторчу. Если здесь все спокойно будет, сразу домой поеду.

Но вечером набери меня, переговорить нужно. Это важно.

Она катила впереди себя коляску с Данечкой, который на прогулке проспал совсем немного и теперь с интересом разглядывал расцветающий после зимы мир. Юля улыбалась сыну и себе самой, чувствуя, как внутри нее тоже распускается маленькая весна, и словно порхают бабочки.

На дисплее телефона высветилось «Саша». Она уже не могла вспомнить, в какой момент вбила в телефон его имя, и его вызов перестал высвечиваться, как с незнакомого номера. Кажется, незадолго до того, как ее положили в больницу перед Новым годом, когда его звонки уже становились жизненно необходимыми.

— Где ты? — достаточно резко спросил Степнов на другом конце провода, и, уловив подозрительно-знакомые нотки в его голосе, девушка немного насторожилась.

— С Данькой гуляем, — медленно ответила она, останавливаясь.

— Возвращайся домой, — твердо и властно прозвучало на фоне шума дороги.

Юля даже растерялась от столь резкой перемены в нем по сравнению с сегодняшним утром. Невольно вспомнился прежний Саша, который запрещал ходить на работу и в институт, устроил скандал посреди улицы из-за того, что она поехала на занятия.

— Что-то случилось? — как можно спокойнее проговорила девушка, чувствуя, как внутри расползается неприятный холодок. Неужели ничего не изменилось, и Саша остался прежним? — Я заеду сейчас, — уже мягче произнес парень и, помолчав, добавил: — Соскучился. Иди домой, хорошо? Юля выдохнула. Может, зря она снова начинает накручивать себя? Она же знает, что он не умеет расточать нежности, что всегда говорит лишь то, что думает, смотрит прямо в глаза. Такой уж Степнов человек и пора бы уже к этому привыкнуть.

Прежняя Юля обязательно начала бы препираться с ним, хотя бы из принципа, с какой стати ей бежать домой, если они вполне могут встретиться здесь, во дворе и подняться домой вместе. Но сейчас ей совсем не хотелось спорить с ним, к тому же прогуляли они с Данькой уже более часа, и подходило время кормления, что хотелось успеть сделать до приезда Саши. А потом, возможно, Данечка уснет и … они смогут немного побыть вдвоем. От этой мысли по телу пробежала приятная волна, а в голове застучали маленькие молоточки. Вчера все происходило поздно вечером, в темноте, а сейчас при свете дня, она даже не представляла, как переступить через свое смущение. И стеснялась его, и хотела близости. Впрочем, что об этом думать, может, Саша забежит домой на какую-то минутку и тут же уедет снова на работу, как это было всегда.

Однако все вышло несколько иначе. Степнов появился десять минут спустя, когда Юля раздевала Даню с прогулки, и первым делом запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Не выпуская ее из крепких объятий, провел рукой по спине, спустился ниже.

— Хочу тебя, — прошептал в самое ухо, отчего девушка зарделась, но глаза ее при этом светились счастьем. После этого, осведомившись, что ребенок пока спать не собирается, достал откуда-то из шкафа коробку с инструментами и принялся менять замок на входной двери.

— Саш, зачем ты это делаешь? — выйдя в холл с Даней на руках и немного понаблюдав за его действиями, спросила Юля.

— Заедает что-то, — не поворачиваясь к ней, ответил парень, продолжая возиться с дверью. — А то так выйдешь, а потом обратно войти не сможешь. Придется слесарей вызывать, — и, потянувшись к коробке за очередным инструментом, добавил с улыбкой: — Тебе Даньку надо укладывать? Сейчас, я быстро.

— Да, нет. Не торопись, — все еще удивленно глядя на него, проговорила девушка.

Вроде, никаких проблем с замком у нее не возникало. — Он на прогулке поспал немного.

Она успела покормить Данечку и, уложив того в кроватку и включив ему музыкальный мобиль, снова вышла в холл. Саша уже закончил свою возню с замком и собирал инструменты обратно в коробку.

Прислонившись спиной к стене, Юля молча смотрела на него, улавливая каждое его движение. Раньше, ослепленная своей обидой и ненавистью, она многого не замечала. Кажется, даже не знала, какого цвета у него глаза. А теперь хотелось все время ловить на себе этот глубокий пристальный взгляд — иногда стальной, леденящий, потом вмиг становящийся нежным, обжигающим. Только сейчас она начала замечать, какие правильные у него черты лица и даже едва заметный шрам над правой бровью его не портил, а придавал лицу мужественное выражение.

А ведь эта должность, которую он занимал, была ему под стать — главный опер района. Серьезный, хладнокровный, решительный. Другой просто не сможет управлять десятком бравых ребят, таких же, как он — раздавать указания, которые должны быть неукоснительно выполнены, прорабатывать стратегии действий и нести полную ответственность за возможные ошибки. Он сильный. И дело не только в физической силе. В нем есть внутренний стержень, который проявляется уверенностью в каждом слове, взгляде и жесте, заставляя других прислушиваться к себе. Но кроме этого, там, внутри, бьется сердце, о существовании которого многие и не догадываются. И только ей известно, каким Саша может быть, как меняется выражение его глаз, когда он держит на руках сына или сжимает ее в своих объятиях.

Почувствовав ее взгляд, Степнов повернулся к ней, и улыбка чуть тронула его губы. Убрав коробку с инструментами на полку и закрыв шкаф, он подошел ближе к Юле, не в силах удержаться от того, чтобы снова не коснуться ее губ.

Она ответила ему, чуть приподнявшись на мыски и обвив руками его шею, прижимаясь к нему сильнее. Ее легкие ответные прикосновения вызвали в нем целую волну эмоций, сознание затуманилось от желания близости. Пальцы скользнули под легкую кофточку, уверенно и ловко отодвигая в сторону чашечку бюстгальтера и захватывая нежную округлость, но этого показалось недостаточно. На секунду отстранившись от девушки, он потянул за край ее кофты, в мгновение освободив желанное тело от ненужной вещи, и потянулся к замочку бюстгальтера.

Музыкальный мобиль, прокрутившись несколько раз, остановился, и Данька, немного подождав, недовольно заплакал. Саша нехотя оторвался от девушки и с трудом перевел дыхание.

— Может, включим ему что-то подольше играющее? — заговорщически прошептал парень. Юля, слегка раскрасневшаяся от смущения и ошеломляющих чувств, вызванных его близостью, быстро натянула кофту и зашла в комнату.

— Данечка, сынок… ну, что такое? — взяв ребенка на руки, тихо проговорила она.

Саша наблюдал за ней с улыбкой на губах.

Семейную идиллию нарушил звонок его мобильника, лежащего на тумбочке в холле.

— Ты уедешь на работу? — спросила Юля, с огорчением думая о том, что он снова уходит и вернется, наверняка, уже поздно.

— Нет, на сегодня я свободен, — все также улыбаясь, он легко коснулся ее щеки рукой. — Сейчас вернусь.

Взяв ключи, Саша вышел на лестничную клетку. Подойдя к окну с Данькой на руках, Юля проследила взглядом за тем, как он выходит из подъезда и, прикурив на ходу, направляется к лавочке. Похоже, разговор не из приятных. На смену первой сигарете сразу же приходит другая. Саша что-то долго объясняет своему собеседнику на другом конце провода и устало трет виски. Наверняка, звонок с работы. Неужели, все-таки уедет? Надеясь хоть как-то отвлечься, Юля принялась за приготовление ужина и, все же, сама того не замечая, время от времени подходила к окну. Минут через сорок, в очередной раз выглянув из-за занавески, она увидела, как Саша поднялся с лавочки, выбросил в урну окурок и пошел в сторону подъезда. Сердце радостно забилось. Он не уедет. Они проведут вместе целый вечер. Настоящий семейный вечер.

Несколько часов спустя, когда в небе уже зажглась россыпь звезд, он вышел на балкон глотнуть свежего воздуха, приправленного терпким привкусом никотина. Ночной город лежал перед ним как расшитое блестками бархатное покрывало. Самая крупная застыла на кончике его сигареты, с каждой затяжкой становясь еще ярче, а затем постепенно затухая. Огни в отдалении также мерцали, становились ярче, таяли, разгорались вновь.

Город жил, дышал, и жизнь в нем никогда не замирала. Город-миллионник, манящий других своими огнями и сулящий новую красивую жизнь. Сколько их, ежедневно приезжающих сюда в поисках своего теплого местечка? Едет, в основном, молодежь, абитуриенты, иногда приезжают зрелые сознательные люди. Как их встретит Москва, никто не знает, но все надеются на лучшее.

Хорошо, если за плечами есть какой-то багаж в виде финансовой поддержки со стороны родителей, влиятельных знакомств или знаний, которые можно успешно применить на практике. А если нет? Тогда большинство девчонок идут в клубы, на подтанцовки, а там дальше как получится.

Жизнь в клубе всегда яркая, насыщенная, но в то же время опасная. Клиенты могут быть разные: нетрезвые, буйные, неадекватные, извращенцы, садисты. Он никогда раньше не задумывался над моральной стороной того, что происходит за закрытыми дверями во время «приватов» или после. Каждый зарабатывает, как может. Принято считать, что никто никого не заставляет. Только жизнь нас может заставить сделать что-то. Перешагнуть через себя, отказаться от своего «я», предать мечты.

Саша обернулся и с удовольствием остановил свой взгляд на Юле. После сладких ласк, она безмятежно спала, а на обнаженной коже играли блики уличного света. Парень улыбнулся. Как хорошо, что он встретил ее не в клубе.

Благодаря отцу, который смог дать ей образование и уберечь от необходимости пробиваться в столице самой любыми возможными способами, ей не приходилось танцевать на виду у всех, завлекая клиентов полураздетым телом и соблазнительными движениями. При мысли о том, что ей пришлось бы работать на приватах в клубах, что и ее могли бы касаться похотливые лапы клиентов, кровь забурлила. Слава богу, у нее приличная работа, о которой не стыдно говорить, и приличная семья. Да, теперь он ее семья. И от него будет зависеть, в каких условиях она будет растить его сына.

А, может, ну его, этого Беса, ко всем чертям? Работать с ним напрямую будет Влад, при желании ему не нужно даже пересекаться с этим ублюдком вообще.

Саша сможет жить как все, смысл жизни видеть в Юле и Дане, а Бес будет и дальше творить свои безумства себе в удовольствие. Осталось только забыть, что удовольствие Беса дорогого стоит — покалеченные тела и судьбы молодых девчонок.

Снова вспомнились кадры из видео с Аней, истерика Вики, и несмелые языки грозящего разгореться в полную силу пламени сомнений начали гаснуть под воспоминаниями о девичьих слезах. А понимание того, что Бесу теперь известно то, что знает он, окончательно присыпало тлеющий костер душевных метаний толстым слоем земли.

Нет, никаких колебаний. Двигаться нужно по давно избранному пути твердо и уверенно, так легче переживаются неудачи. А если идти нерешительным шагом, да, возможно ты не будешь проигравшим, но ты никогда и не будешь победителем.

Хотя, и здесь все неоднозначно. Вот, он достиг своей цели — Юля с ним. Только что дальше? Что он мог дать ей? Тревогу, бесконечные ночные ожидания? Ненависть к телефонным звонкам, взрывающим ночную тишину, и его неожиданные уходы? Постоянное присутствие в их жизни оперов с цепкими взглядами? Пистолет в кармане, даже при обычной семейной прогулке? А ему — постоянный страх за ее жизнь и за жизнь сына? Взгляды по сторонам в поиске подозрительных личностей и машин? Полный контроль ее передвижений? Нет, он давно никого не боялся, воспринимая свою жизнь всего лишь как временную меру, но самые родные люди не должны быть затронуты его профессией.

Клуб встретил Влада толпой молодежи у входа, громкой музыкой, неоновыми огнями. Несмотря на то, что заведение было не из дешевых, жизнь в нем кипела во всю. Дела у Мельнихов шли «в гору», что было неудивительно, ведь благодаря «дружбе» с операми из местного ОВД здесь никогда не было облав.

Обеспеченная публика могла спокойно развлекаться, не боясь, что дорогой отдых будет испорчен. Внутри помещения царил полумрак, за столиками сидели многочисленные посетители, подогреваемые спиртными напитками и эротично извивающимися на подмостках под музыку девицами в откровенных нарядах.

Войдя в клуб, Влад прошел к барной стойке, заказал себе выпивку и внимательно осмотрелся по сторонам. На шесте неподалеку висела давняя знакомая Лика, а в глубине зала за столиком сидел хмурый Беслан. Интересно, почему он здесь? Когда подошло назначенное время, Влад поднялся и направился к коридору, скрытому от посторонних глаз ширмой. Его уже ждали… На низком столике лежал знакомый конверт, а кресло у стола занял Равиль Мельниховский. Влад удивленно приподнял бровь, поздоровался и, как бы, между прочим, спросил: — А где Беслан? — Теперь я за него, — невозмутимо ответил его отец. — Со мной будете работать.

— Ладно, — пожал плечами опер. — Без проблем… — Временем располагаешь? — неожиданно задержал собравшегося было уходить парня Мельниховский-старший. — Давай по нашим делам пробежимся.

Когда через полчаса Влад вышел из коридора в общий зал, Беслан все также сидел за столом. Стоявшая перед ним бутылка была уже наполовину пуста, а расстегнутая до груди рубашка и взъерошенные волосы говорили о том, что тот уже немало принял на грудь. Влад направился в его сторону.

— Что, Бес, храбрости набираешься? — насмешливо и громко произнес парень, остановившись позади него. — Ты, никак, валить собрался? От Степнова бежишь? — Чего? — резко обернулся к нему Мельних-младший и, увидев говорившего, изменился в лице. — Ни от кого я не бегу.

— Бежишь, бежишь, — наклонившись к нему и похлопав его по плечу, усмехнулся опер. — И правильно делаешь. Степнов мечтает тебя грохнуть. За сестру. Прямо спит и видит.

Беслан нахмурился, обдумывая то, что только что услышал. Нет, он, конечно, подозревал такое, но вот чтобы люди из ближайшего окружения твоего врага делали такие заявления.

Влад тем временем подсел к нему за столик и как бы невзначай поинтересовался: — Ты на хрена на его сестру-то полез? — У нее на лбу не было написано, что она его сестра, — зло усмехнулся Бес, глядя в невидимую точку перед собой.

— Не повезло тебе, — констатировал, оглядывая зал, Влад. — Была бы какая-нибудь простая малолетка, тебе бы все сошло с рук. Вернее, вам… Ты же не один там был, да? — безразлично проговорил он.

Мельних-младший тут же поднял на него глаза, в которых, кроме бессильной злости, читался немой вопрос.

— Да, я много чего знаю, — засмеялся опер. — Знаю, что хотел ты сам работать, а теперь прятаться придется. А ведь такие планы были! Степнов говорил, ты какое-то видео горяченькое снимать собирался. Покажешь? Беслан взглянул на своего собеседника с интересом. А он, оказывается, не просто тень Степнова, а довольно-таки интересная и самостоятельная личность.

— А ты, правда, много чего знаешь, — Мельних одобрительно кивнул.

— Ну, я ж его правая рука. Мне по должности положено, — открыто глядя Бесу прямо в глаза, продолжал усмехаться Влад. — А че так скучно сидим-то? — он развалился на диване. — Где девочки? Зови, давай, — и, оглядев зал, указал на длинноногую брюнетку в коротком полупрозрачном платье, которая стояла возле бара. — Вон ту хочу…