Анастасия Голикова

Рев земли

Яркий Круг вот-вот должен был вырасти из земли. Тихий Шаг понял это по тому, как черное небо, видневшееся между стенами ущелья, постепенно становилось серо-розовым. Он занервничал: горький опыт научил загонщика опасаться Яркого Круга. Если охота не начнется немедленно, травля будет тяжелой. Тихий Шаг огляделся, но никто на уступе, казалось, не разделял его волнения: Белая Шея спала, свернувшись под отвесным склоном; Длинные Ноги выцарапывал на стене охоту; два мальчонки, увязавшиеся за ними на свою первую загонку, сцепились в игре. Раздраженно шикнув, Тихий Шаг отпихнул детей от края обрыва и подошел взглянуть, что получается у Длинных Ног.

Ему нравилось наблюдать, как сородич делает картинку. Он понимал, что вытянутый овал с треугольником – громадина, что линии снизу овала – ее лапы, а линии сверху – острые кости, вонзенные охотниками. Однажды восторженный зритель тоже пытался нацарапать добычу, но ничего не получилось, поэтому он всегда с трепетом относился к работе собрата. Еще Тихий Шаг заметил, что если Длинные Ноги перед охотой рисовал, последняя проходила успешно. В стае мало кто понимал, что делает Длинные Ноги, когда царапает твердый склон. Или им было не интересно. Тихий Шаг не мог этого знать.

Яркий Круг начал свое шествие по небу, где-то далеко-далеко оторвавшись от земли. В это время даже на дне ущелий его свет приносил тепло, дарил успокоение и наполнял силами. А здесь, Наверху, он и вовсе заставлял зажмуриться от блаженства. Тихий Шаг лег на спину, обнажая перед целительными лучами ободранный во время карабканья живот и разбитое колено; Длинные Ноги, не отрываясь от своего занятия, сладко потянулся; даже мальчонки, до этого носившиеся друг за другом, застыли, застигнутые неповторимым теплом. Белая Шея, красиво выгибаясь, покинула тень склона и устроилась рядом с сородичем, подставляя Яркому Кругу нежную спину с неярким узором. Тихий Шаг, погружаясь в дремоту, ощущал исходящий от нее особенный сладкий запах. Еще слабый, но означающий, что на следующую охоту женщина уже не выйдет. Охота. Загонщик надеялся, что она начнется как можно быстрее, но расслабляющее тепло не позволило ему опять заволноваться.

Внизу только Источник дарит подобные ощущения, но он всегда безопасен и не может причинить вред. А когда Круг добирается до самой высокой точки и его становится видно между отвесными склонами, если не спрятаться, быстро станет плохо: заболит голова, начнет тошнить, тело перестанет слушаться, и даже при самой удачной охоте кусок в горло не полезет. А здесь, Наверху, на выступе, нет укрытий.

Пораженный новым чувством, подаренным пока не опасным Ярким Кругом, один из мальчат начал карабкаться выше. Ведь прежде ему был знаком только Бледный Круг, не дающий ничего, кроме слабого света. Трое взрослых лениво наблюдали за его продвижением. Новоявленный загонщик управлялся весьма ловко, умело цепляясь за трещины загнутыми коготками, а не бессмысленно стирая их о каменную стену.

Почти каждый член стаи, движимый любопытством, хоть раз в жизни пытался залезть Наверх до конца. У некоторых, в том числе когда-то у Тихого Шага, это получалось. Перед их взорами представала растрескавшаяся серо-коричневая скорлупа земной поверхности, которая тянулась во все стороны и врезалась вдали в бело-розовое небо, наливающееся краснотой в вышине. Трещины ущелий разрывали землю тут и там и ничем не выдавали, что на их дне и склонах есть кто-то живой. Увиденное явно не стоило рискованного обнажения перед Ярким Кругом. Тихому Шагу потом было очень плохо, даже кожа слезала болезненно.

Мальчонка забрался достаточно высоко, когда красноту над головой разорвали белые линии, и небо громко заревело. Никто из взрослых не обратил на это внимания. Когда земля рычит, можно почувствовать вибрацию, но если она рычит громко и близко, то со склонов падают камни, а дно ущелья может даже попытаться проглотить члена стаи. Когда же рычит небо, не происходит ничего. Но, разумеется, детям, впервые ушедшим от Источника без матерей и оказавшимся как никогда в жизни близко к небу, еще предстояло это понять.

Заснувший под теплыми лучами начинающий загонщик в испуге, прижимаясь пузом к камню, подполз к Тихому Шагу и Белой Шее и начал протискиваться между ними. Второй кубарем полетел со склона и врезался в Длинные Ноги, за что тут же с шипением был отброшен. Ползком, подобно первому, второй мальчонка обогнул рассерженного взрослого по большой дуге и прижался к Тихому Шагу с незанятого бока. Ребенок плохо упал и теперь кряхтел, из уголка рта сочилась кровь.

Глаза Тихого Шага и Длинных Ног встретились. Облепленный молодняком загонщик знал, что его собрат захочет еще раз проучить ребенка за то, что тот влетел в него, и за то, что тот пока был меньше и не мог дать сдачи. Тихий Шаг не планировал препятствовать, но Длинные Ноги сразу отвернулся. Даже некоторые женщины были крупнее него, поэтому возможных ссор со взрослыми сородичами он предпочитал избегать.

Больше ничего не происходило, и Тихий Шаг начал погружаться в дремоту, когда воздух принес долгожданный запах громадины – вкусный, терпкий аромат самой желанной, но и самой опасной добычи. Почти сразу к душку жертвы прибавился дух стаи. По вкусу воздуха Тихий Шаг различал почти всех загонщиков, задыхающихся в пыли, которую поднимали лапищи громадины; многих женщин, следующих поодаль и тащащих за собой и на себе молодняк, еще не доросший ни до чего толкового. Охота добралась до них.

Загонщики вскочили и схватились за вбитые в основание уступа длинные кости. Принялись выдергивать и вновь с силой загонять в стену эти длинные грудные кости громадин, создавая и расширяя отверстия, но место, казавшееся идеальным, не поддавалось. Они чувствовали нарастающую вибрацию от топота конечностей добычи и легкую поступь десятков ног стаи, ощущали стремительное усиление запахов. Тихий Шаг краем глаза видел, как Белая Шея в панике начала вбивать ребро крайне бестолково, как Длинные Ноги заклацал клыками перед носами растерявшихся, путающихся под ногами детей. Если они не обрушат кусок склона, добыча может не повернуть и не попасть в западню. Охота пойдет насмарку.

Теперь уже слышался жуткий рев отрезанной от стада громадины и пронзительный вой стаи, мешающий ей ориентироваться. Стремительно приближалось по дну ущелья облако пыли, чувствовался ее горький запах. Весь склон, казалось, дрожал от топота погони, когда группа загонщиков наконец ощутила долгожданную вибрацию уходящего из-под ног камня. Они прыгнули вверх по склону, цепляясь когтями, и начали медленно сползать вслед набирающему скорость, стремительно растущему, а самое важное, сопровождающемуся физически неприятным сотрясением поверхности оползню. Любопытный мальчонка не удержался и полетел вниз второй раз за сегодня. Другой мальчонка хорошо балансировал, повторяя за опытными загонщиками.

Они опоздали. Куча песка, щебня, камня и пыли, что должна была рухнуть перед громадиной и заставить ее повернуть, упала прямо на грязно-коричневую тушу. Первые бежавшие резко остановились, некоторые упали, кувыркаясь вперед, следующие ряды врезались в них. Трое совершивших ошибку и ребенок съехали со склона, съеживаясь под разозленными взглядами в наступившей пронзительной тишине. Некоторые сородичи широко открывали пасти, демонстрируя клыки. Тихий Шаг хоть и не любил выражения силы, в долгу не остался. Это могло случиться с любым!

Неожиданно верхушка насыпи пошатнулась и рассыпалась. Перед подавшейся назад стаей предстал живой и полностью ошарашенный мальчонка. Он скатился к ногам стоявших ближе других загонщиков. От него сильно пахло кровью. Серый от пыли, шатаясь и хромая, ребенок побрел в сторону, откуда доносился запах женщин, искать утешения у матери. Он пока еще имел на это право.

Тихий Шаг подумал, что так будет правильно, и подтолкнул второго мальчонку в ту же сторону. Тот непонимающе посмотрел на загонщика, затем перевел взгляд на кучу, которую, казалось бы, оставалось только разобрать и добраться до долгожданной плоти. Тихий Шаг зашипел и клацнул зубами, мальчонка тут же пустился наутек. Другие загонщики тоже начали прогонять удивленный молодняк. Дети не понимали, что ускорение боя сердца громадины возникло не от предсмертной агонии, а то, что они не чувствовали запаха крови, было связано не с мешающим улавливать запахи завалом, а с отсутствием у добычи ран.

Громадины слепы, но слышат намного лучше стаи. Грохот оползней вкупе с воем и стуком костей о склоны им неприятен, они бездумно убегают от него по узким ущельям. Чаще всего замыкающую удается отделить от стада, и загонщики ведут ее к охотникам. Но если случается длинный перерыв между рокотом рушимых стен, добыча успокаивается, начинает ориентироваться, и у нее появляется возможность дать отпор охотникам. А сил у громадин предостаточно.

Подняв столб пыли, из насыпи выросла безглазая треугольная морда в пластинах, по цвету и твердости напоминающих камни. Стая завыла, затопала, заколотила костями по склонам, по дну ущелья. Тихий Шаг вопил во всю глотку, ему самому стало нехорошо от воя и вибрации, поднятого собратьями. Громадина выбиралась из обломков, вытаскивая одну за другой длинные лапищи с многочисленными узловатыми суставами, каждая из которых была раза в два толще самого крупного из стаи. Добыча не выглядела напуганной, ошарашенной или раненой.

Продолжая кричать так, как никогда раньше, Тихий Шаг беспомощно отступал назад вместе со всеми. Оказавшись на свободе, громадина широко раскрыла пасть: пластины на нижней челюсти разъехались в стороны, а между ними осталась болтаться склизкая перепонка. Окатив жаром дыхания загонщиков, страшная туша протяжно взревела, заглушив все старания стаи. Закрыв пасть, она выставила вперед пластинчатую голову в острых наростах и непоколебимо побрела прямо на стаю, словно живой кусок стены ущелья. Без обвалов все было бесполезно: их криков явно не хватало. Они провалили охоту.

Громадина шла, стая затихала и карабкалась на стены, никто не хотел быть растоптанным или раздавленным. Каждый буквально вжимался в склон, затаив дыхание, когда добыча проходила под ним. Глядя на удаляющийся тяжелый пластинчатый хвост, Тихий Шаг подумал о голоде, который предстояло терпеть до возвращения стада.

Зачем Длинные Ноги вдруг прыгнул на громадину, Тихий Шаг не понял. Хлипкий, худой, добирающийся до мяса одним из последних, спящий дальше всех от Источника. Страх, потому что громадина поравнялась с ним и несколько камешков упали на бронированную спину, уйдя у него из-под ног? Голод, потому что после следующей охоты истощенная стая едва ли оставит ему пропитания? Наивное желание поднять свой статус, не будучи охотником и не зная, куда бить? Или же он просто упал на нее?

Ошибочно приняв Длинные Ноги за угрозу, громадина побежала вперед, стучась о крутые склоны ущелья своим огромным телом, ревя и подпрыгивая. Расстояние между разъяренной добычей и Тихим Шагом стремительно увеличивалось, но даже он едва удержался на высоте от чудовищной тряски, вызванной могучими ударами. Загонщики, прямо под которыми махина с кошмарной силой врезалась в стену, валились ей под ноги или шлепались на спину. Не многим везло упасть за нее. Поднялся невыносимый вой, который могли издавать только смертельно раненые, неожиданно заглушившийся рыком земли. Стены заходили ходуном, сверху полетели камни, а громадина закрутилась на месте и кинулась бежать в обратном направлении.

Всего несколько мгновений понадобилась уцелевшим, чтобы понять: добыча несется куда нужно. Окрыленные удачей загонщики подняли шум и кинулись за ней, будто охота шла по задуманному. Брюхо и лапы громадины багровели кровью, с ее боков слетали ошметки чужой плоти, Тихий Шаг ясно видел бледно-сетчатый клочок кожи, болтающийся у основания огромного покрытого пластинами хвоста, – все, что осталось от Длинных Ног. Вскоре он перестал что-либо различать глазами из-за пыли, ориентируясь только на запахи и дрожь земной поверхности.

Стая гнала добычу еще два поворота, два обвала, две присоединившиеся группы загонщиков, не понимающие, почему охота затянулась практически до высшей точки Яркого Круга. Запах крови сородичей на громадине, на ногах стаи, исходящий от тел раненых, плетущихся после женщин, придавал сил и азарта. Нет. Они не будут голодать. Не в этот раз.

Тихому Шагу не хватало воздуха, грудь начала болеть. Пыль забилась в ноздри, в рот, прилипла к языку, заглушая своей горечью другие запахи, он все еще ничего не видел, а рев громадины и смесь воя и шипения стаи не давали ориентироваться на слух. Его вели только дрожь дна ущелья и опыт, подсказавшие о приближении последнего поворота, за которым узкая расщелина выходила на самый широкий участок в их угодьях – место, где ждали охотники.

Ни у кого из сородичей не было настолько длинных клыков или когтей, чтобы ими можно было дотянуться до плоти громадины, скрытой под толстыми пластинами. И ничто на свете не смогло бы пробить ее броню. Но как загонщики находили наиболее податливые выступы и пользовались длинными, чуть загнутыми костями для их обвала, так и охотники обтачивали и обламывали свои орудия, чтобы успешно пронзать добычу в известных только им точках промеж пластин. Первый удар всегда был за вожаком.

Острый Клык прыгнул на громадину сверху, занеся длинную, заточенную о камни кость. Исполнившие свое назначение загонщики не выходили на Широкое Место. Изможденные, они падали на колени или даже на четвереньки, ловя ртами воздух, некоторые и вовсе забывались коротким сном. Одни стирали пыль с глаз, прочищали носы, отплевывались и кашляли, другие массировали шеи, чтобы унять резь, возникшую после воя. Но все, кто остался в сознании, трепеща, наблюдали за финалом охоты. За тем, как кость Острого Клыка проехала по пластине и соскользнула со шкуры громадины.

Вожак, балансируя хвостом, спрыгнул с несущегося на стену, в тупик, ожившего камня, а со склонов на покрытую шипами спину уже летели другие охотники. Чтобы ударить, отпрыгнуть, увернуться, вскарабкаться за новой костью и вновь лететь вниз на огромную тушу. Они повторяли это раз за разом, пока разъяренная добыча металась, врезалась в склоны, ревела и убивала.

Тихий Шаг, забыв об усталости, завороженно смотрел на работу лучших членов стаи. Он относился к охотникам с благоговением и страхом, всегда во всем уступал им. Загонщик не представлял, как можно быть такими ловкими, быстрыми и сильными, как можно снова и снова добровольно кидаться на опасную махину.

Громадина переваливалась по Широкому Месту все медленнее, количество костей, торчащих у нее из спины, увеличивалось, и вот, после очередной атаки Яростного Удара она упала на бок, молотя лапищами воздух. Стая наблюдала, как замирали конечности, прервавшие жизни не только многих загонщиков, но и нескольких отличных охотников: размозжившие хребет Большим Глазам, раздавившие череп Короткого Хвоста, раскрошившие половину тела Тяжелого Бега.

Охота прошла успешно.

Над головами появился Яркий Круг, и стая прижалась к стенам, превратив все тени Широкого Места в скопления переплетающихся тел. Многие сородичи сидели с широко открытыми ртами, кое-как остужаясь в самое жаркое время. Более опытные, включая Тихого Шага, предались дреме, более молодые – не сводили с туши голодных немигающих глаз, готовые накинуться на нее, как только опасность исчезнет.

Когда Яркий Круг наконец покинул полосу неба, красневшую между склонами ущелья, часть стаи рванула к еде, и Тихий Шаг смог улечься удобнее. Его очередь придет нескоро. Вначале подросший до участия в травле молодняк будет обламывать когти, пытаясь отделить пластины. Это поможет понять слабые места тем из них, кто вырастет достаточно крупным, чтобы стать охотником. Нынешние охотники будут ходить кругами, шипеть друг на друга и на нетерпеливых загонщиков. Когда одна из пластин оторвется, молодняк либо сам отбежит в сторону, либо его снесут с туши, пока самые сильные члены стаи будут утолять голод. Загонщики отберут пластину, чтобы съесть с нее остатки плоти, а детям ничего не останется, как раскрывать путь к недоступному для них мясу в других местах.

Потом подойдут женщины и молодняк, родившийся в прошлом сезоне, доплетутся некоторые раненые. Наевшиеся охотники проследят, чтобы те тоже утолили голод, пока молодые загонщики будут шипеть, нервно покачивать хвостами, приближаться к добыче со всех сторон, отталкивать юных и мелких – то есть совсем мальчат. Ведь, когда женщины начнут уходить, чтобы приступить к трапезе, тень покинут зрелые загонщики, вроде Тихого Шага. И снующим вокруг нетерпеливым придется еще подождать.

Первая пластина была оторвана с брюха громадины, столпившиеся охотники спешили проглотить самые лакомые потроха. Тихий Шаг даже сквозь дрему слышал шипение и клацанье зубов, когда сталкивались нацеленные на один кусок лапы Острого Клыка и Яростного Удара. Дважды за свою жизнь ему доводилось чувствовать подобное напряжение, он догадывался, что за этим последует.

Охота, едва не обернувшаяся провалом, унесла жизни многих членов стаи. Оставшимся же пищи оказалось вдоволь. Уже высоко горел Бледный Круг, когда сородичи, объевшиеся и заторможенные, доплелись до Источника. Многие принесли с собой не только хорошие кости, но и остатки мяса, на которое сейчас уже никто не покушался.

На первый взгляд ответвление лабиринта ущелий, куда раз за разом возвращается стая и где рождаются все сородичи, отличается от других разве что ступенчатыми склонами и множеством неглубоких уютных каверн. Но живут они здесь не из-за удобных стен.

Источник представляет собой основание одного из склонов. На отличном от всего окружающего черном камне светятся зеленоватые прожилки, что особенно видно в темноте. Когда небо из красного становится черным и появляется Бледный Круг, этот камень согревает стаю. Рядом с ним всегда спокойно и становится легче, если что-то болит. Не говоря уже о том, что чем ближе кладка к Источнику, тем больше вылупляется яиц.

Расположившись вокруг черно-зеленого камня согласно иерархии и попрятав кто куда остатки мяса, стая была готова приступить к продолжительному сну, который неизменно следовал за успешной охотой. Предостерегающее шипение и два последовавших друг за другом щелчка зубов прозвучали совершенно не так, как во время обычной склоки. Сытой дремоты, еще мгновение назад охватившей стаю, и след простыл. Многие тут же поднялись и напряглись. Тихий Шаг тоже быстро встал и, вытягивая шею, попытался разглядеть то, о чем опыт подсказал ему ранее.

Острый Клык лежал у основания Источника, прижимая к себе Мягкую Кожу, дурманящий запах которой не оставлял сомнений о намерениях вожака. В двух шагах от переплетшейся хвостами пары стоял Яростный Удар. Вожак и лучший из охотников застыли, не сводя друг с друга глаз. Коричнево-янтарные Острого Клыка против золотых Яростного Удара. Зрачки обоих сузились до едва заметных черных палочек. Словно завороженные, члены стаи медленно приближались к повздорившим, пока вокруг тех не собрались, казалось, все. Но никто не подходил слишком близко, никто не пересекал невидимых границ, никто не смел вмешиваться.

Тихий Шаг понимал, что уязвленный как собственным промахом, так и точными ударами молодого охотника Острый Клык, подогреваемый запахом тела женщины, захотел напомнить Яростному Удару, где его место. Но, внезапно зашипев на охотника, готовящегося ко сну неподалеку, он не ожидал получить отпор. Мягкая Кожа удивленно оглядывалась, не понимая, почему никто не спешит проучить выскочку и позволить вожаку вернуться к прерванному занятию. Она горела от желания и не хотела ждать. Стая, врезаясь друг в друга плечами, сформировала полукруг, который упирался в стену. Наверху плотной массой также сидели сородичи. Так образовался круг, из которого нельзя будет выйти, не решив вопроса. Завершение охоты видели все.

Продолжая глядеть в золотые глаза Яростного Удара, вожак зашипел. Не резко, совсем не так, как спровоцировал молодого охотника. Шипение было тихим, протяжным и холодным. Он давал Яростному Удару шанс одуматься, уйти от боя, оторвать взгляд, признать свое место. Несколько охотников и один загонщик вторили этому тихому угрожающему звуку. Столь незначительная поддержка оскорбила томящуюся Мягкую Кожу и она, вскочив, ощерилась на Яростного Удара, но тут же отступила. Последний не сводил глаз с вожака.

Легкая Рука выдернул женщину из круга, зажав ее между собой и Тихим Шагом. Иногда зарвавшихся юнцов стоит проучить, а иногда времена должны меняться. Сегодня Острый Клык промахнулся. Сейчас он отвел взгляд первым.

Яростный Удар прыгнул на не успевшего подняться вожака. Мягкая Кожа вздрогнула и прислонилась к Тихому Шагу. Мало ему было терпкого сладкого требующего запаха, а теперь еще и это прикосновение! У загонщика перехватило дыхание, а мышцы у основания хвоста характерно напряглись. Его мысли унеслись очень далеко от происходящего решения судьбы стаи.

Мягкая Кожа. Сколько раз она доставалась вожаку? А в те редкие сезоны, когда его внимание обделяло ее, охотники демонстрировали себя, казалось, готовые действительно поубивать друг друга. Ей не было нужды смотреть на кого-то ниже самых сильных членов стаи. И вот ее горячее готовое тело прижимается к Тихому Шагу. Несчастный загонщик понимал, что он может, действительно может, прямо сейчас овладеть этой женщиной. Но если уж стоящий рядом охотник Легкая Рука не рискует пользоваться ситуацией, то чего уж говорить о Тихом Шаге. Все же демонстрация силы мужчин, достойных Мягкой Кожи, была очень наглядной.

Выставив вперед ноги с растопыренными длинными пальцами, увенчанными загнутыми белыми когтями, Острый Клык перекинул через себя Яростного Удара, оставив кровавые борозды у того на животе. Охотник сгруппировался и, ловко перекатившись, вновь оказался на ногах. Когти вожака прошли вскользь, отметины были незначительными, кровотечение обещало вскоре прекратиться. Острый Клык тоже перекатился и теперь стоял, выпрямившись в свой немалый рост. Борющиеся застыли, их глаза вновь встретились. По ущелью разнеслось жуткое шипение.

Запах прижавшейся женщины, ее нежная чешуя с черно-белым узором на желтоватом фоне сводили Тихого Шага с ума. Он уже едва мог объяснить себе, почему не берет Мягкую Кожу. Это было бы самоубийством, когда рядом мужчины, превосходящие его по размерам в два раза, не просто душат и давят друг друга, а пускают в ход когти и зубы.

Яростный Удар, угрожающе поигрывая мышцами, начал медленно обходить своего противника. Острый Клык не сводил с молодого охотника взгляд, поворачиваясь к нему лицом. Кончик хвоста старшего из сражающихся несколько раз дернулся из стороны в сторону. Признак волнения. Признак слабости, не ускользнувший от внимания претендента на титул вожака. Прыжок и резкий удар по ногам в скольжении, несколько быстрых укусов, перекат, и вновь противники стоят лицом друг к другу и не двигаются. С морды Острого Клыка стекает кровь.

Танец смерти всегда разыгрывается одинаково: демонстрация силы и непосредственно атаки; шипение, плавное покачивание головы, стремление показаться выше противника, постоянный зрительный контакт и ряд быстрых, резких выпадов, ударов, укусов. Острый Клык и Яростный Удар повторяли это цикл за циклом. Оба источали крепкий запах – силы, лидерства, статуса. Аромат, заставляющий других мужчин бояться, а женщин – стремиться к его обладателю с началом сезона.

У Тихого Шага внутри все сжалось: Мягкая Кожа откровенно потерлась о его бедро. Такая красивая, такая плодовитая, такая доступная. Ему вдруг подумалось, что он не сделает ничего плохого, ведь бой идет за положение в стае, а не за женщину. Он будет быстрым и уступит при первых признаках угрозы.

После очередной атаки Острый Клык вовсе не выдерживает взгляда противника и, хромая, пятится к границе круга. В спину ему доносится шипение. Пришло время перемен. Время принять судьбу.

Яростный Удар в очередной раз оправдал свое имя выпадом, сбившим Острого Клыка с ног, но сейчас подняться ему не дал, придавив вожака со спины. Охотник широко раскрыл пасть, давая клыкам полностью выпрямиться. Вожак стаи дико извивался и жалобно шипел, когда на его затылок и шею посыпался град укусов. Все почти кончилось.

Не колеблясь больше ни мгновения, Тихий Шаг овладел Мягкой Кожей. Завалившись на стоящих позади членов стаи, они терлись друг о друга, их шеи и хвосты переплетались раз за разом, она тихо и нежно шипела, словно шелест чешуек в движении связанных тел; он крепко держал ее руками и ногами. Не его одного одурманил запах Мягкой Кожи и не только он осознавал всю опасность и неправильность ситуации, но все больше тел наваливались рядом и сверху, надеясь оттолкнуть Тихого Шага. Охотники обычно предпочитали единолично владеть женщиной, продемонстрировав силу, и не опускались до клубков, свойственных загонщикам. Но в эти мгновения часть стаи вокруг Мягкой Кожи словно лишилась разума.

Несмотря на бывшую ранее установку, Тихий Шаг не собирался отдавать женщину и злобно клацал зубами на оказавшихся поблизости. Он не понял, что Острый Клык перестал дергаться, что постыдное высокое шипение, с которым тот уходил из жизни, стихло; не знал, что Яростный Удар медленно выпрямился и огляделся, а стая, показывая подчинение новой воле, расходилась, припадая к земле. Не осознал Тихий Шаг и того, что тела вокруг исчезают отнюдь не из страха перед ним. Но то, что он щелкнул челюстями перед оказавшимся рядом носом нового вожака, загонщик осмыслил мгновенно – к сожалению, уже после.

Вырвавшись из объятий женщины так резко, что боль пронзила низ живота и основание хвоста, Тихий Шаг откатился под звук угрожающего шипения. Трясясь всем телом, он отползал назад, буквально волоча брюхо по дну ущелья и вертя головой, чтобы не встретиться взглядом с Яростным Ударом. Молодой вожак сделал несколько шагов в его сторону, продолжая зловеще шипеть. Загонщик всем видом выражал полное повиновение и отсутствие желания претендовать на что бы то ни было.

В свою очередь Мягкая Кожа оказалась рядом с Яростным Ударом и начала медленно подниматься, нежно касаясь своими изгибами ноги, бедра, бока сородича, не сводившего золотых глаз с дерзкого загонщика. Тихий Шаг понял, что его обманули: женщина использовала его, чтобы первой привлечь к себе нового лидера. Однако ее задумка не удалась, так как Яростный Удар был поглощен выскочкой, посмевшим ему дерзить сразу после повышения статуса.

Загонщик отползал, вожак медленно шел следом, шипя все громче, женщина безуспешно пыталась добиться заинтересованности, а стая с интересом наблюдала за ситуацией. Насколько бы вкусно и сильно ни пахла Мягкая Кожа, она мешала Яростному Удару укрепить свое положение. Он разозлился и укусил ее. Тихий Шаг, расценив это как очень, очень плохой знак, вскочил и побежал прочь. Молодой вожак бросился следом.

Тихий Шаг был загонщиком. Бежать, не задыхаясь от пыли громадины, не тратя воздух на вой, да еще будучи сытым – ему казалось, что он сможет быть быстрее всех существ на свете. Но выложившийся во время охоты, только что дравшийся насмерть, покрытый глубокими царапинами сородич стремительно сокращал расстояние между ними. Охваченный ужасом Тихий Шаг увидел узкий разлом. Наверное, Внутрь – единственный выход.

Члены стаи залезают в стены ущелий только в случае невыносимого голода, когда громадины долго не возвращаются. В пещерах, особенно небольших, вибрация искажается, и услышать мелкого становится очень сложно, а увидеть его в темноте – и вовсе невозможно. Остается ориентироваться по запаху, но чем глубже залезать Внутрь, тем горче и всеобъемлюще становится собственный запах земли, заглушая все остальные. А мелкого нужно укусить так, чтобы не уколоться. После укуса он быстро подыхает, и тогда можно оторвать ему острый хвост и съесть остальное. Но уколешься – и маленький бескровный след будет долго сильно болеть и не исчезнет даже после смены кожи.

Тихий Шаг имел такой и Внутрь не совался. Он много раз видел собратьев, вернувшихся больше, чем с одной свежей отметиной. Они, казалось, плохо понимали, что происходит: пытались залезть на самые освещенные выступы или брели прямо к Источнику; без причины падали, шатались и не доживали до смены Кругов.

Но Тихий Шаг боялся Яростного Удара больше, чем острых хвостов мелких.

Он начал протискиваться в узкий разлом, прижав к телу конечности и извиваясь. Лишь оказавшись внутри маленькой полости и едва успев подобрать хвост, за который его чуть не схватил Яростный Удар, провинившийся загонщик смог оценить, что в другой ситуации никогда бы не протиснулся в эту щель.

Вжимаясь в дальнюю стену каверны, Тихий Шаг ощущал ветер от разрывающих воздух когтей, слышал гневное шипение Яростного Удара, когда тот просовывал то одну, то другую руку, но никак не мог дотянуться до загонщика. Мелких не чувствовалось. Через некоторое время, несмотря на непрекращающиеся попытки вожака проучить сородича, Тихий Шаг начал успокаиваться. Дыхание выравнивалось, сердце замедлялось, язык перестал произвольно выстреливать изо рта чаще необходимого для распознания запахов. Когда же Яростный Удар отдалился от щели, позволив проникнуть туда свету Бледного Круга, загонщик даже оторвал от стены спину, сильно содранную при проникновении в укрытие.

Все складывалось не так плохо. Сейчас Яростный Удар уйдет, сорвет злость на ком-то другом, обратит внимание на Мягкую Кожу, поспит и потеряет к нему интерес. А Тихий Шаг просто в следующий раз будет умнее.

Каверна содрогнулась, крохотные камешки посыпались на голову и шею загонщика. Мускулистое тело вожака оторвалось от стены и снова разгонялось для удара. Еще одно страшное сотрясение. Часть узкого прохода рассыпалась, расширяя его. Тихий Шаг забивался в самый дальний угол, его рука провалилась в небольшую дыру. Еще один толчок, и свет исчез. С хрустом и скрежетом доламывая проход, Яростный Удар протискивался в полость. Загонщик когтями судорожно пытался расширить единственный возможный путь к спасению, протиснуться головой еще глубже, дальше Внутрь.

Он пролез на треть шеи туда, куда и мальчонка не протиснулся бы, когда Яростный Удар дернул виноватого на себя. Тихий Шаг беспомощно обмяк, надеясь на милость собрата, заполнившего собой всю каверну. Почувствовав кольцо могучей шеи вокруг своей, торс, обвивающий его, он испытал некоторое облегчение. Быть придавленным и удушенным, конечно, унизительно, но так у него больше шансов выжить, чем если бы вожак использовал зубы. Когда кольца чужого тела сжались, дыхание перехватило, а спину пронзило болью, мнение загонщика резко поменялось. Он даже не понял, откуда взял силы, чтобы отрывать голову от земли, делать какие-то движения, оказывая подобие сопротивления, ерзать в этой узкой каверне, стуча по ее стене хвостом. Затем Тихий Шаг перестал дышать, по груди разлилась острая боль, он почувствовал, как одна за одной ломаются поперечные кости.

А потом земля заревела. Совсем близко. Кольца Яростного Удара тут же ослабли. Рев повторился. Все вокруг зашумело и затряслось, но до того, как два члена стаи распутались, земля взревела третий раз так громко, как ни один из них не слышал. Ее черная пасть разверзлась, и они кубарем покатились вниз.

Тихий Шаг переворачивался, падал, скользил, бился о что-то твердое, что-то мягкое, что-то рассыпчатое и что-то колкое, о тело вожака, пока очередной удар лишил его сознания.

Когда Тихий Шаг очнулся и сел, все тело отдалось болью. Вокруг стояла беспросветная тьма. Раздвоенный язык высовывался из пасти, пробуя воздух, и прятался обратно, привычно скользя по ямке на небе. Тихому Шагу еще не доводилось ощущать столько горечи: она поглощала абсолютно все другие запахи. Загонщик нащупал лежащего рядом Яростного Удара, скользкого от – дотронулся языком до мокрой ладони – крови. Почувствовав прикосновение, вожак угрожающе зашипел, но не шевельнулся. Он явно перенес падение хуже сородича. Тихий Шаг задрожал от страха: он с трудом улавливал вибрацию от собственных движений, все вокруг, казалось, текло и двигалось, но при прикосновении было неподвижным, сухим и колким. Со всех сторон доносилось глухое урчание земли, довольной проглоченной добычей.

Загонщик прильнул к спине вожака не в силах справиться с ужасом. Тот не прогнал его. Довольно долго они просто лежали рядом, а потом поползли. Ориентироваться в этой постоянно сотрясающейся горькой черноте было невозможно, но Тихий Шаг понимал, что нужно лезть вверх, Наружу. Он не был уверен, что ведет Яростного Удара правильно, но они не прекращали движения. Что им еще оставалось?

Сколько смен Кругов они провели Внутри, Тихий Шаг не знал. Он был очень рад, что оказался в подобном положении сытым и что в чреве земли было тепло. Со временем вожак все больше отставал, и Тихому Шагу приходилось самому раскапывать проходы, а не рассчитывать на грубую силу сородича. Это утомляло, но он не злился. Отдыхая, загонщик прекрасно слышал плохое клокотание и хрипы из тела, к которому прижимался. Тихий Шаг очень боялся остаться один.

В какой-то момент тепло приобрело знакомую составляющую. Загонщик ускорился. Он не чувствовал, что они подходят к Снаружи, но в этом он мог ошибаться. А в том, что впереди Источник – не мог. Зеленое свечение, режущее глаза после тьмы, усиливало его радость. Вывалившись из очередного лаза, Тихий Шаг застыл, пораженный увиденным. Он не ошибся ни в чем. Это было не Снаружи и это был Источник. Но другой.

Прожилки в стенах пещеры, свод которой тонул во тьме, сияли зеленым светом со всех сторон, дно пещеры было завалено странными камнями разных размеров, пылью и грязью. Спокойствие и уверенность овладевали Тихим Шагом, он помог Яростному Удару выбраться из лаза. Вытянувшись вдоль целебных стен, они заснули.

Последний раз Тихий Шаг прижимался к Источнику еще до того, как научился ходить. Проснувшись, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Полный сил, загонщик принялся осматриваться. На одной из стен он нашел широкий лаз – даже Яростный Удар пролезет без сложностей. Отверстие было очень высоко, а раз они падали, значит нужно вверх. Начав карабкаться и спустившись, Тихий Шаг остался доволен, когти цеплялись хорошо, несмотря на нависающий склон. Все складывалось отлично. Он хотел показать вожаку свою находку, но тот все еще спал. Тихому Шагу оставалась только ждать.

На дне пещеры оказалось много костей. Загонщик испугался бы подобному виду в ущелье: решив, что это чье-то логово, он поспешил бы убраться. Но в умиротворяющем тепле черно-зеленых камней он проявил любопытство, а не осторожность, принявшись внимательно рассматривать находки.

Это были не кости стаи, хоть и чем-то походили на них. Тихий Шаг никогда не видел ничего подобного. Существа, умершие здесь, погибли давно, так как кости едва отличались по вкусу от камня и почти не пахли костями. Некоторые даже застряли в твердой породе, словно вросли в нее. Эти создания были двух размеров с разницей на треть или на половину, видимо, мужчины и женщины. Но даже самый большой из обнаруженных скелетов был не больше двухсезонного мальчонки. Судя по черепам, существа имели совершенно тупые плоские морды, много крупных, но каких-то бесполезных зубов и срощенную поперек нижнюю челюсть. Черепа держались на невероятно коротких шеях, переходящих в короткие тела почти без поперечных костей, а те немногие, что были, соединялись спереди в одну. Их хвосты, очевидно, были настолько тонкими, что от времени превратились в труху. Две пары конечностей казались несоразмерно длинными в сравнении с будто обрезанными телами. Тихий Шаг был не удивлен, что эти нелепые твари не смогли выбраться, когда их проглотила земля.

Помимо скелетов загонщик нашел много странных камней разных размеров и необычных форм. И на ощупь, и на вкус они были новыми для него. Тихий Шаг вознамерился взять один или несколько с собой, чтобы показать членам стаи. Хотя не был уверен, что хоть кто-то разделит его восторг. Он бережно стирал грязь с каждой находки, но, увидев новою, сразу забывал о предыдущей. Одни со страшным скрежетом сгибались, другие рассыпались на куски прямо в его руках, третьи были покрыты непонятными узорами, которых не бывает и на чешуе самых красивых женщин.

Очередной непонятный камень рассыпался на мелкие кусочки, кроме внутренней части. В этот момент Яростный Удар судорожно дернулся во сне, заставив загонщика взглянуть в свою сторону. Шевеление не повторилось, но все равно, рассматривая оставшийся кусок в зеленом свете, Тихий Шаг тревожно поглядывал на вожака. В какой-то момент, поднимая взгляд с находки на сородича мимо двух скелетов, он вдруг понял: в руках у него была картинка. Как делал Длинные Ноги.

На рисунке изображалось существо, кости сородичей которого валялись вокруг. Но вместо охоты зачем-то изображалась линька. На верхней половине тела создания все было нормально, но кожа вокруг ног жутко куполообразно вспучилась. Существо приподнимало ее нижнюю часть руками, видимо, собираясь снять через голову, вместо того чтобы выползти из нее. Хотя, как можно выползти, если кожа лопнула не у рта? Еще был нарисован странный ошметок, повторяющий стопу. Он остался стоять, а обновленная конечность, видимо, вынималась из него. Зачем вообще делать картинку линьки?

Запах, перебивающий горечь земли, заставил Тихого Шага выронить находку. Четко-улавливаемая вибрация. Сильная, страшная. Что-то большое двигалось с той стороны, откуда они пришли. Что-то двигалось по их следу. Загонщик кинулся будить вожака, но тот уже не спал. Яростный Удар все-таки оставил Тихого Шага одного.

Вверх. Только вверх. Быстрее. Забравшись в лаз, он не стал оглядываться, хотя источник запаха и вибрации был уже на дне пещеры. Загонщик карабкался, протискивался, куда-то взбирался, срывался и цеплялся снова. Быстрее. Наконец он перестал чувствовать жуткий смрад. Свернувшись клубком, Тихий Шаг задрожал. Что это было? Оно больше не появится? Почему раны Яростного Удара оказались такими тяжелыми? Почему Другой Источник не помог ему? Что теперь делать? Что он сможет сделать один?

Вперед и вверх, копать, царапать, пробивать. Вверх. Наружу. Ползти, копать, ломать. Проснуться и продолжать.

Неприятная нескончаемая вибрация. Протяжно, негромко и постоянно ревет земля. Темно и горько. К тому моменту, как в окружении Тихого Шага вновь что-то изменилось, его уже грыз голод. Загонщик полз в сторону нарастающего тепла и боялся, что опять приближается к пещере с костями, хоть и не ощущал Источника. Но что ему еще оставалось?

Поток воздуха. Настоящее движение воздуха. Он ускорился, часто высовывая язык, чувствуя, как уменьшается горечь. Луч света из крошечного отверстия в тупике! Тихий Шаг бил, царапал, отгребал песок и камни. Он был так возбужден, что не заметил бы и громадины. Очередной схваченный камень, оказавшийся мягче, чем другие, уколол его в тыльную сторону ладони. Теплый сок заструился по руке, а хвост с загнутым жалом впился в кисть еще трижды, пока не застыл. Сдавивший мелкого Тихий Шаг понимал свою ошибку: опасную добычу нужно было сразу отбросить. Но это не страшно, ведь он уже почти выбрался. Загонщик оторвал хвост и проглотил мелкого. Его уже жалили однажды. Может, и в этот раз все будет хорошо.

Яркий Круг. Красное небо. Много неба. Куда ни кинь взгляд. Никаких стен, никаких склонов. Он наконец-то Снаружи, но где? Куда идти, где укрыться? Тихий Шаг полз на четвереньках, не понимая, почему щели под ним либо слишком узкие, либо ведут Внутрь, а не в привычные ущелья, где можно спрятаться от Круга. Руки и ноги постепенно теряли чувствительность. Загонщик радовался этому, так как левая кисть нестерпимо болела. Он полз все медленнее, начиная заваливаться и не понимая, почему Яркий Круг не жжет голову и спину и почему ему так холодно. Тихий Шаг упал на бок, не в силах двигаться дальше. Оторвав взгляд от земли, он увидел вдалеке коричневые отвесные стены. Он понял, что это ущелья Сбоку, хоть и не знал, что так бывает. Ущелья. Стены, где можно укрыться. Но зачем, если Круг не жжет? Зачем, если так холодно?

Вибрация. Легкая поступь. Много. Стая? Здесь? Зачем?

Незнакомый запах. Похожий, но все же незнакомый. Ее лицо совсем близко. Он не помнил ее в стае. Что странно, ее было бы легко запомнить. Совсем маленькая, с темной чешуей, с узором почти таким же красным, как небо. Зачем у нее на голове кусок пластины громадины? Зачем она шипит на него? Зачем шипит так странно, кратко, насильно обрывая звук, не давая понять, чего хочет? Зачем сдавливает ему руку выше локтя? Зачем опутывает ее куском кожи? Чья это кожа? Зачем все это, если так холодно?