Александр Агафонцев
Лягушонок идет в метрополию
Небо – просто демон, плюющий на нас холодным дождем… Виконт Берг с неприязнью посмотрел на свинцовые тучи, тщетно надеясь уловить хотя бы намек на просвет. Тучи выдержали благородный взгляд с презрительным спокойствием, изрыгнув в ответ настоящий ливень. Придерживая рваный плащ, он поспешил под ближайший навес, с трудом выдирая стоптанные сапоги из грязного месива. Вон лужи уже ряской зазеленели – болото натуральное… Сдохнуть бы скорее… Лучше чинно возлежать в общей яме среди таких же доходяг, чем провести еще один день в этой богадельне…
Нет-нет, так не годится. Надо сосредоточиться хоть на чем-то хорошем. Ну, например, шипастая, как плод каштана, опухоль на затылке в такую погоду уменьшается, избавляя от головной боли. А заодно и служит безотказным барометром. Да и покрытая чешуей кожа свербит куда как меньше. И, наконец, за ливнем не разглядеть надоевшую до тошноты картину Санатория с гниющими хибарами в кольце бревенчатых стен.
– Цукат! – донеслось сквозь пелену дождя.
Он грустно усмехнулся, рассеяно потирая опухоль. Все верно, никакой он теперь не виконт и не Берг. Просто еще один «порченый». Брат единственный – и тот отрекся. В Санатории тебя быстро вернут на землю, если попробуешь спрятаться за прошлой жизнью.
– Цука-а-ат!
Ну чего тебе, Грызик… Специально же отошел, один побыть хотел. И война уже закончилась, и ты не вестовой у Хитрюги-Ларса – а все бегаешь, оповещаешь. Хотя… вдруг чего-то и впрямь интересное расскажет? Да и одиночество в Санатории надо тщательно дозировать, как опасное лекарство. Особенно если тянет поразмышлять: как, собственно, ты до такой жизни докатился? А потом нет-нет да и приходится вытаскивать кого-то из петли или штопать вспоротые вены…
Грызик ждал его у ворот, сидя на бочонке вина – подарок из-за стены от местного кабатчика, однорукого Отиса. Бывший вестовой склонился над неловко зажатым пергаментом – пальцы на руках у него срослись, превратившись в пару загорелых клешней. Его мелко трясло, из горла вырывались какие-то всхлипывающие звуки. Цукат не сразу понял – Грызик смеялся.
– Что с тобой, Грызь?
Клешня тут же вдавила пергамент ему в грудь.
– Ах-хах… Глянь.
Грызик немного успокоился и неуклюже смазал слезы с правой щеки. Вся левая сторона лица у него бугрилась шрамами и заросла «дурным мясом». Как раз там, где ужалила когда-то кровяная вертлявка. Берг развернул подмокший лист и прищурился:
– «Дабы воздать надлежащие почести нашим храбрым солдатам…» Очередные восхваления из метрополии, что ли?
– Ты читай, читай.
– «…повелеваем всех, кто ущерб потерпел от козней демонологов и созданий их, более „порчеными“ не звать! А величать не иначе как „измененными“. За сим…» – Закончить Цукат не успел, так как Грызика скрутил очередной приступ смеха.
– Понял, да? Хах… Запихнули в эту дыру, пенсию зажали, отписали имущество в казну… Зато, мать их, почестями не обделили!
Их беседу прервал лучник в черно-сером нарамнике:
– А ну свалили к чертям от ворот, господа измененные! – хрипло проорал он с барбакана. – Со всем почтением предупреждаю!
Цукат ответил ему при помощи пальцев и неуставного языка жестов разведчиков (Грызик этого сделать по объективным причинам не мог). После чего, забрав бочонок, компаньоны удалились с гордым видом. Раньше за такое и стрелу словить можно было, но теперь с дисциплиной у гарнизона были некоторые проблемы. Да и надзирающие демонологи почти все уехали. Потеряли, видать, интерес. Вот и остается «порченым» догнивать никому не нужными в этой помойке…
– Подержи-ка… – Грызик торопливо впихнул Бергу драгоценный сосуд с бодрящим и зацепил клешней деревянный мундштук из мешочка на поясе. После чего заскрежетал по добыче зубами, полностью оправдывая прозвище.
– Совсем невмоготу?
Бывший вестовой торопливо кивнул. Дальше шли молча. Настроение Цуката вновь упало до высоты змеиной задницы. Не очень-то приятно жить с мыслями о том, что может выкинуть твое «порченое» тело на следующий день. Живой (вроде бы) пример всегда перед глазами – холм постоянно дрожащей плоти посреди Санатория. При ближайшем рассмотрении еще можно разглядеть клочья волос на желтоватой шкуре, обрывки каких-то тряпок… Даже смутные черты лица на вершине этой… этого… Но близко подходить желающих особо нет. Кто был сей бедолага, никто уже и не помнит. Звали его просто – Куча.
При их приближении Куча вывалил из складок несколько отростков, испражнившихся в грязь какой-то слизью. Приветственный салют, так сказать. Цукат негромко выругался… И тут же упал на колено, хватаясь за сердце. Причина была самая веская – из-за Кучи выпрыгнуло нечто маленькое, взлохмаченное и сплошь покрытое бурой коростой.
– Бу!
– Пощады, отважнейшая! – взмолился Цукат.
Довольная произведенным эффектом, девчушка со смехом повисла у него на шее.
– Ага, испугался?
– Еще бы! А ты чего под дождем скачешь? Извозилась вся…
– Мы с дядей Кучей играли! – и добавила шепотом: – С ним скучно очень, только ты ему не говори. Чтоб не обижался.
Берг потрепал ее свободной рукой по голове.
– Умница… Кстати, дядя Грызик! Отис для лягушонка нашего ничего не передал, случаем?
Не переставая мусолить мундштук, Грызь кинул им завернутый в тряпицу кусок сахара и заграбастал упавший в грязь бочонок. Цукат не выдержал, отвернулся. Он знал, что будет дальше. Тряпица идет за пазуху – на одежду кукле. На миленькой, несмотря на густую коросту, мордашке расплывается улыбка… А в следующий миг маленький ротик превращается в раскрытую до ушей пасть с игольчатыми зубами, в которой с хрустом исчезает лакомство. Эх, Тилли, лягушонок ты наш… Тебя-то за что?
– Будешь? – она подергала его за ухо и протянула половину лакомства.
– Да ты ешь, ешь, – Цукат вымученно улыбнулся. – А я зубы поберегу. Я ж не Грызик.
– Мама говорила много не кушать, – наставительным тоном объявил девочка. – А то животик болеть будет.
Но сахар все-таки дохрумкала. Дальше они шагали под непрекращающийся поток вопросов и предположений. Почему на юге так тепло, а тут так мокро? И когда они поедут в метрополию? А почему дядя Отис не с ними в Санатории – он же тоже не как все, руки-то нет! А демонологи такие мрачные, потому что с ними никто играть не хочет?
Вот и Дворец – самое большое и добротное здание в Санатории. Тут собрались те, кто еще не махнул на себя рукой. Законопатили щели, прочистили дымоход, крышу подлатали – вполне сносно вышло. Хотя, как ни топи, от сырости даже там не спрятаться…
Едва они зашли, Тилли спрыгнула с рук и кинулась к общему котлу. Очень она гордилась своей ролью раздатчицы… Ну и покушать любила, конечно.
Цукат сразу двинул к Клину – тот, присев на колченогий табурет, строгал для Тилли куклу. Пользовался он при этом не только маленьким ножом, но и костяными наростами, которые повылезали у него по всему телу. Кулаки так и вовсе бугрились шипами, как перчатки аренного бойца. Рядом, похожий на изготовившуюся к броску гончую, застыл на корточках Молчун. Воздух гудел от множества голосов:
– …Он, дурак, все с южанами якшался. Золото в их банки перегнал, люстрации боялся. А тут война! Ха-ха! Я-то хоть здесь, в тепле, а он от кредиторов в одних портках аж на острова ускакал!..
– …Помнишь кузена моего? Мосластого такого? У него, как «спортился», все нутро наружу прорастать стало. Так и ходил – кишки вместо пояса и сердце заместо кулона. А мозги, не поверишь…
– …Они мне – «порченых» по двойной цене кремируем! Три червонца за обоих! Я им – так она же одна у меня. А эти гниды тычут в живот – беременная, мол…
– Что нового? – взгляд у Клина, как всегда, с неприятным прищуром, оценивающий.
– Отис подкинул от щедрот… А, и мы теперь велением свыше не «порченые», а «измененные»! Указ даже есть… Да и вообще – чего ты меня спрашиваешь? Вы же разведчики, хоть и бывшие. Ну так проведите рекогносцировку.
– Разведчик бывшим не бывает… И потом – нас другому учили. Сплетни всякие – это по вашей с Грызиком части.
– Но-но! Ты полегче! А то лишим порции бодрящего на общем собрании.
– Вот она – благородная кровь. Одни угрозы бедному солдату… Слыхал, Молчун?
Молчун, разумеется, все слышал, но предпочел и дальше оправдывать свое прозвище. Был он на редкость «средним» – рост, сложение, внешность. Даже «спортился» как-то неприметно – только кожа малость позеленела, да мелкими язвами везде обсыпало. Такой в любой толпе затеряется.
Цукат кивнул обоим, немного поколебался, но все же пошел в дальний угол, где в темноте тлел чахлый костерок. Около него скорчилась девушка, закутанная с ног до головы в пеструю дерюгу. Рядом на циновке лежал высокий мужчина. Широкая грудь мерно вздымалась, жилистые руки, еще не утратившие чудовищной силы, время от времени подергивались, скребя пальцами по земляному полу. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка – и в свете костра было отчетливо видно, как под кожей у него то и дело вздувались крошечные бугорки. Тогда девушка брала кусок тонкой проволоки и протыкала их отработанным движением. После чего, недовольно ворча, выдавливала останки личинок.
– Как он? – тихо спросил Цукат.
– А сам не видишь, демон тебя задери?! – огрызнулась «порченая». – Горит весь…
– Отдохни, я сам дальше.
– Вы, мужики, всегда все сами! А нам потом возись с вами…
Но все-таки ушла. Цукат присел у костра, накаляя проволоку. Неожиданно широкая ладонь сдавила его предплечье с такой силой, что он невольно скривился от боли.
– Берг? Это ты?
– Я, старина, – он успокаивающе похлопал по руке гиганта. – Ты бы отпустил, а? Со сломанными костями от меня проку мало будет.
– Ящеру под хвоста все это… Эти гниды мелкие уже в глазах у меня ползают, не вижу почти ни хрена. Кажись, зажмурюсь скоро… Ха! Смешно, да? Зажмурюсь…
– Брось. Ты же Ломовик! И не такое вывозил, – Цукат заколол очередную личинку. – Так что давай-ка без лишних фанаберий.
– Без чего? – подозрительно поинтересовался верзила. – Опять умничаешь… Ладно. Я вот что тебе сказать хотел… Ты мне должен, Берг. Помнишь? Я тебя с того поля вытащил. Сколько же тварья набежало… Как я одного от макушки до жопы вспорол, одним ударом! Все потроха наружу…
Он начинал бредить. Берг потрогал пылающий лоб. Надо бы хоть воды ему… Он отвернулся.
За его спиной Ломовик приподнялся на локте и хрипло закричал:
– Война нужна, Берг! Там наше место! – он вновь завалился на спину, тяжело дыша. – Пока можем еще… Не хочу здесь сдохнуть… Только не так! Ты должен мне, сделай…
Клин вроде бы ничего не слышал, занятый резьбой, но Цукат краем глаза поймал изучающий взгляд разведчика. Словно тот ждал от него какого-то ответа.
Едва он зачерпнул гнутым ковшом воду, как дверь заскрипела, впуская очередную порцию промозглой сырости. На пороге стоял вымокший Грызик. Не сидится ему спокойно все-таки… Но уцелевшая половина лица сияла радостной ухмылкой – никак, опять чего-то стряслось?
– Вот же ж сходил посс… эм… прогуляться! Цукат! Поднимай народ! У ворот целая телега для нас! Депеша пришла – у гвардейцев наших реквизировали жратвы половину.
Во Дворце повисла тишина. Разница между гвардейской пайкой и помоями, которые подкидывали обитателям Санатория, была столь значительной, что слова Грызика не укладывались в голове. На Цуката накатил внезапный приступ дурноты. Странно это как-то… И к добру ли? Но тут же засмеялся, услышав голосок Тилли:
– Ух ты! Покушаем!..
***
Берг проснулся под утро, стиснув рукой горло, дабы удержать рвущийся крик. Мотая головой, торопливо накинул плащ и вывалился наружу. Наверное, это и есть посмертье для особо провинившихся – видеть один и тот же кошмар снова и снова. Еще и Ломовик напомнил…
…Кавалерия прорывается из окружения через орды «порченых» каннибалов в ржаных полях… Пика остается в груди огромного, под три метра, долговязого выродка… Он выхватывает саблю и, приподнявшись на стременах, разваливает до зубов голову второго – приземистого, в гнойных язвах по всему телу… Ругань, истошное ржание лошадей… Низкий, на одной ноте, вой «порченых»… Впереди просвет… Только поле и закатное небо… Ушли… «Тьманник»… Худой и черный, с многосуставчатыми лапами и длинным комариным жалом на идеально круглой, гладкой башке без всяких признаков органов чувств… Запрыгивает на коня сзади, и в затылке вспыхивает такая боль, что остается только выть, подобно «порченому» выродку… Они падают, тварь наваливается сверху… Он как-то вырывается, едва не выдернув руку из сустава, и, извернувшись, смахивает ударом наотмашь отвратную голову с набухшим жалом… «Тьманник» дерганными движениями исчезает во ржи… А на отрубленной голове проступает лицо жены, изуродованное Веселой Чумой…
– Мое почтение, виконт Берг, – из тумана у колодца выступила фигура в стальной маске, инкрустированной бронзой.
Он что – еще спит? Демонологи не заходят в Санаторий. И разговаривают мало – исключительно по делу.
Но голос… И ногу подволакивают как-то знакомо…
– Вард? – неуверенно спросил Цукат.
Фигура торжественно кивнула. Вот оно как. Брат жены. Когда же они виделись последний раз? На свадьбе еще, наверное…
– Ты откуда здесь?
– С проверкой к вам. Увидел тебя в списках, ну и решил повидаться.
От пропитанного обеззараживающим составом коричневого плаща тянуло чем-то терпким.
– Ты из этих теперь, значит…
Вард едва заметно двинул подбородком в сторону Дворца:
– А ты из тех. У тебя что, тоже стойкие предубеждения против демонологов?
– Ну как тебе сказать. Я ведь из-за твоих подельничков Грету так и не увидел. Да и сюда меня тоже не император южный отправил.
– Ты сам хорош. В военное время попер напролом через заставу. Порченым. Ты же офицер, должен понимать.
– Лучше скажи – сам-то где был? Мажордом двоих гонцов отправлял – что, ни один не добрался?
– Оба были, – глухо донеслось из-под маски. – Извини, занят был.
– Да демону в задницу твои извинения, – процедил Берг сквозь зубы. – Она до последнего яд не принимала – нас ждала! Слышал, как люди под Веселой Чумой от боли кричат?!
– Представь себе – слышал, и побольше, чем ты, – переживания Варда выдавала лишь еле заметная дрожь в голосе. – И Грету я не меньше тебя любил. Но есть вещи, которые бывают важнее семьи. Уж извини за высокий штиль.
Цукат хотел было его осадить, но тут швагер его припечатал:
– Ты ведь и сам это знаешь. Иначе не остался бы в армии.
Возразить Бергу было нечего. После захвата столицы южан его бы никто держать не стал. Почетная отставка, достойная пенсия – что еще солдату надо? Но оставались еще своры «порченых», недобитые отряды противника, бесконтрольные твари демонологов… Вот он и посчитал невозможным бросить свой эскадрон. «Грета, родная, за лето управимся – и я сразу назад…» Пока он это писал, жену уже сразил первый приступ…
Вард деликатно кашлянул, привлекая внимание.
– Прости, не в моих привычках старые раны бередить. Тем более, сделанного не воротишь. Предлагаю сменить тему, не против? Есть у меня к тебе просьба… А! Чуть не забыл – в списках с тобой ребенок значится. Это же не…
Берг покачал головой.
– Нет. Лягушонка Грета подобрала, пока еще на ногах держалась. Ее отговорить пытались, «порченая», мол… Но ты же помнишь – если Грета что-то решила… Тилли единственная с ней до конца была, ухаживала.
– Вот, значит, как… Ах, Грета, Грета… – Вард тяжело вздохнул. – Нет, хватит об этом. Давай-ка о деле лучше.
– Валяй. Только какие у нас дела могут быть? Или у вас добровольцы для вивисекции кончились?
– С этим как раз полный порядок. Да и твой случай довольно заурядный. Другое дело, что ты у нас тут вроде как за главного?
– Ага. В нужник без очереди прохожу. И с умерших барахло распределяю. Не жизнь, а сказка.
– Прекрасно… В общем, мне нужна от тебя небольшая услуга: все твои «измененные» собратья по несчастью должны завтра прибыть на осмотр к воротам. По одному, согласно спискам. Организуешь? А я к вчерашней телеге еще что-нибудь для вас придумаю.
– Ага, от тебя, значит, подарочек? Премного благодарны… – Берг отвесил небрежный поклон. – Только осмотр, значит?
– Да, – Вард торжественно кивнул, сложив руки на груди.
Берг недоверчиво прищурился:
– Темнишь, любезный. К чему такие сложности?
Демонолог молчал, словно что-то прикидывая. Наконец он отбил пальцами по маске замысловатую дробь и произнес:
– Хорошо… Ты прав, не все так просто. Даже наоборот. Скажем так: если вы будете чинить мне препятствия, то весь Санаторий в полном составе переедет на кладбище… Или где там у вас трупы складируют?
Берг сразу понял – швагер не шутит. Не обмануло его предчувствие, значит…
– Да, умеешь ты заинтересовать… Ну, я весь внимание.
Вард неловко привалился к колодезному срубу, давая отдых покалеченной ноге.
– Никаких лишних вопросов – узнаю старину Берга. В общем…
Продолжения не последовало. Цукат оторвался от созерцания затянутых туманом стен Санатория и бросил вопрошающий взгляд на Варда. Тот стоял, зябко ежась и нервно потирая руки, глядя на заляпанные грязью мыски сапог, словно собираясь с духом… Демон его забери! Да он же боится!
– Вард, ты в порядке? – осторожно поинтересовался Берг.
– Ну, по сравнению с тобой… – хмыкнул демонолог, но тут же взорвался: – Все не в порядке, Берг! Помет ящериный, как у вас в кавалерии изящно выражались!
Вард шумно выдохнул и продолжил уже спокойнее:
– Дело в той стороне. О, ты не удивлен? Ну конечно, всю войну мы только и слышали завывания церковников и черни о том, сколь страшные и богомерзкие силы призвали проклятые демонологи…
– А это не так, хочешь сказать? – не удержался Берг.
– С точки зрения обывателя – разумеется. Но поверь, мы контролировали каждый шаг самого последнего неофита. А это было непросто – фронт вот-вот грозил рухнуть, и бравые вояки нещадно подгоняли нас. Казалось, мы справились. И даже превзошли демонологов южан! Смерть вселенская, как же слепы мы были…
Рука в кожаной перчатке нервным движением поправила маску. Интересно, а зачем она ему? Южане хоть в свои намордники наркоту набивали, дымили-колдовали… Цукат мысленно выругал себя за непрошенные мысли: вот так всегда – важный момент, а он демон знает о чем думает.
– Понимаешь, Берг, легко твердить об отрешении от всяческих эмоций и даже внешне соответствовать этому. Но как же тяжело избежать ловушки тщеславной гордыни… Демонологи уверовали, что покорили невиданную мощь, неподвластную доселе разуму человека. А на деле мы были лишь мелкими грабителями, забравшимися в чужой дом. И теперь я чувствую, что хозяева обратили на нас внимание.
– Хозяева? Чьи? Тварья вашего?
– Не совсем… Понимаешь, та сторона… – руки Варда задвигались, пытаясь обрисовать нечто неопределенное. – Это сложно объяснить. Мы узрели лишь край полотна, но поверили, будто видим всю картину. Начали мерить по себе абсолютно чуждое пространство…
– И чего нам теперь ожидать? Массового вторжения труподелов с тьманниками?
– Если бы… С ними-то мы справляться наловчились.
– Ну не зря же вас «ловкачами» зовут, – Берг невольно потер опухоль. – Хотя я вон своему башку снес – и ничего, ускакал.
– Так у него мозг не там. Это вообще не голова была. Хм… В общем, я склонен предполагать, что вскоре появятся новые аберрации. Которые будут проникать к нам без участия демонологов для внедрения в различные социальные страты.
– Слушай, ты не на коллоквиуме в метрополии. Попонятнее можно?
– Будут к нам соглядатаев засылать – так понятнее? Уже началось… Университет около Холодной горы ушел на ту сторону. Вместе с горой. Только огромная лужа черной жижи осталась. И от испарений в ближайшей местности у людей кожа до мяса клочьями слезает… пока они легкие по кусочкам выхаркивают. Моего наставника в метрополии нашли в запертой изнутри спальне. Вывернутым наизнанку. А он ведь под особым контролем был, двое из Багряной Сотни всегда у дверей дежурили…
– Погоди… – Берг потряс головой, приводя мысли в порядок. – Совсем меня запутал. Я в ваших материях не силен, но это все как-то на тайную работу не слишком походит.
– Разумеется! – воскликнул демонолог. – Это лишь отвлекающий маневр. Но большинство моих коллег этой точки зрения не разделяют. Они торопятся пресечь вторжение, которого не будет. Причем самыми жесткими методами. Помнишь, что «багряные» у южан творили? А теперь у них руки окончательно развязаны…
Берг помнил. Приземистый «ловкач» в кроваво-красных одеяниях кромсает себя кинжалом посреди городской площади, окруженный вражеской пехотой. Но вместо крови из ран вырываются извивающиеся щупальца. Пара упирается в брусчатку, поднимая коротышку над врагами, а остальные начинают методично рвать податливое солдатское мясо… Уцелевшие едва ли не сами на пики эскадрона прыгали, лишь бы под раздачу не попасть. М-да… Такие и правда могут дел наворотить…
– А не они наставника твоего… того? – Берг щелкнул большим пальцем поперек горла.
– «Багряные» так тонко не работают. Да и мы все проверили. Другое дело, что наставник был едва ли не единственным, кто меня поддерживал. Вот почему мне нужна любая помощь, Берг. Может, еще не поздно…
– Ну у нас ты вряд ли чего нароешь. Кстати, а как искать-то надо? Может, я тоже из этих… соглядатаев твоих.
Вард замотал головой:
– Нет-нет, ты или вон тот… хм… господин, – последовал кивок в сторону Кучи, – я вас, как бы понятнее выразиться, чувствую в пределах нормы, что ли? А мне нужны любые отклонения.
– Хорошо, я поговорю с нашими.
***
Но возвращаться Цукат не торопился, накручивая круги вокруг Дворца. Обитатели Санатория просыпались, от входа тянуло чем-то аппетитным – Тилли, наверное, всех растормошила и теперь руководит готовкой. Надо объявить общее собрание… Но что-то его беспокоило в Варде. Как-то его теория уж очень на навязчивую идею смахивает. Да и слухов много ходило про то, как демонологи своих «багряных» собратьев использовали там, где самим мараться не хотелось… С другой стороны – что он знает об этой пресловутой «той стороне»?
Завершив очередной круг, Цукат решительно ткнул кулаком дверь.
– Клин! На пару слов.
Бывший разведчик неторопливо вышел, настороженно оглядываясь.
– Слушай внимательно и не перебивай, – в голосе Берга зазвучали прежние офицерские нотки. – Я знаю, что ты уже выбирался за пределы Санатория. Знаю про твои контакты с местными дельцами и про схрон с оружием под Кучей. И мне нужна от тебя одна услуга. Поверь, это нас всех касается. Задача следующая – узнать в Выгребе насчет прибывшего вчера демонолога. Звать Вардом. Все, что сумеешь.
Клин выслушал его с каменным лицом, ничем не выдавая беспокойства. Какой же у него взгляд… Любому не по себе станет. Наконец шипастый «измененный» заговорил:
– Допустим, что все так и есть. Только как ты себе это представляешь? В Выгреб сдернуть – не за угол поссать сходить. На стенах постоянно кто-то из «ловкачей» трется. А они нас и через туман чуют.
– Ты же на них охотился раньше. Знаешь, как обмануть. Очень надо, Клин.
– Раньше я «порченым» не был. Ладно, обещать не буду, но попробую.
…Вернулся он под вечер и перехватил Берга на пути от ворот – бывшему виконту в очередной раз выпала честь сопровождать умершего «измененного».
– Значит, так, – начал Клин без предисловий, – этот Вард твой – тот еще тип мутный. Вроде «ловкачи» его не особо любят, хоть он и с одного корыта с ними хлебает. Малость двинутым считают. Это они-то, а? Но сила за ним есть – кто-то его в метрополии крепко подпирает.
– А поконкретнее есть что? – Цукат ненароком осмотрелся, словно выискивая пятно стальной маски в сгущающемся мраке.
– Есть, а как же, – кивнул разведчик. – Два лагеря, в которых хмырь этот до нашего побывал, зачищены по самое дно. Сразу, как он свалил. «Багряные» всех под нож пустили.
Цукат вспомнил свои переживания из-за сырости накануне. А как вам сейчас, виконт? Погодные условия беспокоят уже не столь навязчиво? Может, все не так и плохо было, не находите?
– Валить его надо, Цукат. И остальных «ловкачей». И уходить. Я тут подобрал десяток парней понадежнее… А ты с Грызиком перетри. Он старшего по званию послушает. Растрясите остальных, нам бы еще хоть пару дюжин…
– Может, Вард и не при делах вовсе? – тихо предположил Цукат.
– Может, и не при делах. Только шкура у меня, хоть и порченая вся, одна осталась. Неохота рисковать.
– А у меня только Тилли осталась. Тоже одна… Опять сегодня покоя не давала – в метрополию отправиться хочет.
– Ага, отправится она – в банках с формалином. Цукат, я же тебе сказал. Два лагеря. Тварье ловкачье всех, от грудных до стариков, на лоскуты порвало. Или ты ноги сделать решил?
– Нет. Устал я бегать… Но порешаем все так, как я скажу. Нож у тебя лишний найдется?
Разведчик кивнул с довольной ухмылкой.
– Отлично. Видишь тот барак? Там до ворот с полста шагов. Как тебе позиция? И пока не забыл – доделай уже куклу для Тилли, в самом деле!..
…Утром у ворот его поджидали Вард с «ловкачом» из местных и пара гвардейцев во главе с капитаном, стройной островитянкой – без шлема, зато с шарфом, закрывающим лицо до самых глаз. Двое лучников со скучающим видом бдели на барбакане. В грязи кривился раскладной столик под наспех организованным навесом – за ним «ловкач» и расположился. На потемневшей от сырости столешнице лежала разбухшая учетная книга в медной обложке. А говорили, что демонологи только «порченую» кожу используют. Вот и верь слухам…
Цукат вспомнил собрание. С его планом согласились почти все. Тем более, что ободренный Ломовик пообещал оторвать башку любому, кто будет путаться под ногами. Конечно, была парочка особо недовольных, решивших заложить заговорщиков охране, но их перехватил Молчун с парой ребят. И все-таки Берг надеялся на благополучный исход. Тилли он терять просто не имел права.
…Вард шагнул ему навстречу, дружески кивнув. Берг готов был поклясться, что под маской у него памятная чуть извиняющаяся улыбка. Может, действительно обойдется?
– Что такое, Берг? С тобой мы еще вчера разобрались. С удовольствием готов пообщаться, но, уж извини, дело прежде всего.
Цукат кашлянул, прочищая глотку. Ну, была не была…
– У меня тут возникли некоторые сомнения по поводу твоего визита. Надеюсь, сейчас мы их и разрешим.
Демонолог удивленно развел руками:
– А еще меня обвиняют в паранойе… И с чего, позволь поинтересоваться, у тебя эти сомнения возникли, любезный?
– Даже не знаю… – Берг почувствовал внезапное раздражение. – Может, с того, что пара лагерей уже были зачищены твоими коллегами? А может, и не пара?
Некоторое время тишину нарушало лишь ритмичное хлюпанье со стороны Кучи.
– Так, – наконец ответил Вард. – Спрашивать, откуда эта информация, пожалуй, излишне. Я тебе уже говорил, что в нашем братстве нет единого мнения по вопросам «измененных». То, что произошло с теми бедолагами, дело рук Багряной Сотни. Я узнал об этом, увы, слишком поздно. Но здесь подобного не повторится. Разве что вы поведете себя… неразумно.
Берг кивнул:
– Прекрасно. То есть мне опять надо поверить тебе на слово?
– Извини, а у тебя есть выбор?
Все верно. Нет за ним больше верного эскадрона. Да и нигде его нет. Полегли бравые кавалеристы почти в полном составе в бескрайних полях на западе, гниют теперь вместе с «порчеными». Может, хоть здесь он кого сберечь сумеет…
– Ладно, твоя правда, «ловкач». Только я останусь. Не возражаешь?
– Ну, если тебе мокнуть охота… И хватит уже напраслину на меня возводить, в самом-то деле! Для вас же стараюсь… Так, начнем, пожалуй, прямо по списку. Вы не против, коллега?
Демонолог равнодушно пожал плечами и щелкнул замочком обложки.
– А чегой-то вы тут делаете? – раздался откуда-то сзади звонкий голосок.
Берг торопливо обернулся. Тилли! И чего ее сюда-то занесло?
Не дожидаясь ответа, девчушка с гордостью показала присутствующим куклу в новеньком наряде:
– Вот! Дядя Клин вчера сделал, а я платье сшила!
Невольно усмехнувшись, Берг присел на корточки и поправил капюшон приемыша:
– Я же всем сказал – не соваться к воротам без приглашения. Ты хоть…
Он осекся, заметив… Нет, не может быть… Чистая детская кожа – от локтя до запястья. Ни следа струпьев. Берг протянул было руку, но тотчас отдернул, словно боясь осквернить девочку прикосновением.
– Это… Ты что молчала-то? – спросил он почему-то шепотом. – На руке только или еще где?
Тилли с обиженным видом – никто не разделил восторга от куклы – пробубнила:
– На спинке еще. Чешется.
– Так… Ты погоди немного, – Цукат нарочито медленно выпрямился. Вроде радоваться надо…
– Берг! В сторону! – голос Варда неприятно резанул по ушам. Не осталось в нем ни приветливости, ни участия. Демонолог шагнул вперед, сдергивая маску. А ведь не изменился почти – такой же бледный, с выпирающими скулами. Вард обратился к демонологу за столом, не сводя прищуренных глаз с Тилли.
– Очень интересно… Ни малейших эманаций… У тебя так же? С любого вектора?
Его коллега ответил неуверенным кивком. Берг почувствовал, как события принимают не особо приятный оборот.
– Вард…
– Берг, позже! Я же сказал – отойди!
– Да что случилось-то?
– Я ее не чувствую. Совсем. Вот это я и искал…
– Она ведь выздоравливает. Ты же видел. – Берг старался говорить как можно убедительнее.
Демонолог лишь скривил тонкие губы в усмешке.
– От той стороны не вылечится. Если она схватит тебя, то уже не отпустит. Правильно, ребенок лучшее прикрытие… Надо лишь грамотно скорректировать поведение…
Берг встретился с ним глазами. И понял, что говорить бесполезно. Жесткий взгляд уверенного в своей правоте фанатика. Как у «порченого» каннибала. Он уже знал, что последует дальше.
– Значит, так – она идет со мной, – Вард говорил отрывисто, с непривычными повелительными нотками. – Капитан! Объявляю карантин. Все контакты с внешним миром для Санатория пресечь. Вы двое – к девчонке, быстрее! Мы вас прикроем.
Последнее относилось к гвардейцам, которые неуверенно переглянулись, но все же двинулись вперед с глефами наперевес.
– Парни, не надо, очень прошу… – Берга едва не стошнило от собственного умоляющего голоса.
Один из гвардейцев презрительно сплюнул:
– Свали, пока ходить можешь, Цукат! И своим скажи, чтоб не рыпались.
Вот и все. Зато теперь наконец-то наступила ясность. Разве не этого вы хотели, виконт?
Заскрипел натянутый лук особо нервного солдата наверху, демонолог начал приподниматься из-за стола… пора.
– Какой я тебе «Цукат», штафирка ряженая? – оскалился Берг. – Тилли, беги!..
И взмахнул рукой.
Клин, лежащий с арбалетом на крыше полуразрушенного барака под гниющими шкурами, тут же выстрелил. Болт ударил точно в лоб, пробив маску, и демонолог уткнулся в книгу, неловко вывернув шею.
Так, его очередь… Рвануть глефу за древко… Гвардеец оступается, отлично… Теперь выхватить из-за спины нож обратным хватом и ударить в прорезь забрала… Есть!
Высвободить нож он не успел – второй солдат рубанул его по плечу, едва не раскроив череп. Берг откатился в сторону… Не страшно – «порченые» уже пошли в атаку. В разномастном тряпье, вооруженные чем попало или вовсе с голыми руками. Кто-то упал, сраженный стрелой, но и лучник рухнул вниз с болтом промеж ребер – значит, до Клина еще не добрались. Островитянка рывком распахнула калитку в воротах и что-то рявкнула. Давай-давай, зови… Молчун уже рядом. Легко уходит от глефы гвардейца и вспарывает тому глотку тесаком. Еще немного…
Но тут в дело вступил Вард. «Ловкач» небрежно взмахнул рукой, отправляя навстречу атакующим комок дрожащего мрака. На полпути он взорвался, забрызгав троих «порченых». Они одновременно взвыли – и было от чего. Плоть их слезала с костей целыми кусками, внутренности вываливались наружу… Несчастные успели сделать несколько шагов, оставляя кровавый след, прежде чем упасть в грязь скудными останками.
А около стены уже появилась антрацитово-черная лужа, от которой потянуло гнилью и чем-то еще, словно после грозы. Нечто вырвалось оттуда, безглазое, как и все порождения той стороны. Похожее на гусеницу тулово изогнулось, готовясь к броску. На гладкой шкуре раскрылись, скрежеща зубами, округлые пасти. Щупальца, обвисшие вокруг них бахромой, упруго выпрямились в поисках добычи.
«Порченые» невольно попятились, очередной болт лишь сорвал капюшон с головы демонолога.
Гвардейцы по одному вбегали в калитку, выстраиваясь щит к щиту вокруг Варда. Тот не глядя протянул руку к своему питомцу, и порождение той стороны устремилось к бунтовщикам. Ты снова проиграл, Берг. Подвел тех, кто поверил тебе. Оставалось только одно – подхватить глефу и кинуться наперерез твари…
***
– …С запада разъезд вернулся, – Клин зло сплюнул и присел на корточки, глядя со стены на строящихся солдат.
Берг затянул повязку, помогая зубами, и пожал плечами:
– Значит, разом со всеми и порешаем. Меньше проблем.
Клин усмехнулся.
– Твоя правда.
Санаторий остался за ними. Несколько «порченых» ходили от дома к дому, пытаясь подпалить сырое дерево. Что бы ни случилось дальше, возвращаться им не придется.
На северной дороге появилась карета с гербом империи по обоим бортам.
– О, никак из чинуш кто-то подвалил? Заставили их жир растрясти…
Берг, прищурившись, смотрел, как капитан поспешила навстречу карете, придерживая меч. Голова островитянки была наспех перебинтована – кто-то удачно зарядил камнем, повезло, что гвардейцы ее при отступлении вытащили. Любят, видать… Что ж, пусть расскажет – как оно было.
Как Ломовик заслонил собой Берга и сшибся с тварью, а потом давил ее до последнего, пока зубы и щупальца кромсали его плоть…
Как «порченые» отчаянно кидались с голыми руками на стену щитов, пытаясь опрокинуть хоть одного, разорвать строй…
Как погиб изрубленный Грызик, сжимая своими клешнями глотку дюжего сержанта…
И как он сам добрался до Варда.
С глефой Берг не особо привык обращаться и разделал демонолога довольно неуклюже, отрубив по локоть левую руку и выпустив кишки. Помог и подоспевший Клин, полоснув Варда ножом по горлу.
А вот что ему хотелось забыть, так это отчаяние во взгляде умирающего… словно он подвел и себя, и Берга, и вообще всех…
Кто-то подергал его за рубаху. Тилли. Прижимает куклу к груди, вся заплаканная, – за Грызика и остальных переживает.
Берг опустился на колено и взял ее за руки, стараясь не задеть здорового участка. Столько хочется сказать, но времени нет…
– Лягушонок… Мы сейчас с дядей Клином пойдем за ворота. А ты беги к Отису. Видишь домик на холме? Только на глаза никому не попадайся. Ты в этом хорошо наловчилась. Поняла?
Тилли хлюпнула носиком и торопливо кивнула.
– А потом мы вместе в метрополию пойдем?
– Я… – Берг почувствовал, как что-то сдавило в груди. – Сама знаешь, я бы очень хотел…
– Идут! – хрипло закричал кто-то внизу.
Виконт вскочил, но тут же пригнулся: лучников-то они не всех перебили.
– Все! Становись за нами с остальными!
Быстро обняв Тилли, он сбежал вниз. Молчун протянул ему щит.
– Держим строй, парни! – Берг бегло глянул по сторонам, проверяя соседей, и скомандовал дежурному у лебедки: – Открывай!
«Порченые» миновали арку. До гвардейцев оставалось с полсотни шагов. Солдаты шагали в ногу, вместо боевых кличей отбивая по щитам ритм рукоятями мечей. Кавалерия прикрывала с флангов, лучники рассыпались по ближайшим крышам.
– Красиво идут, – заметил Клин. – С сотню их наберется, как думаешь?
Берг лишь зло ощерился:
– Ну что, на прорыв?
– Да можно попробовать…
«Порченые», неспособные сражаться, торопливо разбегались. Виконт успел заметить маленькую фигурку, шмыгнувшую к дренажной канаве. На душе вдруг стало легко и спокойно. Давно же у него такого не было…
Берг вскинул щит повыше и устремил клинок в сторону врага:
– Вперед!..
***
Трактирщик погасил фонарь над входом и взялся было за массивный замок, как сбоку раздалось жалобное:
– Дяденька…
Маленькая девчушка в заношенном, но чистом платьице. Прижимает к груди куклу. Откуда она взялась-то?
– Чего тебе, малая?
– Пустите заночевать. А я вам куклу могу дать поиграть… Мне в метрополию к маме надо, весь день шла. Ножки совсем устали…
Трактирщик лишь поморщился:
– Завязывай! Я такое каждый день слышу. Жрать-спать все горазды, а как платить…
– Ну пожа-а-алуйста…
Он посмотрел в умоляющие глазенки, немного заколебался… Да нет, стащит еще чего… Тут девчушка подошла поближе, и трактирщик разглядел два шрама на миленькой мордашке – от углов рта до ушей. Хоть он и был мужик тертый, но такое и его проняло.
– Кто это тебя так?
– Дяди плохие… Которые папу убили…
В тишине запели сверчки, темнело…
– Вот здесь и располагайся, – трактирщик широким жестом продемонстрировал новую пристройку. – По нужде – во двор. И утром чтоб тебя и духу здесь не было!
– Спасибо, дяденька!
Оставшись одна, она села в угол, аккуратно расправив платье. Мрак ее не пугал. Наоборот, было как-то уютно. Да и видела она в темноте с каждым днем все лучше. Вот только и есть хотелось все сильнее…
Раздался едва слышимый скрежет. С той стороны, где пол еще не достелили, на доски забралась огромная крыса. Поводив носом по воздуху, она осторожно двинулась к девочке. Та смотрела на нее с интересом, даже куклу отложила. Крыса оскалила мелкие зубки, сделала еще шаг…
…Рот ребенка распахнулся на всю ширину, до самых ушей. Пучок щупалец рванулся к крысе, оплетая тело. Тонкий писк, хруст косточек… Скоро все было кончено. Щупальца втянулись обратно в глотку, утягивая добычу. Девочка довольно улыбнулась.
За стенкой раздался плач ребенка. Она задумчиво посмотрела туда, что-то прикидывая. Но потом подобрала игрушку и пошла к выходу.
– Нет, – девчушка погрозила кукле пальчиком, – много кушать нельзя – животик заболит.
…Тилли взобралась на холм – осмотреться. Вдали маняще горели огни метрополии. Опять захотелось есть… Ничего, идти осталось совсем немного. И потом она уже никогда не будет голодной…
