Эцио не стал возвращаться в бордель. Было уже поздно. Он вернул лошадь на конюшню, купил у конюха за несколько монет сумку и уложил туда свою добычу и деньги. Эцио повесил сумку через плечо и отправился к ростовщику, который был одновременно удивлен и расстроен, увидев, что клиент пришел отдавать долг так быстро. Ростовщик отдал Эцио его вещи. Потом ассасин пошел в свое жилище, стараясь смешиваться с толпой, когда замечал стражников Борджиа.

Уже дома он приказал слугам натаскать воду для купания, разделся и, устало опускаясь в воду, подумал, что было бы неплохо, если бы внезапно появилась Катерина и снова удивила его. Но в этот раз никто не прервал его столь приятным образом. Он переоделся в чистую одежду, а ту, что была на нем, порванную за тяжелый день, запихнул в мешок. Позже он от них избавится. Потом он почистил пистолеты и убрал в сумку. Эцио хотел их оставить, но они оказались тяжелыми и громоздкими, поэтому он решил отдать их Бартоломео. Большую часть бриллиантов он так же планировал отдать Барто, но, тщательно их осмотрев, отобрал пять самых лучших и крупных камней и положил в кошель на поясе. Они гарантировали, что некоторое время ему не придется заботиться о деньгах.

Остальное он поручит Ла Вольпе отправить в казармы. Если вы не можете доверять другу-вору, кому вы вообще можете доверять?

Теперь он снова был готов идти. Повесив сумку через плечо, Эцио положил руку на щеколду. И тут… тут он почувствовал, что устал. Устал убивать. Устал от жадности и жажды власти, и от страданий, к которым они приводили.

Он почти устал сражаться.

Он опустил руку, снял сумку, бросив её на кровать, надежно запер дверь и снова разделся. Потом он потушил свечу и упал на кровать. Но прежде чем провалиться в сон, он обнял одной рукой сумку.

Эцио знал, что передышки не будет ещё долго.

В «Спящей лисе» Эцио передал сумку с точными инструкциями. Он никому не хотел бы поручать эту работу, но в Риме у него были другие дела. Отчетов «шпионов» Ла Вольпе было немного, но информация в них совпадала с той, что прислал Пантасилее голубиной почтой Макиавелли. Это успокоило опасения Эцио по поводу друга, хотя, как заметил Эцио, Ла Вольпе остался при своем мнении. Эцио понимал его. Макиавелли мог казаться отстраненным, даже холодным. Хотя они оба были флорентийцами – а Флоренция не испытывала любви к Риму, как не испытывала её и к Борджиа – казалось, что Ла Вольпе, не смотря на все свидетельства обратного, продолжал сомневаться. «Называй это шестым чувством», – мрачно сказал он, когда Эцио на него надавил.

Вестей о Яблоке не было, за исключением того, что оно по-прежнему оставалось у Борджиа, хотя у кого именно – Чезаре или Родриго – было неясно. Родриго хорошо знал о возможностях Яблока, хотя Эцио сомневался в том, что Родриго поделился с сыном подобными знаниями, особенно учитывая их напряженные отношения. А Чезаре, хоть и был последним человеком, у кого в руках Эцио видел Яблоко, но никаких признаков того, что он воспользовался им, не было. Эцио молился, чтобы тот, к кому Яблоко попало для изучения – если конечно Чезаре отдал его кому-то – либо зашел в тупик, либо скрыл возможности Яблока от своего хозяина.

Макиавелли куда-то запропастился. Даже в тайном укрытии ассасинов на острове Тиберина он не оставил никаких известий. Всё, что смог выяснить Эцио, это то, что друг «далеко», но он не говорил, что собирается во Флоренцию.

Двое друзей, временно находившиеся в Риме и в данный момент работавшие под прикрытием – Бальтаззар Кастильоне и Пьетро Бембо – были абсолютно надежны. Оба были членами Братства, не в последнюю очередь по той причине, что один был связан с Чезаре, а второй – с Лукрецией. Жаль, подумал Эцио, что первый скоро возвращается в Мантую, а второй в Венецию. Но Эцио утешал себя мыслью о том, что в своих родных городах они будут не менее полезны Братству.

Удовлетворенный тем, что сделал все возможное, Эцио решил вернуться в «Цветущую розу».

На этот раз, когда он пришел в бордель, дверь была открыта. Воздух внутри казался свежее, и дышать было легче. Он вспомнил имена девушек, которых встретил в прошлый раз, и спросил, где их искать у старших и более опытных женщин в главном зале. Зал охраняли двое хорошо одетых, молодых, довольно вежливых крепких парней. Они проводили его во внутренний двор и сказали, что он найдет девушек там.

Он оказался в розовом саду, окруженном высокими стенами из красного кирпича. Вдоль одной из стен стояла беседка, почти полностью скрытая под зарослями вьющихся розовых роз. В центре беседки был небольшой фонтан с белыми мраморными скамьями вокруг него. Девушки, которых он искал, вместе с другими разговаривали с двумя женщинами постарше, стоявшими спинами к Эцио. Именно их охранники проводили Эцио в сад. Когда он подошел, женщины обернулись.

Он собрался было представиться – на этот раз Эцио решил попробовать другую тактику – но у него отвисла челюсть.

– Мама! Клаудия! Что вы здесь делаете?

– Ждем тебя. Мессер Макиавелли перед отъездом сказал, что мы сможем найти тебя здесь.

– Где он? Вы виделись с ним во Флоренции?

– Нет.

– Но что вы делаете в Риме? – тупо повторил он. Его переполняли растерянность и тревога. – На Флоренцию напали?

– Нет… ничего подобного, – ответила Мария. – Но слухи оказались правдивы – наш палаццо был разрушен. Там у нас больше ничего не осталось.

– Но даже если бы он не был разрушен, я никогда бы не вернулась в цитадель Марио в Монтериджони, – вставила Клаудия.

Эцио посмотрел на неё. Он понимал, что для женщины вроде сестры, это место окажется тихой заводью. Он кивнул, но на сердце у него было неспокойно.

– Поэтому мы здесь. Мы купили дом в Риме, – продолжала Мария. – Наше место рядом с тобой.

Мысли лихорадочно крутились в голове Эцио. В глубине сердца (хотя он с трудом мог заставить себя признать это) он всё ещё чувствовал, что мог предотвратить убийство отца и братьев. Но у него не вышло. Мария и Клаудия были теперь его единственной семьей. Не подведет ли он на этот раз их? Он не хотел, чтобы они от него зависели.

Он притягивал опасности. Если они будут рядом, не навлечет ли он на мать и сестру беды? Он не хотел, чтобы их смерти тоже легли на его плечи. Лучше бы они оставались во Флоренции, где у них были друзья. В городе, снова процветающем под мудрым правлением Пьеро Содерини, они были бы в полной безопасности.

– Эцио, – проговорила Клаудия, прерывая его размышления. – Мы хотим помочь.

– Я собирался уберечь вас, отправив во Флоренцию, – он пытался скрыть раздражение, звучавшее в голосе, но внезапно понял, что огрызается. Мария и Клаудия выглядели растерянными, и хотя мать быстро успокоилась, Эцио заметил, что сестру задели и обидели его слова. Она сумела угадать его мысли?

К счастью, их прервали Аньелла и Лючия.

– Мессер, простите нас, но мы беспокоимся. Мы до сих пор ничего не знаем о госпоже Солари. Вы знаете, что с ней?

Мысли Эцио все еще крутились вокруг Клаудии и выражения обиды в её глазах, но он обратил внимание на вопрос. Чезаре, должно быть, много времени посвящал сокрытию своих преступных действий. Практически каждый день из Тибра вылавливали тела, причем некоторые уже пробыли в воде некоторое время.

– Она умерла, – резко сказал он.

– Что? – воскликнула Лючия.

– Дерьмо! – Коротко выругалась Аньелла.

Новость быстро разошлась среди девушек.

– И что нам теперь делать? – Спросила одна.

– Нам придется закрыться? – Поинтересовалась другая.

Эцио ощутил их смутное беспокойство. Под руководством госпожи Солари (хотя Макиавелли и сказал, что она работала неэффективно) эти девушки добывали информацию для ассасинов. Если они останутся без защиты – а, как подсказывала гибель Солари, Чезаре подозревал «Цветущую розу» – что будет со всеми этими девушками? С другой стороны, если он полагал, что у Солари здесь не только агенты, не должен ли он был сейчас же сделать свой ход?

Вот оно! Надежда ещё есть.

– Вы не закроетесь, – сказал он им. – Мне нужна ваша помощь.

– Но, мессер, если кто-то не будет управлять делами, мы разоримся.

Голос рядом с Эцио решительно произнес: «Я этим займусь».

Это была Клаудия.

Эцио развернулся к ней.

– Тебе здесь не место.

– Я знаю, как ведут дела, – возразила она. – Я много лет помогала дяде в крепости.

– Это совсем иное!

Тут вмешался успокаивающий голос матери.

– А что предлагаешь ты, Эцио? По-видимому, тебе срочно нужен кто-то на место хозяйки. Ты же знаешь, что можешь доверять сестре.

Эцио видел в её словах логику, но это означало бы допустить Клаудию на линию фронта – туда, где он меньше всего на свете хотел бы её видеть. Он посмотрел на неё. Она с вызовом встретила его взгляд.

– Хорошо, Клаудия, делай, как хочешь. Но не жди от меня особой защиты!

– Я прекрасно обходилась без неё двадцать лет, – усмехнулась она.

– Хорошо, – холодно отозвался он. – Тогда принимайся за работу. Прежде всего, я хочу, чтобы здесь тщательно убрались и отремонтировали здание, чтобы это место, любой ценой, выглядело прекрасно. Даже этот сад нуждается в том, чтобы его привели в порядок. Я хочу, чтобы это заведение стало лучшим в городе. И видит Бог, сколько у вас конкурентов. И я хочу, чтобы девушки были здоровы – об этой Новой болезни никто ничего не знает. Хуже всего дела обстоят в портах и в крупных городах, так что вы сами понимаете, что из этого следует.

– Мы проследим за этим, – холодно ответила Клаудия.

– Так-то лучше. И ещё. Пока ты здесь, я хочу, чтобы куртизанки отыскали Катерину Сфорца.

Лицо его окаменело.

– Ты можешь на нас рассчитывать.

– Теперь ты в деле, Клаудия, и любая ошибка ляжет на твою голову.

– Я смогу позаботиться о себе, брат.

– Надеюсь, – прорычал Эцио, поворачиваясь на каблуках.